Семикурсники

      Утро пятницы было хмурым и темным; Гермиона за всю ночь так толком и не уснула, то срываясь в бездну забытья, то тревожно выныривая из нее. Вчерашние события накатили новой волной печали. Сегодня она уже сомневалась, что отправить записку было хорошей идеей.       — Мисс Грейнджер, доброе утро, — поприветствовала ее мадам Помфри через час.       — Доброе утро, — ответила Гермиона, придав своему голосу бодрости.       — Могу вас обрадовать, с сегодняшнего дня вы можете посещать занятия и Большой зал. Ночевать же будете по-прежнему здесь, под моим присмотром. На праздники, полагаю, вы сможете уехать из Хогвартса.       Гермиона безрадостно смотрела на Поппи, уже понимая, что та пыталась сказать.       — Не забывайте про перчатки и будьте осторожны с зельями, — предупредила ее медсестра. — И помните — никаких маскирующий чар!       — Спасибо, мадам Помфри. Тогда, я, пожалуй, пойду. Сегодня занятия у профессора Снейпа.       — Гермиона, от занятий по Защите от темных искусств вы освобождены до конца семестра, — грустно вздохнув, закончила Поппи.       Эта новость новым уколом боли отозвалась в груди.       — Ясно, спасибо еще раз, — сквозь ком в горле пробормотала Гермиона.       После целитель выдала ей все необходимые мази и подробно проинструктировала о том, когда и как нужно обрабатывать руки.       Северус зашел к Поппи ранним утром и совершенно невозмутимо сообщил, что мисс Грейнджер теперь полностью под ее властью, что та вольна посещать все занятия, но чтобы в его классе не появлялась до конца года. Помфри даже ничего не успела ответить, когда, взмахнув полами мантии, он покинул ее кабинет.       — Гермиона, с возвращением! — приветствовали ее за завтраком однокурсники и ученики других факультетов. По пути в Большой зал она несколько раз порывалась развернуться и отправиться завтракать, как обычно, в больничное крыло. Но рано или поздно ей бы все равно пришлось сюда прийти. Глаза сами отыскали пустующее место профессора за учительским столом, и с тяжелым сердцем она опустилась на скамью.       — Гермиона! — воскликнул подошедший Гарри. Он сел рядом и внимательно вгляделся в ее лицо. — Как ты? Тебя выписали?       — Не совсем, я все еще буду ночевать в палате, а в остальном, да, можно и так сказать, — криво улыбнулась она.       — Значит, сегодня…       — Нет, к занятиям по ЗОТИ я вернусь только в следующем семестре.       Многозначительная пауза и поднятая бровь Гермионы исключали необходимость в дальнейших комментариях, и Гарри поспешил закрыть эту тему.       — Что тебе положить? Как тебе это запеченное яблоко? — он решил помочь ей с едой.       Несмотря на прогресс в ее состоянии, орудовать столовыми приборами все еще было непросто.       — Хвала Мерлину, что в Хогвартсе не принято кушать палочками, — усмехнулась та.       Когда все ученики разошлись по классам, Гермиона отправилась в библиотеку, необходимо было собрать материал для эссе по Травологии. Но когда прозвенел звонок и все заторопились на обед, заставить себя вернуться в Большой зал оказалось не так просто. От одной мысли о том, что там она встретит профессора, который непременно смерит ее одним из своих фирменных убийственных взглядов и сделает это вполне заслуженно, у нее подкашивались ноги. Несомненно, он испепелил ее письмо сразу, как увидел, оставалось лишь надеяться, что не пострадала сова. В итоге Гермиона пришла на обед к самому концу, когда почти все профессора и даже самые ярые любители подольше посидеть за столом уже ушли. Как ни странно, Гарри был здесь — читал книгу, но как только Гермиона опустилась рядом, он отложил учебник и принялся накладывать ей в тарелку то немногое, что осталось.       