Семикурсники

      Утром он проснулся раньше всех — видимо, сказалась привычка, сформировавшаяся летом. Бесшумно покинув спальню, Гарри умылся и спустился в гостиную. Гермиона уже была здесь, деловито что-то выписывая за одним из столов.       — Доброе утро! Что на сегодня в обязанностях старост? — весело поприветствовал он ее и сел рядом.       Гермиона, подняв взгляд, улыбнулась:       — Привет! Пожалуй, только расписание. Раздадим его за завтраком. Вот, держи, перепиши для первых трех курсов. — Она передала Гарри несколько пергаментов и подвинула на середину стола большой лист с общим расписанием.       Вскоре все собрались за завтраком. Оба старосты раздали ученикам размноженные листы пергаментов, а шестикурсникам Гермиона объявила, что их расписание будет уточнено после беседы с деканом. Гарри, получив собственный пергамент, пробежался по нему взглядом: сегодня у них только сдвоенная Травология, в четверг — Чары, в пятницу — Защита от темных искусств. В понедельник — Трансфигурация, а во вторник — Зелья. Видимо, расписание специально составлялось таким образом, чтобы занятия были в первой половине дня, а послеобеденное время оставалось на совести семикурсников, и Гарри пообещал использовать его с максимальной пользой. Гермиона смотрела на собственный пергамент и хмурилась. Она уже что-то хотела сказать, когда рядом возникла Джинни и, сев напротив Гарри, обратилась к нему:       — Гарри, привет! Меня назначили капитаном по квиддичу, — приподняв брови, она довольным взглядом указала в сторону значка на своей форме, — и как капитан команды, я обязана тебя спросить, — сделав паузу, она подмигнула и, наконец, задала свой вопрос: — Ты будешь ловцом?       Все вокруг замерли, ожидая ответа Гарри, а он в этот момент обдумывал только что данное себе обещание больше заниматься. Гермиона, казалось, прочитала его мысли.       — Ну и чего ты ждешь, соглашайся! — рассмеялась подруга и легонько толкнула его плечом. Кажется, война поменяла их местами, раз теперь он думает об учебе больше Гермионы. — К тому же, у тебя снова есть «Молния»…       — Что? — воскликнула Джинни, сверля его негодующим взглядом. — И ты еще раздумываешь?       Гарри покачал головой.       — Хорошо, я попробую не подвести вас, — сдался он на радость окружавших его людей, которые тут же загудели и одобрительно захлопали. — А как же отборочные?       — Гарри, ты всерьез полагаешь, что кто-то захочет составить тебе конкуренцию на роль ловца? — спросила Джинни, посыпая овсянку сахаром. — Вот желающих стать охотниками хоть отбавляй, но что касается ловца, то весь факультет мечтает, чтобы им стал ты.       Сидящий рядом Дин Томас подтвердил ее слова, добавив, что и он сам будет вновь пробоваться охотником. Отборочные, как выяснилось, пройдут в субботу после завтрака. Уже собираясь уходить, Гарри спросил у той насчет тренировок.       — Скажу в начале следующей недели. — И уже когда Гарри отошел, она, вспомнив, крикнула: — Кстати, первый матч уже в ноябре!       В это время за слизеринским столом капитан их сборной Урхарт — ныне обучающийся с Драко на одном курсе, задавал ему аналогичный вопрос.       — Пожалуй, я воздержусь, — холодно ответил Драко и вручил тому его расписание.       Однако его отказ давал шанс другим желающим попробовать себя в игре, которые тут же засыпали Урхарта вопросами. Жестом прервав галдеж, тот ответил:       — Отборочные испытания во вторник в семь вечера, — и опустился на свое место.       Драко с сожалением вспомнил, как развевалась мантия по ветру во время тренировок и как они с Поттером носились по полю в поисках снитча. Как бы там ни было, после случая в Выручай-комнате Драко больше на метлу не садился. Кроме того, он взял себе дополнительные предметы. Если в прошлом году ему было не до учебы, то на этот раз он терять время не хотел и снова записался на уроки Рун и Нумерологии, которые бросил после шестого курса. «После смерти Дамблдора», — уточнил внутренний голос. После всего, что он устроил в Хогвартсе за прошедшие годы, Драко порой было стыдно оттого, что он по-прежнему здесь, под защитой прекрасного древнего замка, вкушает заботливо приготовленную домовиками пищу. Последние два года здорово пошатнули его былую самоуверенность. Но он не был бы слизеринцем, если бы не умел затыкать совесть на полуслове, полагая, что все блага он получает если и не заслуженно, то, как минимум, не противозаконно.       