***
Бэкхён не знал, как устроиться удобнее. Хотя, как можно устроиться удобнее на охапке соломы, со связанными руками за спиной, а дубовый столб не позволял поменять позу. День выдался особенно теплым и солнечным, словно сама природа вместе с Чанёлем издевалась над омегой, и так резонировало это с настроением и предчувствием Бёна. Когда после полуночи в маленькую комнатку Бэкхёна без предупреждений ворвался Минсок, он и не стал сопротивляться. Прекрасно понимал, зачем именно пришёл глава стражи. Страшно ли было Бэкхёну? Конечно! У парня тряслись поджилки. Он понимал, что второго неповиновения и предательства ему никто не спустит с рук. Он лишь заставил себя не показывать виду на свой страх. Приказал сам себе не унижаться и не молить о пощаде. Надеялся только, что его смерть будет быстрой и менее болезненной. Парень всю ночь простоял возле столба и рано утром на него уже глазели мимо проходящие люди. Многие из которых хорошо его знали. Кто-то отводил взгляд, кто-то с сожалением взирал и скорбно качал головой. Новость о том, что Сехун сбежал, распространилась по замку и близлежащей деревне со скоростью пожара. Сколько ему предстояло ещё простоять тут, Бэкхён не знал и не понимал, почему ещё до сих пор жив. Зеваки особо не беспокоили Бэкхёна, но вот увидеть своего младшего брата ему было очень неприятно. Тао не лишил себя такого удовольствия, чтобы в последний раз не ужалить побольнее Бёна своим ядом. — Как я рад, что ты наконец получишь по заслугам, шлюхино отродье, — глаза Хуана так и горели безумным пламенем ненависти. — А какие у меня заслуги? — Бэкхён не хотел разговаривать с братом, но не смог устоять. — Заслуга в том, что я не прогнулся и не предал свою семью? Знаешь, это лучшая похвала перед смертью, — парень улыбнулся, хотя улыбка далась ему тяжело. Он почти не чувствовал рук. Кисти затекли, как и спина. Веревка натерла тонкие запястья до крови. Хуан, на ответ брата ехидно фыркнув, ушёл, видимо посчитав большой снисходительностью одарить его своим видом. Прошло ещё несколько часов. Это Бэкхён понял по тому, как поменялось местоположение солнца на небе. Ожидание своей участи, смерти — вот истинная пытка. Что Чанёль выберет в качестве орудия смерти? Виселицу? Плаху? Или может быть что похуже? Бэкхён уже не сомневался, что расплата близко, а время отсчитывает минуты его жизни. Бэкхён являлся сыном главного вождя, прямым отпрыском клана Бён. Но на деле же его жизнь не стоила и ломанного гроша.***
Чанёль всю ночь просидел у камина, всматриваясь в пляшущие языки пламени, а потом и в тлеющие угли. Он не сомкнул глаз этой ночью. Альфа сидел в одиночестве, ему нужно было принять решение касательно Бэкхёна. Казнить Бэкхёна? Лишить его жизни, как предателя и преступника? Несомненно, это был правильный выход, ведь Чанёль альфа, вожак, вождь ведущий за собой народ, хозяин земель. Его слово должно быть непоколебимо и твердо. Его слово — закон. Измена всегда каралась смертью. Он и раньше отдавал такие приказы. Но сейчас… Нет, он не сможет. Чанёль знал, что это верный выход. Но альфа не сможет приказать лишить жизни омегу. Почему? Потому что он хотел его физически? Хотел Бэкхёна как омегу? Поэтому ли только? Может тут примешивалась не только похоть? После полудня его уединение нарушил Минсок. Глава стражи отворил дверь практически не издав звука, но Чан спиной почувствовал чужое присутствие. — Мой господин, время пришло. Тянуть больше нет смысла. Чанёль вымучено вздохнул и прикрыл рукой глаза, устало облокотившись о кресло. — Минсок, я не смогу, — коротко ответил Пак. — О произошедшем уже судачат все кому не лень. Все ждут его наказания. — Я знаю, Мин, — застонал альфа, — но я не смогу. Боже, ну почему Бэкхён не мой супруг?! Тогда бы я просто запер его в нашей комнате на веки вечные и никто бы и слова поперёк не посмел сказать. — Ваш супруг Хуан Цзы Тао, — уточнил глава стражи, и Чанёля вмиг затошнило. — Вы должны совершить суд над Бэкхёном, должны вынести ему наказание. Если его ждёт помилование, боюсь вы потеряете свой авторитет, а он и так сейчас слишком шаткий. Наказание должно быть соразмерно преступлению. Кулаки альфы сжались до побеления костяшек. — Я принял решение, Мин.***
