Семикурсники

      Мысли о блондине сводили с ума. Идиотская полуночная встреча не принесла ни определенности, ни успокоения. Прокрутившись в постели остаток ночи, Гарри уснул лишь под утро, и в очередной раз ему приснилось что-то бредово-нежное с блондином в главной роли. Сны вынуждали его постоянно накладывать на кровать заглушающие чары, утро же, к собственному стыду и унижению, он нередко начинал с «Экскуро». Если какое-то время назад пределом его фантазий были лишь поцелуи и прикосновения к Драко, то теперь он заходил гораздо дальше. Гарри даже предположить не мог, откуда в его голове оказались все эти сведения, но в своих снах он знал, как доставить блондину удовольствие, не оставшись при этом в стороне. К пятнице его голова готова была взорваться от непрерывных дум, вопросов и напряжения. Ему позарез нужно было с кем-то поговорить. Вот только — с кем?       — С сегодняшнего дня ваша практика будет проходить несколько иначе, — лениво сообщил Снейп, вернув мысли Гарри к занятию. Тот неторопливо прохаживался по классу, ученики сидели, обратившись в слух. — Вы по-прежнему будете выстраивать в своем сознании ментальную защиту, но если до настоящего момента никто не проверял, каких успехов вы добились на этом поприще, — профессор выдержал эффектную паузу, а затем добавил: — То теперь это буду делать я.       Тишина кабинета стала просто осязаемой, голос Снейпа разносился по всему периметру, отражаясь от стен.       — Предупреждая возможные вопросы, я сразу оговорюсь, что не имею ни малейшего желания знать, чем забиты ваши головы. Поэтому эффективное отражение моих попыток проникнуть в ваш разум лежит в области наших общих интересов, — безразличным тоном закончил тот и вернулся к своему месту.       На его столе уже лежала стопка пергаментов, ранее принесенных старостами, это были эссе тех семикурсников, которым не «посчастливилось» присутствовать на занятиях последнего семестра. Опустившись за стол, Северус обвел учеников выжидательным взглядом, но вопросов не последовало, и он занялся проверкой работ. Окружающие разом расслабились, ведь мало кто из них знал, что искусному легилименту далеко не всегда требуется зрительный контакт. Когда по истечении половины урока он поднял голову, все тут же принялись отводить глаза, стараясь не встречаться с ним взглядом. Большинство были уверены, что их мысли остались неприкосновенны, но когда прозвучал первый комментарий, все похолодели.       — Мисс Джонс, неплохо, — сказал профессор, отложив в сторону проверенные эссе.       — Поттер, определитесь уже с кандидатурой.       Гарри подумал о том же. После Снейп перевел взгляд на Гермиону и с ухмылкой промолвил:       — Мисс Грейнджер, даже у меня заболела голова от вашего беспокойства по поводу приближающихся экзаменов.       По классу тут же пробежали смешки. Гарри посмотрел на подругу — та сидела совершенно пунцовая. Тем временем Снейп посмотрел в конец класса.       — Мистер Малфой, при всем уважении к вашим способностям, выполнять задания по другим дисциплинам я попрошу вас в отличное от моих уроков время, — сказал он, и Гарри, не выдержав, обернулся. Перед слизеринцем лежал увесистый том, вероятно, справочник по Рунам или что-то в этом роде. Нехотя убрав фолиант в сумку, Драко кивнул преподавателю, а потом медленно перевел взгляд на Гарри и подмигнул. Тот мгновенно отвернулся, кровь бросилась ему в лицо, а ладони стали влажными. Снейп продолжал что-то говорить, но он уже не вслушивался.       После обеда Гарри предложил Гермионе устроить перерыв и прогуляться. За пределами замка весна незаметно сменялась летом. Небо и озеро стали ярко-голубыми, в теплицах и на лугах все зазеленело. Свежий майский воздух был наполнен ароматом трав и распустившихся первоцветов. Гарри вдруг вспомнил слова Луны о том, что это время — особенное для влюбленных. «Скорее для гормонов», — с усмешкой подумал он. Бросая на проходящие мимо парочки не особо радушные взгляды, они с Гермионой вскоре свернули с тропинки и направились к хижине Хагрида. Лесничий нашелся за домом, в окружении нескольких первокурсников, звонко о чем-то голосивших. Заметив подошедших, дети робко замолчали. Хагрид старательно высаживал на грядки рассаду и не сразу заметил их, зато увидев, тут же воскликнул:       — Гарри, Гермиона!       — Привет, — улыбнулась она в ответ, обращаясь одновременно ко всем.       — Привет-привет, — весело прибавил Гарри.       Крякнув, полувеликан поднялся и вытер со лба пот.       — Давненько вас тут не было, — укоризненно заметил он, — но я все понимаю, учеба… — и, подмигнув, добавил: — Да и другие дела наверняка имеются.       Первокурсники, глядя на взрослых снизу вверх, ловили каждое слово. Восхищение и восторг были написаны на их лицах. Еще бы — после празднования победы названные самим министром ученики стали пользоваться еще большей популярностью.       — Ну что же, — вставил Хагрид, закончив с рассадой, — давайте хоть чаю выпьем!       Присев на колченогую скамью, Гарри с Гермионой наколдовали еще одну для младших учеников, Хагрид же, принеся из дома чайник и кексы, уселся на внушительных размеров бочку.       Гермиона, наблюдая за их старым другом, не могла сдержать улыбку — в кругу детей лесничий был похож на большую заботливую курочку с цыплятами. То, что Хагрида назначили преподавателем, было несомненным плюсом — он стал гораздо увереннее, интеллигентнее, если, конечно, это слово вообще было применимо к нему и, самое главное — больше он не был одинок. И им с Гарри будет не так грустно покидать школу, зная, что на следующий год их добродушный друг снова будет окружен детьми, среди которых обязательно найдутся те, кто будет приходить к нему на чай зимними вечерами.       Мысль о предстоящем отъезде день изо дня становилась нестерпимей. Ведь через какой-то месяц Хогвартс-экспресс увезет их назад в Лондон, и посещать школу они если и смогут, то лишь по особым случаям. Кружка с чаем согревала ладони, и взгляд Гермионы упал на собственные руки. Кто вспомнит, что однажды зимой угрюмый профессор спас жизнь студентке? На ее коже почти не осталось следов — только если приглядеться, можно было увидеть бледную фиолетовую паутинку. Гермиона была уверена, что уже сейчас все об этом забыли. Все, кроме нее. Вздохнув, она посмотрела вдаль — на величественные очертания могучих гор, на сверкающую бриллиантами гладь озера, на темнеющий Запретный лес. Она все еще не представляла, как покинет это место, как в последний раз посмотрит в глаза профессору, зная, что он будет только рад окончательному отъезду докучливой невыносимой всезнайки.       Вечером Гарри доделал работу, которую задала МакГонагалл еще неделю назад, а после они с Дином сыграли несколько партий в шахматы. В общей гостиной было шумно: кто-то возбужденно обсуждал приближающийся конец семестра, кто-то — последние сплетни, кто-то просто отдыхал после учебной недели, радуясь выходным. Финальный матч по квиддичу по мере его приближения также вызывал немало внимания. Гарри заранее сочувствовал слизеринцам — и состав их команды, и текущий счет оставляли очень мало шансов на победу. А вот вероятность продолжить пребывание на последнем месте турнирной таблицы, напротив, у них была велика.       Подойдя к окну, Гарри посмотрел на небо — с запада оно было рубиновым, но быстро заходящее солнце вскоре погрузило все вокруг в сумерки. Вскоре за темнотой стало невозможно что-либо различить, и он вновь вернулся в суету гостиной. В конце семестра, и особенно — учебного года, все больше учеников засиживались здесь допоздна, вот и сегодня остаться одному не представлялось возможным. А ведь он еще хотел с кем-нибудь поговорить. Правда, как и подметил Снейп, так и не решил, с кем. Прогулка и посиделки у Хагрида вышли такими душевными, что он не решился омрачать настроение Гермионы своими проблемами.       Ближе к полуночи большая часть гриффиндорцев разошлись по спальням, но оставались еще несколько пятикурсников и Дин с Джинни. Джинни… Гарри вдруг вспомнил о ее неоднократных предложениях обращаться в случае чего. Возможно, она была именно тем, кто ему сейчас нужен. Парочка сидела в отдалении, на одном из диванов, младшая Уизли что-то писала на пергаменте, а Дин листал журнал.       — Джинни, мы можем поговорить? — сев напротив них, сразу спросил Гарри. Времени до Астрономии у когтевранцев оставалось все меньше, поэтому он не стал ходить вокруг да около. — Дин, ты не против?       — Конечно нет, — отозвался мулат.       Джинни с любопытством взглянула на Гарри, а затем, отложив свиток, встала.       — Разумеется, только куда бы нам пойти?       — Есть один пустующий класс недалеко, — ответил Гарри, — идем. Ты ведь не против, что сейчас уже отбой, а ты вышла из башни? — на всякий случай спросил он, когда они миновали потрет Полной Дамы.       — Эх, Гарри, иногда я даже скучаю по прошлому году, когда мы с Луной, Невиллом и Симусом втихаря носились по замку, чтобы устроить какую-нибудь пакость этим отморозкам Кэрроу, — усмехнулась та.       Вскоре они дошли до класса, внутри Гарри зажег пару факелов и сел на одну из парт.       — У тебя все хорошо? — аккуратно спросила она, заглядывая ему в лицо. Оказывается, он уже некоторое время молчал.       — Да-да… — начал было он, но вздохнув, добавил: — Нет. У меня не все хорошо.       Джинни сидела напротив и терпеливо ждала. Гарри же не знал, с чего начать.       — Есть один че… одна девушка… — поправил себя он, — и я запутался в своих чувствах к ней. — Внимательно слушая, Джинни кивнула, и он продолжил: — До недавнего времени я был уверен, что это исключительно дружеская привязанность, — слова давались с трудом, его речь то и дело прерывали паузы. — Но с недавних пор все изменилось. Я вижу такие сны… Такого раньше никогда не было.       — Что тебя в этом смущает? — воспользовавшись очередной паузой, уточнила Уизли.       — Дело в том, что я не знаю, чем вызваны эти изменения, — снова тяжело вздохнул Гарри. — Может быть, все дело во мне, а точнее — в физиологии. Ведь раньше мне было немного не до того, сама понимаешь, — хмыкнул он, — зато теперь… Может, природа пытается компенсировать то время, когда моя голова была забита по большей части Волдемортом и связанными с ним проблемами?       — Это не лишено логики, — согласилась та и немного погодя спросила: — То есть ты не уверен, что твое отношение к ней подчинено твоим чувствам? Думаешь, это просто… похоть?       — Не совсем… Иногда я задаюсь вопросом, — от волнения Гарри взлохматил волосы. — А если бы это был совсем другой человек, другая девушка, испытывал бы я то же самое? Снилась бы она мне, думал бы я о ней каждую минуту? Меня бросает в дрожь от одного ее взгляда.       — Гарри, я так рада за тебя! — радостно воскликнула Джинни, и он догадался, что ей было неловко встречаться с Дином, покуда он сам ходил по замку такой загруженный и печальный. — Извини, что перебила, продолжай, — тут же спохватилась та.       — Иногда я думаю… Может быть, в любое другое время она осталась бы мне другом? Возможно ли это?       Джинни задумалась, а он тем временем проверил время.       — Мне пора…       — Гарри, а мантия-невидимка при тебе? — вдруг спросила она. — Можно я пойду с тобой?       Достав сумку, он запустил в нее руку — мантия действительно была при нем.       — Почему бы и нет? — улыбнулся он Уизли.       — Вот и отлично, а разговор закончим после, — ликующе прибавила та и накинула на себя мантию.       До башни Когтеврана они дошли почти в тишине, изредка перебрасываясь тихими репликами. Джинни старалась ступать в такт с ним, и ее шаги оставались неразличимы. Было странно идти и видеть только свою тень в свете факелов, зная, что рядом есть еще человек. Встретив горстку четверокурсников, они теперь уже в полном молчании дошли до Астрономической башни. Поднявшись на самый верх, он поприветствовал профессора Синистру и отправился обратно. Джинни ждала его внизу; сняв капюшон мантии, она стояла, задумчиво прислонившись к одной из стен. Остановившись рядом, Гарри прислушался — сверху не доносилось ни звука, а значит и их не могли услышать.       — О чем думаешь? — спросил он ее, стараясь говорить тихо.       — Знаешь, — ответила та спустя какое-то время, — если следовать твоему предположению, что все дело в либидо, тогда получается, что любая другая девушка, теоретически, тоже может вызвать у тебя…       — Я понял, — поспешил сказать Гарри.       Ухмыльнувшись, она добавила:       — Так почему бы это не проверить?

