Семикурсники

      Письмо из Министерства пришло на следующее утро. В конверте, кроме короткой записки с указанием времени и кабинета, также нашлась монетка лепреконского золота, призванная назавтра переместить его в Лондон. Видимо, потенциальный работодатель решил, что у Малфоев не только аппарация под запретом, но и камины опечатаны. Впрочем, Драко был благодарен и за это. Остаток дня он провел в тревожном ожидании и сомнениях, а ночью ему удалось забыться беспокойным сном лишь благодаря заранее сваренному зелью.       — Значит, ты связался с Панси? — поинтересовалась Нарцисса.       Перемещению по каминной сети он предпочел портключ и возможность немного пройтись, а мама вызвалась его проводить. День выдался пасмурный: солнце то и дело скрывалось за облаками, от ветра защищали лишь густые тисы, тянувшиеся вдоль аллеи.       — Разумеется, — соврал он, — мы обо всем договорились. К ужину вернусь.       «Или чуть позже», — мысленно ухмыльнулся Драко, вспоминая карту Уилтшира и примерное расположение поместья относительно него. В Лондоне, когда он закончит свои дела, у него будет два варианта — или сразу вернуться в поместье посредством камина в атриуме или, покинув Министерство и не имея оснований для его повторного посещения, добираться до дома самостоятельно. На случай второго варианта он и придумал историю с Панси, с которой они якобы решили прогуляться по городу, после чего она перенесет его в мэнор.       Запрет на аппарацию тяжелым грузом лежал на их семье. Обсуждать эту тему и мама, и отец старательно избегали — слишком постыдной казалась им эта мера. Аппарация была делом чертовски удобным, и невозможность ее применения не только ощутимо усложняло жизнь — она подрывала сам статус волшебника. Драко мысленно ухмыльнулся — теперь они были чуточку ближе к магглам, к которым прежде относились с таким пренебрежением.       Хрустя гравием, они с Нарциссой дошли до кованых чугунных ворот.       — Удачи, Драко, — улыбнулась мама, наблюдая за тем, как он проходит сквозь металлический орнамент решетки.       — До вечера, — промолвил он в ответ, провожая ее взглядом.       Не торопясь активировать портключ, Драко повернул в сторону тропы. Времени было достаточно, поэтому он решил разведать лесную дорогу на предмет того, насколько она вообще проходима. Живая изгородь с одной стороны и кусты дикой ежевики — с другой вскоре закончились, и ветер тут же пробрался под дорожную мантию. Спустя какое-то время к нему присоединился и дождь. «Хвала Мерлину, хоть не запретили пользоваться палочкой», — подумал Драко, наколдовывая согревающие и водоотталкивающие чары. Через тридцать минут он с досадой понял, что заблудился. В какой стороне должна находиться ближайшая станция маггловского транспорта, он не имел ни малейшего представления. «Что ж, значит разведывать дорогу придется в другой раз», — нехотя признал Драко, доставая из кармана монетку.       Портключ перенес его сразу в атриум Министерства, в котором, как обычно, сновали толпы самой разношерстной публики. Направившись к дежурному волшебнику, он прошел досмотр и продемонстрировал свою палочку.       — Боярышник, десять дюймов, внутри волос единорога, — привычно констатировал охранник, — период пользования — почти восемь лет.       — Именно так, — сухо ответил Драко. Этими досмотрами он был сыт по горло.       Узнав цель визита, Эрик Манч выдал ему серебристый значок и пропустил к лифтам.       Спустя два часа, выжатый как лимон, Драко снова вернулся в атриум. Несмотря на усталость, он был доволен — его кандидатура оказалась одобрена, так что вопрос профессионального положения на ближайшие годы был решен — уже через месяц ему предстояло стать сотрудником Министерства. Пройдя мимо охранника, он остановился в нерешительности, а затем обернулся:       — Мистер Манч, не подскажете, как подняться в город?       