***
Строчки учебника расплывались перед глазами, а смысл прочитанного уже давно ускользал от ее сознания. Сколько прошло времени? За окном уже начало светать. Очередная бессонная ночь заставила ее вновь вернуться к учебе, хотя большинство книг уже были прочитаны. Череда дней, праздники, события — все проходило, казалось, мимо. И хотя она всячески старалась радоваться вместе с родителями, ведь они так ждали ее приезда, в этой комнате, за закрытой дверью неумолимая и удушливая тоска наступала, словно хищник на загнанную жертву. Гермиона закрыла глаза — от короткого сна и долгого чтения в них ощущалась резь. Отложив учебник, она встала и подошла к окну — день обещал быть ясным, возможно, даже солнечным. Представив яркие лучи, она тотчас задернула шторы — голова и без того была чугунной. Самым желанным сейчас были вчерашние дождь и туман, но ее настроение погода учитывать не собиралась, и уже через час весь дом был залит ярким светом. — Гермиона, сегодня состоится выставка, на которую мы давно хотели сходить, — рассказала за завтраком Джин Грейнджер, ее муж согласно кивнул. — Может быть, ты все-таки пойдешь с нами? Глаза женщины светились надеждой, но дочь не разделяла ее энтузиазма. — Нет, вы идите, а я к вашему приходу приготовлю пирог, — пытаясь изобразить заинтересованность, выдавила та. Пока что Гермиона справлялась со своей ролью на твердую троечку, и мама периодически кидала на нее тревожные взгляды. Но она не хотела портить им праздники, слишком дорожа тем недолгим временем, что им, наконец, выпало провести вместе. Едва родители скрылись за дверью, как давящая тишина опустилась на дом. Вернувшись в свою комнату, Гермиона какое-то время стояла в раздумье, а затем, достав из шкафа пальто и шарф, принялась одеваться. Сил оставаться здесь одной у нее не было. Королевский лес Дин встретил ее оглушительным ветром*. Едва аппарировав, она вынуждена была зажмуриться. Мороз буквально ослепил ее, ударив в глаза, а холодный воздух тотчас обжег легкие. Возникло странное ощущение, словно она только что проснулась. Через силу сделав глубокий вдох, Гермиона окинула взглядом пространство — вокруг, раскачивая деревья, завывал ветер, серое небо не пропускало ни одного луча солнца, было холодно, промозгло — именно так, как было у нее в душе. Запахнув пальто, она пошла по едва виднеющейся тропинке. Мимо мелькали кустарники и замерзшие озерца — видимо, ночь была холодной. Вокруг не было ни души, только завывание ветра и стук собственного сердца. В голове роились вопросы — где он, что делает, о чем думает? Поначалу сгоравшая от гнева и стыда из-за их последней встречи, Гермиона вскоре поняла, что так даже лучше — теперь он сам во всем убедился. Теперь было бы глупо отрицать очевидное. Подарок, который она решила ему подарить, случайно попался ей на глаза, когда они с родителями ходили по магазинам. Немного магии, и он стал не просто напоминанием профессору о ней, а светом и теплом, который бы ей хотелось подарить ему. Присев на поваленный ствол дерева, Гермиона обхватила себя руками — сейчас в ней не было ни капли тепла или света. Ей хотелось заморозить и засыпать снегом весь мир, заставить сбежать всех с ее пути, чтобы самой раствориться в этой пустоте. Возможно, прошел час или два, все слилось в одну серую холодную массу. Руки, несмотря на перчатки, которые она не снимала даже дома, заледенели. Фаланги пальцев сгибались медленно, словно были соединены заржавевшими шарнирами. Она сняла перчатки — на бледной коже фиолетовые прожилки выделялись особенно ярко, но сейчас это ее уже не печалило. Ведь теперь это было единственным напоминанием о последнем месяце, о том времени, что она провела рядом с ним, так или иначе окруженная его заботой и вниманием. Сжав ладони в кулаки, Гермиона прикусила губу — из глаз норовили пролиться слезы, но она сдержала их, сделав несколько глубоких вдохов. Что теперь будет? — вновь и вновь возникал вопрос, не дававший ей покоя с самого отъезда. Она не знала. Порой она сама не верила тому, что фактически призналась в любви Северусу Снейпу. В такие моменты ей хотелось рассмеяться, настолько все это представлялось невероятным и нелепым. Кто она? Зачем