Семикурсники

      Поутру, чувствуя себя уже намного лучше, Гарри позавтракал прямо в больничном крыле и, поблагодарив Помфри, отправился на Чары. После занятия, неторопливо ступая по лестницам, он вместе с Гермионой спустился на обед. На ее вопрос, почему его не было за завтраком, Гарри сказал, что проспал.       — Я ведь тебя вчера предупреждала, чтобы не засиживался, — поучительным тоном заметила та, раскладывая по их тарелкам приготовленное в горшочках рагу.       «Значит, новость о том, что ночь я провел в лазарете, не разошлась по факультету», — мысленно обрадовался Гарри и уже собирался что-то ответить, когда через двустворчатые двери в Большой зал вплыл Малфой под руку с Гринграсс. Как ни в чем не бывало, те прошли мимо гриффиндорского стола и направились в противоположный конец помещения. Разумеется, слизеринец не удостоил его даже мимолетным взглядом, но Гарри больше взволновало то, как выглядел блондин: с темными кругами под глазами, утомленный и уставший, в этот раз он бил все рекорды по своей бледности. Создавалось впечатление, будто ночью больше досталось ему, нежели самому Гарри. Скрипнув зубами, тот вонзил вилку в кусок картофеля и раздавил его.       После каждой встречи с Малфоем, как бы она ни заканчивалась, возникало еще больше непонимания и вопросов. Гарри был бесконечно зол, отголоски боли еще напоминали о вчерашнем, но, кроме них, в душе кипело негодование от грубых и незаслуженных слов слизеринца.       Наскоро пообедав, Гермиона отправилась на Древние руны, ему же некуда было спешить. Продолжая делать из рагу пюре, он пристально следил за каждым, кто выходил в холл. Вскоре перед его взором проплыла фигура, а точнее, спина Малфоя, так же направлявшегося на Руны. Когда двери закрылись, Гарри резким движением отодвинул тарелку и уставился в кубок с соком.       — Гарри, — раздался голос. Подняв голову, он увидел напротив себя младшую Уизли — она села на место Гермионы и, склонившись над столом, негромко спросила: — Ты как?       — Привет, Джинни, — невесело ответил он. — Сойдет.       Похоже та не удовлетворилась ответом, поскольку принялась сверлить его взглядом, а затем, вздохнув, прибавила:       — Дин сказал, что ты не ночевал в спальне, а утром Ричи видел тебя около больничного отсека. Гарри, у тебя точно все нормально?       — Просто ногу подвернул, — соврал он, — ерунда.       — Так и знала, что что-нибудь случится перед матчем, — схватилась за голову та.       — Все в поря…       — Сегодня ты на тренировку не идешь, — заявила она тоном, не терпящим возражений, не дав ему договорить.       — Джинни, я не пропущу ни одной тренировки, — упрямо промолвил он. Ему это было необходимо — нужно было отвлечься от мыслей, но она и слышать ничего не хотела:       — Отлежись, отдохни, сходи в медпункт, пусть Помфри еще что-нибудь тебе пропишет, но к полю даже не подходи!       Джинни уже давно ушла, а он все сидел, сжимая в кулаке салфетку. Рядом стояло остывшее рагу, и один за другим, пустели факультетские столы.       Ночью Гарри никак не мог уснуть: то его душила злость на Драко, который продолжал игнорировать его существование, то на себя, за то, что потерял столько времени, чтобы разобраться в собственных чувствах. Вспоминая упругое тело слизеринца, его охватывало болезненное желание, а их прежние прикосновения и взгляды вызывали горечь от осознания того, что они утрачены безвозвратно. Под утро ему приснился сон — он снова проживал один из тех зимних дней, что они разделили друг с другом. Он искал Малфоя по всему дому, забегал в комнаты, распахивал двери. Наконец, на верхнем этаже, он нашел блондина — тот стоял перед зеркалом и примерял рубашку, она была распахнута и свободно лежала поверх брюк. Короткие рукава не скрывали Темную метку, и Гарри, подойдя ближе, прикоснулся к ней. Он провел большим пальцем по нижнему краю, затем поднялся до середины и, приподняв край шелковой ткани, достиг верхней части. Но его ладонь не остановилась на этом — все больше сминая рукав, она достигла локтевого сгиба, а затем двинулась еще выше. Потом все разом смешалось: Малфой, уже без рубашки, прижимался к нему, вызывая сладостную дрожь, ладони скользили по его бледной груди и животу, а сам Гарри терзал податливые губы слизеринца.       Проснулся он в липком поту, тело сводило в мучительной истоме, а разум, мгновенно протрезвев, накрыл волной горького разочарования. Уже в душе, стоя под прохладными струями воды, Гарри мысленно твердил себе: «Никогда, никогда он не ответит тебе…», но «ночной» Малфой все еще стоял перед глазами, до безумия желанный, до скрежета зубов реальный.