Бэкхён держался из последних сил. Боль и страх сковали тело парня, и он ни о чём не мог думать, как о скорой расплате за свои действия. Впрочем, омега не жалел, что вызволил Сехуна из темницы. Если не семья, то о чём ещё заботиться и переживать. Пожертвовать жизнью ради близкого человека — не это ли лучшая смерть? Пускай его считают предателем, Бэкхёну было плевать. Во всеуслышание было объявлено, что после полудня лорд Пак Чанёль вынесет свой вердикт. И именно к назначенному часу собралась внушительных размеров толпа зевак. Конечно же, тут присутствовал и Тао. Чанёль, облачённый в строгое одеяние вышел из замка, направился прямиком к Бэкхёну. Лицо его было словно маска , жесткая, неприступная стена, не выдающая ни одной эмоции. Но внутри альфы всё сжималось от зрелища, что было перед его глазами. Руки омеги кровоточили, но в глазах не было испуга, когда Бён поднял взгляд на альфу. Чанёль знал, что Бэк глубоко прячет свои эмоции, чтобы не показать себя слабым. — Бён Бэкхён! — властный и громкий голос Чанёля разнёсся по небольшой площади внешнего двора. — Ты признан в измене и понесёшь за это наказание. Губы омеги сжались в тонкую линию. Липкий страх стал выползать наружу, дыхание омеги участилось. Вот сейчас наверняка выйдет палач… — Назначаю тебе наказание: двадцать ударов кнутом. Тао удивленно посмотрел на супруга, но удивление быстро сменилось гневом, обращённым на Бэкхёна. Удивление так же было и на лице омеги. Высечь его кнутом и это всё? Пак Чанёль не лишает его жизни? Прилюдная порка, конечно, зрелище не из приятных, да и последствия отнюдь не безобидны, и всё же… Бэкхён сегодня не умрёт? — Приступить к выполнению приказа, — крикнул Пак своим стражам и, разворачиваясь, чтобы уйти, взглядом подозвал к себе Мина. Глава стражи уже через секунду был рядом. — Пускай бьют не со всей силы, — тихо шепнул Чанёль, на что получил понимающий кивок от Минсока. Послышался свист рассекаемого кнутом воздуха, и Чанёль замер, не в силах двинуться дальше и уйти. Бэкхён до крови зажал нижнюю губу. Тао же довольно улыбнулся. Чанёль развернулся. Бэкхён стоял спиной к нему, но ноги у омеги дрожали. Когда кнут обрушился на спину парня в пятый раз, с губ Бёна сорвался стон боли. Чанёль вздрогнул всем телом. Конечно, альфа не чувствовал физической боли, но терзания души ранили Пака не меньше. Чанёль сжал кулаки, тем самым стараясь удержать себя на месте и не ринуться к столбу, избавляя омегу от наказания. На восьмом ударе нежная кожа Бэкхёна не выдержала и лопнула. На льняной тонкой рубахе, вслед за кнутом, появилась алая полоса. Чанёль сражался на поле боя. Он убивал, пронзал врагов мечом, видел много ужасных кровавых сцен. Но ни одна не вызывала у него такого приступа паники и тошноты, как эта красная полоса на спине Бёна. Теперь уже Бэкхён не мог сдерживать свои стонов боли. Омега вскрикивал при каждом ударе, которые всё больше окрашивали его спину алым. Чанёль краем уха услышал восторженные смешки Тао. Паку казалось что его обед с минуты на минуту попросится наружу, настолько дурно у него было в желудке. Страдания старшего брата явно приносили Хуану радость. Бэкхён был в сознании лишь до четырнадцатого удара. Когда его израненной спине достался пятнадцатый, тело омеги обмякло, и парень потерял сознание, проваливаясь в спасительную темноту. Чанёль поднял ладонь вверх, жестом прекращая наказание. Хуан вновь гневно посмотрел на супруга. — Отвяжите его, — отдал новый приказ Чан. Альфа сам взял омегу на руки и отнёс в замок. По подбородку Бэкхёна стекала струйка крови. Чанёль чуть было не отнёс Бэкхёна в свою личную спальню, уже на втором этаже сообразил, что такое неприемлемо. Он направился в конец коридора, в самую маленькую комнату, что служила омеге спальней. Мужчина аккуратно уложил парня на узенькую кровать на живот. За его спиной появился разъярённый Тао. — И это всё? — взвизгнул Хуан. — Это шлюхино отродьё заслужило темницу! — Я сам решаю какого наказания заслуживают мои люди. — Но он предатель! — голос омеги резал слух Пака. — Вон отсюда! — рявкнул Чанёль, выпрямляясь во весь рост. — Я не хочу тебя видеть, Хуан Цзы Тао. Ужин ты получишь у себя в комнате. — Вы сажаете меня под домашний арест? — изумился Тао, не веря своим ушам. — Верно! Хуан метнул ещё один гневный презрительный взгляд на своего супруга и вышел прочь. Чанёль оглянулся на Бэкхёна. Тот по-прежнему был без сознания, словно умиротворённо спал. Но алая рубаха кричала о том, что когда омежка придёт в сознание, боль будет нестерпимой. Альфа вышел. За дверью его ждал Минсок. — Прикажи лекарю подняться в комнату. Бэкхёну нужен уход. — Да, мой господин, — коротко кивнул глава стражи.***
Чанёль и сам не спустился к ужину. Он остался в комнате, вспоминая сцену порки и довольное лицо Хуана. Альфа глотнул вина из бутылки и снова уставился на пляшущие языки пламени из камина. Минсок приходил каждые полчаса и извещал альфу, что Бэкхён всё ещё без сознания. Чанёль даже не понял, как задремал сидя, и, придя в очередной раз в комнату своего господина, Минсок не стал его тревожить, зная, что тот не сомкнул прошлой ночью глаз, и душевные терзания вымотали его посильнее любого сражения.