Эксклюзивная версия

      С тех событий прошел месяц. Живя вдали от цивилизации, я обрела душевное равновесие и спокойствие. Я скучала по всем, кого оставила, но уже не так сильно, и молилась, чтобы все у них наладилось после моего отъезда. Решив, что мне уже хватит постигать дзен в гордом одиночестве, я доехала до ближайшего таксофона и позвонила Катрин.       — Окс? — удивилась она, не ожидая меня услышать. — Окси, как ты? Господи, ты пропала на месяц. Как ты могла? Мы тут все чуть с ума не сошли, — ругалась на меня Кэти.       — Я знаю, дорогая, прости меня. Кэти, я в ЭлЭй. На побережье, — сказала я и назвала ей адрес.       — Ты все это время жила в Лос-Анджелесе? Совсем рядом со мной и Алексом, и не звонила? Я приеду через полчаса и убью тебя, глупая девчонка, — сказала она со злостью.       Может, я зря позвонила ей, но одиночество уже сводило с ума. К тому же тоска Джуна слишком сильно давила на меня. Я пыталась расслабиться, успокоиться и закрыться от него. Но это оказалось сложно, настолько сильными были его чувства. Даже на таком расстоянии, вдали от него я его чувствовала. Я нуждалась в близком человеке.       Кэти приехала, как и обещала, через полчаса. Не представляю, как она так быстро добралась, но нагоняй я сейчас получать не горела желанием.       — Ты такая глупая, как ты могла всех бросить, Окс? — кричала она на меня. — Ты и представить не можешь, что творилось после твоего интервью. Фанаты…       — Хватит, Кэт, — прервала я ее. — Я честно не хочу ничего знать. Если ты не заметила, у меня нет ни радио, ни телефона, ни телевизора, ни компьютера. Ничего.       — Дорогая, я так волновалась за тебя, — сказала Катрин и обняла меня крепко.       — Я очень скучаю по всем, — прошептала я, утыкаясь в ее плечо. — Я не хочу знать, что происходит в этом сумасшедшем мире. Мне важно только одно — парни в порядке? У них все нормально? Как… как мой мальчик?       — С ними все хорошо. Парни выступают, как и раньше, и вроде у них намечается мировое турне. С репутацией группы и агентства все устаканилось, они очень пропиарились тогда и до сих пор. Известность растет с каждым днем. Намджун… Он тоскует по тебе. Ты слышала его последний моно плейлист?       — Нет, — ответила я в растерянности. — А как моя семья, Кэти?       — Давай присядем, и я отвечу на все твои вопросы, — сказала, успокоившись, Кэти.       Мы взяли бутылку вина, фрукты и бокалы. Вышли на пляж и устроились в беседке. Она оценила выбор места моего убежища, подметив, что оно чудесное, и я будто расцвела здесь после всех невзгод, только немного похудела.       Я все спрашивала ее и спрашивала о парнях, дяде и моей семье, агентстве и его команде, о ней и Алексе, избегая говорить о ситуации в мире к-попа и соцсетях. Перед тем, как она собралась возвращаться домой, я попросила ее привезти мне плеер с песнями бантан — всеми их треками, каверами и микстейпами. И очень просила никому не говорить, где я. Это должно было остаться нашей тайной.       Так прошло еще пару недель. Кэти время от времени навещала меня и привозила продукты, так что у меня совсем отпала необходимость выбираться за пределы дома. Вечером я открыла все окна, чтобы почувствовать прохладу морского бриза и играла на рояле песню, которая полюбилась мне больше всего из Моно — Forever rain*.       — Forever rain, серьезно? — спросил такой знакомый, любимый голос.       — Она понравилась мне больше всех из твоего нового плейлиста, — ответила спокойно я, не оборачиваясь, хотя сердце готово было выскочить из груди.       — Я думал о тебе, когда дописал его, но именно эта песня посвящена тебе. Надеялся, что ты вернешься, когда услышишь ее, — сказал он шепотом, и я ощущала его взгляд всем существом.       