Семикурсники

      — Ой, — прикусила губу Гермиона, которая направляла их в процессе перемещения, — кажется, я немного промахнулась.       — Знаешь, так даже лучше, — хмыкнул Гарри, оглядываясь. Как выяснилось, они аппарировали в лес Дин. — А тут, оказывается, красиво.       Чаща была все та же, но земля не была мерзлой, и на ней не было снега и заледеневшей палой листвы. Вместо этого камни и деревья были укутаны темным бархатом поросшего мха, где-то журчал ручеек и абсолютно всюду, покуда хватало глаз, окружающее пространство утопало в зелени.       — Зимой здесь тоже красиво, — задумчиво произнесла Гермиона, проследив за взглядом Гарри, — просто в тот раз обстоятельства не особо располагали к тому, чтобы обратить на это внимание.       — Сложно любоваться окрестностями, когда на тебя надето все, что только имеется в наличии, а зубы все равно стучат от холода, — весело ухмыльнулся он.       Не сговариваясь, они пошли одной из тропинок. Погода была абсолютно безветренная, где-то щебетали птицы, верхушки деревьев терялись высоко в небе, лучи солнца пронзали лесной воздух золотистым сиянием.       — Приезжай после отпуска, хотя бы на неделю, — предложил Гарри спустя какое-то время, — или на месяц, да хоть до самого сентября!       — Спасибо, — благодарно улыбнулась Гермиона, — я обязательно навещу тебя и перед днем рождения, и после. Возможно, задержусь на какое-то время.       Они шли неторопливо, оттягивая момент, когда каждый останется в своем собственном одиночестве. Гермиона догадывалась, какие чувства мог испытывать Гарри. Он никогда не жил в доме Блэков один — сначала останавливался там с ней и Роном, потом ему составлял компанию Малфой. Ее дома ждали родители, а его — только старый домовик. Вскоре начало темнеть, и еще немного побыв в лесу, они вернулись в Лондон.       — Останешься на ужин? — с надеждой в голосе поинтересовался он, когда они зашли в дом.       — Гарри, извини, я и так задержалась, — виновато промолвила Гермиона. — Да и какой ужин после такого обеда?       Он ухмыльнулся, но в его улыбке было больше печали, чем веселья. Пообещав себе возвратиться сюда как можно скорее, она взяла чемодан и лишь тогда вспомнила о просьбе.       — Гарри, а ты не мог бы мне одолжить, — стоя в пороге, она переминалась с ноги на ногу, не зная, как сказать об этом, — карту Мародеров.       Он посмотрел на нее невыносимо сочувственно, затем вздохнул и скомандовал:       — Акцио, карта!       Через минуту выплывший с лестницы пергамент мягко опустился на его ладонь и вскоре исчез в бисерной сумочке.       — Не прибегай к ней слишком часто, — мягко посоветовал друг.       — Спасибо… — прошептала Гермиона и обняла его. — До скорого!       — Береги себя.       Он хотел, чтобы это прозвучало как приглашение, а не как зов о помощи, во имя спасения от собственного одиночества. Ведь, как бы ни хотелось себе в этом признаваться, предложение именно этим и являлось. Едва Гермиона ушла, как Гарри ощутил эту тягостную невыносимую тоску и, несмотря на уют гостиной, блики разожженного камина и кружку горячего напитка в руках, он чувствовал себя потерянно. Тут ничего не изменилось за прошедшее время, он даже нашел фотографию, брошенную на каминной полке тем апрельским днем на пасхальных праздниках. Сейчас фотография лежала на столе, и Гарри, бросая на нее короткие взгляды, решал судьбу злополучного снимка.       — Хозяин? — Из мыслей его вырвал голос Кричера, тот, вероятно, уже некоторое время пытался его дозваться. — Не желаете еще чаю?       Домовик длинным узловатым пальцем указал на пустую кружку, которую он все еще держал в руке. Со стуком поставив ее на стол, Гарри посмотрел на часы — они показывали за полночь. Сколько он так просидел?       — Э-э, нет, спасибо. Иди, отдыхай, Кричер, уже поздно.       — И вы не засиживайтесь, — прокряхтел домовик, забрал кружку и растаял в воздухе.       Фотография все еще лежала на столе, притягивая взгляд. Прогоняя наваждение, Гарри встряхнулся, небрежно схватил снимок и исчез за дверями гостиной. Неубранная с утра кровать избавила от необходимости расстилать постель, и, упав на одеяло, он почти мгновенно уснул.