Вчера вечером, спустившись вместе с Асторией и первокурсниками в подземелья и показав тем комнаты, Драко тотчас ушел к себе и уснул, вероятно, вперед малышни. А утром, обведя взглядом пустующие кровати, убедился, что проспал дольше всех. Наскоро приняв душ и поднявшись в Большой зал, он получил от Астории пачку пергаментов и обиженный взгляд.       — Мог бы сразу сказать, что выполнять обязанности старосты ниже твоего достоинства, — процедила та, и, развернувшись, пошла в другой конец стола, параллельно раздавая расписание ученикам.       «Удачный и милейший союз», — с кривой ухмылкой вспомнил Драко слова теток и, отодвинув тарелку с недоеденной овсянкой, отправился на первый урок — сдвоенную Трансфигурацию. Как выяснилось, с Когтевраном.       Признаться, встреча с Поттером добавила перчинку в представлявшиеся серыми учебные будни, и он, как и раньше, ждал совместного урока. Собирался ли он снова доставать «героя» — нет, для начала Драко просто хотелось его увидеть, но ни на Трансфигурации в среду, ни на Зельях в четверг (сдвоенных с Пуффендуем) очкарика, как и других гриффиндорцев, не оказалось. Зато как Драко обрадовался, встретив на Рунах его подружку-заучку! Впрочем, радость была недолгой — Поттера в кабинете не было и, напрягши память, Драко вспомнил, что Руны тот не посещал. И вообще желающих изучать этот нелегкий предмет можно было пересчитать по пальцам. «Что ж, меньше конкурентов возникнет при устройстве на работу», — прагматично подумал Драко, направляясь во двор, а оттуда, вдоль терассы, по виляющей тропинке — к лодочной. Вчера он тоже приходил сюда и долго смотрел на воду. Волны и тишина успокаивали его звенящие нервы, а одиночество — душу.       После ужина Драко зашел в учительскую и обнаружил там Северуса.       — Не ожидал тебя снова увидеть в школе, — вместо приветствия сказал Снейп, оторвавшись от какого-то длинного свитка.       — И вам добрый вечер, крестный, — с ухмылкой улыбнулся Драко, проходя в комнату.       Он был уверен, что Снейп не стерпит подобного обращения к себе в стенах замка и мгновенно поставит его на место. Но вместо этого, отложив свиток и приблизившись, профессор положил ему руку на плечо и, тревожно вглядываясь в лицо, спросил:       — Во что ты опять ввязался?       — Я тоже рад вас видеть, — с кривой усмешкой огрызнулся Драко.       — Почему ты здесь? От чего прячешься? — сжав плечо, еле слышно спросил Снейп.       — Я не прячусь, я решил сдать ТРИТОН еще по двум предметам, — возмущенно ответил крестник.       — Когда возвращаются родители? — не унимался Снейп.       — Как только Министерство соизволит вернуть нам наш дом, — процедил Драко, и тут его взгляд случайно упал на шею Северуса — высокий воротник немного отогнулся, обнажив край безобразного шрама, уходящего вниз. Мгновенно посерьезнев, Драко забормотал, почти перейдя на шепот:       — Как вы… Где это произошло… И кто…       Не дав мальчишке договорить, Северус отрезал:       — Все вопросы в моем кабинете, башня ЗОТИ, третий этаж. Думаю, дорогу вы знаете. — И, смягчившись, добавил: — Приходите после моих занятий. И, кстати, не вздумайте их пропускать!       В этот момент в учительскую зашла Гермиона Грейнджер. Увидев присутствующих, она смутилась.       — Добрый вечер, профессор Снейп, — голос ее был немного взволнован. Драко с ней виделся на Рунах, поэтому приветствовать друг друга было лишним.       — И вам доброго дня, — бросил ей Северус и, кивнув Драко, удалился.       Гриффиндорка, проводив взглядом преподавателя, прошла к стеллажу со свитками. А Драко, не откладывая в долгий ящик то, зачем пришел, подошел к висящей на стене большой таблице. «Что ж, посмотрим…». Коснувшись листа палочкой один раз, другой, он, наконец, увидел расписание седьмого курса. Драко изучал предметы, назначенные гриффам на понедельник и вторник, а то, что Поттера ему не увидеть в среду и четверг — было уже известно. Досадно поморщившись, он перевел взгляд на пятницу, и уголок его рта еле заметно тронула улыбка — завтра их ожидал общий урок у крестного, две пары, у всех четырех факультетов. Потухший взгляд заискрился и, вернув расписанию прежний вид, он вышел вслед за деканом.       «Любопытно…» — подумала Гермиона.       На следующий день, после завтрака, семикурсники разных факультетов направлялись в одно и то же место — некогда запрещенный коридор третьего этажа, в кабинет Защиты от темных искусств.       