Ипостась огня

      В теории всё получалось гладко и складно, особенно для драконов. Они-то останутся снаружи, будут так, на подхвате. А штурмовать пирамиду изнутри придётся мне. С другой стороны, мне самому больше всех сбежать и нужно, так что всё вроде как логично. Но страшно. Наконец-то всё обсудив, драконы едят, болтая на своём, рыкающем языке, тем самым исключив меня из беседы. Значит, я им не очень-то и нужен. Ну и пожалуйста!       Отодвигаю от себя кувшин, пить уже тошно. Встаю. Драконы оборачиваются, но меня не задерживают. Значит, пойду гулять один! Пока шлёпаю босыми пятками по коридору, решаю, что в самом деле отправлюсь гулять. На улицу. В драконий город. Миш-то дверь открыл, пусть теперь побегает, меня поищет!       На улице — день. Пасмурный, мрачный. Мостовая цветная, но не яркая, а когда поднимаю взгляд, замечаю, что туман никуда не делся, но из загадочного морока превратился в липкую серость. Видно только на несколько десятков шагов, так что бреду наугад.       Интересно, а на этих клумбах всякие разные цветы с синими и голубыми листьями — тоже съедобные? И насколько вкусные? Может, твёрдые, как и кристаллы? Попробовать? Вот ещё, вдруг зуб сломаю или траванусь!       Нахожу мост. Широкий, но выгнутый и довольно опасный — никаких признаков перил, только выложенный цветными камнями край. Попытаться перейти? Драконы же не боятся! Хотя у них крылья есть, а Сит говорила, что не может разбиться. Чешуя такая твёрдая? Ладно, если и упаду, так в воду. А она совсем не холодная должна быть, раз у камней тут такой подогрев. Уверенности мне придаёт тот факт, что с другого берега на мост ступает дракон. Без крыльев — значит, девушка. Но не похожая на Сит, больше на Итцли. Кивает мне, миновав мост. Хочу у неё спросить дорогу, но осекаюсь. А куда я хочу прийти-то? Сбежать у меня не выйдет, я видел с высоты, что Истакси — огромен. Не считая купола и цицимиме за ним. Ну и если я выйду из города — попаду я куда? В лес? Океан? Точно не в свою деревню!       Осторожно ступаю на мост — камни не скользкие, но в дождь или ночью я бы передумал — подъём очень крутой. Вниз стараюсь не смотреть, а под уклон чуть не бегу.       И на другой стороне то ли теплее, а то ли туман пореже. Или всё вместе, потому что рядом с очередной клумбой обнаруживаю странный длинный кристалл. Голубовато-зелёный, от которого идут волны тепла. Потрогать не решаюсь. Вдруг это чей-то обед разогревается?       Меня привлекает рычание, позвякивание, тихий топот откуда-то слева. Ну, хоть что-то в этом туманном городе происходит! Иду навстречу звукам, и почти сразу замечаю драконов, бродящих туда-сюда или сидящих на земле. Подойдя поближе, понимаю, что все они здесь не просто так — на замощённой площади, по которой там сям расставлены такие же высокие кристаллы, разгоняющие туман, организовано что-то похожее на рынок. Но не как ярмарка в городе — когда крытые ряды с деревянными прилавками, все друг друга толкают, зазывают народ и держатся за мешки с монетами. У драконов всё мирно и чинно — товары разложены на кусках разноцветных тканей прямо на земле, продавцы устроились рядом на подушках, неспешно беседуют с покупателями, что-то им показывают. Подхожу ещё ближе и уже могу рассмотреть, чем именно тут торгуют. Конечно же — кристаллами и цветами. Но рынок не совсем продуктовый, продают и металлические шарики, и уже готовые изделия, а особенная толкучка там, где разложены вещи, интересные и мне — резные из кости. Не только привычные бусины для вышивки, но и медальоны, курильницы, посуда, подсвечники… глаза разбегаются. Я замираю, жадно всматриваясь в орнаменты, как будто впитывая особенности стиля.       — Интересует что-нибудь? — вежливо окликивает меня продавец, девушка-дракон с витыми шипиками по бокам головы, забавно напоминающими кудряшки.       — Нет, наверное, нет, — мнусь.       Купить мне и в самом деле ничего из этого не хотелось. Может, спросить, если ли костяные заготовки? Подарок от Шочипилли оттягивал сумку, и пустить его в дело не терпелось. А чем тут платят? Обмениваются? Или магией?       — Прости, братишка, а твои где сейчас? — дотрагивается до моего плеча чешуйчатой лапой ещё одна дракон.       — В смысле? — мне становится неуютно.       — Ну, Северные драконы. Сенцонмимишкоа. Шиутекутли ничего такого не объявлял. Но вы прилетели к Охоте?       — Никуда я не прилетал!       Отступаю и упираюсь спиной в грудь высокого и крупного дракона. Я не заметил сам, как они меня окружили кольцом и все с любопытством разглядывают.       — Но ты же невеста с севера? Не отпирайся, опять ваше Смарагдовое озеро не сработало.       — Да нет же, — отпихиваю лапу слишком любопытного ящера, который хотел меня потрогать. — Я здесь, местная невеста.       — Но ты же мальчик? — изумляется ящер-продавец. — То есть, прости, парень?       — Ну да, — раздражаюсь. — А что, незаметно? Показать, может быть, что у меня в штанах?       — Ну извини нас, не злись, — ящер примирительно прижимает волнистые ушки, — Мы никогда тут такого не видели.       — Правду говорит Тонанцин, умирает северное озеро, — подаёт хриплый голос дракон, в которого я врезался. — Магия из него к нам уходит, в Кристальное. Скоро и для них призывать невест начнёт. Тогда они к нам переселятся.       На площади зашипели, зарычали и ещё по-всякому загомонили по-драконьи. Я ничего не понимал в какофонии, но решил вмешаться:       — А разве плохо? Вместе вы дадите отпор цицимиме, отгоните их от города!       — Сразу видно, ты тут недавно, — качает головой девушка-продавец. — И не потому, что хвоста нет. Они с нами будут биться. Наши горы не родят достаточно еды для всех.       — Поэтому у вас тут и рынок, — догадавшись, тяну. — Нельзя просто взять столько кристаллов, сколько ты хочешь.       — Почему же. Братьям и Отцу можно, — шипит рослый ящер завистливо.       — Это потому, что они служат Истакси, а не себе, — как-то зло отзывается продавец. — А ты, парень, если платить не хочешь, так иди мимо. Собрал толпу, всё истоптали.       Девушка тщательно отряхивает маленькой волокнистой метёлочкой товар и ткань. Я осторожно пробираюсь сквозь редеющую толпу прочь, подальше. Когда все узнали, что я не с северными, теми, которые чёрные, драконами прилетел, интерес ко мне иссяк. Иногда только поглядывают украдкой и всё. Рассеяно брожу, разглядывая товары, нигде особо не задерживаясь.       Если раньше мне в мире драконов было просто неуютно, то теперь — скорее страшно. Всё это мнимое благополучие вокруг: яркие клумбы, ухоженные каналы, причудливые росписи, мозаика, тонкие украшения жителей, пёстрые ткани — лишь мираж с кровавыми бойнями на арене. Чудится это и мне, и жителям. Они сами себя убеждают, что всё хорошо, что их защитит купол и драконы-Братья… от всего. От цицимиме, чёрношкурых северян, голода. А я видел, как выглядел огромный дракон, что кажется им несокрушимым. Исхудавший, больной, измотанный и усталый. Я мог бы помочь ему — но моих сил не хватит, чтобы спасти всех. Ничьих сил не хватит, если чёрные драконы и цицимиме нападут разом. Это не мой мир и не моя война. Если бы только заветный череп можно было купить в лавке резчицы!       — Покровительство Кунц!       В плечо до боли вцепляется когтистая лапа, оборачиваюсь. Миш. Дышит пастью, тяжело, как какая-нибудь собака — даже язык набок. Нёсся сюда, что ли? Зачем, я же не потерялся?       — Вот вы где, — с трудом переведя дыхание, хрипит ящер и дёргает меня за плечо. — Возвращайтесь, зачем вы сюда пошли?       — Потому что захотел, — злюсь и отцепляю лапу ящера от плеча. — Я разумный, значит — свободный. Не ишиптла какая-нибудь.       — Вы были нужны моему отцу, и он… — Миш оборачивается и договаривает уже упавшим голосом, совсем тихо: — не отличается терпением.       Мой жених, камнем упав с неба, прыгнул на камни площади, повёл рогатой головой, с которой цепи украшений свисали по сторонам, поблёскивая, и величественно направился к нам. Лапы ступали неслышно. Я замер, когда взгляд ярко-голубых, подведённых светлым мехом глаз встретил мой. Неприкрытый, клокочущий гнев. Казалось, ещё мгновение — и весь рынок охватит алое пламя. Ящеры вокруг тоже замерли, ничем не отличаясь от жителей моей родной деревни. Я должен был подойти к жениху, возможно, попросить прощения. Но не мог сдвинуться с места. Боялся.       А вот Миш — нет. Шагнул вперёд, загородил меня пушистым телом, что-то зарычал на отца… и отлетел от тычка в сторону, врезавшись в кого-то, да так и замер на камнях белым, бесформенным клубком. И меня отпустило.       — Нет! — заорал я прямо в морду лиловому дракону. — Не смей! Никогда не смей бить Мишкоатля! Он твой сын!       Сорвался с места, побежал, упал на колени рядом с Мишем, потряс того за плечо. Ящер открыл один глаз, так мучительно-похожий на отцовский, и тихо прошипел:       — Мне нормально, если встану — добьёт. Уходите с ним!       Хитрит, научился. Ну ещё бы, с таким-то отцом! И никуда я не пойду, пусть ящер и не надеется!       У моего жениха, однако, на мои планы — свой резон. Он просто сгребает нас обоих — меня лапой, Миша — пастью, и взлетает. Сопротивляться, когда тебе грозит свободное падение на камни — бесполезно, я угрюмо складываю руки на груди. И лететь не долго — всего три взмаха драконьих крыльев, и то последний — чтобы подняться на вершину пирамиды. Через нижние входы, само собой, гигантскому дракону внутрь никак не попасть.       Миш на пол выплюнут небрежно, а я аккуратно опущен на ноги. Белый ящер продолжает притворяться дохлым, пока отец раздражённо не рычит на него. Тогда садится, отряхивает шерсть, тихо рычит в ответ. Мой же жених рычит уже тише, смотрит на меня. Наверное, это мне, только вот я не понимаю ни черта.       — Отец спрашивает, можно ли занять у вас немного магии, Покровительство Кунц, — тихо переводит Миш.       Ну вот, наконец-то додумался, тупица лиловая! И выражается как культурно, занять ему! Как будто отдавать собирается. Ну и я бы возмутился, только что это даст? Меня вежливо просят, а могли бы и отобрать.       — Можно, — киваю. — Хоть всю бери, зачем она мне?       Жених одобрительно рычит, а потом снова что-то просит. Так странно, не понимая языка, угадывать только по интонации и выражению глаз, что это был вопрос. Знать бы ещё, что именно у меня спросили. Миш отчего-то долго молчит, и переводит только тогда, когда пауза становится совсем уж тягостной:       — Отец просит, чтобы вы разделись.       — Не буду! — тут же вспыхиваю. — Зачем?       — Так удобнее забирать… простите, занимать у вас магию, — вяло и тускло отзывается Миш.       — Не буду! — снова протестую, теперь уже глядя в глаза жениху. — Не буду и всё тут!       На это он озадаченно наклоняет шею, и осторожно протягивает ко мне лапу, унизанную тонкими, звякнувшими браслетами. Подцепляет когтём край моей туники, тянет осторожно, но ткань всё равно трещит. Понятно, выбора у меня нет и не было, только что для приличия спрашивали. Ещё, чего доброго, сумку повредит.       Стягиваю её с плеча, следом отправляю и тунику. Может, достаточно? Нет, конечно, от когтя, что тянется ко мне, отскакиваю. Так без чести и достоинства вмиг можно остаться, вон какой острючий! Как только от одежды избавляюсь и задумываюсь, прикрыться, или будет совсем уж глупо, как жених меня сгребает пастью и слюнявым языком. В собственность, значит. В гнездо. Пока несёт, оборачиваюсь, хочу окликнуть Миша, но он нам вслед не смотрит — наклонился и подбирает мою смятую тунику.       Жених же, запрыгнув в гнездо, ведёт себя странно и немного по-кошачьи, что ли: ложится на бок, подгибает крылья, потом — переворачивается на спину и пристраивает меня у себя на груди. Тут же влипаю в мех обслюнявленным телом, сажусь. У дракона с общением со мной никаких проблем — шея длинная, отлично гнётся, так что голубоглазая его физиономия прямо напротив. Разглядывает. Щурится. Вот теперь уж точно, как кошка загнанную мышку.       — Ну что таращишься, — ворчу. — Забирай уже свою магию давай.       Хочу встать, отряхнуться от шерсти, но дракон мне сделать этого не даёт — наоборот, пихает мордой в грудь. Очень легко и осторожно, для такой-то образины. Я упираюсь руками ему куда-то в губы и хочу отпихнуться, но бесполезно — он чуть жмёт, толкает, и приходится подчиниться — упасть на спину.       Грудь у дракона плоская и твёрдая, шерсть тонкая и почти не мягкая. Но приходится в неё вцепиться, вздрогнув от омерзения — высунув кончик языка, жених меня облизывает. Слюна липкая, но ничем не пахнет. Всё равно противно, возмутиться бы, только вот… не могу уже.       На второй раз дракон облизывает меня снизу-вверх всего — от кончиков пальцев на ноге, выше, до колен, по бёдрам… член! Дёргаюсь, но понимаю, что всё не просто игра — сил как вполовину меньше. Смотрю на себя — на мокрой коже слабое свечение. Магия. Он забирает её, просто слизывая, как и хотел. Но всё равно сажусь, толкаю дракона в морду, когда он пытается впихнуть язык между моих бёдер. Чтобы зачем? И не сдаётся, тянется с двух сторон когтистыми пальцами, подцепляет мне ноги под колени — теперь не сжать, обрежусь. Я как лягушка, раздавленная телегой, распластан кверху светлым пузом.       — Перестань, ты зачем это? Хватит!       Дракон меня не слушается — снова лижет. На этот раз — только член и живот до груди. И ещё раз, и ещё. Бессильно выдыхаю — на тёмно-синем языке умирают светящиеся точки, а у меня — конкретный стояк. И полное бессилие. Как будто что-то давит, в ушах шумит, а когда дракон в очередной раз проводит языком — как куда-то падаю. Жарко. Невозможно липко, словно в смоле, но уже не барахтаюсь, просто глубоко дышу. На вдохе дракон ласкает меня языком. На выдохе — отпускает и обдаёт пахнущим грозой дыханием. Мне кажется, моё тело перестаёт что-либо весить и, если бы не сжимал так шерсть в пальцах, — уже бы парил в воздухе. Как замедленное, растянутое падение. Иногда дракон смотрит мне в глаза, чуть задерживаясь, чтобы поймать ритм моего дыхания. Всё ускоряющийся, как и движения языка. И теперь они не просто отбирают магию — облизывая меня, дракон вычерчивает языком волны, то задерживает его, то резко убирает, и снова, и быстрее, так, что члену почти больно. Почти.       