Дневник фигуриста

5 января

Дни, проведенные с дедушкой, казались для меня раем. Каждое утро я просыпался под аромат свежеиспеченных оладушек, ягодного морса и самой сладкой сгущенки, которую любил с детства и лопал банками. Дедуля не будил меня, давая выспаться, и продолжал творить на кухне, откуда доносились вкусные ароматы, будившие меня как по щелчку пальцев. Поднимаясь, как под гипнозом, я шел на кухню с полузакрытыми глазами и садился за стол, зевая и стараясь отделаться ото сна. – Умойся поди! – говорил он с поварешкой в руке и глядел на меня сверху вниз, отчего я хохотал сильнее, но затем послушно шел в ванную. Дед был именно тем человеком, которого я слушался во всем. Я никогда ему не перечил и лишь негромко ворчал себе под нос, если в чем-то не соглашался, но все равно делал, как он скажет и никогда об этом не жалел. Выходные после праздника были отличным поводом проводить с ним больше времени. Тренировки в эти дни отменялись, о школе не было и речи. Я был дома сутки напролет и не верил своему счастью находиться рядом с близкими, говорить с ними, обнимать их и купаться в бесконечной любви, которой всегда было мало. Потя, не переставая, ленилась и не отрывалась от лежанки, неуклюже переворачиваясь и явно жалея о лишних порциях, съеденных за последние дни. Ее я также не обделял вниманием и всячески пытался расшевелить, чтобы не превратить свою пушистую барышню в символ нынешнего года. В ответ она лишь пафосно махала хвостом и глядела на меня как на идиота. Но я все равно не оставлял попыток и гонял ее по квартире, чтобы привести в форму. За эти дни я не получил ни единого звонка от команды и откровенно радовался, что проведу последние деньки без криков, требовательных взглядов и нескончаемых нотаций, которые любили читать все, кому не лень. Все, кроме дедушки. Дедуля перестал это делать лет в десять, когда я снова вернулся домой побитый и грязный, но с ликующим видом и шатающимся передним зубом. Не то чтобы я любил ввязываться в драки, просто так получалось. Я никогда не оставался в стороне, умел за себя постоять и надрать зад любому, кто меня обидит. Короче говоря, дед со мной намучился и замечаний больше не делал, за что ему огромное спасибо. На четвертый день я наконец вспомнил о соревнованиях и вытащил пыльный чемодан, собираясь набить его под завязку. Потя то и дело крутилась у ног, мешая мне складывать вещи, а потом и вовсе приземлилась в чемодан и не вылезала до тех пор, пока дед не открыл вискас. Закрыв за ней дверь, я облегченно выдохнул и продолжил собираться. Каждая вторая шмотка, вытаскиваемая мной из шкафа, имела леопардовый принт, и я на секунду задумался, а не стоит ли мне сменить имидж и начать одеваться во что-нибудь адекватное, но, взглянув на аляпистый чемодан, раскрашенный под тигра, я тут же отмел от себя эти мысли и запихал еще несколько футболок. Вытащив коробки с коньками, я обмотал их скотчем и задумчиво почесал затылок, недоумевая, как уместить такие габариты в уже набитый до краев чемодан и не придумал ничего лучше, как выделить им отдельную сумку, тем самым увеличив свой багаж. Обычно я брал с собой все по минимуму, ненавидя лишнее барахло и затраты при перелетах, но на этот раз «путешествие» явно затягивалось, и багаж увеличивался прямо пропорционально этапам чемпионата. Наконец, разобравшись со сборами, я прилег отдохнуть, и стоило мне только закрыть глаза, как я тут же провалился в безмятежный сон. Проснулся я уже поздно ночью и проклинал себя за бодрость и нежелание больше спать, которые бы точно аукнулись на следующий день. Пройдя на кухню за стаканом воды, я обнаружил дедулю, сидящим за столом, и он, по-видимому, тоже не спешил ложиться, что меня, конечно же, удивило. Присев напротив, я заглянул в его задумчивое лицо и невольно улыбнулся. Фыркнув, дед