Путешествие в телефонной кабинке оказалось не таким жутким, как о том толковали слизеринские снобы, зато район, в котором очутился Драко, полностью соответствовал описанию. Министерство магии Великобритании оказалось расположено аккурат под пустырем между мусоркой, пивнушкой и убогими маггловскими постройками, неизвестно для чего служившими. Мелкая морось и затянутое серыми тучами небо отнюдь не добавляло этому месту привлекательности. Напомнив себе, что обратной дороги нет, Драко отправился прямо по улице и вскоре вышел на широкий проспект, наполненный машинами и сносного вида домами. Вздохнув с облегчением, он огляделся — вокруг сновали магглы, а за ближайшим углом обнаружился знакомый красный круг с надписью внутри. Схему лондонского метрополитена Драко не помнил, но оказавшись на станции, тотчас увидел знакомые названия. Сглотнув ком в горле, он дождался поезда и поехал в сторону одной из этих станций.       Гринвичский парк стал первой остановкой на его сегодняшнем маршруте. Перейдя Темзу по подземному тоннелю, Драко вышел на поверхность и судорожно вздохнул, увидев знакомые пейзажи города и парка. Лето внесло свои коррективы, но он все еще помнил эту таверну на входе, эти тропинки, обсерваторию на холме… Двинувшись вверх по аллее, он воочию видел все то, что так старательно стирал из собственной памяти. Планетарий, телескоп и длинная очередь для желающих сфотографироваться на фоне нулевого меридиана — все это отзывалось тупой болью в груди. С верхней части парка доносились звуки оркестра; поднявшись туда, Драко грустно улыбнулся — тот же пруд, заповедник, каштановые деревья.       Вернувшись в метро, он воспользовался расположенной там же картой и отправился на следующую станцию. Сюда они с Поттером добирались посредством аппарации, поэтому Драко пришлось поплутать по подземке, но вскоре он вышел на знакомую улицу и направился прямо в сторону часовой башни Вестминстерского дворца, а затем — на противоположный берег Темзы. На мосту ветер задувал особенно нещадно, и Драко пришлось поднять воротник.       Ощущение дежавю не в первый раз за день заставило его тяжело вздохнуть. Старинные здания едва угадывались сквозь водянистый туман, повисший в воздухе. Невербально набросив на себя Импервиус, Драко направился к ратуше, в которой располагался лондонский аквариум. Грустно улыбаясь, он некоторое время стоял напротив вывески, провожая взглядом входящих и выходящих оттуда людей, а затем пошел в сторону города.       Мелкая морось постепенно сменилась легким дождиком, вынуждая ускорить темп. Спустя десять минут Драко нашел его — тот самый кинотеатр, в котором он впервые побывал с Поттером. Зайдя внутрь, он увидел множество рекламных плакатов, но уже с совсем другими фильмами. Он холодно мазнул по ним глазами, а потом заметил пиццерию, ту, с которой началась его страсть к итальянской кухне.       Пицца была все так же прекрасна, но было глупо отрицать, что не хватало главного — присутствия того, кого теперь не представлялось возможным увидеть здесь, рядом с собой. Драко смотрел сквозь оконное стекло, по которому стекали дождевые капли, и ему казалось, что сердце его точно так же обливается кровью. Когда дождь немного утих, он вышел на улицу и, неторопливо шагая, добрался до очередной станции подземки.       Он хотел посетить и парк Баттерси, и Риджентс парк, и парк Виктории, но и без того темное небо постепенно начало терять оставшиеся краски, поэтому Драко решил закончить свой маршрут там, где так часто оказывался во снах.       Выйдя на уже знакомой станции, он тут же попал под проливной дождь. Перебежав дорогу, вероятно, не по маггловским правилам (судя по сигналам автомобилей), он нашел ближайший вход и через минуту уже был внутри.       Гайд-парк встретил его полупустыми аллеями, могучими вековыми деревьями и неповторимым влажным воздухом. Драко шел, периодически обновляя чары и задумчиво наблюдая за проплывающими мимо пейзажами. Вскоре тропа вывела его на широкую аллею, а та, в свою очередь — к Кенсингтонскому дворцу. Хоть тот и был невелик, все же он был прекрасен. А круглый пруд, расположенный прямо напротив, придавал этой части парка неповторимый уют.       