ему ее чувства? К чему все это? Закрыв лицо ладонями, она зажмурилась — это все просто какой-то кошмар. Но факт был в том, что эти чувства настолько укоренились в ней, что теперь она не представляла, как жила без них раньше. «Неважно, что будет, просто так правильно», — мысленно резюмировала Гермиона. Убрав руки от лица и снова надев на них перчатки, она подняла взгляд. Птицу она заметила не сразу — белая полярная сова в таком же белом лесу сливалась с окружающим пространством; лишь когда между ними осталось не больше пятидесяти ярдов, она уловила движение и звук. Гермиона с тревогой следила за ее приближением, а когда та скинула свою ношу прямо ей под ноги, еще какое-то время не могла пошевелиться. Казалось, сердце отбивало обратный отсчет до некоего момента Икс. Интуиция не подвела — подняв и развернув свиток, она увидела мелкий убористый почерк. «Мисс Грейнджер. Впервые обстоятельства вынуждают меня прибегнуть к такой форме общения с учеником, как письмо. Дело в том, что это никогда не относилось к необходимым, более того — приемлемым правилам взаимодействия с преподавателями. Впрочем, свои плюсы в таком способе донесения информации, без сомнения, есть, и я смею надеяться, что вы усвоите все должным образом. Дело в том, что некоторое время назад я имел честь получить от вас, мисс Грейнджер, рождественский подарок, а до того — письмо весьма размытого содержания, но никоим образом не относящееся к тому, к чему оно единственно могло относиться — то есть к вашему обучению. Напомню, что вы все еще студентка Школы Чародейства и Волшебства, а я — ваш преподаватель и даже несмотря на то, что волею судеб я принял некоторое участие в вашем лечении, суть от этого не меняется. В стенах этой школы, как и любой другой, поведение, подобное вашему, является как минимум неуместным, а в общем случае — недопустимым. Безусловно, с неподобающим отношением к себе я сталкивался не раз, в большей степени, благодаря представителям вашего факультета. Но ваши поступки явились беспрецедентными по части бестактности, неучтивости и полнейшему отсутствию уважения, приличествующему любому ученику. Резюмируя все вышесказанное, мне не остается иного выхода, кроме как настоятельно рекомендовать вам пересмотреть парадигму вашего поведения таким образом, чтобы оно являло собой образец надлежащего и соответствующего вашему статусу отношения к преподавательскому составу, в частности, ко мне. В довершение, хочу напомнить, что обращаться к преподавателям вы также должны положенным образом, я не буду вдаваться в детали, полагая, что за шесть лет учебы хотя бы на примере окружающих вы и сами имели возможность в этом убедиться. С наилучшими пожеланиями, Северус Снейп. P.S. Отвечать на это письмо не нужно, поскольку более ознакомляться с вашей, с позволения сказать, корреспонденцией, я не намерен». Слезы все-таки потекли по лицу Гермионы, а из горла вырвались рыдания. Пергамент, лежавший на ее коленях, медленно покрывался мокрыми пятнами, пальцы, которыми она держала его, мелко дрожали. Сердце разрывалось от невыносимой боли, она вновь и вновь читала письмо, не веря в написанное, в неотвратимую действительность, в ту жуткую реальность, что открылась ей. *Навеяно композицией The Gathering — On Most Surfaces29 глава. Ответ
1 декабря 2018 г. в 08:00
Гарри проснулся первым — его шея затекла, и это было неудивительно, учитывая, что они всю ночь проспали на полу. В гостиной было холодно, поежившись, он сел, размял шею и бросил взгляд на Малфоя. Тот лежал, свернувшись эмбрионом и умудряясь при этом выглядеть идеально — шелковистые волосы аккуратно обрамляли умиротворенное лицо, правая ладонь расслабленно лежала рядом. Только сейчас Гарри заметил, какие красивые руки у блондина — длинные тонкие пальцы словно принадлежали художнику, а изящные кисти казались вырезанными из белого мрамора. Они были гораздо меньше, чем грубые, словно вырубленные топором, его собственные ладони.
Мысленно хлопнув себя по лбу, Гарри покачал головой — еще два дня назад он приобрел для Драко подарок, а подарить забыл. Решив сделать это за завтраком, он тихонько поднялся, взял с одного из диванов плед и осторожно укрыл им слизеринца.
