Цирк мертвецов

      Следующие несколько часов прошли для Воншика исключительно нудно. Тэгун объявил, что: «Нам надо собрать свои вещи», но на деле оказалось, что сделать это должны Воншик и Санхёк. Вампир же в это время преспокойно устроился в тени с Хонбином. Они что-то искали в ноутбуке последнего и предоставляли всю грязную работу другим. Воншик, перетаскивая очередной тяжеленный ящик от фургона к автомобилям, подозревал, что Джехван с Хакёном выполнили бы эту работу в разы быстрей, но сказать им об этом напрямую было страшно, в особенности после того, как Тэгун строгим тоном напомнил, что Кима официально и нанимали на должность младшего персонала. А значит, в его обязанности вроде как входили дела подобного рода.       Поэтому Воншик не возмущался. Он вынужденно признавал правоту Санхёка и то, что он лишь мелкая пешка в руках более могущественных существ, и его почти всё устраивало. Кроме разве что Хонбина, сидящего так близко к Тэгуну. Кадавр склонил голову на плечо вампира и то и дело накрывал его руку своей, направляя холодные пальцы на тачпаде.       — Между ними ничего нет.       — Что? Ты о чём? — Воншик смутился и заговорил слишком быстро, поняв, что эти слова — не голос в его голове, а комментарий Санхёка. Видимо, он всё-таки выдал себя частыми взглядами в сторону дерева с раскидистой кроной.       — Между ними ничего нет, — услужливо повторил Санхёк, продолжая заниматься своими делами. — Уже давно, по крайней мере, так что можешь не переживать. На данный момент ты — любимая игрушка Тэгуна.       — Ты так говоришь об этом всякий раз, что я начинаю чувствовать стыд.       — Неплохой признак здравомыслия, между прочим, — хохотнул Санхёк. — Видишь ли, у меня слишком много табу и я не могу говорить всё, что думаю здесь. Поэтому крайне надеюсь на твоё благоразумие и на то, что ты умеешь понимать с полуслова, читать между строк и… всё такое.       — Пока все твои намёки выглядят так, будто ты хочешь, чтобы я испытывал к Тэгуну презрение или что-то в этом роде.       — Неплохая догадка. Подумай над этим ещё на досуге.       Воншик промолчал. Он начинал злиться, и больше всего его гнев усиливало осознание, что кадавра радует яркость вызванных им эмоций. Поэтому он вздохнул полной грудью, попытался успокоиться и перевести тему в иное русло.       — Что ты чувствуешь без власти Тэгуна над собой? Неужели там лишь полное помутнение рассудка, без возможности управлять своими желаниями и порывами?       — Это… — Санхёк серьёзно задумался, но, встретившись с холодным взглядом Тэгуна, вернулся к работе. — Это сложно. Всё как в тумане. Как быть очень пьяным, наверное. Ты вот контролируешь себя, когда пьян?       — Зависит от градуса выпитого, — пожал плечами Воншик, но суть уловил. И ответ его этот вполне устроил. Ведь всё было не так безнадёжно, как могло показаться на первый взгляд. — Не думаешь, что можно провести что-то вроде тренировок и немного отучить вас от этой зависимости?       — Не думал до того момента, пока ты это не сказал.       — А теперь?       — А теперь думаю, как бы убрать эту мысль из своей головы, чтобы её не заметил Тэгун и не решил подавить восстание до его начала, — Санхёк говорил быстрым шёпотом и — Воншик мог поклясться! — выглядел возбуждённым подаренной ему мыслью. — Как бы там ни было. Но в еде мы с Хонбином будем нуждаться всегда. А если мы будем убивать людей вне компании Тэгуна, то сами обретём статус тварей. А ты знаешь, чем это грозит.       — Но вы ведь можете, как и сейчас выслеживать себе жертв из тех, кого правда следует устранить. Только делать это без чьей-либо указки…       — Хватит! — Санхёк перешёл на рык и, кажется, в этот раз не собирался брать себя в руки. Зато он охотно сжимал в своих пальцах шею Воншика, мгновенно заставляя того начать задыхаться. — Если ты думаешь, что твои речи воодушевляют, то нет. Совсем нет. Не уверен, что ещё имею право так говорить, но не трави душу своими сказками.       