***

      — Целью вашего сегодняшнего занятия… — вещал Снейп на первом сдвоенном уроке, но Гарри с трудом улавливал сказанные преподавателем слова — утренний сон основательно выбил его из колеи.       — Гарри, ты вообще слушал, что он говорил? — возмущалась Гермиона за обедом, покуда он, сидя рядом с ней, смотрел в начало слизеринского стола. — На следующей неделе состоится зачет, и профессор будет вызывать каждого, как в тот раз… — продолжала сетовать она, но видя, что друг ее не слышит, щелкнула перед его глазами. — Гарри, прием! О чем ты думаешь? — И, не давая ему ответить: — Кстати, ты уже начал делать заключительную работу по Чарам?       — Гермиона, Флитвик задал ее только вчера, — угрюмо ответил Гарри, задаваясь вопросом, смог бы он рассмотреть Малфоя, если бы у него не было проблем со зрением. — Ты видишь отсюда стол преподавателей?       — Что? — она явно не уловила связи.       — Ты видишь отсюда профессоров? — кивнул Гарри влево. — Можешь разглядеть их лица?       Хмыкнув, Гермиона перевела взгляд вдаль, глаза ее двигались слева направо, пока, не достигнув некоего момента, она не отвела их, разом помрачнев.       — Лица — да, но не более того, — хмуро ответила она, и остаток обеда они оба провели в пасмурном настроении, каждый в своих мыслях.       Тем не менее, Гермиона уговорила его заняться написанием совершенно зануднейшего текста, и все оставшееся время они провели в библиотеке. Скрипя пером, он то и дело машинально оглядывал окружающее пространство.       — У тебя всего пять предметов, — отчитывала его Гермиона, выяснившая, что он еще не доделал ни одну работу, сдать которые следовало до конца следующей, заключительной недели.       Она как раз говорила что-то про Руны и Нумерологию, когда очередной брошенный взгляд Гарри нашел свою цель — из-за одного из стеллажей вышел Драко, неся в руках кипу учебников. Рассматривая слизеринца, он отмечал каждую деталь: немного растрепанные волосы, утомленный (но не как вчера) вид, идеально прямую осанку, хрупкие тонкие запястья. Грохот упавших книг разорвал тишину.       Бросив недописанное эссе, Гарри в мгновение ока оказался у рассыпанных на полу учебников, куда уже опустился и Драко. Складывая их в стопку, он ловил на себе короткие взгляды блондина, а когда они оба встали и Гарри отдал собранную половину, тот пошел красными пятнами.       Да, Гарри бы так и сделал, если бы они не были волшебниками. Но все это промелькнуло в его голове как раз за то время, которое ушло у Малфоя, чтобы мановением палочки поднять все книги и перехватить их другой рукой. После слизеринец отвернулся и исчез за одним из углов, как раз в тот момент, когда из другого конца зала злобно выглянула мадам Пинс в надежде разглядеть возмутителя спокойствия в ее священной обители.       — Тощая курва, — сердито прошептала Гермиона, вернувшись к своим диаграммам.       В любое другое время Гарри непременно бы обратил внимание на это вопиющее проявление неуважения, так не свойственное подруге, но не в этот раз. Склонившись над пергаментом, он вспоминал взгляд, которым посмотрел на него Драко за миг до того, как уронить книги. Удивление, растерянность, смущение промелькнули в серых глазах, и от этого в груди Гарри зашевелилось что-то, подозрительно похожее на надежду. «Призрачную надежду», — поправил он себя и до хруста сжал перо.       