Умывшись, Гарри спустился в столовую и выглянул в окно — на площади стоял туман, а о вчерашнем снеге напоминали только лужи на асфальте. Заварив чай покрепче и обдумав дальнейшие планы, он решил наведаться к Уизли перед самым отъездом, а к Андромеде — в ближайшие дни.
— Доброе утро. — Малфой зашел в столовую, с его мокрых волос стекала вода, а в руках было полотенце — очевидно, он только вышел из душа.
— Как спалось? — усмехнулся Гарри. — Я не отдавил тебе живот?
Драко, промакивая волосы, лишь прищурился. На самом деле, час назад, когда он проснулся и осознал, что вчера с Поттером они уснули вместе, прямо на этом мягком ковре, при горящих свечах и объятые уютным теплом камина, довольная улыбка тут же расползлась по его лицу. И завернувшись в плед, которым его кто-то так заботливо укрыл, Драко еще какое-то время наслаждался воспоминаниями прошедшего дня и вечера.
Повесив полотенце на спинку стула, он опустился напротив гриффиндорца, который в этот момент доставал что-то из внутреннего кармана.
— Я вчера забыл кое о чем. О моем подарке тебе, — сказал Поттер, протянув руку и раскрыв ладонь, в центре которой лежал небольшой, аккуратный перстень с полупрозрачным камнем.
Драко неверяще смотрел на кольцо, безмолвно радуясь тому, что перед этим успел сесть. Сказать, что он был шокирован, ошеломлен и просто сбит с толку — ничего не сказать. Поттер тем временем передал Драко кольцо и заговорил совершенно невозмутимым тоном:
— Я нашел это совершенно случайно. Но идея амулетов-порталов мне очень понравилась. Это, — указав на перстень, сказал Поттер, пока Драко восстанавливал дыхание, — будет работать как передатчик, а это, — указав на гораздо более скромное кольцо на своей правой руке, — как приемник.
Смысл сказанных слов постепенно начал доходить до сознания Драко, меж тем Поттер продолжал:
— Та ситуация с Флинтом… В общем, я подумал, что было бы здорово знать, когда тебе может понадобиться моя помощь.
Поттер бесхитростно посмотрел на Драко, видимо, он совсем не подумал о том, как могло со стороны выглядеть вручение кольца. Драко же рассматривал подарок — лунный камень в серебре смотрелся фантастически, и за один только вид перстня ему хотелось задушить гриффиндорца в объятиях. Тот тем временем перевел взгляд на свое собственное кольцо, оно было надето на средний палец правой руки. Драко последовал его примеру — перстень опустился на тот же палец, что у Поттера, и сам сжался до нужного размера.
— И как это работает? — невинно поинтересовался он, поворачивая руку так и эдак, чтобы полюбоваться мерцанием камня.
— Как я понял, кольцо начнет пульсировать, если владелец второго будет в опасности. В этом случае украшение можно будет использовать как портключ.
Показав жестом не двигаться и достав палочку, Поттер аккуратно коснулся ею перстня. Невербальное заклинание на какой-то миг его подсветило, а Драко ощутил легкое покалывание в пальце.
— С этого момента твое кольцо стало передатчиком, — улыбнувшись, закончил Поттер.
Драко все еще не мог поверить в то, что тот подарил ему кольцо. Ситуация была одновременно и абсурдной, и смущающей, и, хотя гриффиндорец видел в этом подарке исключительно функциональную сторону, сам Драко никак не мог прийти в себя.
— Спасибо… — пробормотал Малфой, и Гарри отметил, что вид у него какой-то растерянный. Тем не менее, тот не переставал разглядывать камень, который идеально подходил и к рукам, и к глазам блондина. В зависимости от того, под каким углом смотреть, можно было заметить и серовато-голубой отлив и глубокий переливчатый теплый тон. Цвет обладал нежным оттенком окраски, а в какие-то моменты камень становился почти полностью прозрачным. Гарри пересмотрел не меньше дюжины подобных артефактов, но стоило ему увидеть этот перстень, как выбор сразу пал именно на эту пару. Его собственное кольцо, так непривычно сжимающее палец, было также выполнено из серебра, но из-за отсутствия камня не привлекало к себе внимания, что Гарри более чем устраивало.
— Как ты смотришь на то, чтобы снова наведаться в маггловское кино? — спросил он, когда они позавтракали. Малфой, с лица которого все это время не сходила улыбка, согласно кивнул.