Выплюнув всё накипевшее в лицо Воншику, кадавр отступил. Ужасная гримаса на его лице сменилась отстранённым выражением, и он продолжил работу. Теперь уже в нерушимом молчании. И всё что оставалось Воншику, это последовать его примеру.       Он продолжал стаскивать сумки и коробки с чужими пожитками, умещал в одной из машин свой рюкзак, закреплял на крыше принадлежности для шатра и… продолжал думать о том, что действительно хотел бы помочь кадаврам. Вот только продолжать разговоры с Санхёком было опасно, а порядком воодушевлённый Хонбин и вовсе вскоре покинул их вместе с младшим, оповестив о том, что они отправляются за чудо-домом на колёсах.       Киму оставалось попытать счастья лишь с Тэгуном. И хотя идея откровенно попахивала безумием, Воншик действительно собирался давить вампиру на жалость и просить за кадавров, явно не совсем довольных такой неволей.       Вот только Тэгун возможно что-то чувствовал, поэтому, когда они отправились в путь, он уже сидел в машине с Хакёном. Воншику же было велено ехать с Джехваном. А тот, вдоволь накупавшийся, был очень разговорчив и мил. Он даже охотно отвечал на вопросы Воншика и не находил их подозрительными.       Именно от Джехвана Ким узнал немного о таких приступах бешенства у кадавров. И пусть чаще они происходили от голода, суть оставалось той же, при желании и достаточном времени на осознание, они вполне могли себя контролировать.       — Вот только зачем им тренировать самоконтроль, если за них всё делает Тэгун? — своими словами Джехван подкинул изрядное количество дров в костёр чужих размышлений.              Спустя какое-то время их путешествие закончилось в густом лесу у небольшого пруда. Последнему Джехван радовался особенно сильно. Воншик же с опаской выбирался из машины, оглядывая округу. Он даже предположить не мог, что где-то рядом с трассой может находиться столь тихое место, лишённое малейших признаков цивилизации. Даже дорога, по которой они добрались сюда, скорее напоминала старые нехоженые тропки, и Воншик был удивлён, когда ни одна из машин по пути не застряла.       — Мы здесь уже бывали, так что тебе не стоило беспокоиться, — оповестил Тэгун, приближаясь к Воншику со спины и тоже разглядывая тихую водную гладь. — Здесь спокойно. Можно восстановиться, как следует.       — Но ты выглядишь полностью здоровым, — рискнул заметить Воншик, не теряя возможности осмотреть Тэгуна с ног до головы.       — Тело — лишь оболочка. Моих сил почти не осталось, и вот это действительно проблема, потому что без них я становлюсь чувствителен к свету, а это раздражает, — ещё шаг и Тэгун оказался слишком близко. Он накрыл плечи Воншика ладонями и чуть сжал их. — И даже всей твоей крови не хватит, чтобы помочь мне.       — Мне нужно поговорить с тобой, — быстро выпалил Воншик, отступая в сторону и разворачиваясь. Меньше всего на свете ему хотелось сейчас начать возбуждаться и растерять всю свою прежнюю решительность, замешанную на гневе.       Тэгун вытащил плед из машины, в которой ехал, а после зашагал по краю озера, уходя всё дальше от их основной группы. И Воншик не успел почувствовать недоумение. Незримая цепь меж ним и вампиром натянулась, его заставляли следовать.       — Я хотел поговорить с тобой о кадаврах, — продолжил Воншик, поровнявшись с Тэгуном. — Зачем они тебе? Ты сильный. По сравнению с ними ты — бог, и оттого не понятно, почему ты их мучаешь и держишь при себе. Разве нельзя их как-то… отпустить?       — Даже люди заводят себе игрушки, чтобы не чувствовать себя куклами и забыть, что над ними кто-то есть.       — Я не совсем понял, что…       — Я никого не собираюсь отпускать. Не думай об этом. Лучше не зли меня и послушай, что я скажу, — Тэгун бросил плед на землю, и грациозно устроился на нём. Смотря на человека снизу вверх, он растянул губы в улыбке. — Ты хорошо постарался. Не думал, что скажу это когда-то, но… если бы не ты, меня бы прикончили там, в подвале.       — Глупости. Это всё камеры кадавров помогли. Я лишь воспользовался их предусмотрительностью, — Воншик разочаровано отвёл взгляд, чувствуя, что даже эти слова не особо помогут убедить вампира отпустить Санхёка и Хонбина.       — Они здесь не причём, — ожидаемо отрезал мужчина, и всё-таки удивил Кима. — Я просматривал записи с Хонбином. Точнее хотел это сделать. Но после выезда из порта кадавры не включали запись. Забыли или не сочли нужным — не важно, это их игрушки, и тут я им не указ.       — Но я же видел! Своими глазами видел эту чёртову скорую, вначале на видео, а потом и в городе, — возмутился Воншик. Ему казалось, что его — здравомыслящего — стараются убедить в потере рассудка. — Как я мог так чётко видеть то, чего не было на самом деле?       — Просто ты понемногу растёшь в своих способностях, и стрессовые ситуации, как это не прискорбно для тебя звучит, способствуют этому, — Тэгуна радовало чужое удивление. Терпкое и сладковатое на вкус, оно неплохо насыщало своей искренностью. — Поэтому ты и правда хорошо постарался в роли спасителя. И я мог бы сказать, что теперь ты в расчёте за твоё спасение от психопата и его жены, но я не люблю оставаться должным. Тем более что я знаю, чем тебя порадовать. Хочешь меня?       — Шутишь? — Воншик нервно оглянулся в сторону машин, стоявших на другой стороне озерца. Никого не было видно, но ощущения полноценной приватности всё равно не было.       — Вовсе нет. Я на полном серьёзе предлагаю тебе то, что тебе так сильно хочется далеко не в первый раз, — в подтверждение своих слов Тэгун принялся расстёгивать рубашку. — Даже сейчас я чувствую, как кровь по твоим трубочкам-венам устремляется к паху. Твое тело возбуждается. Оно горит. И даже твои мысли — сплошной пожар из обрывков фраз и эмоций. Так почему бы тебе не воспользоваться моей милостью, пока я разрешаю?       — Потому что это будет просто секс? — нерешительно предположил Воншик, за что отчаянно захотел себе отгрызть язык. Он бы не перенёс, откажись Тэгун от своего предложения после этих слов, но тот лишь возвёл глаза к небу.       — Можно подумать, что все люди спят лишь по любви. Можно подумать, что ты особенный и слишком разборчив в этом плане, — на последней фразе Тэгун чуть склонил голову в бок и улыбнулся уже иначе. Опасно. И в голове Воншика сразу же зародилось осознание — вампир всё знает о его шалостях с кадаврами.       Воншик беспомощно опустился на колени рядом с Тэгуном. Ему нечего было возразить на чужую правду.       — Как ты меня хочешь? — тем временем скучающим тоном продолжил уточнять Тэгун.       — Как я… Что?       — Позиции, — и тут уже даже вампирское нутро не выдержало чужого промедления. — Хочешь взять меня или мечтаешь отдаться сам? Учти, что во втором варианте мне потребуется немного твоей крови, чтобы запустить некоторые важные физиологические процессы.       — Звучит устрашающе.       — Тогда возьми меня сам и не ломай себе голову над этой невозможной дилеммой, — теперь Тэгун снизошел до весьма добродушной усмешки, если таковая была возможной для его вечно холодного выражения лица. Но он не шутил, и в подтверждение своего настроя скинул рубашку и устроился в полулежащем положении. — Только не медли. Я могу и передумать.       Воншик придвинулся ближе, прикусывая губу, лишь бы только не выпалить кучу дурацких вопросов. Ему не верилось, что всё это великолепие предлагают именно ему. И за что? Только за то, что он прекрасно воспользовался силами, природы которых до сих пор толком не понимал. Но даже так, касаться тела Тэгуна хотелось неимоверно. Гладить его кожу, осторожно задевать ноготками соски и… наконец, понимать, почему Тэгун до такой степени равнодушно отнёсся к чужому желанию.       — Ты совсем ничего не чувствуешь, да? — Воншик был разочарован отсутствием реакции на свои ласки. Конечно, он не был мастером в плане близости, но и не считал себя настолько неумехой, чтобы даже не мочь заставить своего партнёра дышать.       — Практически, — пожал плечами Тэгун, не думая вдаваться в долгие рассуждения на тему чувств и ощущений тех, кто, как говорил Хакён, уже единожды переплыл реку Стикс.       — А если я позволю тебе выпить немного моей крови? Что тогда? — Воншик не был уверен, предлагает ли это сам или же находится под гипнозом, но его рука уже тянулась к шее, короткие ноготки вряд ли могли создать серьёзную рану, но и первой крохотной царапины хватало для того, чтобы ноздри вампира затрепетали.       — С чего такая щедрость? — глухо отозвался он, уже не умея подавить жажду, застывшую в глазах жидким янтарём. — Мог бы и без таких жертв обойтись.       — Без жертв, мне проще кого-то с кладбища выкопать, — фыркнул Воншик, нависая над Тэгуном так, чтобы первые же капли крови приземлились на его подбородок и губы. — Перед теми хотя бы не нужно так выслуживаться, чтобы получить желаемое. Копай и бери.       — Твои познания в некрофилии меня заводят, — Тэгун облизал губы и блаженно застонал. В одной только капле воншиковской крови был целый океан искрящейся жизни, а ведь он принадлежал Тэгуну весь целиком. Это не могло не возбуждать. — И всё-таки, как ты меня хочешь?       — Ты же читаешь мои мысли, так вот и используй их в качестве ответа, а не заставляй меня произносить эти смущающие вещи вслух, — голос Воншика чуть подрагивал, и сам он едва удерживался в этом мире. Лишь лёгкая боль в расцарапанной шее ещё удерживала его на грани осознанного.       — Как скажешь, — с пугающей покорностью отозвался вампир и опрокинул Воншика на землю, поменяв их местами. В глубинах его глаз плескалось адское пламя и, несмотря на это, он дарил человеку райское блаженство.        Выбрасывая Кима в безвременье своими колкими поцелуями, вампир то и дело оставлял на податливом теле метки. Лёгкий укус в шею, ещё один в ключицу, третий — на сгибе локтя. Воншик бы наверняка уже не раз взвыл от боли и забыл о всякой похоти, если бы за укусами не следовали такие приятные прикосновения языка. Они расцветали на коже диковинными лозами, проникали под неё и впитывались в кровь Воншика, заставляя ту превращаться в пламя.       Уже через пару минут такой ласки Воншик перестал думать о ком-либо кроме Тэгуна. Ему было всё равно, слышат ли его стоны остальные, смотрят ли на него кадавры или кто-то ещё. В этот миг для Кима существовал только Тэгун — щедрый на ласку и, кажется, действительно благодарный за спасение.       — Ты правда жаждешь, чтобы я взял тебя? — уточнил вампир, будто бы не верил до конца тому, что прочувствовал в чужих не оглашённых мольбах.       — Мне очень бы этого хотелось, — отчего-то шепотом подтвердил Воншик, растерянно оглядывая себя и Тэгуна. Момент, когда они оба лишились одежды, Ким упустил. А потому теперь невольно зацикливался на контрасте собственного лёгкого загара и неестественной белизны вампира. Это было странно, но скорее красиво, нежели пугающе.       И больше от Воншика не требовали никаких пояснений и слов. Тэгун не особо старался быть аккуратным, но и не спешил, давая человеку привыкнуть к ощущению наполненности. И только спустя пару бесконечно долгих минут он начинал двигаться быстрее. Так, что каждым своим новым толчком вырывал из груди Кима тихие всхлипы.       — Ты выглядишь так, будто собираешься умереть сейчас, — нарушил негу чужого блаженства Тэгун своим комментарием, спустя какое-то время, и у Воншика даже не нашлось сил, чтобы смутиться подобному заявлению или разозлиться ему.       «Разве что от удовольствия», — мысленно признался он, чем заставил вампира неопределённо хмыкнуть. Для Воншика вид довольного собой Тэгуна был не менее прекрасен, чем иные его ипостаси, будь то гнев, полное безразличие или же любопытство. Последняя эмоция особенно чётко читалась на лице вампира, когда тот принялся насыщаться свечением Воншика. То есть ему и прежде, конечно, доводилось подпитываться подобным образом, но теперь он ощущал, что ему отдают этот свет добровольно. Будто бы преподносят его в дар.       Воншик же не мог сдержать улыбки, следя за чужой реакцией. Он не делал ничего необычного. Просто решил рискнуть и опробовать на Тэгуне малоизученный приём, которым ему уже довелось оживить цветок. Нет, он не ждал от вампира мгновенного очеловечивания, но и той реакции, что случилась, оказалось предостаточно для первого раза.       Тэгун глубоко и часто задышал, и даже вздрогнул от прикосновения воншиковских ногтей к плечам. Те прошлись по коже бледной коже с небольшим нажимом, оставляя после себя едва заметные бороздки, а после повторно перешли на соски. Вот только на этот раз вампир дёрнулся и кратко застонал. Стараясь уклониться от раздражающе ярких ощущений, он сбился с ритма и совсем не был против, когда Воншик уложил его на спину.       И так следить за Тэгуном оказывалось гораздо удобнее. Видеть его недоумение, морщинки на лбу, проступившие от попыток мужчины понять, что происходит. Вот только Воншик чувствовал, что направленно отдавать себя цветку было не так утомительно, как Тэгуну. Последний же не просто принимал. Он негласно требовал больше. Его разрастающаяся аура жаждала поглотить всего Воншика, желала слиться с ним воедино, и тому приходилось приложить максимум усилий, лишь бы не поддаться и не раствориться в чужой безграничной жадности.       — Двигайся, — напомнил Тэгун, чуть подкинув бёдра, и голос его теперь звучал иначе. Он мерещился хрупким и тёплым, как никогда прежде. Ради такого Воншик готов был отдать всего себя.       Снова и снова насаживаясь на твёрдую плоть, он уже не сдерживал стонов, преисполненных удовольствием. Он плавился от чувства полного принадлежания другому существу и от осознания, что тоже может дарить Тэгуну удовольствие. Изливаясь тому на живот, он чувствовал что реальность плывёт перед глазами не только из-за приятных ощущений, но и из-за некого внутреннего истощения, которое случалось с ним и прежде. Вот только в этот раз оно было сильнее и заставляло Воншика потерять сознание.              Очнувшись, Воншик обнаруживал себя в кромешной темноте. Рядом чувствовалось чужое присутствие, но это явно был не Тэгун. Запах трав и пыли мешался с сухими прикосновениями рук, заставляя узнать в человеке, протирающем его лицо, Хакёна.       — Видимо, у меня привычка приходить в себя рядом с тобой, — поделился Воншик кратким и никчёмным озарением, пробуя слова на вкус. В горле першило и каждый новый вдох отдавался неприятной скребущей сухостью.       — У тебя привычка творить глупости — это я знаю наверняка, — отозвался Хакён. Он не церемонился со своим пациентом, заставляя его приподняться и выпить горький травяной отвар. — Решил проверить выражение «затрахался до смерти» на деле и в буквальном смысле? Зачем?       — Я просто… — в голове от выпитого странно гудела, Воншику казалось, что он вот-вот вновь провалиться в небытие, и даже собственный голос звучал будто бы далёкое эхо. Это ничуть не помогало сложить, наконец, несколько очевидных мыслей, позволяющих понять что-то очень-очень важное. — Я просто не смог остановиться. Я не знаю, как тебе объяснить, но я почувствовал Тэгуна таким живым, что даже на время забыл о его сущности, о твоём проклятии и вообще обо всём.       — Слышал о такой способности вампиров, как очарование? — прервал потом чужих воспоминаний Хакён. — Вот о них во всех книгах и фильмах точно не врут. Здесь что-то схожее. Так что наслаждайся моим творением пока можешь.       — Хакён, зачем тебе всё это? — Воншик пытался оглядеться вокруг. Они всё ещё были у озера, возможно даже в том же месте, куда и привёл его Тэгун. Вот только теперь тёплых тряпок здесь было значительно больше, что и не давало Воншику замёрзнуть.       — Что именно? — Хакён гремел колбочками, смешивая очередную лечебную дрянь для Воншика.       — Всё. Ухаживать за мной. Выступать перед смертными во всех этих дурацких костюмах. Следовать за Тэгуном.       — А ты уверен, что это действительно я следую за ним, а не наоборот? — даже в темноте была заметна улыбка Хакёна. Ну или по крайней мере она привиделась Воншику, в горло которого на этот раз влили более мерзкую, вязкую жидкость. — А что до костюмов, то мне нравится вообще-то. Выглядеть красиво, вызывать восхищение — это всегда приятно, на каком из берегов мироздания ты бы не находился.       — Но разве у тебя нет желания с твоими способностями захватить весь мир или что-нибудь в этом духе? — подавив рвотный позыв от проглоченного, поинтересовался Воншик. Ему казалось, что он чувствовал кровавый металлический привкус в выпитой смеси, и надеялся, что это живительная кровь вампира, а не что-то ещё. Тем временем Хакён явно задумался, стоит ли ему отвечать или нет. Спустя какое-то время он всё-таки заговорил.       — На самом деле были такие мысли, но… это может закончиться как в прошлый раз. Обязательно найдётся какой-то несущий свободу тип, который испортит всё. Вот только в этот раз у меня не будет второго шанса. И да, можно сказать, что я бессмертен сейчас, но… эти фанатики нашли способ усмирить моё лучшее творение — Тэгуна, так где же гарантия, что они не додумаются до средства против меня?       — Только не говори, что ты бои… — Воншик захрипел, не имея сил и возможности договорить. На его шее сжалось некое подобие плети. И даже не обладая ночным зрением, Ким догадывался, что кислород ему перекрывает тёмное нечто, призываемое магом и прежде.       — Это ты даже не вздумай произносить столь опасных слов. Иначе, высока вероятность, что бояться весь короткий остаток жизни придётся тебе, — злобно зашептал он, а после отпустил человека и встал с места сам. Забирая свой грохочущий склянками саквояж, он удалялся прочь.       Воншику оставалось лишь лежать на месте и пытаться прокашляться. Он поздравил себя с тем, что за один день успел вывести из себя как минимум двоих членов их маленькой бродячей группы. Такими темпами, его жизнь действительно грозила обрести статус возмутительно короткой. Но Воншик уже не мог остановиться. Он понимал, что копнул там, где его не ждали. Нашел нечто, что от него бы предпочли скрыть.       — Твой настрой в последнее время заставляет меня задуматься о правильности нашего сотрудничества, — голос Тэгуна прозвучал так близко, что Воншик вздрогнул.       До Кима запоздало начало доходить, что всё это время вампир был рядом и всё прекрасно слышал. Это смущало. Тэгун же с невозмутимым видом опустился рядом на плед, ставя на колени усевшегося человека широкую тарелку.       — Что это? — Воншик чувствовал запах пряностей, но с опаской отдёргивал руку от гладких и нежных кусочков.       — Поздний ужин в постель, по всей видимости, — Тэгун хохотнул. После безграничной самоотдачи Воншика у вампира, кажется, появилось чувство юмора или его некое подобие. — Я просто запоздало подумал, что ты наверняка уже давно нормально не ел и, возможно, потерял сознание ещё и по этому. Так что, давай, восполняй силы едой и хорошим сном.       — Но оно же сырое!       — Можно подумать, что тебя это сильно смущает, — фыркнул Тэгун, очевидно оскорблённый тем, что его подношение не оценили.       И, как оказалось, он действительно был прав. Спустя пару минут заведомо ненужных пререканий, Воншик сдался. Попробовал кусочек, затем ещё один. И вскоре его было не оторвать от тонко нарезанного филе рыбы и кролика. И наблюдающий за чужой трапезой Тэгун не мог сдержать улыбки. После недолгих размышлений он решил, что не произойдёт ничего ужасного, если он отложит серьёзный разговор с Воншиком ещё на одну ночь.