отвел взгляд к окну, подозревая, что все и так написано на его морщинистом и тучном лице, которое он явно хотел спрятать от моих любопытных глаз. В этом мы с ним были похожи. Я знал, он уже скучает и ждет меня обратно, хотя я сидел рядом и смотрел ему в глаза, не собираясь уходить. Хотя бы сегодня. Мы сидели в тишине, не нуждаясь в словах, и проводили вместе оставшиеся часы. Встретив впервые рассвет, я удивился тому, как щурился и улыбался дед, глядя куда-то за горизонт, на первые и самые яркие лучи солнца и не спускал с них глаз, будто хотел запомнить это утро, солнце над Петербургом и меня рядом. Рейс в десять утра заставил меня опомниться. Отделавшись от наваждения, я заскочил в душ, позавтракал и начинал уже одеваться, изредка бросая взгляды то на телефон, то на вид из окна. Вызвав такси, я выволок чемодан в коридор, а затем из подъезда, дед помогал с сумкой и за все это время не проронил ни слова. Подъехавший через минуту автомобиль громко просигналил, и я понял, что настало время прощаться. Дед крепко меня обнял, спросил, все ли я взял и сколько у меня с собой денег, а затем, оглядев с ног до головы, натянул на меня капюшон и довольно хмыкнул. Улыбнувшись ему в ответ, я развернулся и зашагал к такси. Погрузив вещи в багажник, я помахал ему рукой и сел в машину. – И без победы не возвращайся! Голос деда пронесся эхом по безлюдному переулку, и я засиял как начищенный сервиз Барановской, не в силах согнать с лица улыбку. Удаляющаяся фигура деда становилась все меньше и меньше, а потом и вовсе скрылась из поля зрения. Сжав кулаки, я высунулся из окна, вдохнул морозного воздуха и тихо произнес самому себе. – Обещаю. Приехав в аэропорт и выгрузив вещи, я тотчас же позвонил Миле. Долгие и тяжелые гудки наконец сменились ее резвым голосом. – Мы на месте! Сейчас Гошу к тебе отправлю, – сказала она и, прохихикав, отключилась. Гоша не заставил себя ждать, и вскоре мы присоединились к остальным. Мила сидела, подперев щеки руками и широко улыбалась. Лилия дремала на плече Якова. А сам Яков, одетый в пуховик, сидел надутый и злой, сгорая от нетерпения. Поприветствовав всех по очереди, я не сразу понял причину такой скованности и витающего в воздухе недовольства. – Ты Виктора случайно по дороге не встретил? Вопрос Гоши расставил все по местам, и до меня наконец дошло, кто является причиной всеобщего негодования. – Можем улететь без него, делов-то, – ляпнул я, не сдержавшись, и тут же подпрыгнул на месте от чужого прикосновения. – Без меня? Ты уверен? Рука Никифорова, облаченная в перчатку, была моментально сброшена с моего плеча, а сам я впился убийственным взглядом в его сияющую физиономию. Было ясно, этот кретин – единственный, кто выспался за ночь и успел привести себя в порядок. Новенькое пальто, чистые до блеска ботинки, пижонский шарф и аккуратный чемоданчик – все в нем выдавало чопорного аристократа и того, кто будет нервировать меня весь полет. Добравшись до трапа, мы поднялись на борт лайнера и поймали на себе множество удивленных взглядов. Было бы наивно надеяться на бизнес-класс, а потому нам не оставалось ничего другого, кроме, как терпеть округленные глаза зазевавшихся пассажиров и делать вид, что все в порядке. К моему несчастью и огромнейшему сожалению, посадочное место в моем билете располагалось рядом с местом Виктора, и тогда я окончательно понял, что полет обещает быть более чем захватывающим. Радовало только одно, что сидел я у окна и мог избавить себя от трехчасового созерцания его улыбающейся мины. Италия ждала нас и готовилась к нашему прибытию. Первый этап чемпионата проходил в Милане, в котором я никогда не был, но очень хотел побывать. Мила описывала этот город, как сказочный и нереальный, похожий на один сплошной дворец (ледовый или нет, не знаю). Но Дворец там и