***
Драко лежал на деревянном настиле лодочной. Разметавшиеся серебристые волосы под светом луны мерцали и переливались. Глаза блондина были закрыты, грудь медленно поднималась и опускалась — очевидно, он спал. Тишину нарушал лишь мягкий плеск волн, в небе сияли звезды. Гарри сидел рядом, его взгляд был прикован к лицу слизеринца. Он думал о том, как давно не видел Драко, как давно не имел возможности вот так наблюдать за ним. Высокий лоб, контрастно выделяющиеся темные брови, длинные, трогательные ресницы, высокие скулы, тонкий аристократический нос — «слизеринский принц» действительно был прекрасен. Светлая прядь под порывом ветра упала на лицо блондина, и Гарри аккуратно ее убрал. Его ладонь невесомо коснулась кожи Малфоя — она оказалась нежной и прохладной. Бесспорно, он соскучился по нему, по каждой черточке лица, по каждой трещинке на губах. Взгляд скользнул к ним — к слегка приоткрытым губам блондина. Сердце тревожно забилось. Это произошло неосознанно — он просто наклонился и коснулся рта слизеринца своим… Гарри проснулся в липком поту. Сбросив ставшее невыносимо жарким одеяло, он сел в постели. Сердце гулко колотилось в груди, а ладони оказались влажными. Вспомнив о том, что произошло вчера, он тут же бросился к сумке и достал из нее пергамент. Точка «Драко Малфой» нашлась в кабинете Помфри. Облегченно выдохнув, он убрал карту обратно. Хотелось пойти в больничное крыло и убедиться, что с Малфоем все в порядке, но вчерашние слова блондина все еще звенели в голове. Прохладный душ освежил и привел Гарри в чувство, но досада от сказанного Малфоем не отпускала, кроме нее еще какая-то мысль постоянно вертелась в голове, оставаясь не до конца осознанной. Утренний сон он вспомнил лишь поздно вечером, вернувшись в кровать. По его губам тут же побежали мурашки. Ко сну присоединились недавние воспоминания. Гарри лег в постель и закрыл глаза. Образ слизеринца, лежащего на полу лодочной, вновь вернулся — его алебастровая кожа, приоткрытый рот. Мысль, которая ускользала от него целый день, наконец, оформилась. Да, теперь Гарри вспомнил о том, что не отложилось в его памяти второго января, но о чем он заново узнал не далее, как вчера — губы у Малфоя действительно мягкие.***
После пятничной бури выглянуло солнце и все выходные слепило так, что на тренировке в воскресенье невозможно было сосредоточиться. Ник пропустил добрую половину голов, которые по очереди забивали охотники, а Гарри поймал снитч скорее случайно, потому что шарик на какой-то миг заслонил собой солнечный диск. — Не приведи Мерлин такую погоду в матч, — щурясь от света, ворчала Джинни, когда они всей командой возвращались в замок. Вечер прошел в напряженной подготовке к завтрашнему тесту по Трансфигурации, а перед сном Гарри вновь развернул карту. Малфой провел в больничном крыле все выходные, но на этот раз нашелся, как и обычно, в подземельях. Вероятно, Помфри его отпустила. Убрав пергамент, Гарри вновь вернулся к тревожным мыслям, которые одолевали его с самой пятницы. О том, что несколькими днями ранее он дал себе обещание больше не следить за слизеринцем, юноша даже не вспомнил. Последняя неделя семестра ворвалась в жизнь учеников массой тестов, проверочных работ и домашних заданий. Едва успев сдать одну работу, они неслись в другой кабинет, чтобы вновь погрузиться в напряженную тишину, разбавляемую лишь скрипами перьев своих однокурсников. В библиотеке было не протолкнуться, а в Большом зале среди тарелок и кубков тут и там лежали учебники. Несмотря на то, что впереди были пасхальные праздники, думать об этом большинству учеников было некогда. Гарри засиживался допоздна, во вторник он составил компанию Гермионе, пробыв с ней в гостиной до самой полуночи, а в среду они на пару с Дином писали эссе по