Обойдя пруд, Драко направился в сторону садов, вспоминая, как этой же дорогой шли они с Поттером. В середине парк оказался более многолюден. Озеро Серпентайн — он не в первый раз ухмыльнулся его названию — было наполнено множеством птиц и, несмотря на дождь, нашлось немало желающих покормить их. Драко стоял и издали наблюдал за величественно скользящими по водной глади лебедями, за снующими тут и там воробьями и воркующими между собой голубями. Некоторые из птиц предпочитали держаться в стороне, другие — доверчиво приближались к людям. Магглы и их дети весело смеялись, радуясь возможности познакомиться с пернатыми поближе. В прошлый раз он был восторжен не меньше этих детей, он все еще помнил ту белоснежную лебедь, что кормилась с его руки, и свое ликование по этому поводу. И он все еще помнил задумчивый взгляд, которым в тот момент одарил его Поттер.       Дождь снова усилился, и Драко поспешил скрыться с глаз людей — несмотря на отводящие взгляд чары, кто-то из магглов все же мог заметить его подозрительно сухие волосы и мантию. Перейдя по короткому мостику на другую сторону озера, Драко печально улыбнулся виду знакомого кафе и отправился дальше по аллее. Воспоминания захлестывали, бросая то в жар, то в холод. Было невыносимо грустно осознавать, что больше никогда они не пройдут здесь вместе, рука об руку, не заглянут в какое-нибудь небольшое кафе или кинотеатр или…       Взору Драко открылось огромное, светящееся огнями колесо. Вероятно, вкупе с ушедшими надеждами сгинул и страх, потому что спустя десять минут он уже сидел в пустой кабинке и медленно поднимался вверх. К тому времени совсем стемнело, и Лондон раскинулся вдали паутиной переплетающихся разноцветных огней. Город искрился и мигал, мерцал и переливался, хотя, возможно, дело было в слезах, которые застилали Драко глаза.       Когда он снова оказался на улице, в душе его что-то окончательно переломилось. Остановившись поодаль от людей, он зажмурился и сделал глубокий вдох. Чары давно выветрились, позволяя прохладным струям дождя свободно стекать по лицу. Ему ничего не стоило снова воспользоваться Импервиусом, но на сей раз Драко отказался от чар — он хотел запомнить этот вечер и это место каждой частицей своего тела.

***

      Гарри лежал в постели, заложив руки за головой, и с холодным безразличием прокручивал события последних дней. Едва Гермиона уехала, как пришло письмо из Аврората — его приняли в Академию без предварительной встречи. Гарри даже не знал, что больше ощущал по этому поводу — радость или сожаление, ведь он настроился на дополнительные проверки и даже готовился к ним.       Как бы там ни было, освободившееся время он провел с пользой — предварительно заскочив в несколько магазинов с подарками, он навестил Андромеду и Тедди. Ребенок был невероятно счастлив, увидев его, и с криком «Арри!» понесся к гостю на миниатюрной метле. Сообразив, что к осени мальчик окончательно из нее вырастет, Гарри мысленно поставил себе галочку — «присмотреть новую».       Вернувшись в тот день домой, он отменил все газетные подписки и оставшееся до дня рождения время посвятил тренировкам. Теперь к бегу по утрам добавилось плавание в ближайшем маггловском бассейне и незамысловатые упражнения, которые он делал прямо дома. Выматывая себя физически, он думал, что у него не останется сил на лишние мысли. Но и это не помогало. Бесконечными ночами Гарри смотрел в потолок спальни, размышляя о том, что быть одиноким ему, по-видимому, предначертала сама судьба, и бороться с этим не имело никакого смысла. Ведь уже не в первый раз он проникался к человеку всей душой, и не в первый раз этот человек его покидал. Снятое два дня назад кольцо молчаливо свидетельствовало в пользу этих невеселых дум.       Вздохнув, Гарри перевернулся на бок и еще долго смотрел на окно, по которому неустанно хлестал ливень, а когда уже начал проваливаться в спасительную полудрему, с нижнего этажа раздался какой-то стук.       