Гарри не знал, что происходило с подругой и не хотел лезть к ней с расспросами, но все же надо было дать понять, что она всегда может к нему обратиться.       — Я не знаю, что у вас со Снейпом, — начал он. Ложка Гермионы замерла в дюйме от ее рта. — Той ночью, когда он вернулся из Министерства, и в этот раз… Ты была расстроена до слез. — Пытаясь подобрать слова, Гарри взлохматил волосы. — Просто скажи мне, если он тебя обидит, ладно?       Гермиона заверила, что никто ее не обижает, и перевела разговор на каникулы. Рассказала, что заколдованное Дином письмо не вызвало у родителей никаких подозрений, и что они очень ждут ее на каникулы.       — И даже сделали в моей комнате ремонт, — грустно улыбнулась Гермиона, пересказав письмо. Она сама не знала, что чувствовала по поводу предстоящего отъезда.       После обеда Гермиона пошла в спальню и, чтобы не бегать сюда из палаты каждый день, собрала в сумочку все самое необходимое. После они с Гарри долго сидели в гостиной, а на ужин по ее просьбе пошли самыми последними.       — Так нам ничего не достанется, — заметил тот, когда они вошли в Большой зал.       Взгляд обоих тут же метнулся к преподавателям. Он был там, разговаривал с Септимой Вектор. На негнущихся ногах Гермиона остановилась в самом начале гриффиндорского стола, подальше от профессоров, и, надеясь, что он не заметил ее появления, села.       Гарри молча расположился напротив, положил ей еды и только потом взялся за свою тарелку.       — Грейнджер, с возвращением! — раздался знакомый голос, и рядом с ним на скамью упал Малфой. — Наконец-то ряды троллей будут разбавлены, признаться, я начал скучать по твоим мозгам, — невозмутимо изрек блондин, одновременно кивнув Гарри. Наколдовав кубок, слизеринец наполнил его тыквенным соком и сделал глоток.       — И тебе добрый вечер, Малфой, — усмехнулась Гермиона.       Гарри опешил. Он никогда не видел, чтобы она и Драко разговаривали друг с другом.       — Кстати, если тебе нужны задания по Рунам и Нумерологии, могу поделиться, — состроив важную мину, продолжил выпендриваться слизеринец.       Гарри молча уплетал еду, с любопытством наблюдая за их странным диалогом.       — Кстати, — на манер Драко произнесла Гермиона, — я построила все диаграммы, которые задала профессор Вектор.       Малфой прищурил глаза и вдруг ударил по столу:       — Сдаюсь, Грейнджер. Чего ты хочешь? — и, повернувшись к Гарри, прошептал ему на ухо: — Ненавижу диаграммы.       — Чары для волос, те самые, — ответила Гермиона, вскинув брови в точности, как это только что сделал Драко.       — Как ты узнала? — недоуменно спросил тот и кивнул в сторону Гарри: — Он рассказал?       Последнего все это начинало веселить, он давно не видел Малфоя таким. Гарри даже не мог подобрать точное определение, каким именно.       — А, впрочем, ладно — Поттеру все простительно. Какие планы на праздники, хоть кто-нибудь в замке останется, кроме меня? — с надеждой воззрившись на них с Гарри, поинтересовался Малфой.       — Похоже, ты останешься тут один, — сочувствующе ответила Гермиона. — Будешь строить глазки Филчу и шпионить за привидениями.       Гарри прыснул, а Драко наигранно-удивленно продолжил:       — Но ведь тебя еще не отпустили из лепрозория, ох, прости, лазарета?       На этот раз и она не выдержала, засмеявшись.       — Вы все такие остроумные в вашем Серпентарии, ох, прости, Слизерине?       — А ты тему не переводи, Грейнджер! — белозубо улыбнулся Малфой. — Я не верю, что Северус мог вот так просто тебя отпустить, — сказав это, блондин принялся вглядываться в стол преподавателей.       