Чарам. Гермиона с Джинни принципиально отказались им помогать. — Ты идешь? — спросил мулат, когда они закончили. Было далеко за полночь, в гостиной кроме них уже никого не было. — Да, только кое-что проверю, — сказал Гарри, убирая учебник в сумку. — Дверь не буду закрывать, — ответил Дин с лестницы, и через минуту тот остался один. Гарри медлил, пытаясь объяснить самому себе свое же любопытство. Что двигало им каждый день, когда он доставал карту и искал на ней знакомую точку? Все это стало похоже на какой-то безумный сон, сродни тем, что снились ему некоторое время назад. Сдавшись, он вытащил пергамент и прошептал: «Торжественно клянусь, что замышляю только шалость». Несмотря на то, что часы показывали почти два часа ночи, и разобрать надписи в скоплении спящих учеников в это время было делом непростым, искомое имя он нашел почти сразу. Блондина, в отличие от других ребят, не было в спальне — ее местоположение на карте Гарри знал наизусть. Вместо этого отчетливая надпись «Драко Малфой» обнаружилась в одном из коридоров подземелья, а недалеко от нее, за одним из углов — еще одна. «Астория Гринграсс». Гарри со смесью неизвестно откуда взявшейся злости наблюдал, как Малфой приблизился к тому месту, откуда мог увидеть девушку и остановился. Это длилось не больше минуты — обе точки замерли на месте, а затем слизеринка стала отдаляться в противоположную от Малфоя сторону. Злость медленно отступила, Гарри и сам не заметил, как облегченно вздохнул, провожая взглядом Гринграсс. Вскоре его глаза вновь нашли Малфоя. Тот, немного постояв на месте, продолжил свой путь, теперь уже очевидно направляясь в спальню. «Шалость удалась», — пробормотал Гарри и, убрав карту, откинулся на спинку кресла. Что заставляло его высматривать в толпе Малфоя? И почему, желая его увидеть, он одновременно этого боялся? Эти вопросы оставались без ответов, и каждый день к ним присоединялись все новые. — Гарри, ты останешься на следующую неделю в замке? — спросила Гермиона в четверг за ужином. Несколькими часами ранее они сдали последний зачет — по медицинским чарам у Флитвика. — Да, — ответил тот, препарируя печеное яблоко, — только мне надо будет ненадолго заскочить домой. Гермиона улыбнулась — слово «дом» совсем недавно появилось в речи друга, но она была очень рада этому обстоятельству. — Думаю, я тоже отлучусь — навещу родителей. И Живоглота. Своего кота она оставила в родительском доме еще зимой — с ним, по словам мамы, им с отцом было веселее. Из мыслей ее вырвал взгляд Гарри — только что, будучи безмятежным, он вдруг стал напряженным и переместился куда-то ей за спину. Весь он словно онемел, лишь кадык дернулся. — Грейнджер, — раздался голос, и сбоку стола возник Малфой. С идеально прямой осанкой и равнодушным лицом, он безэмоционально смотрел на нее, не обращая внимания на Гарри. — Профессор Снейп просил передать, что ждет тебя после ужина в учительской. — Промолвив это, слизеринец развернулся и вышел из Большого зала. Гарри заметил его только когда тот уже подошел к их столу. На Малфое была иссиня-черная мантия, на груди был приколот значок старосты. Они виделись всего неделю назад, но облик слизеринца заставил его в этом усомниться. Малфой держался гордо и невозмутимо, ничто не напоминало того задыхающегося юношу. Гарри не мог отвести от него глаз, тогда как блондин на него самого даже не взглянул. Лишь когда Драко вышел, он понял, что все это время не дышал. — Гермиона? — вырвал он из оцепенения подругу. Снейп наверняка будет не в восторге из-за ее опоздания, ведь они и так задержались после ужина. — Да, мне надо идти, — пробормотала она и, спохватившись, принялась складывать учебники в сумку. «Почему Малфой не подошел раньше?» — Оставь, я возьму твои вещи, — сказал Гарри, забирая книги из ее