Не желая беспокоить домовика (он тут же представил нахмуренное лицо Гермионы), Гарри схватил палочку, спрыгнул с постели и вскоре уже был на лестнице. Торопливо сбежав по ступеням на первый этаж, он сообразил, что звук исходит от входной двери. В некотором замешательстве он коснулся ее палочкой и, пока щелкали многочисленные затворы, задавался вопросом, кто мог пожаловать к нему в такое время и таким способом. Никто из посторонних не смог бы найти его дом, а значит, это мог быть только знакомый волшебник. Тогда почему этот маг предпочел камину дверь, да еще в такую погоду?       Когда последняя цепочка ушла в сторону, дверь распахнулась. На улице все так же шел дождь, где-то вдали сверкали молнии, оранжевый свет фонарей едва освещал площадь. Но едва ли Гарри это заметил: все его внимание было приковано к тому, кто стоял напротив. Не в силах пошевелиться, он пораженно застыл в дверном проеме — прямо перед ним обнаружился вымокший до нитки и более, чем настоящий…       — Малфой?       Чувствуя, как учащается пульс, Гарри неверяще смотрел на покрытое мокрыми прядями бледное лицо, обладатель которого почему-то глядел ему в ноги. Но постепенно взгляд того поднялся и остановился на его собственном лице.       — Поттер, — тихо поприветствовал Драко в ответ.       От звука его голоса в груди словно взметнулась стая птиц. Гарри тотчас отвел глаза, пытаясь совладать с дыханием. Малфой у дверей его дома, его пронзительный взгляд, его безоружный вид — все это казалось очередным сном. Но слишком реален был ветер и долетавшие капли дождя, слишком свежим был воздух, наполненный озоном. Словно очнувшись, Гарри отошел в сторону и освободил проход в дом:       — Заходи, ты весь промок.       Едва Малфой переступил порог, как дверь захлопнулась, и затворы вновь пришли в движение. Со слизеринца тут же натекла лужица воды, и тот, не зная, как поступить, беспомощно продолжил стоять у входа. Он был непривычно растерян и необыкновенно мил.       — Думаю, тебе лучше его снять, — кивнул Гарри на плащ и прислонился к стене напротив. Все еще не веря своим глазам, он пристально наблюдал за тем, как Драко аккуратно снял с себя дорожную мантию, как повесил ее на крючке около двери, как медленно повернулся к нему, собираясь что-то сказать. К этому моменту в голове окончательно оформилось единственно возможное объяснение этого странного визита — вероятно, Малфою просто нужен был проводник для аппарации. Или камин для перемещения домой. Видимо, он оказался в городе один и не имел возможности ни к кому обратиться за помощью.       — Как насчет горячего чая? — тут же выпалил Гарри, проклиная себя за слабость.       Драко, не успев озвучить то, что намеревался сказать мигом ранее, пожал плечами.       — Буду благодарен, — и криво улыбнулся.       Гарри очарованно замер, а затем, опомнившись, направился в столовую. Поставив на стол две кружки, он вскипятил заклинанием воду и заварил чай; душистый запах тут же наполнил помещение. Встав у окна, он скрестил руки на груди и вновь посмотрел на Малфоя. Тот опустился за стол, едва ли осознавая, что занял место, ставшее привычным еще зимой. Он выглядел озябшим и изможденным, а глаза были немного покрасневшими. Растирая ладони, Драко не сразу заметил обращенный на себя внимательный взгляд, а когда заметил, тут же убрал руки. Перстня на них ожидаемо не было.       Сжав зубы, Гарри отвернулся. За окном темнела беспросветная мгла, а в голове билась одна-единственная мысль: «Сейчас он согреется, озвучит просьбу, и уйдет». Выждав необходимое время, Гарри разлил по чашкам напиток и остался стоять там же — сидеть за столом напротив Малфоя и как ни в чем не бывало пить чай — было выше его сил. Никто из них не спешил нарушить молчание: Драко, обхватив ладонями горячую кружку, что-то обдумывал, а Гарри, украдкой бросая на него взгляды, задавался массой вопросов.       — Могу я узнать цель твоего визита? — наконец не выдержал он. Лучше сразу все выяснить, чем с досадой ожидать того момента, когда Малфой созреет попросить об аппарации. Или о камине. Или что там еще.       Впрочем, он тут же пожалел о вырвавшемся вопросе, поскольку Драко, отодвинув кружку, решительно поднялся. Гарри вдруг подумалось, что слизеринец, оскорбленный его прямотой, уйдет прямо сейчас. Но Малфой, вместо того, чтобы развернуться и гордо покинуть помещение, задумчиво произнес:       — Помнится, однажды ты сказал мне, что если я буду нуждаться в жилье… — последовала напряженная пауза, Драко переводил дыхание, а Гарри едва не подавился чаем, — то могу обратиться к тебе.       Закончив фразу, Малфой вперился в него пристальным взглядом, в серых глазах плескался страх, уязвимость и, несомненно, храбрость. Гарри готов был услышать что угодно, только не это. Сердце заколотилось в груди, дыхание застряло где-то под ребрами. «Ты снова со мной играешь, Малфой?» — вопрошал он мысленно, не в силах произнести что-либо вслух. Излишне резко опустив кружку на подоконник, отчего та громко звякнула, он вновь отвернулся. Омытое дождем стекло тут же отразило его собственное растерянное лицо. Понимая, что дальше игнорировать вопрос стоявшего за спиной блондина уже нельзя, он ответил:       — Располагайся, дом к твоим услугам.       Голос прозвучал холодно и угрюмо, но Гарри ничего не мог с собой поделать. Горькая печаль, сопровождавшая его последние несколько месяцев, вновь зашевелилась внутри. Старательно избегая смотреть на виновника этих эмоций, он развернулся, а затем стремительно вышел из столовой.       Ноги принесли его в гостиную — сам того не осознавая, он нервно нарезал по ней круги и силился понять, что все это значит. Безуспешно пытаясь взять себя в руки, он вернулся в коридор и остановился. За дверью ванной комнаты лилась вода — видимо, Малфой перед сном, как обычно, пошел в душ. Привалившись к стене, Гарри с учащенным сердцебиением слушал этот прекрасный звук, а затем резко отпрянул и вернулся на лестницу. Залетев в спальню, он сел на кровать и закрыл лицо руками. «Какого черта, Малфой? Какого черта…»       Ливень постепенно сошел на нет, ветер утих, пустынная площадь была залита бледным светом фонарей, отражавшихся в зеркальной поверхности мокрого асфальта. В домах напротив не было ни единого огонька света. Гарри снова стоял у окна, как он это делал всякий раз, когда не мог уснуть, и любовался ночным городом. Вспомнился тот день, когда они вернулись на Гриммо за полночь — тогда Лондон был залит рождественскими огнями и Драко был восхищен убранством улиц не меньше его самого. Гарри сжал и разжал кулаки, вспоминать об этом все еще было тяжело. Прикрыв глаза, он сделал глубокий вдох, который наполнил грудь радостным волнением: «Но сейчас Драко тут, рядом с тобой», а внутренний голос, напротив, твердил: «Не воспринимай это всерьез. Это ненадолго». Неожиданно пришла мысль о том, что все это могло ему присниться, что он только что встал с постели, мучимый собственными фантазиями, которые вырывались на свободу, едва он засыпал.       — Красиво, — раздался голос позади него. Распахнув глаза, Гарри увидел Малфоя. В отражении стекла тот казался призрачным и нематериальным, словно и правда вышел из сна. Подойдя и встав рядом, слизеринец добавил: — Люблю такую погоду.       Задаваясь вопросом, как давно тот вошел в комнату, Гарри украдкой посмотрел на него, в очередной раз за вечер удостоверяясь в его реальности. На Малфое был тонкий халат, трансфигурированный из полотенца, волосы мокрыми прядями спадали на лицо, кое-где блестели капли воды. Стройная фигура приковывала взгляд, тонкие черты лица словно вышли из-под кисти искусного художника. Гарри и забыл, каким привлекательным был блондин. Судорожно выдохнув, он попытался прогнать безумные мысли.       — Я связался камином с домашними, — тем временем промолвил Малфой, разрушая очарование момента, — чтобы не волновались.       «Ну, конечно, домашние…».       — Разумеется, — не сумев скрыть язвительность, заметил Гарри, — незачем молодой жене зря переживать.       Он смотрел на Драко, не скрывая своего отношения к затронутому вопросу. На лице последнего застыло недоумение, затем сменившееся удивлением. А когда блондин вдруг весело ухмыльнулся и смущенно отвел взгляд, Гарри окончательно растерялся. Вопросительно взирая на слизеринца, он ощущал гремучую смесь чувств, она грозила сломать его грудную клетку и вырваться наружу адским пламенем.       — Если бы у меня была жена, меня бы тут не было, — просто ответил Драко, повернувшись к нему.       Дыхание перехватило, а в лицо тут же бросилась кровь. Гарри не мог вымолвить и слова. Не желая, чтобы Малфой видел его смятение, он отошел от окна и застыл у камина. Как назло, здесь все еще лежала их совместная фотография. И кольцо. «Интересно, Малфой их заметил?». Лихорадочные мысли проносились в голове. На какой-то миг ему даже подумалось, что тот пошутил. Проклиная себя за то, что отписался от «Пророка», Гарри сглотнул подступивший к горлу ком. Будь то свадьба или расторжение помолвки — об этом ни одна крупная газета не преминула бы сообщить во всех подробностях. И сообщила, только он не был в курсе. Он вообще не открыл ни одного письма, пришедшего за последнюю неделю, полагая, что хотя бы в одном из них будет упоминание о женитьбе Малфоя. Теперь же Гарри не знал, что и думать — у него даже не было газет, чтобы прямо сейчас пойти и узнать, что произошло.       — Ты мне не веришь? — прозвучал ухмыляющийся голос за спиной.       Гарри обернулся. В темноте комнаты силуэт Драко едва угадывался, тот продолжал стоять у открытого окна, волосы слегка колыхались ветром. Из-за сквозняка спальня выстудилась, и Гарри, все так же молча, разжег камин и сел перед очагом. Он не хотел отвечать Малфою, хотя и ощущал его взгляд затылком.       Через минуту раздался звук закрываемой оконной рамы, и Драко сел рядом с ним на ковер. Опустив голову на колени, блондин обхватил себя руками и устремил взор на пляшущее пламя. Наблюдая за тем, как мраморные плечи покрылись гусиной кожей, Гарри запоздало подумал о том, что тому не следовало сразу после ванны стоять на ветру. И только в этот момент до него дошло, почему Драко вообще пришел сюда — тот всего лишь отправился спать, не подозревая, что теперь это спальня Гарри. Понимая, что уйти следует самому и чем скорее, тем лучше, Гарри снова взглянул на Малфоя. Точеный профиль вырисовывался в отблесках огня, волосы серебристыми прядями обрамляли лицо. В который раз он вынужден был отвести взгляд, пытаясь прогнать неловкие мысли. Уходить абсолютно точно не хотелось, и, поскольку Драко тоже не изъявлял желания отправиться в постель, Гарри подбросил в камин еще несколько поленьев.       — И что же случилось с вашими планами? — не в силах перебороть себя, спросил он.       — Ничего, — просто ответил Малфой, вновь притянув его взгляд, — все примерно так и планировалось. — Повернувшись, блондин пронзительно взглянул в ответ, на губах его затаилась едва уловимая полуулыбка. — Астория уже давно влюблена в другого человека, — продолжил он, — и гипотетическая свадьба со мной имела целью пробудить в этом человеке ревность и, как следствие, желание побороться за ее сердце.       Гарри были чужды эти интриги с манипулированием подобными чувствами. Он сам прекрасно помнил эмоции, охватившие его, когда он увидел целующихся Драко и Гринграсс. Волна горечи заставила его сжать зубы.       — Вы хорошо играли, — тихо промолвил он.       — Это была ошибка, — тяжело вздохнул Малфой.       В комнате вновь повисла тишина, нарушаемая лишь треском поленьев. Это действительно была игра, рассчитанная в том числе на него — в этом Гарри не сомневался. Но также это была и своего рода месть, направленная, разумеется, так же на него.       — Отчаяние побуждает порой на очень странные поступки, — удрученно добавил Малфой.       