Вечером накал его напряжения достиг предела. Он машинально накладывал в тарелки еду: сначала Гермионе, потом себе, наполнил их кубки соком, а затем уставился невидящим взглядом на стол. Вокруг звенели приборы, жужжали разговоры, раздавался смех. Малфой со своей собственной «тощей курвой» пришли на ужин одними из первых, проплыв белыми лебедями мимо гриффиндорского стола. Кто бы сомневался, что блондин снова не сподобится посмотреть на презренного «героя», не оставив даже намека на пойманный в библиотеке взгляд.       Гермиона перешла к десерту, когда Гарри, резким движением отодвинув от себя тарелку, встал из-за стола. Выражение непоколебимой решимости на его лице не предвещало ничего хорошего. Обернувшись, он обратил взор в противоположный конец Большого зала, и от этого у Гермионы засосало под ложечкой.       — Гарри, — позвала она, стараясь не привлекать внимания, но сидящие поблизости ученики уже с интересом следили за ними. — Сядь, пожалуйста.       Несмотря на просьбу, он, коротко на нее взглянув, окончательно вылез из-за стола и направился к другому, стоящему дальше всех остальных. Качая головой, Гермиона с опаской следила за тем, как он прошел мимо когтевранцев, пуффендуйцев, а после обогнул последний стол и направился вдоль слизеринцев, которые окидывали его особенно любопытными и ухмыляющимися взглядами. Когда Гарри остановился у самого дальнего края, на этот раз все ученики отложили ложки и вилки — Большой зал погрузился в тишину, а может, это Гермионе так показалось, пока она в смятении кусала губы, готовая в любой момент кинуться к другу.       В этот момент Драко, который спокойно себе поглощал шоколадный пудинг, замер с ложкой у рта. Погруженный в свои мысли, он не сразу заметил, как стихли разговоры и как начали переглядываться ученики, сидящие неподалеку.       — Малфой, — раздался за спиной слишком знакомый голос.       Медленно положив ложку обратно на тарелку, Драко судорожно сглотнул.       — Пойдем, нам нужно поговорить, — надтреснуто продолжил Поттер разговаривать с его спиной.       Ладони Драко неконтролируемо сжались, сердце в груди забилось с бешеной скоростью.       Гарри терпеливо наблюдал за тем, как тот взял салфетку, медленно вытер ею рот, а затем так же неторопливо положил обратно на стол. Напротив слизеринца растерянно сидела Гринграсс, впрочем, на нее Гарри едва взглянул. Казалось, Малфой был совершенно спокоен, но когда тот встал и вперился в него ледяным взглядом, стало очевидно, что это — лишь маска. В глазах цвета стали плескался гнев, из-за стиснутых зубов очертились скулы. Правая рука блондина уже была в кармане — наверняка, сжимая палочку. Гарри кивнул тому на выход, решив, что Большой зал — не самое подходящее место для выяснения, где заканчивается граница малфоевского терпения.       Проходя мимо учеников, он лишь на этот раз заметил, что взгляды большинства были устремлены на них. Да, ему даже не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что Драко бесшумно следует за ним: было глупо полагать, что Малфой оставит все как есть после того, как Гарри прилюдно предложил тому «поговорить». С ухмылкой он подумал о том, что наверняка некоторые сейчас делают ставки, ожидаемо надеясь на драку.       Наконец, они достигли двустворчатых дверей. Гарри распахнул их, придержал для слизеринца, а затем с силой захлопнул. Не успел он сделать и шаг, как в грудь ему уткнулась до боли знакомая волшебная палочка и оттеснила к стене.       — Поттер, — злобно прошептал Малфой, напряженно сжимая в тонких пальцах древко боярышника. — Ты что устроил?       