Слышу, как колотится собственное сердце, а где-то подо мной глухо и медленно ухает драконье. Дышу ртом хрипло, в горле пересохло, перед глазами расползаются цветные круги, всё дрожит и куда-то двигается, я не знаю, где верх, где низ, не могу пошевельнутся, крикнуть, могу только…       Где я, кто и зачем — по крупинкам восстанавливаю в сознании. Невозможно сухой воздух, вдыхать его больно до судорог. Я как будто не кончил, а наизнанку вывернулся, и сейчас лёгкая шкурка убитой кошкой мышки, на всех ветрах полощусь. Усталость такая, что больно моргать. Пытаюсь выпустить из них пучки шерсти, разжав пальцы, — по ним как ножом резанули. Морщусь. Я-то думал, что там, в клетке у арены отдал всю магию — куда там. Вот теперь — отдал. Вяло смотрю вверх. Кажется, почти умер. Это не удовольствие, не любовь и даже не секс — скорее, пожирание. Высасывание. Сейчас дракон иногда меня облизывает, пихает мордой, но я не шевелюсь. Никаких сил. Совсем не то, как после развлечений с Мишем. Как будто кусок жизни вырвали. Если сейчас я превратился в морщинистого старика — не удивлюсь.       — Пить, — наконец-то мне удаётся прохрипеть.       Дракон что-то тихо рычит в ответ, тормошит мордой. Но должен знать, что я ничего не понимаю. А повторить — это выше моих сил. Сглатываю, слюны во рту нет. Жених, ещё немного озабоченно меня понюхав, наконец понимает, что перестарался и пожадничал, отжав меня, как тряпку половую. Так и помереть могу, и накроется его источник силы. Осторожно трогает меня губами, тянет. Выпускаю шерсть из пальцев, позволяю себя обхватить языком и слегка прижать. Повсюду зубы, острые и блестящие, но их не боюсь, наоборот, были бы силы — уцепился бы, чтобы держаться.       Выбравшись из гнезда, жених разбегается и взмывает вверх. Всё нужно точно рассчитать, чтобы за один взмах добраться до вершины пирамиды — места, чтобы раскрыть крылья, уже не будет. Получается, и дракон вырывается в яркое небо, залитое ослепляющим солнечным светом, кружится и приземляется на площадку. Осторожно меня опускает на каменные расписные плиты, снова разбегается и прыгает вниз. Я как сидел, так и сижу. Стало лишь хуже — дневной воздух над облачной страной — маревый, жаркий, а камни нагреты, как сковорода. Отлично, теперь я стану не только магической, но и обычной закуской. Запечённой в собственном соку. От жажды мутит. Вот теперь точно помру, и помру страшно.       Не успеваю — дракон возвращается, и приносит мне не просто кувшин воды попить, а целую бадью, яркую, как будто из стекла. Судя по тому, что на поверхности плавает мятая сине-розовая кувшинка — воду дракон набрал в ближайшем канале, но меня такие мелочи не волнуют, я уже перегнулся через край и пью, как какое-нибудь животное, даже не черпаю. Напившись, вообще перегибаюсь через борт и бултыхаюсь внутрь. Вода ледянючая, как будто её специально охлаждали. Да ещё и дракон взмахивает крыльями, с которых срываются капли — это он в облаках на них дождь нацеплял.       Улёгшись в бадье, лениво отмокаю, щурясь на солнце — оно в этом мире большое и красноватое. Мой жених тоже смотрит куда-то вдаль, и в ярком свете его меховая шкура ярко-лиловая с розовым, а цепи на чёрных рогах блестят почти нестерпимо. По распахнутым вокруг меня крыльям пробегают светящиеся завитушки — моя магия теперь циркулирует по драконьему телу. А сам я… вот только сил наберусь, всё этой скотине выскажу. И сбегу, чёрт возьми. Завтра же выкраду проклятый череп, чего бы это мне ни стоило, и сбегу.