Цирк мертвецов

Denmark and Winter — Every breath you take

             На берегу Воншик в первую очередь подошёл к Хакёну. Тот был занят — он вновь впрягал в повозки благополучно перебравшихся лошадей, но против компании ничего не имел. Воншик был уверен, что Хакён прекрасно осведомлён обо всём произошедшем, но он никак это не комментировал и ничего не говорил. Это было очень ценно.       — Как твоё продвижение в практиках? — вместо этого поинтересовался он, отстраняясь от чёрного монстра ровно в тот момент, когда рядом с его лицом клацнули острые зубы. — Нужна помощь?       — Пока не очень, — честно признал Ким, подавая мужчине нужный элемент упряжи и стараясь хотя бы так, в малом, быть полезным. — Не знаю… это всё так непривычно, что кажется часть ощущений я придумываю себе сам и на самом деле их нет. И это даже объясняет вроде как, почему твои цветы оживать не хотят.       — Ты можешь усомниться в своих способностях, но не в моих. А я чувствую, что у тебя есть дар. Ты — Светоч, так что побольше уверенности и поменьше раскопок в себе, — Хакён похлопал парня по плечу, но руку не отстранил, наоборот, сжал пальцы чуть сильнее, поворачивая Воншика к себе. — Мне хочется посоветовать тебе быть более мёртвым, чтобы лучше контролировать свои силы, но — вот незадача! — именно жизнь и питает твои таланты.       — Тем не менее, я понял, что ты имел в виду, — кивнул Воншик, рассеяно оглядываясь по сторонам. Он не хотел себе признавать, но среди редких людей на портовой площадке он искал именно Тэгуна, но того нигде не было.       — Слишком солнечно, — просто пояснил Хакён, не спеша добавлять что-то ещё. Такой, чрезмерно понимающий, он почти раздражал Воншика. Но ещё больше его раздражала собственная необходимость ощущать Тэгуна и видеть его. — Ну, так что? Мы выдвигаемся сейчас. Мне присоединиться к тебе или справишься сам? Тебе лучше сразу определиться в чьём фургоне ты будешь, когда мы продолжим путь.       — Побуду у себя. Один.       Хакён кивнул на такое заявление, а после дал краткий инструктаж о связи с остальными. Варианта было два: позвонить кадаврам, фургон которых возглавлял их передвижение, или же обратиться к кому-то из членов путешествия при помощи телепатии. Последнее звучало более абсурдно, но Хакён уверял, что если Воншик захочет, то его услышат.              Воншик не хотел, чтобы его слышали. Получив за короткий срок чрезмерно много внимания к своей скромной персоне, он предпочитал проводить время, практикуя щит. Упорно, нудно, чувствуя головокружение от собственной настойчивости, в какой-то момент он даже умудрялся заглушить ощущения, создаваемые так называемой связью с вампиром. И это было страшно и прекрасно одновременно. Почти также, как оказаться в невероятно глубокой пещере, где тишина такая плотная, что её можно резать ножом.       И может Хакён говорил не совсем об этом, но в состоянии такого внутреннего вакуума, казалось, что собой управлять гораздо проще. Легче отбросить все земные мысли, забыть об ощущении времени и сконцентрироваться на познании неизведанного, но так умело втиснутого в голову Хакёном.       Воншик даже решился достать один из цветков, чтобы попробовать свои силы на нём и не сдержал радостного вопля, когда тот, под силой его направленного свечения, вдруг встрепенулся и будто бы стал выглядеть иначе. Воншик поначалу даже не поверил собственным глазам. Должно быть, он выглядел комично, сидя на кушетке и оглаживая вялые, но совсем уже не сухие листья, но его никто не видел. Да и не было ему дела до других в этот миг. Он упивался невероятным ощущением собственного умения. Незначительного, требующего много сил взамен, но реального.       Вдохновившись первыми успехами, он хотел было продолжить практику, но впервые почувствовал тревожный звоночек. Он не ощущал Тэгуна. Даже теперь, когда игры со щитами были окончены, ощущение чужого присутствия не спешило возвращаться. Это было странно, ведь даже за такой маленький период принадлежания кому-то, Ким успел привыкнуть к наличию невидимого поводка — тонкой связи между ним и вампиром. Но теперь это ощущение не приходило.       