Семикурсники

      — Ненавижу, ненавижу, — неустанно повторяла Гермиона вот уже десять минут. Лицо ее покраснело, а ладони сжимались в кулаки. Гарри не знал, плакать ему или смеяться.       — Гермиона, успокойся, — уговаривал он ее, впрочем, без каких бы то ни было успехов.       Подруга ворвалась в гостиную, метая громы и молнии и, не обращая внимания на посторонних, начала проклинать Снейпа. Присутствующие гриффиндорцы тут же собрались вокруг старосты и принялись слушать, периодически кивая в знак согласия и сочувственно качая головой. Гарри не представлял, как ему разогнать толпу, а состояние Гермионы еще больше усложняло эту задачу.       — Знаешь, что он сказал? — зло усмехнулась она, — «Всезнайка наконец решила сбросить бремя лучшей ученицы». А еще он добавил, что возможно, гранит волшебной науки оказался мне не по зубам!       — Да как он мог?       — С нашей Гермионой!       Отовсюду посыпались гневные возгласы, а Гермиона все больше распалялась.       — И он не просто так упомянул про зубы! Бьюсь об заклад, он не забыл тот случай, когда в меня попал Дантисимус Малфоя. — Те ученики, которые знали об этом заклинании, пораженно замолчали, чары действительно были малоприятными. — Помнишь, что он тогда сказал, когда мои зубы уже доставали до воротника?       Гарри силился вспомнить ту стычку, когда Гермиона сделала надменное лицо и холодно произнесла: «Если и есть какие-то изменения, то весьма незначительные».       Половина собравшихся учеников покатились со смеху, оправдываясь тем, как хорошо у нее получился профессор. Остальные же, представляя, как обидно было их старосте, с негодованием начали возмущаться.       — А МакГонагалл он, знаете, на что намекнул? Что она предвзята к другим факультетам! Ей, директору школы!       Тут уже все без исключения, встав на защиту своего декана, принялись поносить профессора ЗОТИ, присовокупив и тот факт, что он сам из Слизерина, а там «все такие». Вспоминая проделки представителей змеиного факультета, одни подхватывали других и яростно поддерживали друг друга. Обстановка в гостиной все больше накалялась, и Гарри всерьез запереживал, ведь пресекать подобное поведение должны были как раз они — старосты. Но в этот момент Гермиона вспомнила что-то еще, вероятно, очень неприятное, поскольку начав говорить, ее голос сорвался и, прикусив губу, она закрыла лицо руками. Гарри, пользуясь моментом, обхватил ее за плечи и повел к выходу из гостиной.       — Мы же не хотим навлечь на МакГонагалл неприятности и дать Снейпу повод упрекать ее в предвзятости? — спросил он, обернувшись к ученикам. — Тогда через десять минут чтобы все разошлись по спальням.       Они снова были в том заброшенном классе, где уже неоднократно укрывались от посторонних глаз.       — Ненавижу его, Гарри, — всхлипывала Гермиона на его плече, а сам он думал о том, что же заставляет людей так демонстративно и упорно обижать тех, кто им небезразличен. Одно дело, когда речь идет о первогодках, которые иначе, как дернуть за косичку, не знают способов привлечь к себе внимание. «Или как оскорбить твоих друзей», — заметило подсознание, но Гарри прогнал эту мысль. В случае с профессором все обстояло гораздо сложнее — тот никогда не делал ничего просто так, каждый его поступок, каждое слово имели под собой основание. Одно не вызывало сомнений — Гермиона определенно не была ему безразлична.       — Ненавижу, — в сотый раз повторила она.       Возможно, именно этого Снейп и добивался?