***

      После их встречи в подземельях он не находил себе места. Что хотел сказать ему Поттер? Зачем он приходил? И почему он ушел, стоило только появиться Астории? Драко сам попросил напарницу сопровождать его всюду, когда у той была возможность, но в этот раз он пожалел об этой договоренности. С другой стороны, это был первый раз, когда он пошел к башне один, и Поттер не преминул этим воспользоваться. Это могло означать только одно — тот следил за ним по карте Мародеров. Понимание этого отзывалось в груди радостным трепетом и теплом.       «Потти, неужели все действительно так, как я думаю?» — вопрошал Драко, лежа на постели. Сегодня, во время занятия у крестного, он собственным глазами видел, как смутился гриффиндорец. И теперь губы самопроизвольно расплывались в улыбке, а надежда, которую он так и не смог одолеть за весь прошлый семестр, расправила свои крылья. Узник собственной памяти, он так и не смог забыть, так и не смог сдаться. Иногда понимание того, что он затеял, пугало, но не сейчас, когда цель была так близка.       Драко окинул взглядом спальню — большинство ребят, судя по задернутым балдахинам, уже находились в кроватях. Часы показывали половину двенадцатого — время, когда направляться на Башню молний была очередь Поттера. Драко закрыл глаза, представляя, как тот подойдет к башне, поднимется по ее крутой длинной лестнице, затем вернется обратно и прислонится к стене, чтобы перевести дыхание. До безумия хотелось взглянуть на него хоть одним глазком. Резко открыв глаза, он вдруг подумал: «Поттер так часто подкарауливал меня, почему я не могу сделать то же самое?». Медленно встав с кровати, Драко бесшумно накинул мантию прямо поверх пижамы и вышел из спальни.       В гостиной было несколько человек, но на него никто не обратил внимания. Выйдя в коридор, он, стараясь не шуметь, набросил на себя чары и уже через пять минут поднялся в холл. Там, через парадную лестницу, он взбежал на третий этаж и направился в сторону короткого подвесного мостика, соединяющего восточную и западную части замка. На улице было прохладно, ветер тут же распахнул его мантию и взметнул волосы. Но он не успел замерзнуть — через минуту мост привел к винтовой лестнице, а она, в свою очередь, к галерее, по которой он дошел до нужного места.       Было немногим за двенадцать, Поттер явно еще не успел спуститься, и Драко, не торопясь, двинулся прямо по коридору. За последним поворотом он немого помедлил, прислушиваясь, а затем аккуратно выглянул. На том конце у стены стояли двое, и это сразу отозвалось уколом в сердце. Поттера он узнал по очкастому профилю, который знал наизусть и спутать с чьим-либо другим просто не мог. Тот, а точнее, та, что находилась рядом с очкариком, была наполовину скрыта мантией невидимости — это отозвалось вторым уколом. Но то, что он увидел после, заставило сердце болезненно сжаться.       Сначала от стены отделилась одна тень, затем — другая, а спустя мгновение они соединились в поцелуе. «Нет, она поцеловала его», — уточнил разум, но Драко его уже не слышал. Отвернувшись, он тут же бросился прочь. Скорее на автомате он обновил заглушающие и отводящие взгляд чары, но эхо его шагов все равно разносилось по коридорам. Горло раздирал колючий ком, а лицо исказилось в гримасе боли. Он задыхался, но все равно бежал, и лишь оказавшись в вестибюле, остановился и сполз по стене. Слезы безостановочно текли по щекам, а беззвучные рыдания сотрясали его снова и снова. Закрыв лицо ладонями, он зажмурился — лучше бы его глаза никогда не видели этого. Все надежды, вся уверенность, еще полчаса назад заставлявшая его улыбаться и строить планы, — все оказалось насмешкой судьбы, а он, как слепая марионетка, подыгрывал ей, выставляя себя еще большим шутом.       Драко не знал, сколько прошло времени. В голове было пусто, как и в душе. Каменный пол то освещался ярким светом луны, то проваливался во мрак, когда на нее наплывали облака. Спина заледенела от холода, и он вынужден был встать. В полнейшем бессилии он открыл дверь, ведущую в подземелья, и тихо скрылся за ней.