вправду был, и тоже ждал нас с распростертыми объятиями. К слову, я понятия не имел, зачем Мила с Гошей летят с нами, но задавать лишних вопросов не осмелился (довольствоваться компанией одного Никифорова я бы не стал ни при каких обстоятельствах). Яков с Лилией знали, что делают и, сидя рядом, даже на борту самолета о чем-то увлеченно беседовали, жестикулируя и обмениваясь репликами. Мила щебетала рядом с Гошей, рассказывая ему что-то смешное, отчего он с трудом сдерживал смех. Ну а я сидел с каменным лицом слева от Виктора и безумно хотел спать. – Ты, кажется, не в духе, – подметил он, повернув голову в мою сторону. – Просто не выспался, – ответил я без энтузиазма, глядя в окно. Мы проговорили еще какое-то время, а потом умолкли, когда самолет начал потихоньку взлетать. Я узнал, что Никифоров впервые определил своего питомца в особую гостиницу для животных и очень надеялся, что там ему окажут должный уход. Вспомнив, что Потя осталась с дедом, я почувствовал себя увереннее. Все-таки доверять близкого друга сподручней такому же близкому и дорогому человеку, чем каким-то незнакомцам, работающим ради наживы. Самолет легонько потрясло, и мы наконец взлетели. Я не боялся перелетов и спокойно переносил долгие часы над землей в отличие от Виктора. Казалось бы, за свою карьеру он перенес их немало и должен был уже привыкнуть, но не тут-то было. Впившись руками в подлокотники, он затрясся как осиновый лист и, не отрываясь, смотрел перед собой. Меня это значительно напрягло, и я решил отвлечь его разговорами. – А дедуля мне брошь подарил. Тоже золотую, представляешь? – начал я тихим голосом, искоса поглядывая на его взволнованное лицо. – Могу показать, когда прилетим. – Да, это отличная идея. Уверен, она очень красивая, – заговорил он, чуть ли не заикаясь. – Эй, все хорошо. Ты же тут не один. Мы все здесь. И если самолет рухнет, погибнут тоже все, – приободрил я, наблюдая, как искажается его лицо и чуть не расхохотался. – А ты умеешь поддержать, Юрио. – Назовешь меня так еще раз, и я организую тебе индивидуальную посадку через это самое окно, понял? Указав пальцем на иллюминатор, я угрожающе сдвинул брови и напрягся всем телом, готовясь исполнить свое обещание в любую секунду. Никифоров заулыбался, и для меня это был хороший знак. По крайней мере, он не собирался истерить и трястись в припадке, как несколько минут назад. Уставившись в окно, я долго наблюдал за пушистыми облаками и не заметил, как проваливаюсь в сон. Никифоров, сидящий по правую сторону, явно удивился, желая того же самого, лишь бы не запаниковать и не распугать всех вокруг. Проснулся я часа через два. Легонько щелкнув меня по носу, Виктор указал на окно, показывая мне виды. Облака потихоньку расходились, и перед нами предстала Италия. Весь оставшийся полет я сидел, разинув рот, и не мог поверить своим глазам, настолько красивыми были увиденные нами ландшафты (и это с такой высоты!). Что было там, внизу нам только предстояло увидеть, и я был весь в предвкушении. Виктор, кажется, разделял мой интерес и восхищенно рассказывал, как бывал здесь несколько лет назад и не хотел уезжать из этого прекрасного места. Но едва нам объявили посадку, как он снова затрясся, и мне пришлось по новой отвлекать его всяким бредом, который только приходил на ум. Но успокоиться окончательно получилось лишь тогда, когда мы ступили на землю, и нашим жизням точно ничто не угрожало. Несмотря на довольно низкий градус, солнце над нами светило ярко и беспощадно. Получив багаж и наконец выехав из аэропорта, мы смогли вдоволь наглядеться на город из окна комфортабельного такси, с трудом подавляя желание выйти и прогуляться. Мила светилась от счастья и, высунувшись из окна, махала прохожим, распугивая своим акцентом. Гоша держал ее руками и ногами, пытаясь втащить