***

      Следующее утро навалилось на Гермиону грузом сожаления о вчерашней несдержанности. Весь завтрак ученики их факультета привлекали к себе ее внимание и всячески подбадривали — похоже, каждый гриффиндорец знал, что сегодня у Гермионы Грейнджер состоится зачет, к которому она, фактически, не была готова. Кто-то просто весело махал рукой, кто-то поднимал вверх большой палец, дескать, «все будет хорошо». Она лишь тяжело вздыхала и качала головой. Гарри, сидящий рядом, сочувственно улыбался.       Вчера путем долгих убеждений он немного успокоил ее, после они отправились спать, но Гермиона все равно полночи проворочалась во сне и в итоге сегодня была еще более разбитая и уставшая, чем накануне. На урок Защиты она шла, как на казнь. Обмозговав все случившееся, она в очередной раз пришла к выводу, что в чем-то профессор был прав: в конце концов, никто и никогда еще не позволял себе пропускать его уроки. Было удивительно, что за это он не снял с нее еще добрую сотню баллов.       — Мы пришли, — сказал Гарри, распахнув дверь. Гермиона зашла внутрь, глаза сразу нашли его — легкими взмахами палочки преподаватель убирал последние столы и стулья, освобождая место в середине класса. Ученики стояли поодаль, она поспешила примкнуть к ним, надеялась затеряться в толпе. Опустив палочку, Снейп скользнул взглядом по присутствующим и вышел в центр.       — Все собрались? Закройте дверь. — Тон его был не столько холодным, сколько раздраженным. — Действительно все? — цепкий взгляд на этот раз более внимательно прошелся по ученикам. «Зря надеялась». Гермиона смотрела на него, пока их глаза не встретились. — Даже мисс Грейнджер почтила нас своим присутствием? — с издевкой спросил Снейп. Ученики начали на нее оглядываться, а гриффиндорцы свирепо воззрились на преподавателя, уже готовые встать на ее защиту. Стало шумно, все начали перешептываться, и в который раз за последнее время Гермионе захотелось провалиться сквозь землю.       — Тишина! — рявкнул Снейп. — Сейчас вы по очереди будете выходить в центр класса, а остальные будут стоять вот за этой чертой, — подойдя к толпе учеников, он небрежно махнул палочкой перед ними, и на полу образовалась ярко-зеленая линия. — И стоять тихо. Тех же, кто будет мешать, я великодушно и с радостью освобожу от необходимости сдавать зачет и посещения дальнейших занятий. — В классе тут же воцарилась тишина. — Все ясно? — Никто не смел подать и звука, и Снейп отошел на прежнее место. — Мистер Финч-Флетчли.       Гермиона с ужасом наблюдала, как староста Пуффендуя вышел и встал перед профессором. Уверенность в том, что сдавать зачет они будут в парах, стремительно улетучилась.       — Империо, — равнодушно промолвил Снейп. Лицо Джастина побелело, выдавая напряжение, рука несколько раз дернулась, но осталась недвижима. Прошло не меньше пяти минут, прежде чем тот его отпустил. — Мистер Харпер.       Вышел слизеринский ловец, он не продержался и пары минут и вскоре примкнул к оставшимся ученикам. Следующими были Луна, Дин, Джинни, Меган и другие ребята. Малфой не преминул продемонстрировать свою исключительность — все отведенное ему время «на сцене» он скучающе крутил палочку между пальцами руки. Наконец вызвали Гарри, его Снейп держал дольше всех. А когда друг снова встал рядом с Гермионой, она, окинув учеников тревожным взглядом, пришла к очевидному выводу, что ее саму профессор оставил «на десерт». Меж тем прозвучало следующее имя, и Ребекка Уайт, подружка Джастина, выступила из толпы. Бледнее моли, она отправилась навстречу преподавателю.       — Империо, — прозвучал его металлический голос, и через несколько секунд когтевранка отдала свою палочку. Гермиона сардонически усмехнулась, подумав о том, что ее собственный провал тоже как никогда близок. Некстати вспомнилось то, как она покинула этот класс последний раз, когда здесь была — в слезах, раздавленная и захлестываемая стыдом. Она не была уверена в том, что ситуация не повторится, если он вновь начнет осыпать ее свой едкой критикой, да еще и при всех.       — Гермиона Грейнджер! — собственное имя вырвало из безрадостных мыслей, чтобы бросить в бездну удушающего отчаяния. На негнущихся ногах она пересекла яркую черту и, сделав несколько шагов, встала перед профессором. Палочка в руке мелко дрожала, хотелось отдать ее ему прямо сейчас и убраться отсюда как можно скорее. Но Гермиона преодолела этот порыв. Гордо вскинув голову, она взглянула прямо на него. Лицо Снейпа не выражало ни одной эмоции, лишь в последний момент можно было заметить, как дернулся его кадык. Следом тишину разрезал напряженный голос:       — Империо!       С мыслями о том, что проигрывать тоже нужно уметь, она принялась смиренно ждать приказа. Прошло не больше минуты, прежде чем Снейп вдруг сделал несколько шагов назад, так, словно кто-то намеревался сбить его с ног.       — Профессор! — прошептала Гермиона, закрыв рот ладонью. Она и думать забыла о том, что произошло на их с Гарри последней тренировке. «О, Мерлин». Позади отчетливо раздавались пораженные возгласы и шепотки, но Снейп не обратил на них внимания — вместо этого он вновь вернулся на прежнее место и с нескрываемым любопытством воззрился на нее.       — Попробуем еще раз, — пронзительно глядя, произнес он. На этот раз Империо было невербальным. Она почувствовала легкий намек на помутнение сознания, но сам приказ больше не доходил до ее мыслей. На этот раз Снейп отошел назад лишь на шаг. Класс пораженно молчал. И тогда он сделал то, чего от него не ожидал никто. Он улыбнулся. Кривая, но довольная ухмылка застыла на его губах, и от этого зрелища сердце Гермионы затрепетало в груди.       — Возвращайтесь на место, — распорядился преподаватель, мгновенно вернув лицу прежнее выражение.       На обеде за гриффиндорским столом все только и обсуждали то, как Гермиона справилась с заданием. Вчерашняя злость на слизеринского декана мгновенно исчезла, особенно после того факта, как он отреагировал на успех их старосты.       — Очередной зачет завершился твоим триумфом, — подметил Дин, наполняя кубок Джинни соком.       — Это точно, — согласился Гарри.       — Что же будет в следующий раз? — оглянулась с соседнего стола Луна и подмигнула Гермионе.       Многие спрашивали, как ей удалось добиться таких результатов — особенно этим интересовались те, кто так и не смог побороть заклятие. Гермиона заверяла их, что сама не знает, что ничего особенно она не делала. Часть учеников так и не поверили ей, с сомнением глядя в ответ.       — Почувствуй себя Гарри Поттером, — усмехался друг.       Все без исключения восприняли случившееся в конце занятия как ее успех, но никто не обратил внимания на то, что баллов профессор ей не начислил. И теперь, терзаемая опасениями, Гермиона задавалась вопросом, а сдала ли она зачет. На душе было тревожно, но тепло. Она вспомнила его улыбку, а затем взглянула туда, куда уже долгое время не смела поднимать глаза — в дальний конец Большого Зала, на место между профессором Вектор и Ирмой Пинс. Он был там. И она могла поклясться, что он смотрел на нее.       — И что, больше никто ничего не заметил? — удивленно спросила Джинни, когда стол гриффиндорцев почти опустел. Все в предвкушении недельных каникул спешили в гостиные и спальни, кто-то уже собирал вещи на завтрашний поезд. Гарри с Гермионой тоже давно ушли, рядом была Луна, привычно пересевшая за их стол, Меган и Дин.       — А что мы еще должны были заметить? — удивился последний.       — Имя, — загадочно улыбнулась Лавгуд, и Джинни протянула к ней поднятую ладонь.       После того, как когтевранка легонько хлопнула по ней своей, Джинни снова взглянула на Дина и весело добавила:       — Только ее он назвал по имени.

