Семикурсники

      Когда он очнулся, за окнами уже густели сумерки. Разлепив веки, Гарри огляделся. Два ряда коек с разделяющими их ширмами не оставляли сомнений относительно его местоположения — эта часть замка в прямом смысле была до боли знакома ему. Лазарет был окутан таинственным полумраком, а пламя факелов, висевших между высокими стрельчатыми окнами, рождало на каменном полу дрожащие тени.       Сев в постели, Гарри надел очки, и мгновение спустя сфокусировавшийся взгляд упал на кровать, стоящую в другом конце палаты. Сквозь ширму пробивался свет лампы, очерчивающий силуэт лежащего на койке юноши. События тут же выстроились в голове, оборвавшись на том моменте, когда он спикировал на землю и подбежал к Драко. Последнее, что он помнил — как безостановочно на пальце пульсировало кольцо. Сейчас оно молчало. Судорожно выдохнув, Гарри спрыгнул и, миновав линию коек, оказался у последней.       Бледно-серое худое лицо, запавшие глаза, перевязанная грудь и высокая твердая повязка на шее — это была словно картинка из его кошмаров. Одного из тех, где Драко тонул в Черном озере, где его своими могучими руками душил Флинт или где сам Гарри насылал на него очередную Сектумсемпру. В этот момент дверь кабинета целителя отворилась, и в палату вошла мадам Помфри. В руках ее было несколько пузырьков с лекарствами.       — Мистер Поттер, — удивленно промолвила та, увидев Гарри, — вижу, вам лучше. — Подойдя к кровати Драко и аккуратно опустив на рядом стоящую тумбочку свою ношу, она снова повернулась к нему и тихонько добавила: — Но, тем не менее, вы прямо сейчас вернетесь в свою постель. Я подойду к вам позже.       Сказав это, Помфри принялась хлопотать вокруг слизеринца — потрогала лоб, нащупала и посчитала пульс, достала одно из принесенных лекарств, по-видимому, собираясь влить его в рот своего пациента. «Он все еще без сознания», — понял Гарри и в полнейшем бессилии вернулся на свою койку. Лишь спустя бесконечно долгие минуты Помфри погасила за ширмой свет и подошла к нему.       — Как он? — тут же выпалил Гарри.       — Мистер Малфой? — уточнила та, деловито расставляя и на его тумбочке несколько склянок. — Думаю, придет в себя уже завтра.       — Как? Что с ним? Он без сознания? — скороговоркой продолжил Гарри, принимая из ее рук стакан с лекарством.       — Выпейте, — твердо сказала Поппи и только после того, как он выполнил ее требование, ответила: — У мистера Малфоя, как и у вас, мистер Поттер, налицо все признаки истощения, — хмуро взглянув на него, она подала следующее снадобье. Он тут же выпил оказавшееся горьким содержимое. — Драко, как и вы, очевидно, пренебрегал сном и питанием, а также моими предупреждениями относительно частого употребления зелья сна без сновидений, — Помфри отчитывала его, словно он сам был Малфоем, но Гарри даже не заметил этого — его слишком поразили прозвучавшие слова. — Кроме того, — продолжила целитель строгим голосом, — в результате травмы у него произошло растяжение мышц шеи, перелом нескольких ребер и магически обратимые повреждения внутренних органов.       Вероятно, его лицо полностью отразило весь ужас, в который Помфри повергла его своим рассказом, потому что в следующее мгновение, смягчившись, она произнесла:       — Я бы выписала его через пару дней, поскольку здоровому магу на восстановление в таких случаях этого более, чем достаточно, но, учитывая состояние, до которого себя доводят некоторые ученики, — вздохнула она, покачав головой, — придется тщательно проследить за полным выздоровлением мистера Малфоя.       — Спасибо, — пробормотал Гарри. На него вдруг навалилась безумная усталость, а глаза начали закрываться.       — К вам это тоже относится, мистер Поттер — пробудете тут до завтрашнего вечера. А теперь отдыхайте, — тихо сказала Поппи и затушила стоящую на тумбочке свечу.