***

      «Здравствуй, Гарри!       Надеюсь, египетская почта не подведет, и ты получишь письмо раньше моего следующего к тебе визита. Помнишь, как я завидовала Рону, что он побывал здесь? История магии Древнего Египта действительно поражает. Но, Мерлин, здесь такая невыносимая жара, что сил не остается ни на что, кроме охлаждающих чар. Даже родители перестали бояться заклинаний и теперь постоянно просят «охладить» их.       В остальном здесь потрясающе. Пирамиды действительно невероятны! Такая древность! А какие редкие и опасные заклятия защищают гробницы! Теперь я понимаю Билла — перспектива изучения таких древних чар, признаться, заставляет меня думать о том, чтобы подать документы в Гринготтс.       Но пирамиды — это еще не все. Гарри, знал бы ты, какое здесь море! Какое оно чистое, теплое и пронизанное магией! Сколько здесь удивительной живности, о существовании которой магглы даже не подозревают. Мне все время приходится плавать с палочкой, чтобы в случае чего обезопасить родителей — они не всегда замечают то, что вижу я. Здешние кальмары и медузы действительно гигантские, тритоны и гриндилоу в любой момент могут становиться невидимыми, а коралловые рифы, пестрящие многообразием красок, простираются на многие мили.       Гарри, ты обязательно должен когда-нибудь здесь побывать! Ох, мне пора бежать на ужин, родители уже стучат в дверь номера.       Обнимаю, Гермиона».       «Привет, Гарри!       Прошла всего неделя, а ощущение, будто мы виделись месяц назад. Когда заскочишь в магазинчик? Мы ждем тебя каждый день, сейчас посетителей меньше, так что сможем нормально пообщаться. В общем, приходи.       Рон».       «Гарри, здравствуй.       Как твои дела? Мы с Тедди уже заждались тебя. Он все время спрашивает о том, когда придет «Арри». Впереди целое лето, представляю, сколько планов может быть у юноши твоего возраста. Но ты все же не пропадай и, если нет времени на личный визит, тогда пиши, чтобы мы не волновались.       Андромеда Тонкс.       P.S. Если в чем-то потребуется помощь — обращайся незамедлительно».       Гарри медленно перечитал каждое из писем, которые до сих пор оставлял без ответа, а затем открыл то, которое получил сегодняшним утром. В богато оформленном конверте, запечатанном сургучом с оттиском семейного герба, нашелся небольшой, изящно расписанный пергамент. По периметру листа были изображены купидончики, пухлыми ручками они натягивали тетивы своих луков, а за спиной у них висели колчаны со стрелами. Целились они в центр пергамента, где располагался текст. При каждом попадании буквы вспыхивали и какое-то время мерцали серебристым сиянием, покуда следующая стрела не зажигала их вновь. Одеревеневшими пальцами Гарри держал сверкающий лист, но слова никак не укладывались в голове:       «Дорогой мистер Поттер! Приглашаем Вас на торжественную церемонию нашего бракосочетания, которое состоится в полдень двадцать восьмого июля в Уилтшире, в родовом поместье Малфоев. Если Вы предпочитаете путешествовать камином, то к Вашим услугам с утра и до полудня будет открыт камин главного зала, если Ваш выбор — портключ, то данное письмо сработает соответствующим образом так же, в полдень. Разумеется, Вы можете аппарировать к главному входу, чары пропустят Вас. С уважением и надеждой на Ваше присутствие, Драко Малфой и Астория Гринграсс».       