Гарри рассматривал лицо блондина так, словно они не виделись несколько месяцев. Как же он скучал по этому острому носу, по этой линии бровей, по этим длинным ресницам, по высоким скулам и нежным вискам. Как здорово оказалось видеть Драко вблизи, при свете, а не в полуночной тьме коридора. Он даже улыбнулся этой мысли, вызывая у того еще большее замешательство.       — Чего ты лыбишься, придурок? — выдавил Малфой сквозь стиснутые зубы и усилил нажим.       — Рад тебя видеть, — краем рта улыбнулся Гарри и невозмутимо добавил: — Скучал.       Почти скрипя зубами, тот ощерился и процедил:       — Ты только поэтому устроил этот цирк? Чтобы меня увидеть?       Блондина явно нервировал тот факт, что Гарри даже не пытался достать волшебную палочку.       — Не только, — тихо сказал последний и перевел взгляд на двери Большого зала, невербально наколдовав заглушающие чары — слышать их разговор кому-то еще было ни к чему.       Малфой заметил его палочку, только когда Гарри убрал ее обратно в карман мантии. Судя по тому, как нервно сглотнул слизеринец, это не добавило ему уверенности и спокойствия. Гарри, тем временем, продолжил:       — Также мне бы хотелось выяснить, на основании чего ты сделал те выводы, которые озвучил в нашу последнюю встречу, — снова не сдержав ухмылку, Гарри улыбнулся и в упор посмотрел на Драко. — А если то были лишь догадки, — вернулся он к заданному вопросу, — то мне бы хотелось знать, что послужило причиной их возникновения. — Он пытливо изучал лицо напротив, ведь теперь они оба мысленно вернулись к Астрономической башне и случившемуся под ней. Губы слизеринца сжались и Гарри, переведя на них взгляд, поймал себя на внезапно возникшем желании поцеловать Малфоя. Нехотя возвращаясь к предмету их странного диалога, он добавил: — Кажется, у тебя возникло ошибочное мнение, что есть и другие, с кем я имею желание уединиться… не считая тебя.       Малфой побледнел, а затем вжал волшебную палочку в грудь Гарри так, что от боли он стиснул зубы.       — Как думаешь, мне хватит сил пропустить ее между твоих ребер? — подавшись вперед, прошептал тот ему на ухо.       — Оно и так принадлежит тебе, — выдохнул Гарри в ответ.       Драко стоял так близко, что он мог чувствовать его частое дыхание, но после прозвучавших слов тот тут же отстранился и, не опуская палочку, сделал шаг назад. Боль над сердцем ушла, но вместе с ней ускользнул и момент очарования. Гарри мог поклясться, что блондин их близостью был взволнован не меньше его самого. Сейчас же во взгляде слизеринца не осталось ничего, кроме слепой ярости.       — Мне не интересен твой блеф, Поттер, — вымолвил Драко, тяжело дыша. — Притворяйся перед кем-нибудь другим. — Перебив гриффиндорца, он добавил: — Я видел тебя и девчонку.       Поттер обвел его долгим, изучающим взглядом, а затем громко рассмеялся. От этого в груди Драко тугим клубком свернулась змея.       — Ты все не так понял, Малфой, — перестав гоготать, вымолвил очкарик. — Это совсем не то, что ты подумал.       «Как прозаично», — мысленно ухмыльнулся Драко, параллельно перебирая в уме особо неприятные, но безвредные заклятия.       — Мне плевать, — сказал он вслух. — Я ответил на твои вопросы?       — Это был просто эксперимент, — зачем-то продолжил обсуждать свою личную жизнь Поттер, — я даже не знал, что она собирается сделать. Ерунда.       Драко смотрел на него, и ему казалось, что изображение распадается на осколки. Он все еще помнил ту боль, которую испытал, увидев «эксперимент» в действии. Но для Поттера то была «ерунда».       — Ты — совсем другое дело, — задумчиво сказал очкарик, не отводя взгляда.       