Ипостась огня

      Я не спал. Просто лежал с закрытыми глазами, прижавшись к Мишу. Он был очень горячим и часто вздрагивал во сне. И тогда мне хотелось обнять его ещё крепче, но я боялся ему навредить.       Дышал ящер приоткрытой пастью и скрючился в столь странной позе, что я сначала испугался, что он умирает. Но, кажется, наоборот, он вылечивался, хоть это и требовало много сил.       Если бы уснул, ни за что бы не расслышал тихий, посторонний шорох, не почувствовал лёгкий ветерок, пахнущий грозовым небом. Приоткрыв глаза, едва не отпрянул, но смог удержаться. В комнате было открыто окно, им-то и воспользовался мой жених. Но весь он не влез, только вытянул шею и теперь обнюхивал нас обоих — болезненно спящего Миша и меня, лежащего позади него, запустив пальцы в белую шкуру. Наверное, со стороны это выглядело крайне двусмысленно. Выходило, что его невеста обнимается с сыном. Измена? Конечно, ничего подобного, и можно легко всё объяснить, но всё равно неуютно, я стискиваю мех Миша крепче.       Дракона, похоже, такие мелочи не интересуют — он просто слегка обнюхивает сначала меня, потом Миша. От лилового меха пахнет гарью, голубые глаза светятся тускло. Убедившись, что с нами всё относительно в порядке, дракон очень осторожно тыкается краем морды в плечо Миша, я чувствую тепло и вижу, как между зубов и губ прорываются тонкие лучики света. Он не просто так дотрагивается до сына. Отдаёт тому магию. То ли просто заботится о том, чтобы его непутёвый наследник хотя бы не умер, а то ли…       Знает, что он дефектный. Не может не знать. Я крепче зажмуриваюсь и стараюсь дышать ровнее. Глупый Миш. Думать, что родной отец не догадается. Может, он ещё когда учил маленького Миша летать, помогая взобраться на край гнезда, всё понял. Но почему не избавился от дефектного потомства? Почему унижает и издевается? А если решил заботиться, то почему не запирает его хотя бы в безопасности?       Вопросов слишком много. Пока не буду рассказывать Мишу — он слишком нервный. Постараюсь узнать побольше, понять, почему мой жених себя так ведёт. Или хотя бы убедительно догадаться.       Окно тихо защёлкивается. Гарью, но в то же время и грозой больше не пахнет. А Миш дышит уже спокойнее и немного расслабляется. Похоже, чтобы лечиться, драконам тоже нужна магия. Уткнувшись лицом в гриву ящера, чувствую, что она не пахнет ничем.       Понимаю, что всё-таки уснул, когда уже просыпаюсь. Тут невозможно определить, день снаружи или ночь, сколько я проспал — неизвестно. И не спросишь — Миша рядом нет. Ушёл ящер так аккуратно, как будто исчез — не только не разбудил меня, но и на кровати остались чёткие складки там, где он лежал.       Сажусь, в животе урчит. Воспоминания о вчерашнем… буду считать, что вчерашнем, в памяти были ещё как свежи. Но воспринимались по-прежнему как что-то нереальное, то, что происходило не со мной. Отчасти так и было — я не мог никак повлиять на произошедшее. Прикованный, которого никто не слышал и просто использовали, как магический резерв. Что там говорил Миш? Я, как любая невеста, сущность магии? Её… как его… ипостась? Красивые титулы для безвольной жертвы. Даже не так, пищи. Но вот на свою судьбу и судьбу Миша повлиять попробую. Но только не голодным и воняющим сыростью и гарью.       Шкафы с одеждой в моём распоряжении, и хоть отыскать там что-то пристойное непросто, у меня получается выудить оттуда тёмно-зелёный балахон с поясом и широкие штаны.       Найти, где в этой пирамиде кормят, оказывается сложнее, чем туалет. Коридоры хоть и построены в одну линию, переходят один в другой, в них много мелких дверей, которые не открываются. Комната Миша пуста, как и ванная, кабинет и ещё несколько, которые я лишь окидывал взглядом — они напоминали кладовые, я же искал что-то похожее на кухню.       В одну из тех дверей, что поддалась, я всё же вошёл. Моё внимание привлекли какие-то странные ящики на стене. Точнее, не они сами, а прозрачные полусферы под ними. Каждая из них слабо светилась изнутри и была доверху засыпана синеватыми кристаллами. Когда я подошёл поближе, то ощутил, что от тонких стеклянных стенок исходил сильный холод. Трогать полусферы не решился, вместо этого осторожно вложил пальцы в отверстие на стенке одного из ящиков и потянул — слишком сильно оно напоминало ручку.       