Я притворялась спокойной, а он стоял там, у меня за спиной, совсем рядом. Но зачем все это притворство, если он все равно меня чувствует? Не выдержав, я подскочила со стула и повернулась к нему. В этот момент он тоже стремительно пошел ко мне навстречу, преодолевая расстояние между нами большими шагами. Я практически бросилась в его объятия, вставая на носочки и утыкаясь носом ему в шею.       — Я скучала по тебе, любимый, я так скучала по тебе, — шептала я ему.       — Как ты могла, Окси? — сказал он с горечью, крепко прижимая меня к себе. — Как ты могла тогда решить за нас обоих? Вместе мы бы нашли выход.       — Ты обещал мне, помнишь? Но ты бы не смог этого сделать. Я чувствовала, что ты мне соврал. И я сделала это за тебя, выполнила обещание.       — Впервые в жизни ты сбежала, испугавшись не за себя, — сказал он с горечью.       — Я надеялась, что так всем станет лучше. Я не могла рисковать родными людьми. Репутация катилась к чертям только из-за меня одной.       — Прошло столько времени, детка, почему ты не вернулась? — спросил он в недоумении.       — Я… Я не знаю, — сказала в растерянности. — Я не знаю, малыш, что происходит за пределами стен этого дома.       — Катрин совсем ничего тебе не говорила? — спросил он, не веря своим ушам. — Она что, держала тебя в неведении?       — По моей просьбе, исключительно. Я только успокоилась и научилась дышать полной грудью, не хотела снова все это чувствовать. Злость и негатив, — объяснила я.       — Серьезно? Ситуация в корне изменилась относительно тебя и нас после твоего интервью. Как ты могла этого не знать? — спросил он потрясённо. — Ты должна вернуться домой, Окси. Вернуться к своей семье.       — Куда вернуться, Намджун? — воскликнула я, отстраняясь от него. — Мне запретили работать с артистами в Корее. У меня забрали все, чего я добивалась годами. На вас начали давить из-за меня. Юнги и Тэхен до сих пор злы на меня. Я не хочу этого снова. Мне там нет места.       — А как же люди, которые тебя любят? Ты гребаная эгоистка, — сказал он со злостью, крепко вцепившись мне в плечи и встряхивая. — Тебя волнует только то, что тебе перекрыли кислород там. То, что у тебя отняли. А как же мы, Окси, твоя семья? Как же я? — его голос сорвался.       Эта боль, невыносимая, разрывающая сердце на части, вернулась вместе с ним в мою жизнь. Я прикусила губу, чтобы сдержать слезы.       — Посмотри это, — сказал он грубо и сунул мне телефон в руки, забивая на ютубе название видео. — Посмотри это и повтори снова, скажи мне в глаза, что у тебя больше ничего нет.       Я нажала плей. Когда я уехала, все спали и подъем должен был быть только в восемь утра, когда началось интервью. Видео началось с камеры в коридоре. Из нашей комнаты вылетел Намджун в одних пижамных штанах.       — Окс, — позвал он громко. Ответом ему была лишь тишина. — Окси, — крикнул он еще громче.       — Что случилось, Намджун? — спросил менеджер Чонхе, двигаясь ему навстречу по коридору и собираясь будить парней для начала очередного рабочего дня.       — Окси нет, — в растерянности сказал Джун. Тут к менеджеру подошел оператор и что-то сказал.       — Парни, всем подъем, — громко крикнул менеджер Чонхе и стал стучать во все двери, проходя мимо. Оператор все снимал. — Окс сейчас в прямом эфире.       Из всех комнат повыскакивали парни, как были — в пижамах и сонные. Все бегом кинулись в общий зал, где уже включили нужный канал, в недоумении спрашивая друг у друга, какого хрена я удумала.       Парни сидели кучно в центре, уставясь в экран. Стафф остался за кадром камеры, но их комментарии я слышала. Оператор снимал так, чтобы очень хорошо было видно бантан и экран телевизора, где сейчас показывали меня.       