Семикурсники

      Вернувшись в свою башню, Гарри сразу поднялся в спальню. Там уже были все ребята, кроме Дина, и, пожелав им спокойной ночи, он скрылся за балдахином кровати.       За окнами завывал ветер, а вскоре к нему присоединился и дождь, крупными каплями отбивая дробь по стеклу. Но, несмотря на угрюмость погоды, в душе Гарри поселилась какая-то трепетная радость с того самого момента, как Драко, разомкнув их объятия, наконец, улыбнулся. И хотя улыбка была немного печальной, она была совершенно искренней, и Гарри был благодарен тому стечению обстоятельств, которые вызвали ее.       После того, как он успокоил слизеринца, они еще какое-то время провели на башне, закутавшись в мантии и прислонившись к стене. Гарри рассказал Драко про кольцо Марволо, проклятие которого и сгубило директора, про воспоминания Снейпа, добытые в Визжащей Хижине (Драко в этот момент тяжело вздохнул), про то, какой шок испытал, когда понял, что Дамблдор буквально спланировал свою смерть по шагам, и про вину, которую и по сей день чувствовал перед Снейпом за все обвинения. Драко, в свою очередь, рассказал, как ему было страшно в тот год, когда отец был в Азкабане, а он и его безумно испуганная мать стали изгоями. О том, что на следующий год, когда отца выпустили, начался настоящий кошмар — пытки и убийства происходили прямо в их собственном доме, и самого Драко нередко заставляли принимать в этом непосредственное участие (хотя Гарри и так знал об этом). О том, в какой растерянности он был, когда трио оказалось в поместье и позже — в Выручай-комнате, и о том, какое облегчение испытал, когда Лорд, наконец, был повержен, а их семью оправдали. В конце разговора Драко, перебирая в руках палочку, сказал, что так и не поблагодарил Поттера за ее возвращение, а Гарри — что это он должен благодарить Драко, поскольку эта палочка спасла ему жизнь.       Позже, когда находиться на продуваемой башне стало совсем холодно, а до отбоя оставалось минут десять, ребята разошлись, и теперь, вглядываясь в темноту комнаты, Гарри думал о том, как бы все сложилось, если бы и тогда, на шестом курсе, в туалете на седьмом этаже на вспышку Малфоя он среагировал иначе. Перед глазами вновь возникла та сцена — содрогающийся в рыданиях слизеринец, его отражение в треснувшем зеркале и их короткая схватка. Спустя мгновение этот образ сменился другим, тем, который Гарри старался забыть — рассеченное Сектумсемпрой тело Малфоя в луже стремительно краснеющей воды, обмякшая, не способная больше держать палочку рука и белые ладони, скребущие залитую кровью грудь. Гарри закрыл глаза и сжал губы, эта жуткая картина часто преследовала его, но теперь он знал, как исправить свою ошибку. Придя к выводу, что первый и главный шаг к тому он сегодня уже сделал, он вскоре погрузился в сон, лишь изредка нарушаемый раскатами грома и вспышками молний.       Первый октябрьский день выдался пасмурным и холодным — с неба падала мелкая морось, а в стенах замка было сонно и темно. Впрочем, в Большом зале кипела жизнь — под потолком горели свечи, а за столами весело переговаривались ученики, уплетая завтрак. Гермиона, пришедшая сюда раньше всех, доделывала письменную работу по ЗОТИ, которую нужно было сдать назавтра.       — Привет, — весело сказал Гарри, заглядывая ей через плечо и присаживаясь рядом. — Снова Нумерология?       — Нет, Защита. Профессор Снейп задал это еще на первом занятии, — ответила она.       — На первом занятии? — наморщил лоб Гарри, накладывая в тарелку запеченную тыкву, а затем неожиданно бодрым тоном добавил: — Видимо, я что-то прослушал, придется делать сегодня.       Уже направляясь на Чары, Гермиона спросила:       — Как прошла вчерашняя встреча с Малфоем?       — Кажется, мы сдвинулись с мертвой точки, — едва заметно улыбнувшись, ответил он.       После обеда она ушла на Руны, а Гарри — в библиотеку, где просидел два часа, чуть не опоздав на тренировку. На поле было мокро и сыро, ребята покрывались каплями воды, и их унылый полет, как выразилась Джинни, больше был похоже на хоровод сонных мух. После ужина он уже вместе с Гермионой доделывал работу в гостиной, с нетерпением ожидая завтрашнего дня.       