Гарри замер, улыбка Гермионы тотчас сошла с ее лица, а Малфой все не унимался:       — Охо-хо, детка, да он пожирает тебя взглядом, — пригнувшись к столу, громко прошептал Драко. — Ах, ну конечно, староста Гриффиндора впервые намеренно пропустила его занятие. Как ты могла, Грейнджер?       Драко знал — что-то происходит между этими двумя. Слишком невыносимым стал крестный, слишком подозрительным было сегодняшнее отсутствие гриффиндорской старосты, которая, по слухам, должна была вернуться к занятиям. Северус оба сдвоенных урока бросал на соседнее с Поттером место деланно равнодушные взгляды, а это говорило о многом. Драко понимал, что сейчас он шел по лезвию бритвы, но ему хотелось узнать хоть что-нибудь. А еще ему хотелось выяснить, в курсе ли происходящего Поттер, который, к слову сказать, наконец, подал голос:       — Драко, угомонись.       О, да, он в курсе.       Подняв руки в сдающемся жесте, Драко уже собрался извиниться, когда Грейнджер, отодвинув тарелку, встала.       — Гарри, приходи, если будет скучно, Малфой, с тебя чары для волос!       Натянуто улыбнувшись им обоим, она покинула Большой зал.       Какое-то время они оба молчали, Гарри доедал десерт, а Драко цедил из кубка сок.       — Что-нибудь слышно насчет поместья? — наконец спросил гриффиндорец.       — Ничего, — деланно небрежным тоном ответил блондин.       Гарри всматривался в его лицо, будучи уверенным, что в этот миг Драко вновь ощущает свою ненужность и одиночество. Те самые, которые не сумел скрыть той ночью в лазарете, когда Гермиона еще была без сознания. В тот раз Гарри не нашелся, что сказать Малфою, теперь же он не знал, как начать этот разговор.       — Твоя мать ведь урожденная Блэк? — и начал издалека.       Драко, взглянув на него исподлобья, поднял бровь.       — Блэк.       — А ты когда-нибудь был в их особняке? — как бы между прочим спросил Гарри.       — Конечно, был, — пристально всматриваясь ему в лицо, ответил Драко.       — Давно?       — Тогда мне было года три, — пожал плечами тот и усмехнулся. Или Гарри почудилась едва заметная полуулыбка, на долю секунды возникшая в уголке его рта?       Почему-то стало неловко, и он, нервничая, снова взлохматил волосы. Заметив, как Малфой проследил за его рукой, Гарри с досадой подумал, что тот, вероятно, ужасается его лохматой шевелюре.       — Дело в том, что в этом доме с некоторых пор живу я, — взволнованно выдохнул он, — и я уже давно хотел тебе предложить…       Скользнув по слизеринцу взглядом, Гарри обнаружил, что тот пошел красными пятнами.       — Послушай, а поехали на каникулы со мной в особняк Блэков? — наконец озвучил он свою идею.       Гарри никак не мог понять, откуда эта неловкость. Улыбнувшись Драко, который был уже просто пунцовым, он добавил:       — Ну, если у тебя в планах нет чего-то другого. Вдруг ты и правда будешь строить глазки Филчу и шпионить за приведениями, — подмигнул он слизеринцу.       «Кажется, шутка не удалась», — пришел к выводу Гарри, видя, насколько серьезным остался Малфой.       Драко был близок к тому, чтобы сразу отказаться — он боялся, что за этим предложением могла стоять элементарная жалость. С одной стороны. С другой стороны, оно было слишком заманчивым для него самого. Поттер ждал ответ, а он сам все больше нервничал. «Мерлин, мое лицо», — запаниковал Драко, понимая, что покраснел.       — Поттер, мне пора, — вдруг встал со своего места Малфой, — я… я подумаю, спасибо за приглашение.       Так и не взглянув на своего собеседника, блондин буквально выскочил из Большого зала, и Гарри отругал себя за неудачную шутку.