рук. — Встретимся в гостиной. Гермиона кивнула и, невесело улыбнувшись, вышла. «Вероятно он ждал, когда я уйду». Гермиона не помнила, как дошла до учительской. Волнение, страх и томительное ожидание переполняли ее. Остановившись у самой двери, она собралась с духом и распахнула ее. Он был там, стоял в дальнем конце комнаты, спиной к ней. На нем была неизменная черная мантия с высоким воротником, волосы были собраны и перевязаны лентой. Когда дверь позади Гермионы захлопнулась, он развернулся, тут же пронзив ее острым взглядом. — Минус двадцать баллов за опоздание, мисс Грейнджер, — безо всякого выражения сказал профессор. Гермиона посчитала за лучшее промолчать, тогда как он, сложив руки перед собой, продолжил: — По вашей милости мною уже было потеряно достаточное количество драгоценного времени, более тратить его так бездарно я не намерен, поэтому приступим к делу. Сказав это, он перестал буравить ее взглядом и повернулся в сторону окна. Только тогда Гермиона поняла, что в комнате они были не одни. Малфой тоже был здесь — бледнее обычного, он, тем не менее, сохранял невозмутимый вид. Профессор смотрел на него, не мигая, а затем вновь повернулся к ней. — Кто из вас начнет рассказ? — прозвучал короткий вопрос, и Гермиона похолодела. До последней минуты она была уверена, что вызов в учительскую был связан с пропусками занятий по Защите. Как бы не так. Глаза профессора смотрели неотрывно, она была не в силах выдержать этот пристальный взгляд. Текли минуты, никто не нарушал тишину. Гермиона глядела в пол, Малфой нервно потирал руки. Лишь профессор сохранял внешнее спокойствие. — Может вам будет проще, если вы присядете? — ухмыльнулся он и указал на стоящие неподалеку кресла. Драко отрицательно покачал головой. — Спасибо, я постою, сэр, — следом ответила Гермиона. К собственной досаде ее голос почти дрожал. — Что ж… — весь вид Снейпа говорил о том, что эта встреча не сулит ничего хорошего. — Мисс Грейнджер, — сладко произнес он, — начнем с вас. Гермиона нервно сглотнула, она слишком хорошо знала этот тон. — Дело в том, что некоторое время назад мистер Малфой находился под воздействием зелья, известного в магическом сообществе как Сыворотка правды, — вкрадчиво сообщил профессор, а затем невинно поинтересовался: — Будете ли вы отрицать тот факт, что в момент, когда мистер Малфой был наиболее уязвим, вы воспользовались его состоянием, получив некие сведения? Драко удовлетворенно наблюдал, как лицо Грейнджер поочередно стало бледным, а затем пепельно-серым. Потупив взор, она стояла перед Северусом, словно беспомощный кролик перед удавом. Она даже пару раз открыла рот, чтобы ответить, но лишь с третьей попытки до слуха Драко донеслось: — Нет, не буду отрицать. Северус плотоядно улыбнулся, а она, бросив на него короткий испуганный взгляд, еще больше стала похожа на внезапно оказавшегося в логове хищника зверька. Крестный же, до этого недвижимо стоявший, сделал к ней шаг. Он смотрел на нее, будто голодный дикий волк, в любой момент готовый к финальному смертоносному прыжку. Драко, вероятно, мог бы посочувствовать гриффиндорке, но ситуация вызывала скорее любопытство. Впрочем, Северус больше не приближался к ней — он обошел Грейнджер по максимально отдаленному радиусу и остановился у нее за спиной. — Мистер Малфой, — на этот раз он обратился к Драко, — я полагаю, что вы также не станете отрицать свою причастность к произошедшему почти четыре недели назад… инциденту. Последнее слово было выдавлено сквозь стиснутые зубы, и Драко внутри себя победоносно осклабился. Очевидно, его подарок не оставил крестного равнодушным. — Я с вами разговариваю, Малфой! — грубый голос вырвал его из мыслей. Глаза Северуса метали молнии, а лицо Грейнджер, которое тот не мог видеть, в полной мере выражало всю гамму