Утро пятницы накрыло весь замок туманом, из окон гриффиндорской башни не было видно ни земли, ни окрестностей. Спустившись в гостиную, Гарри обнаружил подругу перед зажженным камином. Она, ворча на жуткую сырость, сушила волосы, сидя перед очагом.       — Есть же высушивающее заклинание, — опустившись рядом с ней, заметил Гарри. Он всегда пользовался именно им.       — От него волосы портятся и торчат в разные стороны, — ответила Гермиона поучительным тоном, задержав взгляд на его собственной голове, и Гарри догадался, о чьей шевелюре она подумала.       — Иногда я очень скучаю по таким простым вещам, как фен, — посетовала она, заплетая косу. За последние годы волосы у нее стали длиннее и немного выпрямились. Теперь Гермиона перевязывала их лентой, чтобы не мешали.       За завтраком первогодки разглядывали потолок Большого зала, который опускал туман все ближе к столам, создавая убедительное ощущение, что они на улице, а не в замке. Направляясь на ЗОТИ, Гермиона испытывала уже ставшее привычным легкое волнение, смешанное с желанием и одновременно страхом увидеть преподавателя. Пока она избегала думать об этом, списывая свои странные ощущения на озабоченность его состоянием, вросшую в нее еще со времен Мунго. Открыв дверь кабинета, она пожелала Гарри «удачи с Драко», которого еще не было на месте, и направилась к своему столу.       Профессор появился бесшумно — вышел из кабинета и застыл на самом верху лестницы. Как всегда, с прямой спиной и белоснежными манжетами, в застегнутом на бесчисленное множество пуговиц черном сюртуке и с высоким воротником, наглухо скрывающим шею и жуткий шрам. Гермиона видела каждый миллиметр раны, пока меняла повязки, наблюдала, как сначала зарубцевались края, а затем нежная кожа покрыла и весь остальной участок. От любого неосторожного движения рана могла вновь начать кровоточить, поэтому почти сразу целители Мунго наложили на шею специальную шину. «Интересно, как она выглядит сейчас», — подумала Гермиона, не отрывая взгляда от объекта своих дум.       Тем временем профессор приманил лежащие на столах учеников работы и, бросив уже привычное «Начинайте!», снова скрылся в своем кабинете, левитируя стопку пергаментов перед собой. Ученики же разом зашевелились, вставая со своих мест — сидя вызывать Патронуса было не очень удобно; послышались голоса и первые выкрики заклинания. Гермиона, встав, обернулась: Гарри с Малфоем расположились в дальнем углу кабинета, Гарри сидел на парте, а Драко, улыбаясь ему, стоял напротив. Рядом с ними ее напарник — староста школы Джастин Финч-Флетчли — подбадривал когтевранку, которой не повезло попасть под горячую руку профессора на прошлом занятии. Пуффендуйка, пожелавшая заниматься с Гермионой, в этот раз проявляла успехи — из ее палочки уже вырывался серебристый дымок.       Половина урока пролетели словно миг, из разных концов класса то и дело слышались восторженные возгласы и одобрительная похвала, но Гермиона, потеряв интерес ко всему происходящему, ожидала конца занятия. Расположившись аккурат у лестницы, ведущей в кабинет профессора, она наблюдала за учениками — пока что полноценный Патронус появился только у троих, у большинства же вырывалось серебристое облако, что тоже было прогрессом. Ближе к концу урока она стала свидетелем и успеха Малфоя — его бестелесный Патронус возник рядом с Гарри и вскоре исчез. Ликующий слизеринец, казалось, готов был броситься ее другу на шею, но, вовремя спохватившись, вернул лицу непринужденный взгляд и упал на ближайший стул. Сил эти упражнения отнимали немало, и концу занятий все были утомлены.       Со звонком ученики стали покидать кабинет, а Гермиона, досадно усмехнувшись своим мыслям и не дожидаясь Гарри, отправилась в сторону Большого зала. Вскоре он ее догнал, но, видя ее угрюмое настроение, воздержался от разговоров. После обеда они отправилась в библиотеку и до самого ужина трудились в окружении учебников, книг и пергаментных свитков.       — Гермиона, помни, что ты всегда можешь поделиться тем, что тебя беспокоит, — обратился к ней Гарри, когда они сидели вечером в гостиной. Та, вымученно улыбнувшись, кивнула, а немного погодя, сославшись на усталость, скрылась на боковой лестнице. Гарри, поднимаясь в свою спальню на верхушку башни, задавался вопросом, что могло так терзать подругу — в ее взгляде, кроме благодарности, отчетливо застыла безнадежность. Может, они поссорились с Роном из-за окончательного расставания? Решив отправить наутро тому письмо, он отправился спать.       Суббота выдалась такой же пасмурной и серой. Немного погуляв по окрестностям, Гарри и Гермиона зашли к Хагриду. Пока тот отпаивал замерзшую подругу ароматным чаем, Гарри развлекал его рассказами о первогодках. Те, пользуясь каждой возможностью, засыпали героев войны разнообразными вопросами, и порой казалось, что им просто нравится находиться рядом со знаменитыми Гарри Поттером и Гермионой Грейнджер. Хагрид в ответ поделился собственными историями с уроков по Уходу за магическими существами. Привыкнув к своей должности, полувеликан стал более спокойным и уверенным, он непринужденно и весело смеялся, а напоследок вручил Гарри и Гермионе по фирменному кексу.       Вернувшись к учебе, они занимались до позднего вечера, а после отбоя разошлись по спальням. Там Гарри развернул карту Мародеров и сразу нашел Драко — тот вместе с Асторией Гринграсс находился в гостиной подземелий. Кажется, Гермиона упоминала имя этой девушки, вроде бы как она с курса Драко. «Или староста», — запоздало подумал Гарри, убирая карту и ложась в постель. После того случая, когда блондин так доверчиво поведал ему о своих переживаниях, Гарри ощущал какое-то необъяснимое желание знать, что с тем все в порядке. Поэтому, периодически заглядывая в карту, он находил слизеринца и, удостоверившись, что ему ничего не угрожает, спокойно засыпал.       В воскресенье, наконец, выглянуло солнце, но и заметно похолодало. В Большом зале даже растопили камины. Надеясь на скорый ответ Рона, Гарри пришел пораньше, и вскоре знакомый сычик принес ему тоненький сверток. «Привет, Гарри! Извини, пишу в спешке, поэтому письмо будет коротким. У нас все хорошо — живем практически в магазине, снова пришлось снять комнаты наверху. Мама, конечно, не в восторге — говорит, совсем нас не видит, зато теперь она приносит нам обед, что оказалось весьма кстати. Кажется, они нашли общий язык с Эмили — нашей новой сотрудницей, я вроде рассказывал. Ты пиши, как у вас там с Гермионой, а то я совсем ничего не знаю. Ну, я побежал, до связи!»       — Рон написал? — улыбнувшись, спросила Гермиона и села рядом. Она не пыталась прочитать письмо, зато привычно подняла взгляд к преподавательскому столу, за которым в который раз пустовало место Снейпа.       — Да, можешь прочитать, — подвинув к ней свиток, ответил Гарри. А пока она пробегала глазами строчки, задумался. Может Снейпу нездоровится, поэтому Гермиона так переживает…       — Я рада, что у Рона все налаживается, — тепло сказала она, и Гарри мысленно вычеркнул свое первое предположение относительно ее состояния. А насчет второго он решил кое-что проверить и после обеда, поднявшись по мраморной лестнице на второй этаж, направился в сторону больничного крыла. Едва завидев его в своих владениях, мадам Помфри с тревогой воскликнула:       — Мистер Поттер, что на этот раз?       — Со мной все хорошо, не переживайте, — поспешил успокоить медсестру Гарри. — Я хотел кое о чем спросить вас, — прошептал он, оглядывая коридор, в котором они стояли.       — О, в таком случае пойдемте в мой кабинет, — ответила женщина, и вскоре они вместе вошли в небольшую комнату целителя. Гарри знал, что Поппи не задает лишних вопросов, поэтому сразу перешел к делу:       — Речь о Гермионе, — начал он, — она в последнее время выглядит болезненной и изнуренной. Я подумал — может, она к вам обращалась?       — Нет, — хмыкнула Помфри, — мисс Грейнджер не заходила с самого лета, когда профессор Снейп пошел на поправку. Но, зная Гермиону, могу сказать, что ей нужно больше отдыхать! И я ей об этом неоднократно говорила, — добавила целительница, осуждающе покачав головой.       — Я обязательно напомню ей о ваших словах, мадам Помфри, — сказал Гарри и, пользуясь тем, что она сама упомянула Снейпа, спросил: — Кстати, как чувствует себя профессор? Насколько я могу судить, голос полностью восстановился?       — Весьма благородно с вашей стороны интересоваться его здоровьем, — заметила медсестра, и Гарри стало немного стыдно. — С ним все в порядке, конечно, еще приходится выписывать кое-какие лечебные зелья, но эти меры скорее направлены на профилактику, нежели лечение, — закончила целитель.       Тут за дверью раздались шаги, и, поблагодарив женщину, Гарри направился к выходу.       — А насчет вашей подруги, — решила добавить Поппи, когда в дверь постучали. — Возможно, вам лучше спросить об этом у самой мисс Грейнджер? — прозвучало как раз тогда, когда дверь распахнулась и на ее пороге появился Снейп.       Гарри, еще раз поблагодарив мадам Помфри за беспокойство, поприветствовал профессора и покинул кабинет.       — Северус, добрый день… — услышал он, закрывая за собой дверь.       «Что ж, — подумал Гарри, направляясь к башне Гриффиндора, — значит, есть другая причина…»       Следующие несколько дней снова были наполнены учебой: на занятиях у МакГонагалл они совершенствовали навыки по трансфигурации человека, у Слизнорта — продолжали готовить каждый свое зелье, и все это не считая бесконечных письменных работ, которые преподаватели собирали в начале урока. После зелий, поднимаясь по лестнице в холл, они столкнулись с Драко. Как-то так вышло, что при встречах они не приветствовали друг друга, стараясь не привлекать внимания, но сегодня, проходя мимо, Драко, скользнув по Гарри взглядом, едва заметно улыбнулся. И уже за обедом гриффиндорец с толикой сожаления понял, что теперь встречи по средам не имеют смысла — Малфой научился вызывать бестелесного Патронуса, а это — более чем достаточно для ЗОТИ.       Позже они с Гермионой отправились в библиотеку и занялись работой по Чарам, а затем, вовремя спохватившись, Гарри кинулся на тренировку. Дни стояли прохладные, но ясные, и команда, вдоволь налетавшись, отправилась назад в замок. После сытного ужина он еле дошел до башни — как это часто бывало после тренировок, он начинал клевать носом еще до отбоя.       Зато крепкий здоровый сон позволял просыпаться ему на следующий день раньше всех. Вот и сегодня, спустившись в пустую гостиную, Гарри решил прогуляться и заодно отправить письмо Андромеде. Написав коротенькое послание, он вышел на улицу и, плотнее укутавшись в мантию, отправился к восточному крылу. На улице тоже было пустынно, и Гарри, миновав башню ЗОТИ, направился к совятне. Поднявшись на самый верх, он распахнул двери. Повсюду, разгоняемые ветрами, летали перья и солома, а птицы сидели, нахохлившись, разбуженные незваным гостем. Привязав к лапке одной из них свиток, он молча наблюдал, как та скрылась за стенами башни. А едва закрыв двери и ступив на лестницу, ведущую вниз, нос к носу столкнулся с Драко. На этот раз слизеринец, как ни в чем не бывало, поприветствовал его и, забавно краснея, спросил:       — Сегодня среда. Снова на Астрономической башне?       На что Гарри, отряхиваясь от перьев и пыли, ответил:       — Ты уже научился основному, так что теперь можешь заниматься своими делами, к тому же…       Малфой, по-видимому, хотел что-то возразить, но тут на лестнице послышался топот дюжины ног и, ограничившись коротким кивком, в итоге скрылся за дверью. Гарри, продолжая отряхиваться, пошел вниз. Мимо пробежала целая толпа первокурсников, которые, завидев его, начали тихонько шептаться. Уже привыкший к такой реакции детей, он безмятежно покинул башню.       После Травологии они привычным маршрутом направились в библиотеку — Гермиона, не откладывая в долгий ящик, принялась за работу по Трансфигурации, а Гарри никак не мог сконцентрироваться. В итоге, кое-как до ужина закончив эссе по Чарам, которое нужно было сдать уже завтра, они, наконец, покинули помещение.       — Как ваши занятия с Малфоем? — невзначай поинтересовалась подруга, когда они вернулись в гостиную.       — У него начало получаться, поэтому теперь в них нет необходимости, — ответил Гарри, задумчиво глядя в пламя камина.       Гермиона, оторвавшись от «Продвинутого курса трансфигурации», подняла на него взгляд:       — Знаешь, мне всегда было интересно, что он намеревался тогда сделать в Выручай-комнате, — прошептала она, — казалось, он был заодно с его дружками, но когда те принялись кидаться заклинаниями, он всячески их останавливал.       — Думаю, он и сам до конца не понимал, что ему делать, — немного погодя ответил Гарри.       — И тогда, в поместье, он не хотел признавать ни меня, ни Рона, — продолжила свои рассуждения подруга.       От дальнейших размышлений их отвлекла пара первокурсников, которые попросили помочь с заданием по Астрономии. Спустя почти час ученики смущенно поблагодарили Гарри и Гермиону, а один из них пожаловался на то, как трудно сосредоточиться на уроках Синистры, когда слипаются глаза и так хочется спать. Дав детям несколько советов на этот счет, они снова остались одни. После отбоя учеников в гостиной становилось все меньше, и пока они сидели, обсуждая разные школьные вопросы, комната и вовсе опустела.       — Пора спать, но идти в спальню совсем не хочется, — посетовала Гермиона и на его вопросительный взгляд добавила: — Постоянно просыпаюсь от малейших звуков, а в общей комнате, сам понимаешь…       — Может быть, сходишь к мадам Помфри? — предложил Гарри, вернувшись к своим недавним мыслям.       — Нет, только не больничное крыло, — замотала головой та, — слишком много неприятных воспоминаний. Да и не смертельно это, всего лишь бессонница.       Вскоре, пожелав ему долго не задерживаться, она скрылась на лестнице. А он так и сидел, смотря на пляшущий в камине огонь и думая о том, что же так беспокоит подругу. Потом мысли вернулись к утреннему диалогу с Драко и он, недолго думая, достал карту. По старой привычке Гарри частенько носил ее с собой, а поскольку в гостиной все равно больше никого не было, развернул прямо тут. Блики огня падали на большой лист, который по краям свешивался с маленького квадратного столика, но Гарри интересовал замок, поэтому, не торопясь, он принялся его рассматривать. В коридорах в это время могли быть только преподаватели, но и те поспешили скрыться в своих комнатах. Лишь Филч одиноко гулял по четвертому этажу, недалеко от библиотеки. Мадам Помфри была в больничной палате — там, насколько видел Гарри, находилась пара пациентов. «В месте, где обитают такое количество детей и подростков, всегда будут травмы и происшествия», — подумал он. Западная часть замка была усеяна надписями — это ученики Пуффендуя и Слизерина отдыхали в своих комнатах. Гарри очень надеялся, что среди них находится и Драко. В восточном крыле только Башня Когтеврана темнела от множества надписей, остальное пространство было совершенно пустым и свободным. В башне ЗОТИ он увидел профессора Снейпа — тот, по-видимому, не спал, — точка едва уловимо перемещалась по кабинету.       «У меня ощущение, будто мы подглядываем за ними», — вспомнил Гарри слова Гермионы и уже хотел свернуть карту, когда, к собственному изумлению, увидел до боли знакомую надпись аккурат на самой высокой башне Хогвартса. Радость, испуг и возмущение затопили его мысли. «Сейчас же отбой, если его кто увидит, проблем не оберешься, тем более — он староста», — вертелось в голове, пока он судорожно оглядывал коридоры, галереи и лестницы, нарисованные на карте. Словно в подтверждение его страхов, в общую гостиную Слизерина из окружающих ее спален неторопливо поползли точки, а из вестибюля, спускаясь вниз по направлению к подземельям, шла профессор Синистра. Гарри осенило: «Астрономия». Недолго думая, он спешно свернул карту и, набросив на себя дезиллюминационные чары, выскочил в проход.