Не ошибся, дверца поддалась и открылась. Обнаружил, что это домашний ледник. Конечно, необычного устройства — прежде всего, просто шкафчик, а не ниша в подвале. Полусфера оказалась шаром, служила ящику дном, давала не только холод, но и свет. На сетчатых полках я нашёл вполне знакомые продукты — сыр, овощи, сырое мясо и другие. Долго любовался кристаллами, прежде чем взять кусок сыра и напиток в кувшине.       Почему-то вот такая, простая вроде бы магия и устройства по-прежнему поражали меня больше, чем виденный недавно огненный шторм. При воспоминании об арене кусок становится поперёк горла, я долго кашляю и умудряюсь расплескать напиток. Доев, размышляю, куда деть пустой кувшин и что делать с лужей. Ни таза для мойки, ни даже стола рядом нет, и я не нахожу ничего лучше, чем поставить кувшин на пол, рядом с лужей. Честно всё уберу, но как и чем это здесь делается, похоже, знает только Миш. А его нигде нет. Может, его отец хотя бы здесь, снаружи?       Нет, взрослого дракона в напе нет, зато находится Миш. Высовывается из гнезда, уцепившись за край лапами, и приветствует меня:       — Вечера, Покровительство Кунц! Вы хорошо спали?       Значит, всё-таки вечер. Вот меня измотало, так и всю жизнь проспать можно!       — Не жалуюсь, — подойдя поближе к гнезду, задираю голову вверх. — А ты что там делаешь? Замещаешь отца?       — Не совсем. Убираюсь. Немного осталось, скоро спущусь и покормлю вас.       — Я уже сам поел, прекрати из меня делать ребёнка. Давай, я тебе помогу, что ли. Как залезть-то?       Миш высовывается из гнезда дальше, осматривает меня так, как будто первый раз видит и изрекает:       — Для вас — никак.       Заметно, что ему уже намного лучше: шерсть снова белоснежная, пушистая, рога аккуратно подпилены на одну длину — как так и было.       — А сам ты как туда попал? Магия?       — Вообще-то я летать умею, — ворчит Миш. — Но сегодня по стене залез. У вас когтей нет, поэтому не получится.       За простодушную честность ящера придушить хочется. Но он как в крепости и внутрь её спрыгнул, теперь чем-то шебуршит. Дождусь снаружи.       — Миш, ты отца видел? — говорю громче, чтобы меня было слышно.       — Видел, — отзывается ящер. — Придётся вам сразу рассказывать. Ничего он вас не запирает. Наоборот, велел мне повсюду с вами ходить. И как можно больше.       — То есть, мы можем пойти куда угодно?       — Если только вам не захочется за купол, — судя по звуку, переставив что-то тяжёлое, отвечает Миш. — Так что сегодня мы навестим Чальчиутликуэ, потом в мастерскую Шочипилли зайдём, вам туда хотелось.       — А для таких визитов нужно надевать что-то особенное? Ремни с камнями? — беспокоюсь.       — Ну что вы. Не на свадьбу же. Невесты по улицам у нас ходят редко, но ничего особенного не носят. То есть, как хотят. Хоть так идите.       Если мы посмотрим мастерскую, я бы хотел знать, как была сделана моя брошь-Дар. Но она осталась в ворохе одежды, помнил бы я сам, где. Зато Миш у нас хозяйственный.       — Слушай, а ты брошь мою видел?       — С планетами? Я её в вашу сумку положил, Покровительство Кунц. То есть вы не подумайте плохого, я не копался в ваших вещах, просто открыл, положил и всё.       Ящер вновь показывается на краю гнезда, на этот раз прижав ушки.       — Да там нет ничего ценного, — убеждаю Миша, но это неправда.       В сумке — всё, что осталось в напоминание о моём мире. Она сама ещё пахнет домом. Дом. Который сгорел, и теперь с мамой и Арзу — неизвестно, что. Сглатываю. Пора уже как следует объяснить озёрной гадине, что мне здесь не место.       Миш выбирается из гнезда так, как он и говорил — цепляясь когтями за стены. В зубах у него большая корзина, доверху набитая чем-то, сверху лежит щётка и скребок. Спрыгнув на камни, ящер перехватывает поклажу лапами, и я вижу, что же он там убирал. Корзина наполнена фиолетовой шерстью. Это почти мило. Огромный дракон, а линяет, как какой-нибудь кот.       — Миш, я там в комнате на полу насвинячил. Сок разлил.       — А, это. Я уберу. Оденусь и сразу же пойдём в город, если хотите.       — Конечно хочу, — оживляюсь.       Иду за ящером, стараясь не отставать. Он не хромает, следов от вчерашних ранений почти не осталось. Только крылья плотно прижимает к спине — наверное, ещё не зажили.       