Гарри, поднимаясь по лестнице вместе с Гермионой, думал о том, когда все успеть. На Травологии им задали огромную работу, не менее пятнадцати дюймов, а вчера, на Чарах, профессор Флитвик «обогнал» Помону Спраут, задав сочинение на тему медицинских заклинаний длиною в двадцать пять дюймов. И это два из пяти предметов: как будет справляться Гермиона с дополнительными Рунами и Нумерологией, Гарри не представлял.       Когда они дошли до класса, он вдруг осознал, что не испытывает ни волнения, ни, тем более, страха от предстоящего урока у Снейпа. Кабинет был открыт, но пуст, за исключением нескольких пуффендуйцев и Луны, радостно помахавшей им со своего места. Сев рядом с Гермионой за ближайшую к профессорскому столу парту, Гарри заметил входящих в кабинет Джинни с Дином, а следом за ними — слизеринцев. Только сейчас он подумал, что на прошедших занятиях слизеринцев не было — Травология была с Пуффендуем, а вчерашние Чары — с Когтевраном. Меж тем в классе еще не было Малфоя, которого Гарри не видел с праздничного вечера в Большом зале. На этом его мысль оборвалась, так как в кабинет вошел Снейп, а следом за ним, закрывая за собой дверь, и Драко. На этот раз блондин не выглядел таким потерянным и замученным — он гордо прошел к единственному свободному месту в конце третьего ряда, и, расправив мантию, сел.       Тем временем профессор, в свойственной ему манере, стремительно прошел к преподавательскому месту и взмахом палочки задернул занавески на окнах. Теперь класс освещался только дюжиной свечей. С прямой спиной и сложенными на груди руками, он обвел учеников нечитаемым взглядом и начал свою речь.       — На последнем курсе обучения моему предмету, — произнес он, сделав ударение на предпоследнем слове, — изучаемому на максимально возможном в школе уровне, — пауза, — вы все или, по крайней мере, большинство из вас, я полагаю, — еще одна пауза, — лелеете надежды продолжить свое образование как минимум в Министерстве и, возможно даже, в Аврорате.       Был это вопрос или утверждение — неясно, но нарушить тишину кабинета никто не рискнул.       — Многие из вас уже стали свидетелями того, что может Темная магия, а некоторые даже приобрели некоторый опыт в борьбе с нею, — выдержав паузу, сказал он и бросил короткий взгляд на Гарри с Гермионой. — Как бы там ни было, я считаю необходимым расширить наш курс, ваш последний курс, если быть точным.       Раскрыв лежащий на преподавательском столе все тот же «Лицом к лицу с безликим» и пробежав глазами оглавление, Снейп продолжил:       — В прошлом году все вы сдавали письменные работы на тему защиты от дементоров. Начать наши занятия я хочу с практического применения этих знаний. — Отложив учебник, Снейп спросил: — Кто может нам поведать о Патронусе?       На удивление рука Гермионы осталась лежать на столе — она не выказала никакого желания ответить на вопрос. Меж тем взгляд Снейпа остановился на Гарри.       — Мистер Поттер, расскажите нам о Патронусе, — ко всеобщему недоумению, голос преподавателя не сочился ядом, а лицо не отражало никаких эмоций. Передав гриффиндорцу слово, он лишь взял со стола стакан, и, наполнив его водой, сделал глоток. Гарри же без тени волнения встал и, повернувшись ко всему классу, заговорил:       — Патронус — это магическая сущность, призванная защитить от дементоров, которая вызывается заклинанием «Экспекто Патронум». — Поскольку профессор молчал, Гарри счел необходимым продолжить: — Патронус является воплощением того, на что нацелены дементоры — всех положительных эмоций. Но суть в том, что он не имеет страха и потому является универсальным оружием в борьбе с этими существами. Чтобы вызвать Патронуса, нужно сконцентрироваться на самом счастливом воспоминании и затем произнести заклинание. Мне продемонстрировать? — спросил Гарри у Снейпа, который все так же стоял у своего стола.       — Достаточно, мистер Поттер. — Поставив стакан, тот снова обратился к классу: — Прежде чем вы начнете практиковаться, хочу предупредить, что не всем волшебникам удается вызвать Патронуса. Любопытно то, что темным волшебникам либо вообще не подвластна данная магия, либо она приводит к очень печальным последствиям. — Заметив, что ученики начали удивленно перешептываться, Снейп, бросая острый взгляд на особо шумных, замолчал. Когда все утихло, он закончил:       — Это и будет вашими практическими заданиями на ближайшее время, приступайте. — С этими словами он поднялся по короткой лестнице, ведущий в свой кабинет и скрылся из виду.       