***

      Проснулся Гарри глубокой ночью. Голова, наконец, прояснилась, а тело отдохнуло. В палате была кромешная темень — все небо было затянуто облаками, не позволяя даже блеклому лунному свету проникнуть внутрь.       Невербальный Люмос осветил пространство, на тумбочке Гарри нашел очки и вчерашние зелья, одно из них, как он и предполагал, оказалось снотворным. Тихо ступая, он приблизился к дальней кровати, поставил принесенную свечу рядом с масляной лампой и, направив на фитиль палочку, прошептал «Инсендио».       Маленький огонек тускло осветил вереницу колб, и пациента, которому все это предназначалось. Вечером он толком не успел рассмотреть Драко, сейчас же ему никто не мог помешать. Сев на рядом стоящий стул, Гарри поднял на него глаза. Лицо того все еще было бледным, под глазами темнели круги, длинные ресницы едва заметно дрожали. Он очерчивал взглядом темные брови, высокие скулы, тонкий нос. Губы у Малфоя были слегка обветрены, а на щеке осталось немного запекшейся крови. Гарри невербально убрал ее, не смея прикасаться к фарфоровой коже самому. Грудь слизеринца плавно поднималась и опускалась, где-то под этими бинтами скрывались хрупкие ключицы и тонкая шея. Руки лежали вдоль тела — вероятно, так положила их мадам Помфри.       Сейчас, глядя на израненного юношу, Гарри стало по-настоящему стыдно за свои прошлые мысли. Кто бы ни был виноват в возникновении тех чувств, что он испытывал, пора было признать и принять их. Вероятно, это последний раз, когда он может так близко наблюдать за Драко, в то время как тот мирно спит, такой беззащитный, такой родной. Гарри не выдержал и взял ближайшую руку блондина в свою. Мягко и невесомо огладил изящную кисть, а затем прижался к ней губами.       «Драко», — прошептал он, его плечи беззвучно затряслись.       За окнами мгла сменилась темно-синим бархатом, медленно, но верно готовясь к рассвету. Пройдет час, и из соседней двери выйдет мадам Помфри для утреннего осмотра. А потом наступит день, лазарет наполнится желающими проведать их учениками, Малфой придет в себя и больше у Гарри не будет возможности побыть рядом с ним.       Он не заметил, как потухла свеча, как небо окрасилось в серую сталь, как проснулись и загомонили птицы. Весь его мир сжался до размеров этого уголка палаты, до этих оставшихся мгновений, в течение которых он еще мог держать за руку того, кто так незаметно поселился в его сердце. Он, вероятно, запомнил каждую черточку, каждую линию этой прохладной ладони с длинными пальцами и аккуратно постриженными ногтями.       Когда с восточной стороны неба показался ало-золотистый отсвет, Гарри положил ставшую теплой ладонь обратно на постель, поправил одеяло и вернулся на свою койку.       Он лежал, закинув руки за голову и смотря в каменный потолок, когда из-за дверей своего кабинета выглянула Поппи.       — Уже проснулись, мистер Поттер?       — Да, доброе утро, — сказал Гарри и вскочил с постели. — Я пойду, хочу прогуляться.       — Прекрасная мысль, — улыбнулась целитель, — а после завтрака возвращайтесь, я вам приготовлю укрепляющие снадобья.       Это было невыносимо — видеть Драко таким и знать, что он все еще без сознания. «Думаю, придет в себя уже завтра», — вспомнился уверенный тон Помфри. Гарри, в отличие от нее, не мог успокоиться, а уж перспектива наблюдать за тем, как она будет поить Малфоя лекарствами, словно куклу, внушала еще большее отчаяние.       Выйдя на тропинку, он дошел до Гремучей ивы, прошел мимо совятни, а после направился к квиддичному полю. На улице было свежо, трава была покрыта утренней росой, а земля пахла влагой. Оказавшись у первой трибуны, он перешел на бег. Легкой трусцой сделал один круг, другой. «Где-то в этом месте еще вчера мы стояли и смотрели друга на друга». Гарри добавил скорости. «Чего ты хотел добиться своими заигрываниями, на которые не скупился?». Теперь это не имело значения: неважно, будет ли Драко снова бросать на него свои пристальные взгляды, лишь бы оправился после травмы. Гарри сделал еще круг, одежда на спине намокла и прилипла. «И если ты решил быть с Асторией, я не буду вмешиваться». Остановившись, он согнулся напополам и оперся руками в колени. Грудь ходила ходуном, со лба струился пот, а в голове звенела лишь одна мысль: «Только приди в себя».