Когда я заговорила о своей команде, о своей благодарности и о том, насколько близки они мне стали, за кадром видео послышались женские рыдания. Они переживали за меня, они слышали мои слова.       Судя по звуку, открылась дверь за спиной оператора, и в центр к парням прошел Юнги. На его лице читалось недоумение, когда он увидел всю команду в таком напряжении. Он перевел взгляд на экран.       — Какого хрена она делает? — спросил он, и парни шикнули на него, прерывая его возмущение.       Я заговорила о том, что Джун ничего не знал. Что он соврал, и они должны простить его.       — Мы давно простили, Окс, — сказал Тэ с болью в голосе, не отрываясь от экрана, — вас обоих.       На видео я начала обращаться к каждому мемберу по очереди. Мой мальчик.       — Ты не можешь так поступить с нами**, — прошептал Джун потрясенно. — Ведь ты тоже стала смыслом моей жизни. Как я могу быть счастлив без тебя?       Юнги похлопал его по плечу в знак поддержки, а потом и вовсе притянул к себе, когда по щекам Джуна побежали две дорожки.       Джин уже плакал, вместе со мной там в студии, и каждую секунду вытирал слезы рукавом рубашки, не скрывая. Когда я в своей речи дошла до него, он уткнулся лицом в ладони и плечи его вздрагивали время от времени. Хобби положил ему руку на плечо. Следом я перешла к словам для Юнги. Он отстранился от Намджуна.       — Ты должна была в глаза мне это сказать, — заорал он в бешенстве, срывая так свою боль, когда я просила у него прощения. — Ведь я давно тебя простил и только ждал этих слов. — Он ударил с силой в стену и осел на стул, смахивая непрошенные слезы. Теперь уже все не сдерживались. Тэхен и Чонгука молча вытирали мокрые щеки и продолжали ловить каждое мое слово. Чимин пребывал, казалось, в полной прострации, еще не до конца осознав, что происходит. Когда я дошла до Хобби, он очень тепло поблагодарил меня за мои слова и сказал, что любит меня.       — Я буду следовать твоим советам ради тебя, Окси, — прошептал ЧимЧим и его глаза тоже стали влажными.       Я перешла к Тэхену и сказала ему немного больше, чем остальным. Он плакал в этот момент, и его красивое лицо кривилось от слез и эмоций. Чонгук притянул его к себе, успокаивая. Но когда услышал мое обращение к нему самому, слезы с новой силой потекли по его щекам.       — Мы любим тебя, нуна, — сказал Гуки сквозь слезы.       — Она ушлаааа, — рыдал Тэхен в плечо Гука. — Почему она бросила нас?       — Она не бросила, Тэ, — сказал с грустью Хосок. — Она просто посчитала, что так будет лучше для нас всех.       — Где эта студия? — оживился Намджун. — Я еду за ней.       — Намджун, ты не успеешь уже, — сказал кто-то из стаффа с сожалением.       — Я. Еду. Туда, — сказал он с напором, разделяя слова.       — Жду в машине, — бросил Хобби и вышел из зала.       Дальше кадр сменился. Ребята уже были в студии и менеджер Чонхе разговаривал с опешившим от такого напора и количества гостей Ли Чжи Ином. Он говорил, что я уехала буквально десять минут назад. Он мог не отвечать, куда я поехала, Намджун точно знал, что в аэропорт. Тут Намджун замер на мгновение и взял что-то с тумбочки у самого выхода. Резкость увеличилась и у него в руках оказался стаканчик от кофе. На стаканчике моей рукой было нарисовано сердечко, внутри которого виднелась надпись из двух букв «N+O». Я написала это, пока готовилась к эфиру и оставила его, когда убегала оттуда. Он нежно провел пальцем по этому рисунку.       — Я опоздал, — обреченно прошептал он.       Видео закончилось. Я не заметила, как у меня текли слезы, пока я его смотрела. Я думала, что выплакала все на три жизни вперед еще полтора месяца назад. Оказалось не все.       — Боже, — потрясенно прошептала я. — Неужели всем действительно было так больно? Неужели это случилось из-за моего ухода? Я только хотела, чтобы всем было лучше. Как же я ошибалась. — Я опустила лицо в ладони.       Намджун, все это время смотревший на мою реакцию, опустился со мной рядом на диван и обнял меня.       — Это только первое, но не единственное видео, — сказал он и заставил меня снова обратить внимание на экран его телефона. Он набрал новый запрос.       В тот же день, после моего интервью, стафф выложил сначала первое видео с нашей ссоры. Тогда мы вышли из зала с бантанами. Юнги, злой, как черт, вылетел оттуда ранее. Когда мы добрались до общего зала, Намджун попросил остаться всех за дверью, кроме парней. Репортер тоже не попал в зал, но Джун забыл о том, что в общих помещениях дополнительно для безопасности стояли камеры. С этой-то камеры в зале и продолжили видео. Парни высказывали свои возмущения друг другу и мне. Я умоляла их не ссориться. Юнги, после гневной отповеди, вылетел из комнаты. Хосок присел возле меня и, вытерев мои слезы, взял мои ладони в свои. Ракурс был не самым лучшим, но звук было слышно прекрасно.       Следующим оказалось то, чего я вообще не ожидала увидеть. Я думала, такое ни за что не сольют в сеть, но команда, видимо, была настроена решительно выставить меня в самом лучшем свете перед пользователями и фанатами. Мы стояли с Намджуном в коридоре после раннего подъема и очередного форс-мажора, пока все остальные бантаны спали. Я насильно взяла с него обещание, что если придется выбирать, то команда важнее. Я готова была пожертвовать нашими отношениями, нашей любовью ради парней, ради всей команды.       — Почитай комментарии, — сказал он, откидываясь на диван и положив голову мне на колени. Увидев мою нерешительность он добавил: — Ты приятно удивишься. Фанаты настолько переживают за тебя и любят тебя, что запустили даже хештеги, надеясь, что ты их увидишь.       Я открывала комментарии ко всем видео со мной и читала сотни, тысячи комментариев о том, какая я замечательная, сильная и самоотверженная. Желали никогда не сдаваться и не слушать хейтеров. Очень многие люди писали о том, что жалеют о своих негативных словах в мой адрес. Почти под каждым постом стояли хештеги #OxComebackHome, #OxGobackToRM, #OxComebackToBTS. Невероятно, сколько людей переживали за меня. Не за группу и их репутацию, не за моего дядю и его семью, а за меня саму, за нас с Намджуном. Я была потрясена. Я жила здесь полтора месяца и не знала, что столько людей тоскуют по мне, любят меня и ждут моего возвращения домой. Моя слеза капнула на щеку Джуна, который лежал все это время с закрытыми глазами, пока я читала и осознавала, что не только я умею сильно любить. Меня любили в ответ и даже больше. Я снова почувствовала все, от чего так долго отрекалась. Любовь к своей семье и близким, тоску по ним и дому. Он открыл глаза, почувствовав влагу на своей щеке и мои эмоции.       — Мы все скучаем по тебе, малышка, — сказал он нежно, вытирая мои слезы и проводя большим пальцем по моим губам. — Вернись домой. Вернись ко мне.       Я наклонилась и поцеловала такие теплые, нежные губы. Соленые слезы чувствовались на наших губах, но нам было наплевать. Он снова сломал мою стену спокойствия. Сколько бы я ни бежала — от него, от своих страхов, от собственного бессилия, от себя самой — он всегда находил меня и возвращал домой. Он стал моим домом. Нам не нужно было ничего друг другу говорить, ведь мы чувствовали друг друга, и это значило намного больше. Он легко перевернулся, подмяв меня под себя и углубляя поцелуй. И в этой близости ощущалась вся невыносимая тоска друг по другу.       