То, что Поттер совершенно не обращал внимания на волшебную палочку, чертовски раздражало, но когда тот протянул к нему руку, Драко захлестнуло бешенство. Ладонь гриффиндорца почти дотронулась до его лица, когда одним точным движением он наслал на того жалящее заклятие.       — Не смей ко мне прикасаться, — взвешивая каждое слово, ядовито процедил Драко.       — Малфой, сколько можно, — устало произнес Поттер, — у меня с ней ничего нет.       — Зато у меня с Асторией есть! — гневно выпалил он в ответ и, развернувшись, исчез в подземельях.       Перепрыгивая через несколько ступенек, Драко мчался вниз, под замок, не замечая ничего вокруг себя. Пламя факелов на стенах при его приближении начинало дрожать, отбрасывая причудливые тени, но он не видел этого: весь мир его сжался до одного лица и пары фраз. «Ерунда», «Я даже не знал, что она собирается сделать». Остановившись у входа в гостиную, Драко привалился к стене. В горле стоял ком, а в голове звенела мучительная мысль: «Зато ее ты не оттолкнул».       Гермиона не находила себе места — прошло уже двадцать минут, а их все не было. Ученики, сидевшие вокруг, вернулись к прерванному ужину, словно ничего и не случилось, разве что из отдельных уголков можно было расслышать гогот на тему того, сколько и в каких местах у Малфоя будет синяков после того, как его отделает Поттер. Как бы глупо не звучали эти слова, Гермиона понимала, что в них может быть доля правды, ведь что бы ни происходило между этими двумя, она прекрасно знала, чем это может кончиться. Наконец, двери распахнулись, явив всеобщему взору Гарри. Торопливо вернувшись к своему месту, он взял сумку и снова покинул Большой зал. Такой смеси злости, разочарования и обиды на его лице она уже очень давно не видела.       — Что с твоей рукой?       Гермиона нашла его у озера, он сидел под деревом, рядом лежала сумка, а правая ладонь была спрятана под мантию. То, что кисть припухла, она заметила еще в замке.       — Просто жалящее, — сказал он, когда она села рядом.       — Может к Помфри?       — Не стоит.       — Кроме руки…       — Нет, больше ничего.       Они какое-то время молчали, взгляд обоих был обращен к озеру, по которому шла крупная волна. Казалось, озеро дышало, его тяжелые вдохи вздыбливали воду, а шумные выдохи разбивали эту внушительную массу о берег. После себя они оставляли лишь шипение и ручьи, словно слезы, стекающие обратно к воде.       — Гарри…       — М?       Она глубоко вздохнула, озеро повторило за ней.       — Скажи, что это был последний раз.       Он молчал, а затем вымолвил:       — Нет.       — Мерлин, Гарри! — воскликнула она. — Сколько можно?       — Покуда есть смысл…       — Какой смысл? Он не заслуживает тебя!       — Гермиона… — он хотел ее перебить, но она взорвалась:       — Он даже не испытывает к тебе элементарного уважения!       — Перестань, — его голос тоже стал громче, — это только мое дело!       — Нет, Гарри, не только твое! — вскочив с места, продолжила она. — Сколько можно позволять ему себя топтать?       — Ты ничего не знаешь! — вскипел он, поднявшись следом.       — Я знаю достаточно! — вскричала она, не заботясь, что их могут услышать. — Думаешь, я ничего не вижу?       — Что ты видишь? — настала очередь взорваться ему.       «Ваши взгляды: твои, полные надежды и его — ухмыляющиеся», — хотела бросить Гермиона, но сделав несколько глубоких вдохов, лишь промолвила:       — Он играет с тобой. — И развернувшись, оставила его одного.       Гарри проводил ее взглядом, а затем вновь повернулся к озеру.       «Я знаю».