***

      — Гарри?       — Тебя уже выписали?       — Разве ты не должен быть в медотсеке?       Похоже, его не ожидали увидеть в Большом зале. Дюжина удивленных взглядов встретила его за завтраком.       — Привет, ребята, — сказал он, опустившись на скамью.       Команда по квиддичу и остальные гриффиндорцы радостно загалдели, приветствуя его.       — Мы вчера приходили к тебе несколько раз, но ты спал, — посетовали они.       — Да, я проспал больше двенадцати часов, — пожал плечами Гарри и отправил в рот кусок омлета.       — Потому что нужно было высыпаться все предыдущее время, — воспитательным тоном произнесла Гермиона, сидящая напротив.       — Да, Гарри, как ты мог довести себя до такого? — подхватила Джинни. — Мадам Помфри сказала, что у тебя нервное и физическое истощение, поэтому ты и упал в обморок.       «И снова обморок, прекрасно».       — Гарри, тебе надо больше отдыхать, — заботливым тоном подытожила Демельза.       — Да бросьте вы с ним сюсюкаться, — воскликнул Дин, прочитав его собственные мысли. — Гарри, ни за что не угадаешь, кто выиграл кубок!       «Матч, ну конечно». Он вопросительно смотрел на ребят, а они загадочно молчали, на лицах у некоторых возникли кривые ухмылки, это показалось ему странным.       Не выдержала Гермиона: она закатила глаза и раскрыла тайну:       — Двести семьдесят у Слизерина, сто двадцать у нас. Матч взяли они, а в общем счете…       — Подожди, пускай он посчитает, — прервал ее Ричи.       Гарри пытался вспомнить, сколько было у команды Урхарта до финальной игры, кажется…       — Неужели ничья?! — воскликнул он.       — Именно, — ухмыльнулась Джинни, — мы поделили кубок со слизеринцами, кто бы мог подумать.       Похоже, ребята не были расстроены таким положением, скорее всех удивило, что так вышло.       — Но ведь они отставали, — размышлял Гарри, припоминая вчерашнюю игру. — У них было сто десять…       — Урхарт забил гол, пока все смотрели на вас с Малфоем, — развел руками Дин, — и сравнял счет.       — Надо же, ничья, — взлохматил волосы Гарри, — впервые…       — За все время существования квиддича в Хогвартсе, — скучающе продолжила Гермиона и, вытерев рот салфеткой, хмуро добавила: — Все равно в наших песочных часах меньше всего рубинов.       — Это не так важно, — отмахнулся Джимми, на что она совершенно по-снейповски подняла бровь.       Покончив с завтраком, Гарри вернулся в лазарет, на тумбочке уже стояли приготовленные Помфри снадобья, а на дальней кровати все так же недвижимо лежал Малфой.       Гермиона пришла к нему чуть погодя. Она повесила сумку на спинку стула и села рядом.       — Как он?       Гарри в сотый раз бросил взгляд в конец палаты. Ничего, никаких изменений.       — Помфри подходит к нему каждые двадцать минут, но, как видишь…       — Гарри, для волшебников эти травмы не представляют серьезной опасности.       — Она сказала, что у него были повреждены внутренние органы.       — Гарри, все обошлось, иначе бы она не ожидала, что он придет в себя в ближайшее время.       Откинувшись на подушки, он глубоко вздохнул. Гермиона тем временем достала из сумки книгу.       — Я побуду с тобой до ужина, — улыбнулась она. — Потом ведь тебя отпустят?       — Да, — у Гарри не было слов, чтобы передать благодарность, поэтому он лишь сипло промямлил: — Спасибо.       Время текло бесконечно медленно. Гарри пытался читать Гермионины учебники, просмотрел список вопросов к экзаменам, успокоил себя, что до них еще неделя, и отложил в сторону. Вспомнил про Рона, спросил насчет него у Гермионы, оказалось, что она, в отличие от него самого, вела с тем переписку. Гарри перечитал эти письма: в каждом из них Рон передавал ему привет и выказывал свою уверенность в том, что «у Гарри все получится, ведь Герою Магической Британии просто не могут не ответить взаимностью». Отложив свитки, он хмуро воззрился на подругу.       — Не сверли меня взглядом, — ответила та, оторвавшись от книги, — мне пришлось написать, что ты влюбился, иначе бы он обиделся.       «Ты ведь забыл обо всем на свете», — так и просились наружу невысказанные ею упреки. И она была права. Но Гарри не испытывал угрызений совести по этому поводу. И по поводу не пойманного им снитча. Все, что его интересовало — когда за ширмой в отдалении комнаты возникнет движение.       Потом пришла Помфри, она снова проверила состояние Драко и принялась суетливо носиться из кабинета в палату и обратно с какими-то склянками. Пару раз к ней приходили ученики: кто-то — за зельем от фурункулов, кто-то — за костеростом, даже бодроперцовое зелье пригодилось несмотря на то, что за окнами пылало лето. По-видимому, замок был пуст — на залитых солнцем лужайках тут и там были рассыпаны крошечные фигурки учеников, но Гарри, наблюдая за этой картиной, не имел ни малейшего желания присоединиться к прохлаждающимся в окрестностях.       — Вообще-то уже время обеда, — сообщила им Поппи, вырвав Гермиону из каких-то расчетов, а Гарри — из написания письма Рону. Впрочем, кроме будничного «привет, Рон, извини, что не писал», он больше ничего из себя не выдавил. Бросив очередной взгляд влево, Гарри бессильно отложил пергамент и поднялся с постели.       После обеда Гермиона уговорила его немного пройтись. Они дошли до озера, застали на мелководье греющего щупальца кальмара, потом заглянули к Хагриду, который не преминул напоить их свежезаваренным травяным чаем.       — С мятой! — заметил хозяин сторожки, разливая по кружкам дымящийся напиток.       Гарри в ответ лишь тяжело вздохнул.       Когда они пошли обратно к замку, у него засосало под ложечкой. Коридоры были пустынны, каждый шаг по каменным плитам отзывался громким эхо. Мраморная лестница, второй этаж… Гарри открыл дверь лазарета, пропустил вперед Гермиону, а затем увидел их — родителей Малфоя. Они сидели по бокам от койки, на которой полулежал блондин, и о чем-то весело разговаривали. Развернувшись, Гарри выскочил обратно в коридор и нырнул в дверь прилегающего к медотсеку туалета. Вцепившись руками в раковину, он разрыдался. Слезы текли, не переставая, и вместе с ними уходил сковавший все его существо страх.       В палату он вернулся несколькими минутами позже. Холодная вода остудила лицо и скрыла следы слабости. Гермиона сидела у его кровати, в руках у нее был словарь древних рун. С противоположной стороны на него посмотрели три пары глаз, включая Помфри, которая что-то рассказывала родителям Драко. Последнего все так же скрывала ширма, были видны лишь согнутые в коленях ноги. Гарри сел на койку и достал недописанное письмо Рону. На тревожный взгляд подруги он помотал головой — «все в порядке».       Прошло не меньше часа, прежде чем чета Малфоев встала и начала прощаться с сыном. У Гарри все это время дрожала рука, и неровный почерк лишь подтверждал, что писавший письмо явно не в себе.       — Поправляйся, Драко, — послышался мягкий женский голос.       — Мы навестим тебя через пару дней, — добавил мужской.       Две фигуры отделились от конца комнаты и направились к выходу из палаты. Проходя мимо них с Гермионой, Малфой старший сдержанно кивнул, Нарцисса же, что-то тому шепнув, направилась к постели Гарри.       — Мистер Поттер, — сказала она, подойдя ближе. Ее статная фигура была исполнена достоинством и изяществом. Она коротко посмотрела на Гермиону, поприветствовала ее в той же манере, что и Люциус мигом ранее, и снова обратилась к Гарри: — Можно вас на пару слов?       — У меня нет секретов от Гермионы, — бесхитростно ответил он и указал на стул, стоящий по другую сторону от кровати, — вы можете присесть сюда.       Та невозмутимо заняла предложенное место и, выдержав паузу, произнесла:       — До меня дошли сведения, что именно вы использовали амортизирующее заклятие.       