Часть учеников растерялись, Джинни с Дином весело помахали Гарри, доставая свои палочки — они не понаслышке знали о Патронусе. Когтевранцы углубились в учебники, надеясь отыскать там более подробное описание, а несколько учеников Слизерина обратились к Драко, как к старосте и самому старшему из них. В классе нарастал шум и через несколько минут Гермиона не выдержала:       — Внимание, показываю! — Встав со своего места, она подождала, когда голоса стихнут, на миг задумалась и выкрикнула: — Экспекто Патронум!       Из ее палочки тотчас вырвался серебристый туман и, приобретя форму выдры, принялся перепрыгивать с одной парты на другую. Ученики восторженно, а некоторые и с завистью провожали его взглядом, пока тот не исчез вовсе. А староста школы тем временем добавила:       — Главное — концентрация и подходящее воспоминание.       Ученики зашевелились, доставая свои палочки, Джинни о чем-то переговаривалась с Дином, Гарри задумчиво смотрел в окно, а Гермиона, опустившись на свое место, почувствовала чей-то взгляд. Подняв глаза, она увидела профессора, стоящего на верхушке лестницы. Он смотрел на нее несколько долгих секунд, а затем жестом показал подняться и снова исчез за дверью своего кабинета. «Видимо, он появился, когда услышал шум, а потом увидел мое «представление», — с досадой подумала Гермиона, уже поднимаясь по ступеням. Открыв дверь, она прошла к столу, за которым сидел Снейп. Эта комната столько раз преображалась за все время их обучения, но, пожалуй, впервые она выглядела настолько ухоженно и строго. А камин в углу кабинета придавал ей так недостающего уюта. Профессор, оторвавшись от кипы пергаментов, обратился к ней:       — Мисс Грейнджер, я вижу, что лавры героини войны оказали на вас гораздо большее влияние, чем на мистера Поттера. Может быть, вам стоит податься в преподаватели, раз вы так жаждете всеобщего внимания и признания? — Снейп прожигал ее взглядом, а Гермиона, не ожидавшая таких нападок, растерялась. Она всего лишь хотела утихомирить класс и помочь однокурсникам. Снова уткнувшись в свиток, Снейп холодно произнес: — Раз заклинание Патронуса вы уже освоили, практикуйтесь над невербальным вариантом. Мистера Поттера это тоже касается. Свободны.       Теперь Гермиона видела, что на столе преподавателя были пергаменты одного из младших курсов. Снейп задал проверочные работы в самом начале года! Видимо, несмотря на внешнее преображение, характер «шпиона» не изменился. Гордо прошествовав мимо него и хлопнув дверью чуть сильнее, чем следовало, Гермиона спустилась в класс, в котором к этому моменту из каждого угла раздавались надрывные крики «Экспекто Патронум» и судорожные взмахи палочкой. Гарри все так же сидел за столом и молчаливо наблюдал за слизеринцами: хуже всех было Драко — тот всегда был авторитетом своего факультета, но в настоящий момент его унылые попытки вызвать Патронус ни к чему не приводили. Задержав взгляд на палочке блондина, Гермиона негромко спросила:       — Когда ты успел ее вернуть Малфою?       — В день дачи показаний, — ответил Гарри, — оставил в Аврорате. Эта палочка мне здорово послужила.       — Чуть не забыла! Профессор только что сообщил, что нам с тобой не стоит просиживать в лучах славы. Он ждет от нас невербального Патронуса…       На вопросительный взгляд друга Гермиона лишь пожала плечами. Похоже, теперь в «нелюбимчиках» Снейпа вместо Гарри была она.       В субботу, наскоро позавтракав, Гарри отправился к квиддичному полю. Переодевшись в форму, он прошел к трибунам. Там уже была Джинни, она стояла со списком в руке, а вокруг столпились дюжины две желающих стать членами гриффиндорской сборной. Гарри отметил знакомые лица — Джимми Пикс и Ричи Кут здорово выросли за прошедшее время, они весело отсалютовали бывшему капитану, а Демельза Робинс, поприветствовав Гарри, выразила желание еще раз «сделать Слизерин». Дин Томас подошел последним и сразу начались отборочные испытания.       Гарри сидел на трибунах, наблюдая, как старый состав команды, его команды с шестого курса, возвращается в новый учебный год. Им действительно не было равных, поэтому Джимми и Ричи снова были приняты загонщиками, а Демельза и Дин вместе с Джинни образовали необходимый состав охотников. Становиться ловцом действительно больше никто не пожелал, а вратарем в итоге был назначен довольно крупный, но вместе с тем ловкий шестикурсник, его имени Гарри не помнил. Собрав команду, Джинни всех поздравила и отпустила, сообщив, что ближайшая тренировка будет проходить во вторник после обеда.       Выйдя из раздевалки, Гарри направился к замку, и через пару минут его догнал запыхавшийся Дин Томас.       — Гарри, постой! — остановившись, тот пытался отдышаться.       — А, Дин! Поздравляю, теперь ты не на скамье запасных, — улыбнулся Гарри, — хочешь обсудить тактику? Это теперь лучше к Джинни.       — Нет, Гарри, речь не о ней, то есть не о тактике. А как раз о Джинни, — теперь они не торопясь шли к замку, и Гарри чувствовал, что разговор будет не из приятных.       — Да, Дин, говори уже.       — Я не знаю, что между вами произошло с тех пор… После нашего шестого курса… Но я знаю, что совершил самую глупую ошибку в своей жизни, когда не стал бороться за Джин.       «Джин… я никогда не называл ее так», — подумал Гарри. Тем временем Дин продолжил свою исповедь, рассказывая о том, как все время думал о ней, пока находился в бегах, как переживал за нее, как вместе с ней сражался в битве за Хогвартс, плечом к плечу… И Гарри вдруг пришла мысль о том, так ли часто он сам думал о Джинни, а припомнив причину, по которой в свое время та рассталась с Дином, задался вопросом, произошло бы это, если бы он не спровоцировал их размолвку в тот день. Кто больше оберегал и тревожился за младшую Уизли — он или Дин? Ответ на этот вопрос рождал море сомнений: по всему выходило, что он сам всегда был занят чем-то другим, кем-то другим. А Дин был рядом, он и сейчас все время рядом с ней. Что-то в груди кольнуло, и Гарри с опозданием понял, что Дин снова о чем-то его спрашивает.       — Я… Гарри, не будешь ли ты против, если я снова предложу Джин встречаться? — Высокий и широкоплечий мулат, остановившийся рядом с гораздо более скромным по своим габаритам Гарри, выглядел сейчас очень странно, учитывая мольбу, застывшую на его лице. А Гарри в этот момент искал внутри себя то самое чудовище, которое ранее заставляло его сгорать от ревности к этому человеку. Но все, что он находил — это ощущение чего-то утерянного и чувство вины от пустых надежд, которые он не оправдал перед девушкой.       — Дин, я не могу быть против. Мы с Джинни уже давно не вместе. Так что лучше поговори с ней, — развернувшись и оставив Дина наедине с его триумфом, Гарри направился в противоположную сторону. Мысли крутились в голове, Луна наверняка сказала бы что-нибудь о летающих вокруг мозгошмыгах. Но успокоившись и выйдя на тропинку, Гарри увидел вдалеке сторожку Хагрида и его самого в зарослях тыкв. Он помахал полувеликану и остаток пути проделал трусцой.       — Здравствуй, Хагрид! — пока он приводил сбившееся дыхание в порядок, Хагрид сорвал одну из гигантских тыкв.       — Здравствуй, Гарри! Подожди-ка малость, я сейчас, — и, схватив ее в свои ручищи, понес в сторону лежащих неподалеку нескольких таких же огромных экземпляров.       — Скоро начнется пора тыквенных супов, соков, тыкв пареных и жареных? — пошутил Гарри, ему хотелось поскорей избавиться от этого тоскливого ощущения внутри.       — Она уже началась, разве ты за завтраком не ел пшенную кашу с тыквой? — на полном серьезе спросил Хагрид, усаживаясь на стоящую рядом скамейку и вытирая со лба пот. Присев рядом, Гарри вгляделся в небо — сегодня оно было ясное, солнце слепило глаза.       — Хагрид, у тебя никогда не было ощущения, что пока ты делаешь тут свою работу, жизнь проходит мимо тебя? Вместе с теми людьми, которым в ней не хватило времени и места…       Хагрид, немного подумав, ответил:       — Ну, ежели кто-то ушел, значит так и должно быть, разве нет? — видимо, вопрос Гарри сбил его с толку. Но, подумав еще, он добавил: — И ежели я бы делал что-то другое, разве это была бы моя жизнь?       Гарри в ответ улыбнулся, а Хагрид, похлопав его по плечу, посоветовал не расстраиваться из-за пустяков. Ведь главное, как он выразился, что Гарри жив и здоров.       — Кажется, пора на обед, ты иди, а мне еще переодеться надобно — негоже в таком виде преподавателю в Большом зале появляться, — и, еще раз похлопав Гарри, бодрым шагом пошел в сторону хижины.       Вечером, после ужина, они с Гермионой углубились в учебу, а на следующий день, немного погуляв по окрестностям, снова отправились в библиотеку. Заниматься в гостиной было невозможно — младшие курсы, не обремененные предстоящими СОВами, веселились все выходные, на что Гермиона только качала головой. Она, конечно, по долгу «службы» пыталась их вразумить и даже предлагала помощь с уроками, но не встретив ответной инициативы, решила заняться своими собственными делами. Так, в окружении стопок учебников и пергаментов, они и провели все выходные.       