***

      — Две недели до матча… — в отчаянии повторяла Джинни в субботу за обедом.       — Может будем тренироваться дополнительно? — деловито предложила Робинс.       — Не забывай, что у нас в этом году СОВы, — возмутился Ричи, — и так ничего не успеваем.       — Вспомни, как сама жаловалась, что уроки аппарации отнимают все время, — присовокупил Джимми.       — Но у нас всего триста очков, — не унималась Демельза, — нам нужна еще сотня, чтобы догнать Пуффендуй, а уж чтобы вырваться вперед…       Ребята продолжали громко спорить о целесообразности дополнительных тренировок, лишь Ник и Гарри не принимали в этом участия. Вратарь их в принципе отличался невозмутимостью и спокойствием, Гарри же о предстоящей игре думал в последнюю очередь.       — Думаю, всем надо успокоиться, — рассудил Дин чуть погодя, — завтра проведем тренировку и подумаем.       — Да, — согласилась с ним Джинни, — не хватало еще, чтобы из-за чрезмерной нагрузки вы получили травму.       Гарри слушал вполуха, вспоминая вчерашний разговор с младшей Уизли. Бесспорно, она ему здорово помогла разобраться в себе, только теперь все еще больше усложнилось. Гарри и сам не знал, что он хотел почувствовать, когда она его поцеловала. С одной стороны, если бы это его взволновало, то она бы это прекрасно поняла, и оба они оказались бы в неловком положении. С другой стороны, он не хотел ее обидеть своей холодностью, ведь девушки — существа не только ранимые, но и, как он мог неоднократно убедиться, очень сложноорганизованные. В итоге все разрешилось гораздо проще и, вероятно, благодаря как раз врожденной чуткости и эмпатии Джинни. Отстранившись, она улыбнулась ему и сказала:       — Гарри, это был самый неэмоциональный поцелуй. — И как приговор, добавила: — Очевидно, что ты влюблен в другого человека и сделать это предпочел бы с ним.       Он и сам это понял, как только ее губы коснулись его: они были слишком тонкие, влажные и горячие, совсем не такие, как у Малфоя. Мысли о том, каким бы вышел поцелуй, будь на ее месте блондин, Гарри благоразумно оставил на потом. После они с Джинни не спеша отправились назад, в башню Гриффиндора, а он все думал о сказанных ею словах.       «Я влюблен в Малфоя». Это звучало безумно. Гарри смотрел на своих друзей и думал о том, что бы они сказали, если бы он озвучил эти слова. «Гермиона, ты была права, я влюблен в него», — сказал бы он, а она наверняка бы ответила ему: «Так ведь я тебе об этом уже давно говорила!», покачала бы головой и ушла в чтение какого-нибудь учебника, словно в этом нет ничего особенного.       Гарри посмотрел на Джинни, представляя, что сказала бы она. А Дин? Он бы наверняка бросился к МакГонагалл, чтобы его отселили из спальни. Гарри ужаснулся, вспомнив про Рона. Его старого друга, вероятно, и безо всякого заклятия стошнило бы дюжиной слизняков, ведь он не переносил слизеринца едва ли не больше, чем сам Гарри в прежние времена. Но все это было лишь одной стороной медали. Потому что был еще сам Драко, Драко — единственный наследник чистокровной семьи, Драко — избалованный сынок богатых родителей, Драко — будущий жених Астории Гринграсс и Драко, зачем-то стреляющий в него взглядом. Последнее явно выходило за границы логической цепочки, но это было такой же реальной неотъемлемой частью действительности, как солнце в небе, которое как раз в этот самый момент пускало сквозь зачарованный потолок сверкающие лучи.       — Гарри, ты идешь? — раздался, словно из другого мира, вопрос Гермионы. — Мы ведь собирались в библиотеку.       Письменные работы, воскресная тренировка по квиддичу, прогулки по окрестностям замка — все шло, как обычно, но внутри с каждым днем росло напряжение, вызывая тревогу и нервозность. Вечером в выходные Гарри привычными движениями доставал карту и находил на ней точку, которая уже снилась ему во снах. От неизменного соседства с ней другой точки его внутренний мятеж все нарастал.       Проснувшись в понедельник, он вдруг осознал, что ни разу за прошедшие два дня не увидел Малфоя. Направляясь на завтрак, он искал его среди стекающего в Большой зал потока учеников, а затем — среди тех, кто находился внутри, впрочем, совершенно безрезультатно — Малфоя нигде не было. Перед Трансфигурацией Гарри задержался, чтобы глянуть на карту — слизеринец, как ни в чем не бывало, нашелся в теплицах.       — Как прошла Нумерология? — поинтересовался он у Гермионы за ужином. Малфоя за весь день он так и не встретил, но карта показала, что после обеда тот благополучно отправился на занятие профессора Вектор. После у Гарри была тренировка, и ему было не до карты.       Подруга подняла на него вопросительный взгляд.       — Хорошо, сдали диаграммы и получили последнюю письменную работу.       — Диаграммы… — хмыкнул Гарри, демонстративно пробегая глазами статьи «Ежедневного Пророка», — кажется, Малфой их не любил.       Перевернув страницу газеты, он не увидел, как ухмыльнулась Гермиона.       — Ага, сегодня даже попросил сверить свои результаты с моими, — бодро сказала она, а когда Гарри удивленно воззрился в ответ, подняла бровь в точности, как это делал Снейп. — Нет, конечно, — добавила Гермиона уже совсем другим тоном, — думаю, он и сам справился. В чем дело, Гарри? Между вами опять что-то произошло? — голос ее стал совершенно серьезным. Положив ладонь на середину «Пророка», чтобы Гарри больше не делал вид, что читает, она вперилась в него пронизывающим взглядом.       — Я его не вижу уже третий день, — сдался тот. — Ничего особенного не случилось, просто мне это показалось странным.       Гермиона посмотрела на дальний стол.       — Хм… и здесь его нет, — согласилась она и тут же добавила: — Но Астория там.       — М, — промычал Гарри.       — Может они поссорились, — предположила Гермиона. — В любом случае он был на уроке, живой и здоровый. Не волнуйся.       Улыбнувшись, она убрала руку с газеты и вернулась к десерту.