Гарри лишь пожал плечами, она же продолжила:       — Вы в который раз спасли Драко жизнь.       — Я бы не стал этого утверждать, — заметил он, но Нарцисса его перебила:       — Неизвестно, в каком бы состоянии он был, — вздохнула она, — если бы не ваше вмешательство.       Она бросила взгляд в сторону ширмы, за которой в настоящий момент суетилась Поппи, лицо ее удивительным образом преобразилось. Но мгновением позже оно снова стало нечитаемым. «Фамильная черта Малфоев», — подумал Гарри, а вслух сказал:       — Если бы не я, нашелся бы кто-нибудь другой — вряд ли толпа в несколько сотен магов позволила бы вашему сыну упасть с высоты в пятьдесят футов.       — Но это сделали именно вы, — сказала она многозначительным тоном.       — Не стоит, миссис Малфой, — поспешил остановить ее Гарри, понимая, к чему она клонит.       — Так или иначе, — поднявшись, промолвила та, — мы перед вами в неоплатном долгу.       — Давайте не будем подсчитывать, кто кого и в какой степени выручил, — напомнил он ей и о своем «долге».       Нарцисса улыбнулась уголком рта и закончила:       — Вряд ли вам когда-нибудь потребуется помощь нашей семьи, но если такая ситуация возникнет, обращайтесь, мистер Поттер, — с этими словами супруга Люциуса Малфоя покинула помещение больничного крыла.       — Кажется, мир перевернулся, — тихо отозвалась Гермиона, которая все это время с совершенно отстраненным видом читала учебник. — Мне показалось, или тебя сейчас запоздало поблагодарили за великодушную услугу, оказанную тобой год назад?       — Похоже на то, — задумчиво произнес Гарри и снова бросил взгляд в дальний конец комнаты.       С одной стороны, ему было неловко от возникшей сцены, с другой, его мучила мысль о том, что сказала бы миссис Малфой, если бы узнала истинную причину его поступка на матче. Смог бы он так же быстро среагировать, если бы не его чувства?       Может, из-за свалившегося с плеч груза переживаний и волнений, а возможно, под влиянием лекарств, вскоре Гарри уснул. А когда проснулся, оказалось, что Гермиона уже ушла. Вместо нее в палате обнаружилась горстка слизеринцев, которые и разбудили его своим шумом: сборная по квиддичу пожаловала в медотсек, чтобы навестить и поздравить своего ловца. В отличие от тихой беседы семейства Малфоев (хотя там, скорее всего, не обошлось без заглушающих чар), восклицания громкоголосых визитеров, окруживших Драко, невозможно было пропустить мимо ушей.       — И тут бладжер со всей дури врезается в тебя!       — Малфой, ты конечно извини, что так вышло, я ведь не в тебя целился…       Последняя фраза принадлежала особо крупному загонщику их команды, которого в тот же момент другой слизеринец ударил локтем, кивком указав в сторону Гарри. Гарри скрипнул зубами, зыркнув в сторону загонщика. Что говорил Драко в ответ, было не разобрать.       — А Урхарт ведь успел забить гол, до того, как ты поймал снитч!       — Только Хуч заметила это!       — Я знал, что не прогадаю, выбрав тебя, — одобрительный голос капитана.       — Четыреста двадцать очков!       Хотя Гарри и старался не прислушиваться, отдельные фразы все же долетали до него. Но все, о чем вещали слизеринцы, ограничивалось восторгом по поводу пойманного снитча, заброшенного Урхартом квоффла и общего счета. Они ничего не сказали о том, за что благодарила Гарри Нарцисса, и он сам не знал, что чувствовал по этому поводу — облегчение или досаду. Вскоре появилась Помфри, она хмуро сообщила, что в Большом зале уже начался ужин.       — Если вы решили его пропустить, это не значит, что мистер Малфой тоже должен голодать, — сердито вытолкала слизеринцев Поппи и захлопнула за ними дверь.       Гарри уже хотел встать, но та остановила его жестом.       — Поужинаете, а потом можете отправиться в свою башню, — заявила она, и вслед за этим в палате возникли два домовика, каждый с подносом еды.       