Слезы высохли, желание стало невыносимо сильным и одежда полетела к чертям. Только сейчас мы не торопились. Мне нравилось дотрагиваться до него, чувствовать его тепло и нежность его кожи, его прикосновения и поцелуи. Я обвивала его ногами, а он двигался сверху, не торопясь и давая прочувствовать каждый его сантиметр во мне. Я целовала его везде, куда могла дотянуться, находясь под ним — ключицы, его ямочки, пульсирующую вену на шее, плечи. Его длинные пальцы легко блуждали по моему телу и оставляли мурашки за собой.       Я проснулась очень рано. Наверное, отвыкла спать с ним за эти полтора месяца. Открыв глаза, боялась, что мне все это лишь приснилось. Я больше не хотела терять его. Теплая рука, обнимающая меня за плечи, вернула в реальность. Он здесь, он мой. Я повернулась в его сторону. В лунном свете он был безумно красив и так безмятежно спал. На удивление, даже не храпел, как это бывало обычно. Я улыбнулась этой мысли и поцеловала его в подбородок. Осторожно убрав его руку с плеча и поцеловав в раскрытую ладонь, я встала и, накинув халат на голое тело, вышла на пляж.       Луна еще светила на небе, но дело уже шло к рассвету. Дул приятный, прохладный ветерок, от которого кожа покрывалась мурашками. Я обняла себя за плечи, чтобы почувствовать немного тепла, и уставилась вдаль — туда, где виднелось светлеющее небо. Не знаю, долго ли я так стояла, но за моей спиной послышались легкие шаги босых ног по лестнице и, следом, плотное кольцо рук вокруг меня выбило весь воздух из легких.       — Любимый, ты так задушишь меня в своих объятиях, — пошутила я.       — Тебя снова не было рядом, и я испугался, что ты мне только приснилась. Пожалуйста, не уходи, когда я сплю, — сказал он с мольбой в голосе, целуя меня в шею.       — Больше никогда, — повернувшись к нему лицом, сказала я. — Я люблю тебя. Каждой клеточкой тела я очень очень люблю тебя.       Он одарил меня долгим и нежным поцелуем, полным любви. Оторвавшись от моих губ, погладил ладонью по щеке.       — Ты знаешь, это место похоже… — начал он.       — На то, что было на картине в галерее больше шести лет назад, — закончила я за него и улыбнулась. — Да, мне кажется, это то самое место и мы с тобой оба здесь.       — Мы все-таки оказались здесь вместе, — улыбнулся он. — Солнце встает. С добрым утром, моя девочка.       На этот раз уже я его поцеловала и счастливо прижалась к его груди. Очередной этап жизни начинался вместе с этим восходящим солнцем. Этап счастливой жизни.       Вернувшись с пляжа в дом, мы еще некоторое время провели в постели, стараясь насытиться друг другом за все время разлуки. После душа я накинула полотенце на плечи поверх халата, чтобы с волос не капала вода, и села за рояль.       — Ты знаешь, — начала я, — когда я писала, я тоже не могла думать ни о чем, кроме тебя. Все время. Ты стал моим вдохновением, малыш. Я бы хотела, чтобы ты кое-что услышал, — сказала я, глядя ему в глаза. Он должен был знать, что я тоже его безумно люблю и моя жизнь превращается в обычное существование без него.       Он устроился на диване напротив меня, вытирая мокрые волосы, и включил видеосъемку на телефоне.       — Ты снимаешь? — смутилась я. — Зачем?       — Я хочу запомнить этот счастливый момент навсегда, — сказал он, устраивая поудобнее руку, чтобы камера не дрожала.       Когда я начала петь, пропускать через себя все эмоции, что хотела вложить в эти слова, я смотрела прямо на него. Я чувствовала то же, что и тогда, когда писала. По его лицу было понятно, что и он это чувствует. Я закончила песню и мелодию, смахнула слезы с глаз и все время смотрела на него, не отрываясь. Мне хотелось понять, о чем он думает.       — Я люблю тебя, моя девочка, больше жизни, — сказал он нежно хриплым голосом. Мы смотрели друг на друга, и в наших взглядах было столько любви, что хватило бы на весь мир. Он, кажется, забыл, что камера все еще снимает, и хоть сам и не попал в кадр, слова записались.       — Я тоже тебя люблю, — ответила я ему с щемящей нежностью. — Эммм, — протянула я, мило улыбаясь и подходя к нему, — кажется, ты забыл выключить камеру.       Он отбросил телефон в сторону и притянул меня к себе, роняя на диван и целуя. И тут его пальцы легко прошлись по моим ребрам. Ах ты ж, черт, какой хитрый прием. Я начала хохотать и извиваться, как ненормальная. До безумия боюсь щекотки. Вырвавшись из крепкого захвата, я рванула на кухню.       Успокоившись, мы позавтракали и начали не спеша собираться. Самолет обратно отправлялся только вечером, но нужно было решить вопрос с домом — собрать все свои вещи, привести дом в первозданный вид и сдать его владельцу.       За полчаса до отъезда мы сидели на лестнице, последние ступеньки которой уходили в воду, и любовались закатом, как несколько лет назад на берегу реки, когда я впала в депрессию после потери родителей, а Джун старался всеми силами не дать мне увязнуть в этом. Я чувствовала умиротворение, находясь в его объятиях и ощущая, как его дыхание легко колышет мои волосы. Я приехала сюда, чтобы найти покой, но реально ощутила его только сейчас. Здесь. С ним. Он был моим миром и душевным равновесием.       — Твои чувства… Это прекрасно, — прошептал он. — Я бы хотел ощущать постоянно это умиротворение.       — Это все благодаря тебе. Я наконец-то нашла то, что искала, благодаря тебе, — ответила я, глядя, как последние лучи солнца ласкают море там, где соприкасаются с ним, и прикасаясь губами нежно к его пальцам на моей руке.       Самолет приземлился в аэропорту Сеула. Мы оба почти не спали последние сутки, и я практически весь полет проспала у Джуна на плече. Время от времени просыпалась от того, что чувствовала, как он смотрит на меня не отрываясь или крепче сжимает мою руку. Удивительно, как он умудрялся не засыпать при соприкосновении с твердой поверхностью.       Мы предупредили стафф о нашем возвращении, но парням попросили не говорить. Пусть для них это будет сюрпризом. Я дико нервничала, не зная, чего от них ждать.       В аэропорту мы быстро, стараясь не привлекать внимания, прошли контроль, досмотр личных вещей и двинулись на парковку. Оба были в кепках и очках, тех самых, одинаковых, что когда-то купили вместе. Все время Джун держал меня за руку, боясь, что я растеряюсь после долгого отсутствия и нахлынувших воспоминаний, или отстану. Я увидела свой байк на парковке издалека.       — Он стоял здесь все это время? — спросила я в недоумении.       — Нет. После того, как ты поехала сюда с телестудии, я не вернулся со всеми в агентство. Я поехал в аэропорт, все еще надеясь, не хотел верить. Я предполагал, что ты сюда так быстро не на такси добралась и пошёл искать твой транспорт. Только охранник сказал, что ключи от байка ты менеджеру Чонхе оставила.       — Да, я написала тогда записку и приложила к ключам, очень надеясь, что его заберут отсюда рано или поздно.       — В общем, правдами и неправдами я выпросил эти ключи и нашёл в бардачке твой телефон. Тогда-то и понял, что ты просто исчезла. Я вернулся обратно на нем.       — Ты сам вел байк? — глаза расширились от удивления.       — Не так легко, как это делаешь ты. Я хотел оставить себе воспоминания о нас, связанные с этим байком. Уже возвращаясь в студию, я понял, почему ты так любишь байки. В общем, за это время я научился его водить, — сказал смущённо Намджун.       