И поначалу Воншик даже решил, что ему дали некоторую свободу — наверняка ведь Тэгун предполагал, что практики Киму нужны для их же собственного блага. Но он не смог ощутить вампира даже когда мысленно потянулся к нему. Хотелось списать всё на растраченные силы, ушедшие на практику с растениями. Воншик даже прилёг, лишь бы избавиться от лёгкого покачивания, даримого совсем не движущейся повозкой, а никуда не девшимся истощением. Но это не помогло. Он не ощущал Тэгуна, но зато в полной мере чувствовал волны подкатывающей паники.       И именно она, ослепляя, заставляла его находить свой мобильный и звонить Тэгуну, телефон которого вновь был недоступен. Только после этого он набирал Санхёка, номер которого оказался у него в то же время, когда заботливые кадавры позаботились о зарядке его гаджетов. Тот отвечал, но нормального диалога не поддерживал. По частому клацанью клавиатуры и выкрикам Хонбина, Ким мог понять, что эта парочка вновь занята чисткой подземелья где-то в параллельной реальности. Поэтому, ожидаемо, он получал лишь пару успокоительных фраз о том, что Тэгун особо крепко спит в такие солнечные дни.       Связь обрывалась. Беспокойство Воншика росло. Он честно попытался донести свою мысль Хакёну, но понятия не имел, как это нужно делать. А потому импровизировал, стараясь заставить сиять не себя, а собственную мысль, которая билась в голове на бесконечном повторе: «Я не чувствую его, я не чувствую его, я…»       — Если ты хочешь своими криками созвать всю местную нечисть, то это не очень разумно с твоей стороны, — голос Хакёна раздался рядом так внезапно, что Воншик подскочил на своём ложе и едва удержался чтобы не упасть с него. — Вряд ли тут водится что-то крупное — не главная дорога всё-таки, но мы планировали добраться до нужного города без остановок.       — Но я и правда как-то странно…       — …не ощущаю Тэгуна и бла-бла-бла, — Хакён очевидно начинал выходить из себя. — Слушай, если ты продолжишь в том же духе, то я свяжу тебя и насильно вытащу все твои глупые влюблённости. Причём сделаю это самым болезненным способом, чтобы тебе неповадно было творить глупости! Тэгун любит состояние глубокого сна между нашими поездками. Он выпадает из реальности, уходит в астрал, покидает телесную оболочку — называй это как хочешь, но суть одна, он…       Хакён недоговорил. Фургон дёрнулся в сторону, и мужчину со всего маху приложило о деревянную стену. Он зашипел, но на ногах устоял. Воншик же избежал травм только за счёт того, что успел уцепиться за край кушетки обоими руками. Цветок со столика тоже слетел на пол. Земля из разбитого горшка окропила пол чёрным. Толчок повторился. Один. Другой. Третий. Снаружи неистово ржали лошади, и звук этот всё больше напоминал рычание.       Ещё один рывок и фургон остановился.       — Будь здесь, — приказным тоном бросил Хакён, и выбежал прочь, громко хлопая створкой за собой. И Воншик мог поклясться, что в сужающемся дверном проёме он видел, как на мужчину набрасывается чёрная тварь, сбивая его с ног.       Ким не спешил выходить, стараясь следовать доводам здравого смысла. Он всё ещё отдавал себе отчёт в том, что его спутники уже мертвы, а значит, для них в стычке с любыми противниками терять было значительно меньше. Но рычание и другие звуки звучали слишком уж настораживающе — просто сидеть на месте и ждать было невозможно. Нервно измерив шагами комнату пару раз, Воншик достал кинжал, подаренный ему Тэгуном. Тот ощущался в руке слишком лёгким, будто бы не из металла сделанным вовсе, да и цвет его в тусклом освещении казался не таким как прежде. Воншик хотел убедить себя в том, что ему мерещится всё это, но не смог — кинжал исчез из его руки спустя минуту, просто растворился в воздухе, будто его и не было никогда.       Это совсем не прибавляло спокойствия.       