Дымящаяся тарелка с супом и свежеиспеченные лепешки впервые за долгое время вызвали у Гарри аппетит. Покуда он утолял голод, Помфри приготовила все необходимые снадобья. Заставив его съесть все до крошки, она убрала с кровати поднос и отдала последние распоряжения.       — Укрепляющее зелье утром и вечером по пять капель, умиротворяющий бальзам — по капле в день, не перепутайте! — Поппи протянула ему два флакончика, в одном было не больше унции жидкости, второй был совсем крошечный. Взяв лекарства и поблагодарив ее, Гарри судорожно думал о том, подойти к Малфою или нет. В этот момент послышался скрип открываемых дверей, и в палату зашла Астория Гринграсс.       — Здравствуйте, мадам Помфри, — произнесла та, подходя к ним.       — Мисс Гринграсс, проходите, — ответила ей Помфри и подмигнула: — Думаю, мистер Малфой уже заждался вас.       Гарри мрачно наблюдал, как слизеринка ответно улыбнулась Поппи, на него самого бросила короткий острый взгляд, а после направилась в конец палаты. Теперь у него исчез последний шанс подойти к Малфою. Он молча взял очки, сумку и уже собирался выйти, когда Помфри его окликнула:       — Мистер Поттер! Не забывайте про прогулки! Минимум час каждый день на свежем воздухе! — напомнила ему целитель, и Гарри удрученно подумал, что теперь Малфой точно знает, кто соседствовал с ним.       — Привет, как самочувствие? — спросила она, сев рядом.       — Здесь был Поттер? — ответил он вопросом на вопрос.       Несмотря на визит Урхарта и команды, в воспоминаниях вчерашнего дня оставалось много пробелов. Гринграсс окинула его любопытным взглядом, а затем равнодушно ответила:       — Да, попал сюда вместе с тобой.       Драко пытался взять себя в руки, стараясь не выказать удивление и заинтересованность.       — Хм, а с ним что случилось? — осведомился он деланно небрежным тоном, поправляя впивающийся в шею воротник.       У Астории подозрительно блеснули глаза. Неужели он разучился притворяться?       — Потерял сознание, — бесстрастно ответила она, — спасая тебя.       Пытаясь справиться с охватившим его смятением, Драко едва не пропустил улыбку, мелькнувшую на ее лице. Ему показалось, или Гринграсс была смущена?       — Я так понимаю, у Поттера это не в первый раз, — добавила она равнодушно, отражая его собственное наигранное безразличие.       Что она имела в виду? В воцарившемся молчании он пытался разгадать мысли Гринграсс, тогда как она сидела с совершенно невозмутимым видом. Могла ли она узнать о его чувствах? Едва ли. В этот момент он сокрушенно подумал о том, что есть и другой вариант, почему та могла скрывать свою взволнованность — возможно, она сама была неравнодушна к гриффиндорцу.       — Да, он уже падал в обморок во время матча, — заметил Драко, внимательно следя за ее лицом.       Никаких эмоций, в ответ она лишь пожала плечами. В любом случае со своей стороны продолжать расспрашивать ее о Поттере было бы крайне неразумно, и Драко сменил тему. Ему не терпелось покинуть больничное крыло и вернуться в подземелья — там, действуя тонко и осторожно, он мог бы выяснить все детали произошедшего. Но заявление Помфри о том, что она намерена продержать его до начала экзаменов, а также его самочувствие не внушали уверенности в том, насколько скоро ему представится такая возможность. У него все еще было ощущение, словно по груди потоптался дракон, а шею невозможно было повернуть — ее сковывал тугой воротник. Кроме этого Поппи пичкала его снотворным («Вам нужно больше отдыхать!»). В результате он чувствовал себя как в бреду, даже толком не помнил, когда ушли родители, а сейчас, едва пришла Гринграсс, его тут же начало клонить в сон.       — У тебя закрываются глаза, — ухмыльнулась Астория, выплывая из туманной дымки, которая уже начала окутывать его сознание. — Я приду завтра.