переживаемых чувств. Драко с ухмылкой подумал о том, что чем сильнее распаляется крестный, тем нагляднее это демонстрирует то, насколько неизгладимое впечатление произвел на него «инцидент». — Простите, профессор Снейп, — нарочито небрежно сказал Драко, — но о чем конкретно идет речь? Со мстительным наслаждением он наблюдал, как лицо гриффиндорской старосты теряет последние краски. Северус же выглядел так, словно вот-вот начнет плеваться ядом, желваки на его лице заходили, как у настоящего хищника. — Вы использовали Империус на мисс Грейнджер, — взвешивая каждое слово, произнес тот. Прожигающий взгляд мог запросто перемолоть сознание любого, кто попался бы на пути этого легилимента, но Драко мог не волноваться по этому поводу. А в мозгах Грейнджер, к его невероятному облегчению, тот, по-видимому, копаться не собирался. — Это вопрос или утверждение? — не удержался Драко. Что-то в нем изменилось после их последнего разговора с крестным и после произошедшего на лодочной. Теперь он не ощущал границ дозволенного, теперь ему было плевать на последствия. Северус напряженно буравил его взглядом, глаза Грейнджер блестели влагой. — Минус. Сто. Баллов, — раздался глухой голос. — Да, сэр, — деланно равнодушно ответил юноша и принялся рассматривать свои ногти, всем видом демонстрируя скуку. Никогда их собственный декан не снимал со Слизерина такое количество баллов, этим фактом Драко был неприятно удивлен. Меж тем Северус, не особо впечатлившись его представлением, обошел девчонку и вернулся на свое место. — Что касается вас, мисс Грейнджер, — вымолвил тот, — то и ваш факультет лишается аналогичного количества баллов. То, как он на нее смотрел, то, как ходил вокруг — все это напоминало игру. Игру, именуемую охотой. И какой бы храброй не была гриффиндорка, рядом с профессором она все равно оказывалась маленькой мышкой, беспомощным кроликом, трепещущей жертвой перед лицом опасности. Но не это удивляло, а то, как она смотрела в ответ. Она не могла поверить, что все обошлось. Мерлин, профессор узнал о сыворотке, но всего лишь снял баллы! Конечно, наверстать такую потерю будет непросто, но на то она и Гермиона Грейнджер. Не сдержав улыбку, она кивнула в знак согласия. Малфой, все также стоявший у окна, ухмыльнулся. — Вы можете идти, — тут же бросил ему Снейп. Гермиона наблюдала, как слизеринец гордо покинул кабинет, оставив их наедине, и новая волна тревоги окатила ее с ног до головы. Профессор меж тем подошел к графину и налил воды. Напряженная тишина повисла в воздухе. Но едва он сделал последний глоток, как двери учительской распахнулись. Это была МакГонагалл. — Северус, мисс Грейнджер, — промолвила та, зайдя внутрь и прикрыв за собой дверь. Гермиона поприветствовала декана в ответ, гадая, случайно ли та зашла в кабинет. — Вы вовремя, директор, — изрек профессор, поставив стакан обратно. Не случайно. Минерва вопросительно посмотрела на него. — Что-то случилось, Северус? Почему здесь мисс Грейнджер? Она опустилась в одно из кресел и кивком указала Гермионе на соседнее. Извиняюще улыбнувшись, та отрицательно покачала головой. — Не слишком ли много чести? — вкрадчиво поинтересовался профессор, наблюдая за этой картиной. Гермиона недоуменно взглянула на него, но его взор был обращен к МакГонагалл. — Вы слишком потворствуете старосте своего факультета, Минерва. — К чему вы клоните, Северус? — в уставшем голосе МакГонагалл начали пробиваться стальные нотки. — Считаете меня недостаточно беспристрастной? — Не мне об этом судить, — прервал он ее. — И речь сейчас о другом. — Так о чем же? — нетерпеливо перебила его директор. — О том, что староста школы и факультета Гриффиндор, а также всеобщая любимица, Гермиона Грейнджер, — сделав ударение на ее имени, он продолжал игнорировать ее присутствие, — сочла