Ипостась огня

      Отчаяние на морде Миша очевидно — глаза выдают. И оно становится паникой, когда мы все слышим рычание.       — Меня отец зовёт, — сглотнув, бормочет ящер.       — Ну так и иди, — безмятежно отзывается Сит. — Ты уже предупреждён, а значит, вооружён.       Миш встряхивает головой, отчего белая грива взмётывается, но выбора у него нет. Складывает ещё недолеченные крылья, плотно прижимает их к спине и встаёт. Уходит прочь быстро и решительно, только стук когтей по каменному полу вдалеке затихает. Я же крайне неловко остаюсь в обществе малознакомой девушки-дракона. Которая в прошлом, кстати, была человеком, но сейчас, похоже, вполне довольна своим положением во всех смыслах — перепончатую лапку с округлого живота не убирает.       — Прошу прощения, что так неудобно получилось, — бормочу.       — Ты о чём, парень?       — Ну, вам пришлось искать вход сюда, на большой высоте…       — Не бери в голову, — ящер прядает ушками. — Мы не разбиваемся, и лазать для меня не сложнее, чем плавать. Ещё скажи, что лодку таскать вредно. Знаешь ли, вынашивать яйцо совсем не то же самое, что ожидать ребёнка. Его даже где-нибудь можно оставить, представляешь? Но носить внутри — безопаснее. Цицимиме — не пустая угроза.       — Но вас же должны охранять мужчины? — робко возражаю.       — Должны и будут. Но я предпочту драться за своего ребёнка насмерть, чем уповать на кого-то. Каждая жизнь важна, ты же уже знаешь это?       — Ну да, — тяну. — Но Миш сказал, что у вас отказное яйцо. А его же нужно отдать, ведь так?       — Уговоры бывают разные, Кунц. Отец этого ребёнка — Патекатль, ему бы на себя времени хватало. Он у нас врач, и никого пока сходным Именем не нарекли.       Должно быть, это тот самый почти бесцветный дракон, к которому меня носил жених. С одной стороны, Сит права, если он постоянно занят, времени на ребёнка у него нет. С другой же — его напа выглядела такой пустой и заброшенной…       — А почему бы вам, ну… вместе не жить?       — Знаешь, Кунц, драконы — в прошлом люди, но у нас тут всё совсем по-другому. Любая девушка может отказаться жить со своим мужем. Общий ребёнок так тем более не повод для свадьбы. Всё, что от нас вообще требуется — это дети. Мы не умираем от нищеты и голода. Никто не погибнет в городе, если ему можно помочь. Никто. Я сама могу обеспечить и себя, и Истака всем необходимым, когда он родится. Только, знаешь… — тут Сит понижает голос. — Иногда я думаю, что это только из-за войны так. Все друг другу помогают и всё такое. В человеческом мире нет войны — и всё совершенно иначе.       — Неправда, — возражаю с обидой. — У нас в посёлке все друг другу помогают!       Уже сказав, осекаюсь. На самом деле я в этом не так уж и уверен. Что, никто не соблазнится драконьем Даром и не отнимет его у мамы и брата? Просто так, по праву сильного? Даже не уверен, смогли ли они найти хоть какое-то пристанище.       Беспокойство за родных вгрызлось в меня с новой силой. Никак нельзя здесь оставаться. Тем более, что моё положение оказывается намного плачевнее, чем у девушек-невест.       — Понятно, ты не из города, — качает головой Сит. — Там другие порядки.       — Знаешь, Сит, — осторожно начинаю. — Боюсь, что у меня тут не будет никакой свободы.       Ящер задумывается, постукивает коготком по краю опустевшей миски, затем изрекает:       — Знаешь, а ты прав. Я что-то не слышала, чтобы на севере в таких парах была свобода. Там почему-то это очень распространено.       — У чёрных драконов?       — Кунц, у нас так не принято говорить. Но вообще да — они все чёрные. Почему-то. Знаешь, на самом деле мы об этом мире очень мало знаем. Мы тут как драконы живём всего-то лет триста. Никто от старости ещё не умер. Мы, если честно, не знаем, сколько можем прожить.       — Понимаешь, что получается? Я попаду просто в рабство, неизвестно, насколько. Ради магии, которая даже не моя! — злюсь.       — Уж не поэтому ли тебя запирают здесь? Хочешь сбежать? — Сит наклоняет голову и прищуривается.       Понимаю, что прокололся, и замолкаю. Не знаю, можно ли вообще этой Сит доверять. Конечно, она Мишу вроде как подруга, и пришла сюда с добрыми намерениями, но…       — У тебя всё на лице написано. Тебе ничего не стоит подговорить Мишкоатля тебе помочь. Он, конечно, отца боится, но врать при случае умеет убедительно. А если сильно повезёт, то и вдвоём сбежите.       — Да мы…       — Тц, — Сит приподнимает ушки и прикладывает палец к краешку морды.       Очень забавно смотрится этот человеческий жест в исполнении ящера, но всё понятно. Помолчу, хотя причина переполоха — всего лишь возвратившийся к нам Миш.       — Ситлаликуэ, ты была права. Завтра я распоряжаюсь Охотой.       — И хорошо. Ты справишься. Кстати, к вам Итцли не заходил? Он обещал вроде бы.       — Нет, а зачем ему?       — А ты двери в напу запирать прекрати, и узнаешь.       Миш прижимает уши и бросает на меня косой взгляд. Я отворачиваюсь и делаю вид, что не заметил. Потом с ним обсудим. Как и то, что золотой браслет-окову с моей ноги никто и не подумал снять, а появился он там как раз по вине белого ящера.       — Пойду открою, — выдавливает он из себя.       — Вот видишь, — шипит мне Сит, когда Миш уходит. — Он догадался, что ты хочешь сбежать. Меня не бойся, я и не против. Даже помогу, если тебе по Конгломерату куда добраться надо будет.       — Ты как-то слишком уж легко на это соглашаешься, — подозрительно тяну.       — Конечно, — Сит шевелит ушками так, что это означает улыбку. — Потому что мне за это ничего не будет, а из Истакси ещё никто не сбегал. Попробуешь — убедишься. Уж кто-кто, а Чальчиутликуэ никого из невест не выпустит. Никого и никогда.       — Видишь ли, Сит, так получилось, что мы с матерью Миша уже в некотором роде договорились.       — Мы? — удивлённо переспрашивает дракон, но пояснить ей ситуацию не успеваю, у нас снова гость.       На этот раз Миш вернулся в компании уже относительно знакомого мне ящера — зелёного с коричневыми лапами, который сокрушался о том, что его серебряный цветок, созданный магией, вышел недостаточно хорошим. В когтях у него зажато что-то похожее на сумку, которую он тут же протягивает мне:       — Невеста Кунц, прошу вас принять это в дар от моего отца, Шочипилли, вместе с его извинениями.       Осторожно, чтобы не поцарапаться об острые когти ящера, принимаю подарок, благоразумно проглотив колкости насчёт того, где я видел творчество самого Шочипилли и его методы. И очень хорошо делаю, потому что увесистая сумка оказывается раскладным кожаным чехлом, в котором… самый восхитительный набор ножей, который я когда-либо видел.       Дыхание перехватывает, как только я провожу пальцем по одной из рукоятей, дотрагиваюсь до инкрустированной гарды. Шершавая кость и золото. Решившись, вытягиваю нож на свет. Блики растекаются по лезвию, играют на спусках, тонут в изогнутых долах. Это увесистый охотничий нож, не имеющий вменяемой ценности. Подобный достоин не то что в сапог затыкаться, украшать поясные ножны любого из Сенаторов.       Подрагивающими от восторга пальцами трогаю и перебираю остальные ножи. Тут и скребок, и шкуросьём, и сапожный нож… наверное, любой, который только может когда-либо понадобиться мужчине-охотнику. Никаких кухонных или колунов для рубки мяса. Не до конца верю, что все они, блестящие, бритвенно-острые, выполненные в одном стиле, для меня.       Обида, конечно, ещё не прошла, но я уже могу быть вежливым:       — Вашему отцу не стоило так беспокоиться.       — Прошу вас, примите, — зелёный ящер прижимает уши. — Отец очень настаивал.       Понимаю по его виду и позе, что не только у Миша в доме тирания. Скорее всего, это вообще массовое явление — старшие драконы держат молодых, особенно своих детей, чуть ли не в суеверном страхе, которого, как я видел, добиваются насилием. Для Сит всё с её стороны просто и легко, а я вижу другое. Неужели и это тоже из-за войны и для какой-то там общей цели, а не потому, что драконам просто нравится показывать свою власть и самоутверждаться за счёт более слабых? И воспитывать тем самым новое поколение таких же озлобленных и отчаянных?       — Разумеется, — закрываю чехол и пододвигаю поближе, чтобы ящер точно уверился, что подарок принят. — Передайте отцу, что он может больше не волноваться.       — Конечно же, — зелёный ящер чуть кланяется.       Собирается было уйти, но Миш останавливает его, положив лапу на плечо.       — Итцли, задержись, пожалуйста.       — Хорошо, — кивает ящер. — Привет, Ситлаликуэ. А в чём дело-то?       — Я подумывал вас всех собрать, но видно судьба и так за меня распорядилась.       Миш обходит стол, упирается в него лапами и обводит всех нас взглядом. Мы замерли и приготовились внимательно слушать, что же он скажет.       — В этой комнате находятся все, кому я могу довериться и просить о помощи. И сейчас я вынужден это делать. Дело в том, что я и Кунц хотим попасть через Конгломерат в мир людей. Проще говоря, сбежать.       Сит встряхивает ушками-плавничками и щурится, а вот зелёный ящер, этот Итцли или как его, кажется удивлённым. Миш, меж тем, продолжает:       — Мне известно, что ни у кого это не получалось. Но вы все знаете, что Чальчиутликуэ — моя мать. У нас есть способ с ней договориться. Однако, — тут Миш поднимает взгляд, — вы от этого ничего не получите. Более того, как бы ни сложился побег — меня вы потеряете навсегда. Или всё выйдет удачно, или отец меня не простит. А вы все знаете, что там, за Куполом.       — Но ты хочешь этого, — мягко отзывается Сит. — И уже всё решил. Я не имею права тебя отговаривать. Даже от самоубийства, а это именно оно. Твой выбор.       — Я тоже согласен, — щёлкнув пастью, произносит Итцли. — Если честно, нет сил смотреть на то, как тебя унижают. Особенно Тотек. А нам ты вмешиваться запретил. Значит, и тут я не вмешаюсь.       — Требуется не только твоё невмешательство, Итцли. Требуется твоя помощь.       — Ну наконец-то наш гордый Мишкоатль хоть о чём-то просит друзей. Мы тебе вдруг стали нужны? Ровня?       — Не передёргивай, — обрывает его Сит. — Не хочешь помогать — катись отсюда. А я остаюсь.       Зелёный дракон насупливается, складывает лапы на груди и буркает:       — Валяй, выкладывай свой провальный план.       — Я в нём не вполне уверен, но всё может сработать. Пока расскажу вам только об одной стадии. Потому что, если не сработает, нет смысла рассказывать остальное.       — Давай быстрей уже, — ворчит Сит.       — Мне и Кунцу нужен череп. Человеческий череп. Лучший, который только сможем найти. Кунц в этом разбирается.       — Кого предлагаешь украсть и убить? Ишиптлу? — Итцли, как ни странно, серьёзен.       — Нет, — отзывается Миш. — Все знают, что ты бегаешь на свидания к Омесиуатль. Поговаривают, что она ждёт яйцо. Не знаешь, случайно, от кого?       — Про яйцо — враки. К чему ты клонишь?       — А к тому, что как так выходит, что ей жреческую пирамиду нельзя покидать, а у вас бурный роман?       — Ну знаю я тайный ход, и что, — зелёный ящер дёргает хвостом.       — Итцли, не тупи, — вмешивается Сит. — Уже и я поняла, что нам нужен доступ к цомпантли. Вот на ней черепов на любой вкус. Их пересчитывают, нет?       — Не думаю, — качает головой Миш. — Даже если пересчитывают, он окажется у моей матери быстрее, чем хватятся. А нас так и подавно здесь не будет.       — Предлагаешь нам украсть череп? — Итцли сомневается.       — Украсть? — Миш делает вид, что оскорблён. — Да что вы! Вам нужно будет просто доставить Кунца в пирамиду. И забрать.       — Он притворится ишиптлой.       — Можешь же думать, когда хочешь! — одобряет догадку зелёного ящера Сит. — Конечно, меня или тебя тут же заметят и схватят. Меня на входе, тебя чуть дальше, чем покои твоей несравненной Омесиуатль. А вот Кунца никто не заподозрит.       — Я, если честно, сам это впервые слышу и ещё не соглашался, — бормочу. — Я понятия не имею, где находится цомпантли и как выглядит. Заблужусь в два счёта, наткнусь на кого-нибудь из драконов и остаток своих дней буду жить в загоне!       — Я знаю, где находится цомпантли, — подаёт голос Итцли и подходит к столу. — Дадите пластину — начерчу схему и расскажу, как пройти.       — Если тебя схватят, Кунц, — Миш протягивает лапу и ободряюще поглаживает меня по плечу гладкими горячими подушечками пальцев, — и ты попадёшь в загон, выбраться тебе не составит труда. Ишиптлы не разумные, и никогда не догадаются просто отодвинуть засов.       — Я даже не об этом, — раздражаюсь. — А о том, что, если у нас не получится, попыток больше не будет.       — Будет, — Миш и тут уверен. — Первая — завтра. А если не выйдет, то будет и ещё одна. Накануне свадьбы. Но это будет куда как опаснее.       — Надо продумать вообще всё, — Итцли не возражает, но напряжён. — Глупо рисковать в пустоту.       — Глупо, — соглашается Миш. — Поэтому и нужны вы все.       — Пластину мне, пластину.       — Возьми под столом, там полно.       Зелёный ящер наклоняется и кладёт на столешницу тонкий металлический лист, на котором что-то нацарапано. Присматриваюсь. Мне кажется, что это такие дома. Не драконьи, а словно бы кто-то рисовал человеческую деревню, но по памяти или по рассказам — что-то в зданиях, в самом их расположении и стиле неуловимо не так.       — Твои художества? — хмыкает Итцли.       — Переверни и черти, — отрывисто бросает Миш.       Зелёный ящер не слушается, а просто смотрит на пластину, и та становится гладко-матовой. Вот такая вот не эффектная, но прикладная магия — ящер тут же начинает размечать когтём схему.       — Говоришь, до мелочей продумать? — раздумывает вслух Сит. — Есть одна мелочь. Ишиптлы пасутся, как и лизарды, голыми. Украшений тоже нет. Как Кунц понесёт череп?       Я кривлюсь. Знаю же, что ничего лёгкого и приятного в побеге не будет, но пробираться совершенно голым в пирамиду с драконами, чтобы украсть из неё часть того, что они и охраняют — мягко говоря опасно.       — В зубах, — безмятежно отзывается Миш. — А как ещё-то?       — Вижу, ты это продумал, — кивает Сит, переложив лапки по округлому животику и подтянув кольцо хвоста повыше. — Только не совсем. Черепа, они, знаешь ли, светлые. Почти белые. Так вот, скажи мне, пушистый мой друг, кого быстрее заметят — ишиптлу с чёрной сумкой на боку или ишиптлу с белым черепом в зубах?       — Дело говоришь, — отзывается Итцли. — Причём для большей безопасности я могу сумку подкинуть в пирамиду заранее, недалеко от самого цомпантли. Вполовину сокращается риск быть пойманным.       — Отлично, — Миш доволен. — А ты, Сит, свободна и готова ждать?       — Я всегда готова и всегда свободна. Кунц, ты хорошо умеешь нырять и плавать?       — Сносно, — отзываюсь. — А что?       — А то, что лодку я туда не рискну подвозить. Придётся нам с тобой поплавать так. Вода не то чтобы холодная, но ночью в ней темно и глубина приличная. Не боишься?       — Нет, — вру. — Ты же говорила, что у тебя пятна светятся?       — Светятся, — соглашается Сит. — Смотри.       Наклоняется, опирается лапками о стол, выгибает спину. Расправляет спинной плавник и боковые, что отдалённо напоминают крылья. И тут же по её коже вспыхивает множество ослепительно-ярких точек, гаснут, вспыхивают вновь, но уже совсем в других местах, а потом на ящере загораются волнистые симметричные полосы.       — Здорово, — искренне одобряю. — Это магия?       — Да, — отвечает Сит. — Не такая крутая, как у парней, конечно. Её даже не принято и за магию-то считать. Только вот на этой «не магии» мы и попадёмся. Но если ты где-нибудь выскользнешь и будешь тонуть, то, конечно, я засвечусь всеми огнями и нырну тебе на помощь.       — Успокаивает, — тихо благодарю.       На самом деле меня в этой авантюре ничего ни капли не успокаивает. Ничуть. Особенно то, что времени на подготовку у нас можно считать, что совсем нет. С другой стороны, нет времени и передумать.       — Кунц, садись поближе, — зовёт меня Итцли, постукивая когтём по пластине. — Я тебе всё объясню, как смогу. И расскажу, как именно ты пойдёшь и как будешь себя вести. Я часто видел ишиптл. А ещё знаешь, что хочу сказать, Мишкоатль?       — Что? — Миш нервно дёргает головой, ему, как и мне, тон зелёного ящера не понравился.       — Выбирай, с кем трахаешься, получше. Попроси ты Тотека, нам бы было проще.       — Ты же знаешь, что я не могу, — почти шипит Миш в ответ на выпад.       Сит посматривает то на одного ящера, то на другого, и решает вмешаться:       — Прекратите оба. Мишкоатль обратился за помощью к нам, и ты, Итцли, согласился. Оставь своё неудовольствие при себе, мы же не спрашиваем тебя, почему бы твоей милой Омесиуатль не вынести нам череп на серебряном блюде.       Зелёный ящер, хлестнув хвостом и зыркнув на Сит, всё же больше не спорит и склоняется над пластиной.       — Вот, примерно отсюда ты попадёшь внутрь. А здесь — первый коридор, он немного под углом и плохо освещён. По нему налево…       Вздыхаю, сосредотачиваясь. Сейчас надо думать только о деле, и не привязываться к остальным драконам, как к Мишу. Ведь он верно сказал — или сбежим, или погибнем. Конечно, меня жених, может, и не убьёт, но разве рабство — лучше?