***

      Утро субботы ворвалось в жизнь обитателей замка безумной суетой, яркими солнечными лучами и прохладным апрельским ветром. За завтраком все обсуждали планы на праздники, и хотя тех, кто покидал Хогвартс на Пасху, было меньшинство, шума и задора хватало на всю школу.       — Нам столько задали, до ТРИТОНов осталось всего два месяца, но они об этом даже не думают, — проворчала Гермиона и перевернула страницу очередной книги. — И вообще какой смысл уезжать на неделю?       Гарри, взглянув на подругу, улыбнулся — она словно стала той прежней Гермионой, которую в первую очередь всегда волновали занятия и экзамены.       — Чем больше учеников уедут, тем спокойнее и тише будет в библиотеке, — с ухмылкой заметил он, намазывая хлеб маслом.       — Ты рассуждаешь как слизеринец, — констатировала та и снова погрузилась в чтение.       Замечание Гермионы вернуло его к тем мыслям, которых он все последние дни успешно избегал, а также к разговору, который состоялся вчера в гостиной. Занятие по ЗОТИ настолько впечатлило гриффиндорцев, что те обсуждали его до глубокой ночи. Гарри уже не помнил, кто начал этот разговор. Он вернулся с башни Астрономии и, едва перешагнув порог, услышал:       — А видели бы вы, как выделывался Малфой.       — Это тот блондин из Слизерина?       — Всю ночь, наверное, репетировал…       Ребята говорили что-то еще, в сущности, ничего обидного, но Гарри, услышав лишь обрывки фраз, мгновенно вспылил:       — Так вот чем занимаются ученики Гриффиндора — факультета храбрых и благородных? Сплетнями! — Все вокруг притихли, но он не сразу это заметил, продолжая возмущаться, — Малфой — староста, а от его палочки, к вашему сведению, пал Волдеморт, — выпалив это, Гарри запоздало подумал, что информация была лишней. — В любом случае я больше не хочу слышать никаких сплетен ни о нем, ни о других!       Бросив последний взгляд на ошарашенных его вспышкой учеников, он ушел наверх и в спальне еще долго обдумывал свою неожиданную реакцию. Определенно, ему было обидно за слизеринца, и уже не в первый раз он кинулся его защищать. И пускай речь шла не об угрозе его жизни, а скорее о покушении на честь, он вступился сразу, причем абсолютно инстинктивно. Остаток ночи Гарри крутился в постели, силясь понять мотивы своего поведения, но эмоции брали вверх, а когда к этим мыслям примешались воспоминания о произошедшем на лодочной, он и вовсе потерял сон.       — Гарри, все нормально? — голос Гермионы вырвал его из мыслей.       — Да, конечно, — поспешно ответил он. Подруга, к счастью, не была свидетелем его вчерашнего «порыва».       — Точно? — прищурилась она.       — А в чем дело? — спросил он.       — Ничего особенного, — ухмыльнулась Гермиона, захлопнув книгу. — Что-то мы засиделись, пойдем, пока в вестибюле не собралась толпа уезжающих.       Гарри согласно кивнул и уже когда собрался отойти от стола, та заметила:       — Думаю, вилку следует разогнуть обратно.