Чувствуя, как невыносимо начинают давить на сознание стенки, Воншик раскрыл дверцу и выглянул из фургона. В глаза ударил яркий солнечный свет, но даже эта временная слепота не могла полностью скрыть последствий случившейся здесь бойни. Два фургона из четырёх были опрокинуты и ни один из них больше не двигался. Некогда покорные лошади лежали поблизости, не подавая признаков жизни. Только две из них ещё двигались. Вот только одна пыталась ещё укусить Хакёна, попутно уклоняясь от его меча, в то время как вторая лишь гневно рычала и тщетно пыталась встать, удерживаемая кадаврами. Только спустя пару бесконечно долгих мгновений он понял, что те впились животному в горло и теперь разрывали толстую шкуру на шее зубами.       И Воншик собирался позже выяснить, почему его недавние любовники используют для остановки взбесившихся животных свои клыки и когти. Сейчас ему было куда более важно забраться в один из опрокинутых фургонов, тот, что принадлежал Тэгуну. Поднявшись на бок деревянной конструкции и с трудом открыв повреждённую при падении дверь, Ким осторожно заглянул внутрь, а после и вовсе спустился вниз. Даже при недостаточном освещении, рождаемом лишь открытой створкой, можно было понять, что гроб из фургона пропал, не было нигде и самого Тэгуна.       Зато следом за Воншиком внутрь спрыгнул Хонбин. Весь перепачканный в чёрной, как у Тэгуна, крови, он пристально смотрел на Воншика.       —Что произошло? Вы же двигались первыми и должны знать, что… — ответом на сбитую речь мужчины послужило лишь глухое рычание. — Хонбин? Давай-ка ты перестанешь выглядеть так, и выйдешь отсюда.       Воншик старался говорить как можно более спокойно, но голос его дрожал. Он был в ловушке и бежать было некуда, да и можно ли было сбежать от голодного кадавра, безумие которому, кажется, передалось от взбешённых животных. Он не слышал Воншика или просто не осознавал его слов. Медленно приближаясь к отступающей жертве, он себя вёл как хищник, заранее знающий о своём триумфе над добычей.       Ким осмотрелся по сторонам, в надежде найти хоть что-то отдалённо напоминающее оружие или средство защиты, но кругом был только хлам. Сломанная мебель и… в такой ситуации даже выломанная ножка стола выглядела как маленький шанс на самозащиту. Воншик нагнулся за ней и в этот же миг Хонбин прыгнул на него.       Воншик вскрикнул и попытался заслониться хотя бы руками, что было тщетно против острых когтей, какие теперь украшали пальцы Хонбина. Вот только последний сдавленно захрипел и так и не добрался до цели. Подняв взгляд, Воншик увидел, что шею и конечности кадавра обвивают гибкие щупальца. Несмотря на незначительную толщину, они умудрялись не только удерживать Хонбина, но и вытягивать его прочь из фургона.       — Выбирайся тоже, — донеслось снаружи голосом Джехвана и Воншик с опаской, но последовал этому совету.       Подтянувшись на руках и сев на край дверного проёма, он увидел картину ещё более странную, чем при прошлом своём пребывании снаружи. Теперь все лошади были мертвы, а кадавры — обездвижены. И если Санхёка удерживали толстые цепи, которые не давали ему даже подняться с земли, то Хонбин находился в ещё более незавидном положении. Щупальца, идущие откуда-то из спины Джехвана, удерживали кадавра в позе приговорённого к колесованию человека. Растянутые в стороны руки и ноги всё ещё продолжали дёргаться, но, очевидно не могли справиться с чужой силой.       — Где Тэгун и что с ними? — Воншик старался оставаться спокойным, потому что понимал, что каждый его приступ паники заставляет кадавров желать его. Причём совсем не в том смысле, в каком они хотели его на корабле.       — Я не знаю, где он, но мы это обязательно выясним, — как можно более мягко пояснил Хакён. От него вообще было сложно дождаться тактичности, но в этот миг он слишком хорошо понимал, как паршиво чувствует себя Воншик, а потому старался доносить ему информацию максимально мягко. — Кадавры… они, как и наши вьючные животные, обычно так или иначе находились под властью Тэгуна. А сейчас, когда его нет поблизости… они стали сами собой. Поэтому нам придётся временно оставить их здесь.       — И желательно отдельно друг от друга, — заметил Джехван, когда Хонбин в очередной раз дёрнулся и попытался напасть на Санхёка, тот зарычал на него в ответ и предупреждающе клацнул зубами.       — Я закопаю Санхёка в лесу, а ты спрячь Хонбина где-нибудь на дне, хорошо? — Хакён кивнул в сторону морской глади, мимо которой они держали путь всё это время.       — Погодите, вы что хотите закопать их живьём?! — встрепенулся Воншик, прекращая пытаться почувствовать Тэгуна поблизости.       — Сейчас это не очень уместная шутка, Воншик, — Хакён сжал губы в тонкую полоску. — Лучше сходи в фургон кадавров и поищи записи.       — Записи?       — У них на фургоне камеры установлены на какой-то чёрт. Возможно, именно сейчас эта техника может помочь. Поищи записи и, возможно, ты найдёшь хоть немного сведений о том, куда делся Тэгун, — терпеливо пояснил Хакён. Джехван же не слушал этого. Он уже направлялся к берегу, волоча за собой недовольно рычащего Хонбина.       — Хорошо, я попробую, — Воншик спрыгнул с фургона и поплатился за своё геройство, подвернув ногу. Зашипев от боли, он хромая направился к нужному месту, опасливо обходя трупы лошадей, которые смотрелись не очень-то и мёртвыми.       Получив конкретное задание не терзать себя возможными догадками было гораздо проще, но полностью избавиться от них Воншику всё равно не удалось. Те роились в голове осами, жалили и не спешили покидать. Воншик был уверен, что Тэгуна кто-то украл, как бы нелепо это не звучало. Прямо вместе с гробом, посреди дня и проезжей части. А дальше… дальше думать не хотелось. Как бы там далеко не забредал в своих тёмных снах вампир, но он должен был почувствовать неладное и проснуться. С ним что-то сделали, наверняка.       Воншик, продолжая изучать первый попавшийся ноутбук, вытер лицо ладонью, надеясь, что влага, оставшаяся на руке — это лишь пот, а не слёзы. В фургоне и правда было не комфортно. И даже открытая дверка не уменьшала этой гнетущей духоты, а редкие порывы ветерка не могли избавить помещение от очевидного запаха разложения.       Просматривая рабочий стол и папки на нём, Ким только спустя минут десять находил нужную программу — слишком уж много разного вмещала в себя тонкотелая железка. Причём большая часть памяти была отведена под игры разного толка. Стрелялки, стратегии, выживалки… Очевидно, кадавры прекрасно проводили вечность в компании друг друга. В иное время Воншик поразился бы чужому стремлению познать такое количество виртуальных миров, но теперь он переходил в папку с сохранёнными записями с камер и старался обнаружить нужную. Благо те были прописаны по датам и это не составило особого труда.       Судя по ракурсу видео камеры были установлены где-то по бокам фургона. Поэтому на экран выводилось сразу две картинки: с правой и левой стороны. Они захватывали довольно большой кусок дороги и окружающих пейзажей, а потому Воншик вдруг решил, что кадавры использовали камеры вместо окон, которых в их фургоне не было.       Ким понятия не имел, что именно он должен увидеть на записи, чтобы найти хоть одну зацепку, ему вообще казалось, что Хакён своей магией должен уметь найти вампира быстрее. Но тот сам просил его заняться этим делом. А значит, был не таким всемогущим, каким выглядел. Поэтому Воншик продолжал всматриваться в экран, изучая прибрежные пейзажи с одной стороны и лесные с другой.       Он старался быть терпеливым и не проматывать видео, но на нём ничего не менялось. Монотонная езда, одна мелькнувшая мимо заправка, пара забегаловок и ничего более. Даже машины фургон почти не обгоняли: несколько байков и миниатюрных легковушек, попавших в кадр, не выглядели теми, кто мог бы стащить целый гроб. Конечно, была вероятность, что деревянное прибежище вампира выкинули, а его самого запихали в багажник, но Киму не хотелось думать, что Тэгун позволил бы кому-то сделать такое.       Воншик уже начинал уставать от вида бесконечных природных красот, а потому промотал запись на какое-то время вперёд. Обнаруживая момент, когда фургоны уже остановились, он успел даже засечь мгновения, когда Хакён перерезал глотку очередной клыкастой лошади. Быстрее перематывая это пренеприятнейшее зрелище он шаг за шагов возвращался назад. Вот лошади уже нервничают, но ещё не вырываются из поводьев. Ещё шаг назад, и вот они вполне себе мирно тянут телеги вперёд. Ещё шаг… и в кадр попадает машина скорой помощи, обгоняющая фургоны. Она ничем не отличалась от иных авто, предназначенных для перевозки тяжело раненных и больных людей, но Воншик едва не закричал, будучи уверенным, что именно в ней увезли Тэгуна.       