Я печально улыбнулась. Его слова ранили, в них я чувствовала его переживания и отчаяние, которые он испытывал в тот момент.       Он протянул ко мне руку ладошкой вверх, в которой лежали ключи. Я хотела взять их, ужасно сильно хотелось снова прокатиться. Но не сейчас. Я сжала его пальцы, давая понять, что ключи не возьму и сегодня он за рулём. Сегодня все изменилось.       Мы надели шлемы, я закинула лямки рюкзака на плечи и села позади Джуна, обнимая его. Потом крепко прижалась — не потому, что боялась упасть, мне просто было так комфортно и спокойно.       Возле агентства обстановка казалась спокойной. Уже заезжая в гараж, я понимала, что отдохнуть в ближайшее время не получится — нас ждала вся команда прямо на парковке. Я соскочила с мотоцикла, когда Джун ещё не успел его полностью остановить, и кинулась всех обнимать. После приветствия, улыбок счастья и смеха, тёплых объятий, команда поднялась наверх, а мы остались парковать байк и оставить шлемы. Когда Джун разворачивал моего железного коня, я не удержалась и сфотографировала его — он выглядел очень круто и сексуально.       — Неужто действительно так круто выгляжу? — улыбнулся он, чувствуя меня. — Каждый раз, вставляя ключ в зажигание, чувствую себя так, будто делаю это впервые.       — Пожалуй, я даже готова подарить тебе этот байк, если буду видеть тебя на нем почаще, — заманчиво подмигнула я ему.       Он засмеялся, и положив наши шлемы на место, взял меня за руку и повёл к лифту. Выходя на нашем этаже, я чувствовала — что-то назревает. Джун был моим путеводителем. У команды имелся план, и он контролировал, чтобы я все не испортила. Первым был кабинет дяди.       — Девочка моя, он все-таки смог, — кинулся ко мне дядя и крепко обнял.       — Что смог? — застыла я в дверях, не ожидая такого начала.       — Вы во мне сомневались? — сказал, ухмыляясь, Джун и обнял своих родителей, которые тоже были здесь.       — Когда позвонила Катрин и сообщила, что ты вышла на связь, Намджун практически рванул в аэропорт, взяв с собой только паспорт и карточку. Пришлось привести ему массу веских аргументов, почему нельзя прямо сейчас. Когда же все решилось, я наказал ему, чтоб без тебя не возвращался, — улыбнулся дядя.       — Мистер Бан разрешил сделать это любыми способами, — подмигнул мне Джун.       — Так уж любыми. Если бы я не захотела, ты бы потащил меня силой в аэропорт? — смеясь, спросила я.       — Сомневаешься? Я бы что угодно сделал, чтобы ты снова была здесь, — сказал он решительно. Мда, хорошо, что я добровольно это сделала, а то хорошенькое бы мы устроили шоу в аэропорту. Я представила, как Намджун тащит меня с заклеенным ртом на плече.       — С возвращением, малышка, — сказала миссис Ким, обнимая меня. Мистер Ким тоже обнял меня крепкими, как и дядя, объятиями.       Мэй передала Ани папе на ручки и, подходя ближе, взяла моё лицо в ладони.       — Ты сильно похудела, моя девочка, — сказала она с тоской в голосе. — Мы тут чуть с ума не сошли, когда ты уехала. Доставила же ты нам хлопот. Спасибо тебе за тёплые слова, дорогая, мы тоже очень-очень сильно тебя любим. Ты всегда будешь нашей маленькой девочкой. — Я вытерла слезы Мэй и обняла её, пытаясь передать в этих объятиях всю свою любовь.       Нас отвлекла от такого светлого и одновременно грустного момента моя маленькая сестрёнка. Ани не являлась мне кровной сестричкой, так как ни Мэй, ни дядя не были мне родственниками. Но они заменили мне семью и эту маленькую и жизнерадостную девчушку, не так давно ставшую ее членом, невозможно было не любить. Я старалась проводить с ней больше свободного времени до отъезда.       — А кто это тут у нас самая сладкая девочка? — засмеялась я и, подхватив её на руки, стала кружить. Она звонко смеялась. — Так выросла, наша красавица, — сказала я, передавая её маме.       — Нас ждут, Окс. Только они ещё пока об этом не знают, — засмеялся Намджун и потянул меня за руку дальше. — Увидимся чуть позже в общем зале, — сказал он нашим родителям.       Мы дошли до студии звукозаписи. Парней там сегодня тренировали особенно упорно с самого утра, чтобы у них не было времени увидеть готовящееся в общем зале. Их загрузили работой настолько, что и телефон им некогда было в руки взять, а в новостях уже показывали нас с Джуном в аэропорту и по дороге в агентство. Мы успели попасть в камеры, как бы ни старались оставаться незамеченными. Джун зашёл первый, а я осталась за дверью.       — Почему ты один?       — Ты не нашёл её?       — Ты недостаточно её уговаривал?       — Окс отказалась возвращаться? — наперебой заговорили парни, прерывая запись.       — Я сделал все, что мог, парни, — сказал он огорченно.       — И поэтому я здесь, — радостно сказала я, входя в зал. — И безумно по вам всем соскучилась.       — Нуна! — воскликнул радостно Чонгука и бросился обнимать меня.       — Бооооже, какой ты стал высокий. Тэхен тебя, наверно, на полголовы теперь ниже, — я засмеялась и посмотрела на Тэ. Он надул губы. — Ой, хорош дуться, Ви, иди ко мне, — я заграбастала и его в объятия и почувствовала, как его руки крепко сомкнулись вокруг меня.       Я, наверное, была единственным человеком, к которому Чонгук не ревновал Тэ, потому что знал, что я их обоих одинаково люблю и к обоим отношусь, как к маленьким.       Парни по очереди обнимали меня и наперебой говорили о том, что сильно скучали и очень рады меня видеть. Последним был Юнги. Он остановился на расстоянии вытянутой руки.       — Прости меня, — сказала я искренне, — я давно должна была тебе это сказать.       — Так ты все-таки увидела видео? — хмыкнул он. — И года не прошло, как ты вернулась. Иди сюда, — сказал он с сарказмом и обнял меня.       — Ты всегда будешь для меня лучшим другом, чтобы ни случилось, — прошептала я, обнимая его.       — Я виноват перед тобой, Окс, прости меня. Я соскучился по тебе, — также тихо ответил он.       С моим появлением все решили, что работа на сегодня окончена и стали собираться в общем зале. Я сказала, что подойду через минуту. Хотелось заскочить в свою комнату и переодеться с дороги, да и Джуну бы тоже не помешало.       — Я так счастлива наконец-то вернуться домой, — сказал я, открывая дверь нашей комнаты. И…       Остолбенела, замирая на месте. Намджун чуть не налетел на меня. Черт, вся комната была сплошь завалена цветами и подарками. Не было свободного места, чтобы банально присесть. Десятки букетов и коробок разных расцветок и из разных цветов.       — Когда я оставлял здесь свой подарок перед отъездом, всего этого не было, — растерянно сказал он.       Я несколько секунд в ступоре пялилась на все это безумие, пока не начала выхватывать взглядом карточки. Сотни карточек, торчащих из букетов и привязанных к коробочкам. Я кинулась читать каждую и в каждой были написаны слова любви и ободрения — от бантан, от стаффа, от моих любимых дяди и Мэй, от Намджуна, от поклонников и поклонниц. И все писали слова поддержки, писали о том, какая я замечательная и талантливая и что я не должна никогда сдаваться. Всё это показалось мне яркими лучами солнца после сильного затяжного дождя. Я чувствовала себя абсолютно счастливой в этот момент, и стало совершенно наплевать на все, чего меня лишили когда-то. Главное, в моей жизни были люди, которые в меня верили.       — Люблю видеть тебя счастливой, — улыбнулся Джун вместе со мной.