Вечером в воскресенье, лежа в постели, Гарри снова вернулся мыслями к Малфою. Было очень странно то, что за эту неделю он ни разу не встретил того в замке. Нет, после того, что случилось на Астрономической башне и в Выручай-комнате, Гарри больше не подозревал Драко в каких-то темных делишках, но привычка следить за слизеринцем, видимо, осталась. Подавив желание заглянуть в карту Мародеров, Гарри оглядывал балдахин над кроватью. Рон уже однажды говорил ему о том, что он помешался на Малфое, так что надо просто выкинуть того из головы. С этими мыслями он уснул.       В понедельник с утра их ждала сдвоенная Трансфигурация. Еще подходя к кабинету, Гарри заметил Джастина — старосту Пуффендуя, значит, опять занятия будут с его факультетом. И снова их завалили уроками — МакГонагалл задала огромную домашнюю работу и толстенные тома книг, которые необходимо было прочитать в рекордные сроки. Потому весь день и вечер понедельника они с Гермионой снова провели за учебой, только теперь уже в гостиной.       Поднявшись, чтобы размять ноги, Гарри подошел к окну. На улице дул ветер и уже начинало темнеть. Хижина Хагрида казалась незначительной точкой на фоне окружающих гор и темнеющего леса. Завтра у них будет первая тренировка, подумать только — скоро он снова будет летать над переполненными трибунами, а ученики будут скандировать названия своих факультетов. И снова крылатый шарик будет поблескивать золотистым боком, а Гарри будет пытаться схватить его раньше Малфоя. Малфоя? Интересно, вернется ли прежний ловец в команду Слизерина...       Перед глазами вновь возникло лицо блондина, каким он его увидел в первый день — с воспаленными глазами, как будто тот полдня прорыдал в подушку. Представив эту картину, Гарри осознал, что она совсем не вызывает смех или злорадство, скорее — желание схватить слизеринца и потрясти, пытаясь привести в себя. Когда последний раз Гарри видел его улыбку? Хотя бы злобную усмешку? Отматывая время назад, он никак не мог этого вспомнить — начиная с шестого курса, младший Малфой был растерянным, напуганным и, возможно, потому злым. Хотя сейчас тот злобным не выглядел, скорее — смирившимся. И вот это ему больше всего не нравилось. Попытавшись вспомнить, Гарри пришел к выводу, что после ЗОТИ больше того не видел: ни в библиотеке, ни в Большом зале — впрочем, в этом не было ничего удивительного, учитывая, что их столы теперь были расставлены по разные стороны. Назавтра у них были Зелья у Слизнорта, возможно там и появится Драко, а если учитывать, что Зелья всегда были у того любимым предметом, то, возможно, и настроение у слизеринца изменится. С такими мыслями Гарри и лег спать.       После завтрака они с Гермионой спустились в подземелья. Те уже не казались такими мрачными и чужими, учитывая, сколько времени летом они тут провели. Возле класса столпились студенты Когтеврана, и Гарри уже хотел обратить на это внимание Гермионы, когда появился Слизнорт. Открыв дверь, тот весело приветствовал учеников, приглашая их рассаживаться за все теми же четырьмя столами, за которыми два года назад Гарри вершил чудеса Зельеварения. Понимая, что профессора в этом году ждет еще большее разочарование, он смирился и сел рядом с Гермионой. На занятии учеников оказалось всего восемь, поэтому на этот раз все сели по двое. Слизнорт, радостно осматривая будущих, как он, вероятно, надеялся, зельеваров, душевно всех поприветствовал и спросил:       — Кто помнит, с какими зельями мы с вами познакомились на первом занятии прошлого года?       Гарри с Гермионой напрягли память, ведь их прошлый год был аккурат два года назад. В это время один из учеников Когтеврана ответил:       — Сыворотка правды, Амортенция и Оборотное зелье, сэр! А готовили мы Напиток живой смерти!       — Именно! — поблагодарив за ответ, Слизнорт продолжил: — Именно, что познакомились, ведь непосредственно их мы не готовили — на это ушло бы много времени и сил, которых у студентов шестого курса едва бы хватило. Кроме того, если вы помните, эти зелья являются одними из самых могущественных!       «Да, Сыворотка правды очень помогает в Аврорате, тут с могуществом не поспоришь», — с ухмылкой подумал Гарри. Меж тем Слизнорт продолжал:       — И с согласия директора МакГонагалл мы с вами приготовим, по крайней мере, два из них! Сыворотку правды вы попытаетесь подготовить ко второму семестру, а до конца октября вам необходимо сделать на выбор одно из оставшихся. Начать можете прямо сейчас, все необходимые ингредиенты есть в наличии, о чем великодушно позаботился профессор Снейп. — При упоминании о нем Гермиона вздохнула. — Кстати, теоретическую работу никто не отменял, и едва ли она потребует меньше времени, чем приготовление зелий. — Гарри представил очередные свитки бесконечной длины и содрогнулся. — Поэтому запишите темы ваших письменных заданий.       