Перечитав приглашение несколько раз, Гарри аккуратно сложил его обратно в конверт и убрал к остальным письмам. На столе остывала кружка с кофе, за окном лил дождь, часы на стене показывали пять часов пополудни. Кричер возился на кухне с ужином, тщась хотя бы сегодня вызвать у него аппетит — ароматы ощущались даже в столовой. Впрочем, Гарри едва замечал их. Встав и вяло переставляя ноги, он молча вышел в коридор. Поднявшись двумя этажами выше, открыл дверь спальни и замер в пороге. Хотелось лечь в кровать или на пушистый Гермионин ковер, который теперь находился здесь, и ни о чем не думать. Две недели прошли, словно в тумане. Он всячески старался отвлекаться от безрадостных мыслей, оформил подписки на всевозможные журналы и дополнительные новостные издания, два раза был в Косом переулке и один раз даже посетил парк аттракционов. О том, что газеты сминались и отбрасывались в сторону, едва на глаза попадалась фамилия «Малфой» (а один раз из-за упоминания о драконах); что с Косой аллеи он поспешил аппарировать, едва завидев проход в Лютный переулок, а во второй раз — Кондитерскую Шугарплама; что в Гайд-парке он катался только на колесе обозрения и около пятнадцати раз — Гарри предпочитал не вспоминать.       Подойдя к окну, он приложил ладонь к стеклу, по обратной стороне прохладной поверхности, подгоняемые ветром, бежали капли дождя. Через какое-то время дождь перешел в ливень, и Гарри почувствовал его пульс, отдававшийся под ладонью едва заметным биением. Вода мятежно рвалась то в одну сторону, то в другую, а когда ветер стихал, обессиленно скользила вниз. Сжав зубы, он какое-то время стоял, наблюдая за этим, а после аппарировал.       Легкие горели огнем, а мышцы с непривычки одеревенели. Он бежал, не думая о том, куда направляется, стараясь нагнать рвущееся наружу сердце. В парке было пустынно, даже животные все куда-то попрятались, не было никого, кто мог ему помешать, никого, кого он мог смутить. Волосы и одежда насквозь промокли, перед глазами все расплывалось, он едва видел темнеющие очертания узкой дорожки впереди себя. И все же ему было хорошо, гораздо лучше, чем все предыдущие дни. Было здорово ощущать себя живым. Пусть с подгибающимися от напряжения ногами, пусть с рваным дыханием, отдающимся болью в груди — эта боль ни шла не в какое сравнение с той, от которой он бежал. И он даже не думал о том, чтобы остановиться, он решил истратить здесь все силы, чтобы не осталось места ничему другому, ни мыслям, ни чувствам. Гарри бежал, а лицо ему застилала вода, льющаяся из глаз и с неба.

***

      — Гермиона, как же я рад тебя видеть! — взяв у нее чемодан, воскликнул Гарри. Он, к ее радости, был бодрым и веселым. В отличие от нее самой — ведь едва они с родителями прилетели (на межконтинентальную аппарацию те так и не согласились), как она тут же помчалась на Гриммо. Разумеется, ее усталость не укрылась от хозяина дома.       — Ты точно с моря вернулась, а не с плантаций тростника? — усмехнулся он. — Выглядишь так, будто сутки не спала.       — Скажи еще, загар соответствующий, — улыбнулась Гермиона, сняв с себя легкий плащ — единственное, что успела на себя набросить, оказавшись дома.       — Ты что ли сразу с самолета? — догадался Гарри, рассматривая ее дорожное одеяние — белые брюки из тонкого хлопка и блузку с длинным рукавом.       — Угу, — промолвила она, криво улыбнувшись.       — Есть хочешь? Спать? — тут же сориентировался он.       — Спать, очень, — честно ответила Гермиона.       — Тогда иди отдыхай, а я пока схожу на пробежку.       «На пробежку?» — хотела переспросить она, но сил на расспросы не было. Кивнув в знак согласия, Гермиона сразу направилась в ванную комнату, а после без сил упала на кровать уже ставшей родной спальни.       Проснулась она ближе к обеду. Аппетитные запахи доносились с нижнего этажа, и покуда Гермиона спускалась по лестнице, живот несколько раз требовательно дал о себе знать. Гарри нашелся в столовой за чтением какой-то литературы. В очках и с книгой в руках он имел непривычно интеллигентный вид.       — Как отдохнула? — поинтересовался он, завидев ее. — Удалось уснуть?       — Практически сразу, — ответила Гермиона, усаживаясь напротив.       Вскоре появился Кричер, он накрыл стол, и продолжение беседы потонуло в стуке вилок и ножей.       