Мысленно восхваляя кадавров за их предусмотрительность и невероятную технику с её безграничными возможностями, он принялся искать ручку или хоть что-то отдалённо напоминающее её, но не найдя ничего такого принялся вычерчивать номер машины на запястье, ногтем. Конечно, его способностей было недостаточно для того чтобы влезть в какие-либо базы данных и отыскать машину по номеру, но он вполне мог зайти в интернет и просмотреть ближайшие от них больницы ведь где, если не на территории какой-нибудь клиники могла затеряться машина скорой помощи? Воншик надеялся, что нигде.       Увлечённый поисками, он даже не сразу почувствовал, когда перестал быть в фургоне один. И только замельтешивший экран ноутбука заставил его обернуться и вздрогнуть от вида фигуры, стоящей в дверном проёме. Он не сразу узнал в этих очертаниях Хакёна, но всё-таки расслабился, услышав знакомый голос.       — Есть что-нибудь?       — Возможно, — нехотя отозвался Воншик, всё ещё подозревая, что эти игры в сыщиков для него придумали специально, лишь бы он временно не мешался под ногами. Хакён думал иначе.       — У нас никогда подобного не случалось. Не хочу тебя пугать, но я в растерянности, потому что ты оказался прав и Тэгун поблизости не чувствуется. Я не знаю где он и что с ним, — Хакён обернулся куда-то в сторону дороги. — Джехван сейчас найдёт там машину, и мы направимся… не знаю. Видимо, туда, куда ты сочтёшь более правильным. Бери всё что тебе нужно, а потом я уберу фургоны с дороги.       Воншику не требовалось повторять дважды. Он захлопнул ноутбук, с которым работал всё это время, и взял его с собой. Больше ему ничего трогать здесь не хотелось. Поэтому он вышел из фургона вслед за Хакёном. Последний только и ждал этого, а потому, когда Воншик отошёл на безопасное расстояние, просто сметал фургоны к лесу. Он при этом не делал практически ничего, лишь чуть странновато повёл кистями и их транспорт пожухшими листьями перемещался к раскидистым кронам деревьев. Лошадей поблизости уже не было.       И даже когда дорога была очищена Хакён не менял своего положение. Он что-то шептал на незнакомом Воншику языке, сплетая слова в певучую нить-заклятье. Киму лишь оставалось предполагать, что это что-то защитное. Он не хотел мешать, а потому направился к Джехвану, стоявшему посередине дороги и всматривающемуся вдаль.       — Надеюсь, ты имеешь хотя бы какие-то представления о том, куда нам стоит направиться, — заметил он, ничего не имея против чужого присутствия. — Не то чтобы я сильно беспокоюсь о Тэгуне или буду скучать по нему, но не очень комфортно ощущать, как рушатся привычные устои.       — Я постараюсь, — только и ответил Воншик, всё больше уходя в собственные мрачные мысли. На него возлагали немалую ответственность, а он всё ещё ничего не ощущал. Ни единого отклика Тэгуна в себе. А ещё Ким начинал думать, что если бы не его игры со щитом, то он бы наверняка не упустил момент, когда Тэгуна забрали от них.              Но винить себя за это Воншик собирался позже. Серьёзность ситуации, в которую до сих пор верилось с трудом, заставляла его отбрасывать переживания на второй план. Нужно было действовать. Нервно расхаживая по обочине туда-сюда, Ким с трудом дождался момента, когда Джехван, наконец, остановил попутку. Он даже не вслушивался в то, что именно говорилось водителю, но последний в конце концов кивнул и отдал ключи от авто Джехвану. Тот сел за руль и посигналил, призывая своих спутников сесть в машину. А мужчина, зачарованный владелец авто, так и остался стоять на дороге, ожидая попутку.       — Он доберётся домой целым и невредимым, и машину свою отыщет потом, — счёл должным пояснить Джехван, но мало кого интересовала эта информация. Хакён в принципе редко когда переживал за простых смертных, а Воншика куда больше интересовали проблемы с интернетом и работой ноутбука в принципе. Он чертыхался и нажимал кнопку перезагрузки.       — Это не поможет, — счёл должным пояснить Хакён, расположившийся на заднем сидении рядом с Воншиком. — Я слишком близко, и техника барахлит. Поэтому кадавры и стараются держаться от меня подальше.       — И что же делать? — вообще-то в данный момент у Воншика все идеи и сводились к использованию современных технологий, поэтому такое соседство вызывало у него растерянность.       — Попробуй использовать щит, но только сделай его… чуть пошире, чтобы захватить в него не только себя, — подсказал Хакён и откинулся на сиденье так, будто собирался вздремнуть. — Давай, я помогу тебе сконцентрироваться, но ты всё равно должен сделать всё максимально быстро.       И Воншик действительно постарался не медлить. Спешил и Джехван, уверено вдавливая педаль газа в пол. Пусть на данный момент он знал лишь, что им нужно добраться до ближайшего города, к которому они и держали путь. Этого было более чем достаточно. А спустя минут двадцать Воншик уже выписал адреса ближайших больниц и обозначил скорый путь до них. Конечно, была вероятность, что и не в больницах Тэгуна нужно было искать вовсе, но об этот Воншик думать пока что не собирался.       — Что это? — когда ноутбук был отложен в сторону, Хакён вновь вышел из состояния близкого к трансу и провёл пальцами по руке Воншика, заставляя того зашипеть от лёгкой, но ощутимой боли.       — Это… — Воншик перевёл удивлённый взгляд на собственную руку и всё внутри его похолодело. — Номер машины скорой помощи, на которой по-моему увезли Тэгуна.       Воншик не знал, что его поражает больше. Тот факт, что в порыве паники он ногтем оставил на своей коже кровоточащие порезы или же то, что помимо стандартных цифр и символов вначале на его руке теперь алым горел порядковый номер, состоящий из четырёх четвёрок — недобрый знак.       — Кто бы ни был обладателем этого транспорта, но с такими номерами он мало напоминает службу спасения. Так что, возможно, мы на верном пути, — признал Хакён. Хоть его собственная интуиция и способности всё ещё молчали, он считал важным приободрить Воншика.       И если путь и был верным, то он оказался слишком извилистым, чтобы Воншик смог переждать его спокойно и не начать паниковать. В своём страхе за чужую жизнь, он не мог не светить. Ярко и искренне. И даже Джехван всё чаще поглядывал в зеркало заднего вида, бросая на Воншика недвусмысленные взгляды.       — Ты слишком аппетитный сейчас, прекрати, — сдался он, когда они отъехали от очередной клиники, попадающей под статус самой обычной. — Мне сложно сконцентрироваться на дороге и заданном маршруте, когда ты не контролируешь себя.       — Можно подумать, я делаю это специально, — огрызнулся Воншик, продолжая грызть ногти и бездумно сверять названия улиц с данными, записанными им на салфетках, которые вместе с ручкой обнаружились в бардачке этой машины. Он ощущал себя не приманкой сейчас, а самой настоящей истеричкой. — Хакён, ты не можешь сделать что-нибудь с… этим?       — Давно бы уже попросил, — усмехнулся Хакён и притянул Воншика за шею, целуя. И вообще-то Ким говорил не об этом и хотел возмутиться теперь. Он даже попытался отстраниться, упираясь Хакёну в плечи, но быстро расслабился, понимая, что за холодной лаской кроется желание вытянуть из его измученного сознания разрушительные ростки паники.       И Воншик поддался, если не отвечая на этот поцелуй, то хотя бы не пытаясь больше сомкнуть губы. Он смутился тому, что прикрыл глаза. Тому, что невольно начал представлять на месте этого мужчины другого. А потому, через силу подняв веки, он с готовностью встретился взглядом с пустыми глазницами Хакёна. Отвёл взгляд и… заметил странное здание, которое почти полностью скрывали раскидистые кроны клёнов.       — Стой, назад! — выкрикнул Воншик, отстраняясь от Хакёна. И тот скривился, ощущая, как с треском рушится навязанное было Киму безразличие. Тот светил сильнее прежнего, мешая в коктейль из паники ещё и здравую долю триумфа. — Нам туда, я уверен!       Джехван закатил глаза, но всё-таки послушно развернулся, попутно нарушая около пяти правил дорожного движения. Давненько ему уже не доводилось работать со столь яркими Светочами. Это было как минимум интересно. Как максимум, Джехван уже долгое время не чувствовал себя настолько живым. И он был уверен, что Хакён ощущает то же самое.