В своей комнате быстро нахожу сумку. Проверяю. Брошь действительно там, сверху, я прикалываю её у плеча, расправив цепочки. Ничего не тронуто и не пропало. Но у меня нет причин не доверять Мишу.       Его приходится подождать, маясь от безделья и предвкушения. Зато является он в полном параде — и пояс надел, и украшения, и при мече.       — Миш, а мне никакого оружия не полагается? — интересуюсь.       Сомневаюсь, что у меня хватит смелости хоть с кем-то сразиться, но пырнуть того же жениха в бок, чтобы почувствовал, каково это — ранить других, до сих пор хочется.       — Нет, ничего такого невестам и жёнам не положено. Женихи или мужья всегда их защитят. Это… наша обязанность, — Миш гордо выпятил грудь.       Я скривился. Он-то куда, дефектный? Сам же говорил, что не будет у него невесты, а туда же. Конечно, ему тоже хочется защищать, более того, он уже сражался с цицимиме. Но всё равно как-то неуютно надолго выходить в город, полный огромных и свирепых драконов, только с Мишем. Я уже посмотрел, на что способна их магия и понял, что людей тут как скот держать могут.       — А если со мной что-нибудь случится?       — Если всё же случится, мой отец сразу же прилетит. Вы же теперь связаны. Не только через сны, — убеждает меня Миш.       — Мне тут ничего не снится, — поднимаюсь с кровати, готовый идти. — Совсем ничего.       — Странно, но я…       — …но ты о таком не слышал, — обрываю болтовню ящера. — Пойдём уже.       Дверь, которая раньше была заперта, Миш открывает с лёгкостью и пропускает меня вперёд. Выйдя, с удовольствием вдыхаю влажный воздух.       Дождя нет, лёгкий туман вокруг нас кажется золотистым. Мостовая под ногами сухая и тёплая, а ещё тут и там я вижу драконов. Как молодых, как Миш, так и вполне взрослых. Поодаль замечаю даже парочки, но что-то в них кажется мне странным. Сосредоточиться и внимательно всмотреться Миш мне не даёт, тянет ближе к озеру.       Там присаживается, опускает лапу в воду и чертит круги. В ответ на его действия из воды выныривает дракон. Точнее, показывается одна голова. Я узнал этого ящера. Это он наблюдал за нами прошлой ночью.       — Ситлаликуэ, — обращается к дракону Миш, назвав его как всегда сложнючее имя. — Нам нужна лодка.       Дракон не отзывается, сразу ныряет. Успеваю заметить, как у поверхности воды скользит его гибкое, длинное тело. Не дракон, а морской змей какой-то! Получается, видов намного больше, чем я и представить мог. Не только чешуйчатые, пушистые, но теперь и водные. Хотя, может, такой же точно меня лечил — не понять. Только собираюсь расспросить Миша, как он возвращается. В блестящих зубах теперь зажато кольцо, к которому прикреплена цепь. Плывущий к нам дракон тянет на буксире довольно внушительную лодку. Она украшена цепями по бортам и расписана, но в темноте узор и цвета почти не разглядеть. Дракон разворачивается, лодка чиркает бортом о низкое ограждение. Чтобы в неё залезть, Мишу приходится её наклонить, а когда я забираюсь, то не удерживаюсь, плюхаюсь на скамью до боли в жопе, и этим лодку чуть не переворачиваю. Что поделать, я родился в охотничьей деревне, а не рыбацкой!       Когда Миш усаживается напротив, он решает меня познакомить с драконом, что сейчас сбросил кольцо на шею и снова с любопытством на нас пялится.       — Покровительство Кунц, это Ситлаликуэ. Ситлаликуэ, это Кунц.       Дракон согласно и вежливо кивает, но молчит. Интересно. Меня ему представили только по имени. Видимо, титул — что-то переходящее.       — Отвези нас к Кристальному озеру, пожалуйста. Нет, заплывать в него не надо, — поспешно добавляет Миш, когда замечает, что дракон тряхнул головой.       На предложенные условия тот соглашается, развернувшись, вновь перехватывает кольцо зубами и плывёт. Цепь, прикреплённая к носу лодки в трёх местах, натягивается, и мы тихо трогаемся с места.       Войдя в канал, лодка постепенно набирает скорость. Я смотрю по сторонам. Ничего чётко не разглядеть, но всё завораживающе прекрасно. Пирамиды словно парят сгустками света, прохожие выныривают из тумана и вновь смазываются, как только пытаюсь их рассмотреть. Как будто всё вокруг наваждение, зыбкий морок, мираж от летней жары. Берега каналов и озёр, что мы минуем, оказываются украшены металлическими оградками или мозаичными заборчиками, у берегов высажены лилии, которые ещё не цветут, но кое-где видны бутоны. Растёт и камыш, но так аккуратно, что заметно, что выращен специально. Жёлтые кувшинки попадаются чаще, ещё какие-то цветы тянут из воды светлые венчики и кисти. Принюхавшись, чувствую их аромат. А ещё пахнет специями и каменной крошкой.       