После обеда они с Гарри отправились в Косой переулок с тем, чтобы навестить магазин Всевозможных Волшебных Вредилок. Мощеная булыжником улочка встретила их ярким солнечным светом, разноцветными вывесками и небольшими группками снующих туда-сюда волшебников. Как Рон и говорил, покупателей было немного, и на этот раз им удалось пообщаться, не перекрикивая шум толпы. Торопиться тоже не было нужды и, наслаждаясь ароматным чаем, они просидели в подсобке до самого вечера.       После, заглянув в еще несколько лавочек, они обошли весь Совиный центр Илопа, в котором Гарри не приглянулась ни одна сова, и в итоге вернулись в дом Блэков уже затемно.       Гермиона решила задержаться на две недели, и все последующие дни они старались всячески развлекать друг друга, словно догадываясь о том, что за внешней беззаботностью скрывается тщательно подавляемая грусть. Каждым ранним утром, пока она еще спала, Гарри уходил на пробежку, по возвращении принимал душ, и после они завтракали, планируя дальнейший день.       Они ходили в маггловское кино, пару раз наведывались в Косой переулок и очень много гуляли. По тому, как Гарри задумчиво замирал в том или ином уголке Лондона, Гермиона догадалась, что часть этих мест он посещал вместе с Малфоем. Вечера они проводили в гостиной, под треск горящих в камине дров, иногда — за игрой в шахматы, иногда — за чтением. И каждую ночь, словно в отместку за весело проведенные дни, стоило Гермионе оказаться в постели, ее настигала серая, безотрадная тоска.       Несколько раз она доставала из бисерной сумочки карту Мародеров, но вскоре, проваливаясь в еще большую меланхолию, снова убирала пергамент обратно. Северуса в замке не было, но она все равно искала его имя в очертаниях кабинетов и коридоров. Она впадала то в апатию, то в отчаяние, но, в конечном счете, от ощущения собственного бессилия, от понимания, что ничего нельзя изменить, ее захлестывала волна удушающей скорби. Казалось, горечь проникала в каждую клеточку тела, но утром вставало солнце, и на первом этаже Блэковского дома ее встречал Гарри, бодрый, раскрасневшийся и веселый. Как минимум из уважения к его чувствам, она находила в себе силы улыбаться в ответ и жить дальше, точно так же, как делала это в отпуске с родителями.       Через неделю после ее приезда стали известны результаты экзаменов. Это был теплый солнечный день, они только позавтракали и уже собрались отправиться на прогулку, как на горизонте возникли две совы.       — Мерлин, это же из Министерства! — воскликнула Гермиона, распахивая окно. Птицы спланировали прямо на стол и протянули лапки своим адресатам.       — А я уже и забыл про экзамены, — ухмыльнулся Гарри, отвязывая квадратный конверт. Пока Гермиона дрожащими руками распечатывала свой, он уже пробежался глазами по пергаменту с результатами. Пять предметов, пять оценок, из которых «Превосходно» он получил, как и на СОВах, по Защите от темных искусств и, кроме того, по Чарам. По остальным предметам было «Выше ожидаемого».       — Гарри, как у тебя? — Гермиона вопросительно взирала на него, на лице у нее читалось едва сдерживаемое ликование.       — Как я и предполагал, — весело отозвался он и поспешил избавить ее от необходимости и дальше скрывать свое торжество: — Все «превосходно»?       Вместо ответа она коротко кивнула и вне себя от радости, кинулась ему на шею.       Гарри отправил документы в Академию авроров на следующий же день и теперь ждал ответного письма с датой проведения дополнительных вступительных тестов. Если его примут, можно больше не греть голову о будущем. Гермиона после полученных результатов, напротив, потеряла покой — первые два дня она даже не ходила с ним в Лондон — вместо этого в десятый раз пролистывала буклеты Министерства и перечитывала подаренную на Рождество книгу. На третий день она куда-то отлучилась — вернувшись с пробежки, Гарри не застал ее дома, лишь после обеда камин гостиной полыхнул зеленым, являя довольную и уставшую подругу.       — Принята! — сообщила она, отряхиваясь от золы.       — Кто бы сомневался, — по-доброму ухмыльнулся Гарри, — расскажи лучше, куда.       Они сидели там же, за окном давно стемнело, ужин Кричер подал им прямо в гостиную.       — Я не знаю, как это объяснить, — рассказывала Гермиона о том, как она пришла к выбору будущей профессии, — просто где бы я не находилась, когда я сталкиваюсь с дискриминацией, все внутри меня начинает протестовать. Я тебе не рассказывала, но в Египте я видела морских русалок, и, что меня очень расстроило — они оказались еще более враждебными, чем их собратья в Черном озере. Нет, они не опасны, — предугадала его вопрос Гермиона, — наоборот, поскольку едва завидев человека, сами предпочитают убраться подальше. Как думаешь, из-за чего? Ответ я нашла в местной библиотеке для волшебников, в тонкой дряхлой книжке, посвященной морским обитателям Африки. Люди на протяжении веков так и не заслужили ни доверия, ни уважения у этого народа. А в древние времена еще и истребляли. — Сокрушенно покачав головой, Гермиона добавила: — Из-за перламутровой чешуи.       Когда она рассуждала о подобных вещах, Гарри сразу становилось как-то неловко. Ведь он не стремился поменять сложившийся порядок в отношении тех же эльфов, а значит, поддерживал его. А подруга, невзирая на традиции и разделяющее их большинство, всегда защищала угнетаемых, даже если те сами не были к тому готовы.       В тот момент, когда он уже собрался ответить, появился Кричер. С огромным блюдом в руках, тот расставил на столе десерт и, поклонившись до самого пола, отчего его длинный нос чиркнул по доскам, снова исчез. Гарри готов был провалиться сквозь землю.       — Никогда к этому не привыкну, — осуждающе покачала головой Гермиона.       — Ты же знаешь, он делает это по собственному желанию, — вздохнул Гарри, — я не заставляю его ни готовить, ни убирать, ничего из того, что он сам на себя взвалил.       — Ты — нет, а вот другие…       К сожалению, он и сам знал, что она права. Примеров было достаточно, чего стоили только истории жизни Добби, Винки, того же Кричера и Похлебы.       — Кстати, мне показалось, или он в последнее время выглядит каким-то, — Гермиона задумалась, подбирая слово, — насупленным?       О, то была истинная правда. К сожалению, Гарри был прекрасно осведомлен о причинах этого демонстративного недовольства. Домовик ни разу не заговорил о данном ему еще весной обещании, но укор в его огромных глазах безо всяких слов напоминал об этом.       — Хм, не замечал, — соврал Гарри.       Немного помолчав, Гермиона продолжила решительным голосом:       — Впрочем, от жалости мало прока, нужны законы и штрафы, опираясь на которые, станет возможно защищать права угнетаемых.       Она была весьма близка к тому, чтобы пуститься в подробную аргументацию и составление доказательной базы в защиту всех бесправных существ, поэтому Гарри поспешил сменить тему:       — Когда приступаешь к работе?       — Работе? Что ты, сначала стажировка, — улыбнулась она, умерив свой боевой пыл, а после расстроенно прикусила губу: — Гарри, я ведь не смогу остаться у тебя после дня рождения…       Оказалось, что уже с августа ей предстояло выйти на службу в Министерство, тогда как обучение в Академии авроров начиналось, как и в Хогвартсе, с сентября.       Оставшиеся дни они с удвоенным энтузиазмом посвятили прогулкам и развлечениям, Гермиона даже стала бегать вместе с Гарри, а в субботу, как и планировала, вернулась к родителям, чтобы провести с ними оставшееся до начала стажировки время.       — Увидимся через неделю! — весело помахала она рукой и аппарировала.