***

      Ночь прошла в беспокойной полудреме, а под утро ему снова приснился кошмар про черное озеро и тонущего в нем Драко. В мутной воде он никак не мог найти слизеринца. Гарри пытался нырнуть глубже, но там его встречала лишь густая холодная мгла, а палочка, никак не реагировавшая на заклинания, казалась просто куском дерева. Проснулся он лишь тогда, когда начал задыхаться. Тут же достав карту, он удостоверился в том, что и с палочкой, и с Драко все в порядке. Успокоив дыхание, Гарри скинул одеяло и сел. Снаружи башни еще было темно, и с соседних коек раздавалось сонное сопение. Наскоро одевшись, он захватил мантию невидимости и выскользнул из спальни.       Когда Гарри достиг вестибюля, за окнами полуночно-синее небо начало приобретать стальные оттенки. Открыв парадные двери, он вышел на крыльцо и сел на его ступени. Наслаждаясь ароматами свежего утреннего воздуха, он оглядывал окружающее пространство, постепенно наполняющееся гомоном птиц. С востока начинал алеть рассвет, окрашивая склоны гор и поверхность озера в розовые тона; чуть позже к ним добавились золотисто-медовые штрихи. Пробуждение природы было настолько красивым, что хотелось остановить этот момент и любоваться им бесконечно.       Когда окончательно рассвело, Гарри вернулся в башню. Там, от общей гостиной до их с ребятами спальни уже вовсю кипела жизнь. Оставив мантию, он отправился на завтрак, надеясь, что сегодня, наконец, встретит Драко. Кто бы мог подумать, что за какие-то три дня Гарри станет настолько невыносимо без возможности увидеть этот стройный силуэт, поймать этот взгляд, вызвать эту ухмылку.       Каково же было его разочарование, когда в Большом зале слизеринца снова не оказалось. Аппетит, было появившийся после утренней прогулки, тут же сменился сжимающей живот тошнотой. Развернувшись, он вышел обратно в холл. Карта Мародеров показала, что Драко находится в факультетской гостиной, то же самое она явила Гарри в обед, после того, как он, заставив себя выпить стакан тыквенного сока, поспешно вышел за двустворчатые двери. Ощущение, что произошло что-то неладное, к вечеру усилилось. Разумеется, на ужин Малфой также не пришел, зато нашелся в собственной спальне, в компании Гринграсс — Гарри следил за ним из общей гостиной Гриффиндора, в которой в это время никого не было. Яростно свернув и отшвырнув от себя карту, он откинулся в кресле. В любой момент он мог узнать, где находится Драко, но это знание не приносило ничего, кроме досады. А невозможность увидеть блондина попросту сводила с ума.       Вечером Гарри допоздна просидел с Гермионой. Стараясь отвлечься от невеселых дум, он приступил к заданной накануне работе по Зельям. Днем они проводили расчеты, теперь же им следовало вывести формулы зелий. Незадолго до полуночи он закончил, и они сравнили полученные составы микстур. После Гермиона ушла с пятикурсниками на башню Астрономии, а он остался наедине с мучительной неизвестностью и тягостным ожиданием. Увидеть Малфоя — это все, чего он хотел.