***

      В палате больничного крыла Гермиона, обложившись книгами, что-то писала в длинном пергаменте.       — Как твои руки? Почерк не сильно изменился? — присев рядом, спросил Гарри.       — Гораздо лучше, — ответила та, — думаю, к помощи Дина больше прибегать не придется.       — Вот и отлично. Я захватил мантию, так что могу пробыть тут до полуночи, — подмигнул Гарри, и вскоре они оба с головой ушли в работу.       Гарри то и дело бросал взгляд на наручные часы, Гермиона это сразу отметила. Он уже час сидел, скрытый за невидимой тканью, предварительно наложив на двери палаты и кабинета Помфри заглушающие чары. И определенно чего-то ждал. В какой-то момент, захлопнув книгу и вернув ее на тумбочку, где уже высилась стопка в пару футов, он достал из внутреннего кармана мантии пергамент. Это был небольшой листок, примерно такого же размера, как тот, на котором Гермиона писала письмо Северусу. Тяжело вздохнув, она перевернула страницу книги.       Тем временем Гарри, взяв перо и обмакнув его в чернила, написал:       «Драко, я на связи, пиши, я увижу».       Положив пергамент на край тумбы, он откинулся на спинку стула и размял затекшую шею.       Прошло двадцать минут, потом еще пятнадцать. Гарри уже успел обойти палату по периметру три раза, поотжиматься, попрыгать, убедиться, что середина озера по-прежнему не замерзла. Подойдя к тумбочке, он глянул на пергамент и в этот момент там появились первые буквы. На часах была половина двенадцатого.       «Ночи, Поттер».       Взяв листок в руки, Гарри сел на прежнее место, Гермиона с любопытством взглянула на него.       — Привет из медотсека, — улыбнулась она, сообразив, что это был за пергамент.       Снова достав перо, он написал:       «Тебе привет из медотсека».       «М-м, Грейнджер тоже привет, надеюсь, я не сильно ее сегодня расстроил. Только не говори ей об этом».       — Тебе тоже привет, — сказал Гарри подруге, и та, кивнув, снова вернулась к книге.       «Все нормально, но лучше не говори при ней о Снейпе».       «Учту. Поттер, я подумал и…».       Гарри гипнотизировал взглядом пергамент, но продолжение так и не появлялось, не выдержав, он написал:       «И?» — и в этот момент увидел ответ:       «Я с радостью приму твое приглашение».       Гарри широко улыбнулся и Гермиона снова бросила на него любопытный взгляд.       «Здорово! Я очень рад».       «Но при условии, что ты ответишь на вопрос».       Он немного удивился, но тут же написал:       «Давай свой вопрос».       «Зачем тебе это, Поттер?».       Гарри вздохнул. Он не хотел говорить на эту тему: о том, что вопреки здравому смыслу, чувствует себя причастным к тому, что Драко временно остался без дома и семьи, о том, что ему самому одиноко и, возможно, сейчас он просто пользуется одиночеством слизеринца. Гарри и сам толком не знал, для чего он так старается подружиться со своим бывшим недругом.       «А зачем тебе это, Малфой?» — ответил он вопросом на вопрос спустя какое-то время.       «Что — это?»       «Ну, например, эти пергаменты».       Прошла минута, прежде чем Драко ответил:       «Твоя взяла. Хорошо, никаких условий».       «Вот и замечательно».       — Гарри, — в тишине комнаты голос Гермионы прозвучал слишком громко, — тебе скоро идти.       Взглянув на время, он благодарно кивнул и написал:       «Драко, мне пора, отсюда идти дальше».       «До связи! Поцелуй от меня Грейнджер. Шучу»       Усмехнувшись, Гарри очистил пергамент. Гермиона пытливо изучала его лицо.       — Я позвал Драко провести каникулы в доме Блэков, и он согласился, — поведал он ей.       — Гарри, это так… неожиданно, — удивилась Гермиона, — но это прекрасная идея! Мне сегодня даже как-то неловко стало от его вопроса, останемся ли мы в замке на праздники.       — Вот и я посчитал это неплохой мыслью, — согласился Гарри, убирая чернильницу и перо на тумбочку.       Расправив мантию, он поцеловал ее в лоб и, посоветовав не засиживаться, выскочил из палаты. Отложив книгу, Гермиона обхватила себя за колени. Тишина и одиночество мгновенно настигли ее, стоило стихнуть шагам друга. Переодевшись в пижаму, она залезла обратно в постель и потушила свечу. Тягостные мысли не давали покоя, а грудь по-прежнему стягивало тугим обручем скорби.       — Профессор, — прошептала она.       За одним из окон виднелась башня Защиты от темных искусств.