Несколько долгих секунд серые глаза всматривались в зеленые, а затем, мимолетно скользнув по телу Гарри, вернулись к камину. Малфой впервые видел его в пижамных штанах, с голой грудью и не мог не заметить его раскачанные за последний месяц мышцы. От осознания этого стало неожиданно приятно. Украдкой бросив взгляд на слизеринца, Гарри в очередной раз поймал себя на безумном желании прикоснуться к нему, тем более, что тот находился на расстоянии вытянутой руки. Но, вместе с тем, он и помыслить не мог о подобном — казалось, все внутри взорвется в тот миг, когда он дотронется до нежной кожи блондина. Последний же, пребывая в известных ему одному мыслях, все так же сидел, обхватив колени руками, уставшие глаза его уже начинали закрываться. Спохватившись, Гарри проверил время и произнес:       — Уже час ночи. — Нехотя поднявшись, он добавил: — И ты определенно хочешь спать.       Малфой посмотрел на него снизу вверх с очевидной досадой. Поднявшись следом, блондин хотел что-то сказать, но замер, увидев фотографию на камине. И, вероятно, кольцо. Гарри сглотнул, чувствуя себя неловко.       — Кстати, чуть не забыл, — промолвил Драко, достав из кармана халата палочку. Коснувшись ею лежавшего на каминной полке кольца, он на короткое время прикрыл глаза, а затем взял артефакт в руку. — Думаю, мое «превосходно» по ЗОТИ является достаточным основанием, чтобы активировать обратную связь, — сказав это, Драко взял ладонь Гарри в свою и надел ему на палец кольцо.       Сердце готово было выскочить из груди. Малфой не спешил отпускать его руку, и от этого прикосновения все тело запылало. Не находя слов, Гарри огромным усилием воли преодолел сковывающую его неловкость и сжал ладонь слизеринца в своей. Казалось, те бесцеремонные приставания, которые он позволил себе под башней Молний, были в прошлой жизни. Теперь, глядя на Драко, он испытывал не только безумное желание, но и массу других чувств. Хотелось оберегать этого хрупкого человека, хотелось согревать его прохладные ладони, хотелось всегда быть рядом. И еще было страшно вновь причинить ему боль.       — Думаю, мне пора, — хрипло сказал он, отпустив ладонь Малфоя и кивнув в сторону двери.       Драко в ответ лишь растерянно моргнул, и Гарри, пока у него еще оставалась способность разумно мыслить, покинул комнату.       Привалившись к стене коридора, он закрыл глаза. Грудь вздымалась, отчаянное сердцебиение отдавалось в ушах. Малфой не просто сводил с ума, он, сам того не осознавая, концентрировал все его чувства на себе — запах, голос, тело слизеринца, ощущение его прикосновений — все это заставляло Гарри терять всяческое самообладание. Открыв глаза, он представил, как тот медленно подходит к постели, снимает с себя халат, как светлые шелковые волосы касаются подушки, а одеяло накрывает его обнаженную фигуру…       На деле Драко еще даже не разделся — лежал поверх покрывала и рассматривал их фотографию. Когда Гарри ворвался в спальню, тот лишь судорожно сглотнул и ошеломленно воззрился на него. На миг ему показалось, что блондин испугался, но приблизившись, он увидел на бледном лице румянец — Драко в свойственной только ему манере пошел алыми пятнами, очаровательно смущаясь.       «Мерлин, неужели ты сомневался?» — немой вопрос застыл во взгляде Гарри, когда он аккуратно опустился на постель и накрыл тело слизеринца своим. Нервно облизнув губы, тот смотрел на него со смесью радости, неверия и желания, чем окончательно лишил его контроля. Хотелось впиться в него яростным поцелуем, но Гарри, вопреки порыву, медленно приблизился к вожделенным губам и мягко коснулся их. И лишь когда Драко ответил ему, он перестал себя сдерживать и отдался во власть ощущений. Пропуская мягкие волосы блондина сквозь пальцы и одновременно скользя ладонью по стройному телу, он постигал немыслимое, невозможное наслаждение. Драко нежно придерживал его за затылок, дрожа под ним определенно не от холода. Углубив поцелуй, Гарри проник в желанный рот, теряя остатки разума.       