Не ожидая такого предательства еще и от Слизнорта, Гарри смиренно вносил в список формулировки предстоящих трудов. А остаток урока штудировал схему приготовления Оборотного зелья — он решил, что если Гермиона сумела приготовить это на втором курсе, то уж он, семикурсник-переросток, просто обязан его сварить, даром, что варить придется больше месяца, главное — правильно все подготовить…       Гермиона же, логически рассудив, решила варить Амортенцию и сразу же приступила к приготовлению основы. После обеда она отправилась на Нумерологию, а Гарри — в библиотеку, доделывать письменное задание по Травологии.       Перед ужином состоялась первая тренировка, он пришел на поле раньше других и, застав там Джинни с Дином, мило переговаривающихся, пообещал себе больше не приходить раньше времени. Впрочем, скоро собралась вся команда, и все взмыли в небо. А после, совершенно вымотанные и счастливые, отправились на ужин. Первый матч ожидал их в начале ноября, и потому конец сентября и весь октябрь были расписаны — тренироваться предстояло дважды в неделю. Но, несмотря на усталость, Гарри, поднимаясь в вестибюль, пришел к мысли, что полеты здорово прочищают мозги, а после многочисленных письменных работ это требовалось как ничто другое. Задаваясь вопросом, как обходится без полетов Гермиона, он зашел в Большой зал и нашел ответ на свой вопрос — та сидела за столом, уставившись в никуда, с совершенно отсутствующим видом.       — Гермиона, ты как? — заботливо тронув за плечо подругу, он вывел ее из оцепенения.       — А, Гарри! Как тренировка? Знаешь, нам повезло — на Рунах и Нумерологии в этом году гораздо меньше задают, видимо, оставляют больше времени на основные предметы.       — Тренировка отлично, спасибо, здорово проветрил мозги. — При этих словах Гермиона улыбнулась.       — Как здорово, Гарри, что у тебя есть квиддич, — вздохнула она, накладывая себе порцию тыквенного пирога.       — Гермиона, если ты захочешь полетать, я всегда с радостью составлю тебе компанию!       Но замотав головой и проглотив еду, та ответила:       — Нет, Гарри, я все-таки воздержусь, мне, знаешь ли, полетов хватило — и на гиппогрифе, и на фестрале, и на драконе. — Она рассмеялась и Гарри участливо улыбнулся.       Тут его внимание привлек взгляд с учительского стола. Снейп раздраженно взирал на них с Гермионой, а затем отставил кубок и вышел через заднюю дверь. Не понимая такой реакции, Гарри думал об этом еще какое-то время, пока они поднимались в гостиную. Пробормотав пароль Полной даме, они вошли и заняли один из немногих пустующих столиков. Ученики, по сравнению с прошлыми выходными, казалось, взялись за ум: тут и там раздавался шелест пергаментов и скрип перьев. У некоторых от напряжения краснели лица. Они же, в кои-то веки, решили просто посидеть. Наблюдая за тем, как за соседним столом один из первокурсников внимательно рассматривает расписание, Гарри вспомнил:       — Гермиона, ты заметила, что в этом году у нас практически нет совместных уроков со Слизерином?       Она все еще была в задумчивости и ответила не сразу.       — Да, это та самая «схема совместных уроков», о которой говорила профессор МакГонагалл в начале года. И столы наших факультетов по разные стороны Большого зала тоже не просто так стоят.       Гарри был поражен: неужели таким способом учителя надеялись уменьшить противостояние факультетов? Озвучив свою мысль, Гарри хотел сказать еще что-то, но Гермиона, переведя взгляд на него, продолжила:       — Вот и я об этом говорила еще на прошлой неделе, когда было собрание в учительской, а Джастин меня поддержал. Но преподаватели решили по-другому — по их словам, лучше не рисковать. Тем не менее, профессора Снейпа заставить вести два занятия вместо одного оказалось не под силу. — Рассмеявшись, Гермиона добавила: — Он сказал, что не готов, как попугай, повторять одно и то же два раза, тем более, ради дюжины лоботрясов. Мол, ему голос дороже, — после этих слов она снова задумчиво замолчала.       — Ну, в чем-то он прав, на Зельях вообще восемь человек, а ведь вполне могли поместиться и все с курса — наверняка во второй группе желающих тоже не больше. Постой, а на дополнительные занятия сколько человек ходит? — Гарри внезапно представил пустой класс и преподавателей, бегающих по замку ради четверки учеников.       — Дополнительных занятий это не коснулось, — все также задумчиво ответила Гермиона. — По понедельникам и четвергам после обеда весь курс встречается на Нумерологии и Рунах, и, к слову сказать, без каких-либо конфликтов между факультетами.       — И Малфой? — вдруг спросил Гарри.       — И Малфой. И трудится весьма усердно.       — И часто ты его видишь? — как бы невзначай уточнил он, но от Гермионы не укрылось его любопытство. Она окинула его внимательным взглядом, и Гарри поспешил добавить:       — Просто я вообще его, кроме как на Защите, не видел. Если бы аппарация у Малфоев не была под запретом, я бы подумал, что он не живет в школе. Поразмыслив, Гермиона ответила:       — Я видела его в учительской в четверг, еще в субботу, когда ты был на отборочных, пару раз в Большом зале и один раз в библиотеке.       Гарри, нисколько не смутившись, погрузился в размышления. А Гермиона, взяв его за руку и заботливо глядя в лицо, тихонько произнесла:       — Гарри, все уже закончилось, и Малфой вряд ли что-то замышляет.       Он хотел ей сказать, что вовсе не подозревает Драко в чем-то сомнительном, но подруга, переведя взгляд на их руки, продолжила:       — Более того, я уверена, что теперь он во многом раскаивается и старается не высовываться. Не забывай, что только Малфоям повезло избежать Азкабана. И такое везение, вероятно, не всем пришлось по вкусу, — Гермиона замолчала и Гарри внезапно понял, какой опасности мог подвергаться Драко.       — О, Мерлин, да он, наверное, прячется от других слизеринцев, — с тревогой прошептал Гарри.       — Нет, насколько я заметила, все у них на факультете спокойно. Тем более Драко — староста, а это всегда дополнительные привилегии и покровительство преподавателей. К тому же семья Астории — его напарницы с шестого курса — вообще никакого отношения к Упивающимся не имела, а сама Астория, насколько я могу судить, стереотипы относительно чистокровности не разделяет. Вряд ли при таких старостах кто-то из учеников будет открыто выступать или вести себя агрессивно.       Еще в Хогвартс-экспрессе, в вагоне для «избранных», как его в штуку назвал Гарри, она перекинулась парой фраз с Гринграсс, и та показалась ей вполне дружелюбной и очень ответственной.       В итоге Гарри согласился с доводами подруги относительно беспочвенности его подозрений, и они еще какое-то время сидели, обсуждая расписание и разные учебные вопросы. А когда он заклевал носом, она посоветовала ему лечь пораньше, что он и сделал, отправившись в спальню.       Но едва оказавшись в постели, Гарри понял, что сонливость прошла. Зато их с Гермионой разговор не выходил из головы. В спальне пока никого не было, но, несмотря на это, он задвинул полог над кроватью и достал карту Мародеров. Теперь его подозрения сменились одной догадкой. Кроме того, его не покидали мысли о возможной угрозе Драко со стороны других слизеринцев. Поэтому, склонившись над развернутым пергаментом, он принялся вглядываться в закоулки замка.       К вечеру большинство точек на карте по обыкновению сосредотачивались в гостиных и спальнях, поэтому разобрать надписи в башне Гриффиндора, Когтеврана, равно как и в подвалах Пуффендуя и подземельях Слизерина, было невозможно. Но, поскольку до отбоя было сорок минут, некоторые еще гуляли по территории. Подняв взгляд к верхней части карты, Гарри увидел несколько точек, плавно двигающихся со стороны квиддичного поля — видимо, сегодня были отборочные у Слизерина. Среди этих точек искомой не было, что расстроило Гарри, как бы ни хотел он себе в этом признаваться. С другой стороны замка он увидел Хагрида, медленно направляющегося в свою хижину. Переведя взгляд на очертания берега, Гарри увидел запоздало возвращающихся с озера учеников, а опустив взгляд в самый низ карты — знакомую надпись. Немного южнее Большого зала, у самой кромки воды, где сейчас находилась лодочная, одиноко притаилась точка «Драко Малфой». Видимо, когда Мародеры рисовали эту карту, лодочной еще не было, зато теперь Гарри живо представил, как, укрывшись от всего замка, слизеринец сидит, свесив ноги, и смотрит на водную гладь, а волосы его слегка развеваются от ветра.       Дальше Гарри думать не стал — наскоро собрав карту и удостоверившись, что со слизеринцем все в порядке, он улегся в кровать и вскоре уснул. Но во сне романтичный образ Драко с развевающимися от ветра волосами и почему-то обветренными губами не покидал его. На водной глади блестела луна, а в глазах Малфоя он видел собственное отражение.