Миш молчит, я тоже не начинаю разговор, боюсь прервать волшебство, что рождает тихий плеск воды, бьющей в лодку — дракон впереди плывёт беззвучно. Один раз нам навстречу попадается ещё одна лодка, но я обращаю на неё внимание слишком поздно, чтобы увидеть того дракона, что её тянет. Зато успеваю разглядеть пассажира — это одинокий тёмно-зелёный чешуйчатый ящер с коричневатыми лапами, которыми он обхватил большой плетёный ларь и задумчиво смотрит вперёд. На нас он не обратил никакого внимания, так и проплыл мимо, как ещё один мираж.       Лодка останавливается у одного из берегов канала как раз тогда, когда я уже начинаю думать, что сплю. Миш выбирается из неё, ловко спрыгнув, так, что её даже не качнуло. Я же — с большим трудом, балансируя, и всё равно едва не шлёпнувшись в воду. Лодка отплывает от берега, но её подталкивает обратно тёмный хвост, а сам дракон, что нас привёз, выныривает рядом.       — Спасибо, Ситлаликуэ. — Миш легко кланяется. — Я бы тебе сказал ещё раз, но ты и так знаешь, что самая красивая, и я всё жду, когда ты придёшь ко мне в гости.       Вот как! Этот дракон, оказывается, девушка! Но насчёт красивой… не знаю, как по драконьим меркам, а по человеческим она та ещё рыбина лупоглазая, которую если во сне увидеть, то намочишь кровать. Судя по всему, это шутка и есть — дракон фыркает, но не раздражённо и, сбросив кольцо с шеи, ныряет. Лодка так и остаётся покачиваться.       — Миш, насчёт красоты…       — О, она не комплексует, поверь. Женщины… они немного не такие, как мы. Ну, то есть, не всегда такие. Это вроде общей шутки.       Конечно, не такие. Если я правильно понимаю, то тут в основном все они — люди. И очень хотелось бы их увидеть, поговорить. Хотя как-то подозрительно, что девушек-драконов больше одной. Две — уже не исключение, а разновидность нормы.       — Но ты её к себе в гости звал! Что скажет её жених? Или муж?       — Ничего он не скажет, Покровительство Кунц, — Миш разводит лапами. — Его убили цицимиме.       Прикусываю язык. Но разве не жестоко шутить над чело… драконом, у которой такое горе? Или Миш в самом деле хочет её позвать в гости?       — А она что же…       — Ничего особенного, Покровительство Кунц. Спрос на отказные яйца есть всегда. Ей нравится так жить. И возить лодку — тоже нравится.       Вот, а я только хотел спросить, не должны ли мы чего за поездку. Наверное, всё-таки мало понимаю и в нравах драконов, и в жизни вообще.       — Пойдёмте, — Миш трогает меня за плечо. — Разговор будет долгим и нелёгким.       Озеро оказывается совсем близко, канал почти сразу в него впадает. И выглядит совсем не так, как Кристальное в моём мире или как все остальные. От воды веет холодом, какой-то мрачностью, что ли. Туман над озером густой, и оно буйно заросло у берегов ряской, тиной и камышом — за ними тут как будто никто не следит. Миш так же точно опускает лапу в воду, но сначала ему приходится отодвинуть водоросли.       Ждём мы изрядно. А дракон появляется резко, сразу, вынырнув из воды в столпе холодных брызг. Я едва успеваю отступить, как на том месте, где я только что стоял, оказывается чешуйчатая тёмно-синяя лапа. Дракон вынырнула по пояс, опёрлась о берег, выгнула шею и растопырила гребни, зашипев. Я отступил ещё на пару шагов. Жуть.       Пасть дракона усеяна сотнями игольчатых зубов, глаза горят ярко-зелёным огнём, и шипение перешло в рычание. А на груди у дракона ярусами лежит самое жуткое ожерелье, что я видел. Тоже из кости. Не резной. Из целых костей. И черепов. Некоторые из них белые и гладкие, другие же — жёлтые или уже почерневшие. И всякие. От драконов, цицимиме, ещё каких-то невиданных зверей и… человеческие. Много. Но больше всего пугало то, что на ней это смотрелось как перепутанные с водорослями бусы. Дракон была огромна — поменьше, конечно, моего жениха, но перекусить пополам меня смогла бы с лёгкостью и проглотить, не подавившись.       Я не убежал только потому, что не сообразил в первый момент, а теперь было уже поздно. И дракон нас жрать вроде не собиралась. Замолкнув, уставилась на Миша. Тот её совершенно не испугался, посмотрел в глаза и поприветствовал:       — Здравствуй, мама.