Собственный стук сердца оглушал, Драко впервые в жизни был близок к тому, чтобы по-настоящему потерять контроль. Зарываясь в непослушные темные волосы, он тонул в ощущениях, с трудом осознавая реальность происходящего.       — Гарри… — прошептал он, когда тот переместился ему на шею. Тяжело дыша, гриффиндорец ласкал чувствительную кожу, одновременно пытаясь нащупать пояс халата.       «А вдруг он передумает?» — нелепые страхи все еще сковывали его, несмотря на то, что возбуждение Поттера уже не подлежало сомнению. Как и его собственное. Наконец, злосчастный узел был развязан и полы тонкой материи разошлись в стороны. Поттер действовал на ощупь, даже толком не рассматривая его, что, несомненно, избавляло Драко от лишней неловкости. Переместив губы на ключицы и грудь, тот одновременно изучал его тело руками, которым, на этот раз, было предоставлено гораздо больше свободы.       — Поттер, это несправедливо, — только и смог выдавить Драко в перерывах между поцелуями, — на тебе все еще есть одежда.       Спустя мгновение это недоразумение было исправлено, и, уже будучи обнаженным, тот аккуратно опустился на него всем телом.       «Мерлин…» — он готов был стонать в голос, настолько его захлестнули ощущения. На этот раз Поттер не удерживал себя на весу и Драко мог чувствовать каждый дюйм его кожи. Это было восхитительно, умопомрачительно и невероятно возбуждающе. Оглаживая спину и плечи гриффиндорца, он лихорадочно покрывал поцелуями его лицо: немного колючий подбородок, крутые скулы, нежные виски. Сердце готово было проломить грудную клетку, но все, о чем он мог думать — что наконец-то узнал вкус этих поцелуев. А еще Драко безумно нравился запах Поттера — в этом он убедился еще зимой — этот запах цеплял и сводил с ума, заставляя сгорать от желания и похоти.       Поттер был горячим, словно раскаленная лава, под его жаркими прикосновениями Драко плавился и таял. И, как ни странно, Поттер был невыносимо деликатным, совсем не таким, как тогда, под башней — на этот раз он всячески старался держать себя в руках. Так и хотелось сказать: «Поттер, перестань церемониться», но Драко не мог вымолвить и слова. А когда тот прижался к нему пахом, он, не выдержав, застонал.       — Тебе больно? — тут же отстранился тот, с тревогой всматриваясь ему в глаза.       — Мерлин, нет, — выдохнул Драко ему в губы, подаваясь навстречу.       Они снова слились в поцелуе, прерываемом лишь его собственными стонами, когда Гарри вжимался в него особенно тесно. «Ох, не так быстро», — безмолвно умолял его Драко, стараясь замедлить темп. «И, прошу, не так сильно», — готов он был кричать, когда оргазм приближался слишком быстро. Захлестываемые первобытной жаждой, они все глубже проваливались в бездну желания, задыхаясь от восторга и удовольствия.       Драко был чертовски соблазнителен — его рваное дыхание, то, как он изгибался под ним, как смотрел потемневшим взглядом — все это подстегивало Гарри двигаться быстрее и интенсивнее. А от ощущения соприкосновения их тел там, где чувствительность превышала все мыслимые пределы, сердце лихорадочно билось о ребра. Гарри едва осознавал себя, когда Драко, застонав, содрогнулся всем телом. От понимания, что это значит, от своего собственного возбуждения, он последовал за ним, утонув в сладостных судорогах.       — Гарри, — прошептал Малфой чуть погодя.       — М-м, — улыбнулся он тому в шею. Прошла минута, а может быть, вечность. Он все еще обессиленно лежал сверху, успокаивая дыхание.       Сонные глаза блондина закрывались, и когда Гарри аккуратно приподнялся и лег рядом, тот уже дремал. Палочка из боярышника, которую Гарри воспринимал как родную, нашлась на тумбочке. Очистив их обоих, он аккуратно вытянул из-под Малфоя покрывало, оставив лежать на простыне. Обнаженное тело слизеринца ласкало взгляд, он бы мог любоваться им вечно, но прохладная мраморная кожа требовала тепла, и Гарри поспешил укрыть их обоих одеялом. Обняв слизеринца со спины, он зарылся носом в светлые шелковые волосы и чуть слышно прошептал:       — Мой Драко.