необязательным посещать занятия по Защите от темных искусств и почти целый месяц весьма успешно их прогуливает. В устах профессора это прозвучало так, словно она — маленькая капризная девочка, которая из окружающих вьет веревки, а сама меж тем творит все, что ей заблагорассудится. Покуда в груди Гермионы закипал гнев, она поймала взгляд МакГонагалл и умоляюще посмотрела в ответ. Она могла бы объяснить ей, что на пропуски занятий имелись причины, но знать об этих причинах не следовало никому. Поэтому все, что Гермионе оставалось — это стыдливо молчать, полностью соответствуя образу капризного ребенка. — Гермиона? — прозвучал удивленно-возмущенный возглас МакГонагалл. Готовая провалиться сквозь землю, Гермиона сердито зыркнула на профессора, но тот даже не удостоил ее взглядом. Он, не торопясь, отошел туда, где некоторое время назад стоял Малфой и, сложив руки за спиной, отвернулся к окну. — Вероятно, — протянул Снейп, задумчиво наблюдая за уходящим солнцем, — мисс Грейнджер полагает, что в должной степени освоила материал этого семестра. — Гермиона уже собралась опровергнуть это заявление, но только она открыла рот, как он продолжил: — Или же наша несравненная мисс Всезнайка наконец решила сбросить бремя лучшей ученицы… От этого заявления лицо Гермионы запылало. Поджав губы, она сверлила взглядом профессора, в то время как все его внимание было поглощено темно-фиолетовым небом, скрывающим последние отблески дня. МакГонагалл, наблюдая за своей ученицей, с одной стороны, и за коллегой, с другой, пришла к очевидному выводу, что эти двое опять что-то не поделили. Но говорить о деталях произошедшего никто из них не намеревался. — Разумеется, пропускать занятия по вашей дисциплине неслыханно, — произнесла декан. К удивлению Гермионы, та была совершенно спокойна. — Поэтому вы вправе снять баллы и назначить отработки на тот срок, который сочтете необходимым. Гермиона в красках представила, как до самого конца обучения проводит вечера в темном классе ЗОТИ, а профессор спускается из своего кабинета лишь затем, чтобы очередной колкой репликой уронить ее и без того упавшую самооценку. — Отработки извольте назначить сами, — тут же отрезал тот. «Видимо, такая перспектива его тоже не очень вдохновила», — мстительно подумала она. — В таком случае, как декан мисс Грейнджер, я сама займусь ее дисциплинарным взысканием. У вас будут еще предложения, Северус? Гермиона наблюдала, как профессор медленно повернулся, небо за его спиной стало таким же черным, как глаза. — Безусловно. Мне бы очень хотелось проверить свою первую гипотезу, — ледяным голосом промолвил он, — завтра, на зачете. — Он перевел ухмыляющийся взгляд на старосту и вопросительно поднял бровь. — Если, конечно, вы, мисс Грейнджер, не подтвердите мое второе предположение. Возможно ли, что гранит волшебной науки оказался вам не по зубам? События четвертого курса тут же проплыли перед глазами Гермионы, и обида ядовитой жидкостью расползлась по венам. — Не стоит утруждать себя, — с жаром воскликнула она. Праведный гнев, наконец, вырвался из груди, избавив от невыносимого комка, сжимающего горло. — Можете продолжать говорить обо мне в третьем лице, как будто меня здесь нет. — Профессор воззрился на нее с деланным любопытством, но она уже не могла остановиться. — И можете радоваться — так и будет, если ваше мнение на мой счет подтвердится, — Гермиона злобно улыбнулась, отражая его собственную усмешку, — ведь в этом случае лицезреть меня вам больше не придется, и более своим присутствием я вас не отягощу, не так ли? — выдержав паузу, она демонстративно добавила: — Сэр. Выдав эту тираду, Гермиона пулей выскочила из учительской, громко хлопнув дверью. МакГонагалл закачала головой, а Северус долго и задумчиво смотрел девушке вслед.