внутрь. Яков дремал на переднем сидении рядом с Виктором. А Лилия, стиснутая между нами, сдержанно наблюдала за этим балаганом. Все было, как обычно. Русская команда была в своем репертуаре, и меня это ничуть не удивляло. А присутствие Никифорова и вовсе завершало эту нелепую картину своим последним мазком. Остановившись в отеле, мы расползлись по своим номерам и договорились встретиться через час у ресепшена. Яков, видимо, решивший сэкономить, забронировал всего три номера, разделив нас на пары. Мила и Лилия располагались в тридцатом, Яков с Виктором – в тридцать первом, а я с Гошей – в тридцать третьем. Не мешкая, первым делом я решил освежиться и немного отдохнуть. Гоша все это время оглядывал номер, выискивал недостатки, а, выйдя на балкон, и вовсе застрял там на все оставшееся время, делая селфи и хвастаясь видом из окна во всех соцсетях. Мне оставалось только крутить пальцем у виска и всячески его торопить, напоминая о запланированном. Наспех переодевшись, я собрал волосы и вытолкал Гошу за дверь, заперев номер и оставив ключи у миловидной девушки за стойкой. Мила и Виктор опаздывали минут на десять, и я с трудом сдерживался, чтобы не подняться и не выволочь их за шкирку. Яков и Лилия даже не догадывались о нашей вылазке, отсыпаясь после утомительного перелета. И, судя по всему, за главного тут оставался я. Наконец, удостоив нас своим вниманием и спустившись как гордые павы, Виктор с Милой поспешили к нам. Отчитав их за задержку, я вышел из душного здания и огляделся. – Может, на автобусе? – предложила Мила, выглянув из-за спины. – Ты серьезно? Хочешь топтаться на месте и ловить на себе изучающие взгляды? – запротестовал Гоша, отрицательно покачав головой. – Какие еще взгляды? Звездой себя почувствовал? Да нас здесь даже не знают! – стояла на своем Мила, скрестив руки на груди. – Мне кажется, это неплохая идея. В такси мы уже катались. Стоит и на автобусе попробовать. Людей увидим, местность изучим. Не вижу в этом ничего плохого. Гоша, соглашайся, – поддержал идею Виктор, хлопнув его по плечу. – А обо мне вы забыли? – напомнил я, бросив на всех подозрительный взгляд. – Ладно. Плевать, на чем ехать. Только давайте уже уберемся отсюда. Кое-как отыскав близлежащую остановку, мы дождались нужного транспорта и поехали. Как ни странно, но отчасти Гоша был прав, и на нас частенько останавливали взгляды, перешептываясь (особенно при виде Никифорова, которого невозможно было не узнать). Стараясь держаться от него подальше, я опустил глаза и молился, чтобы не наткнуться на бешеных фанаток, которые активизировались к чемпионату. Ледовый дворец Агора, о котором рассказывала Мила, издалека показался несуразным и каким-то крохотным. Но оказавшись внутри, я ахнул от его вместимости и убранства. Именно здесь и должен был состояться первый этап соревнований, и я, предвкушая события, рассматривал все с неподдельным интересом. – Ciao! Вы пришли! Мила, я так рада тебя видеть! Давняя знакомая, с которой мы встречались на прошлых соревнованиях, бросилась в объятия Милы и радостно поприветствовала каждого из нас. – Сара, как же я рада, что ты встретила нас! – Мила сияла от счастья, не в силах оторваться от подруги и заваливала ее кучей вопросов. Та, в свою очередь, переходила на итальянский, эмоционально рассказывая, как тут обстоят дела и интересовалась тем же самым у нас. – Я решила не терять своего шанса и тоже поучаствовать! А вот Мишель займет место на трибунах. Мы поменялись местами, – лучезарно улыбнувшись, она устроила нам небольшую экскурсию. Обходя каток по периметру, я смотрел на тренирующихся спортсменов и представлял, как делаю то же самое на гладком и красивом льду, который манил меня невидимой силой притяжения. – Как жаль, что в этот раз Мишель будет болеть не только за меня, – приложив руку ко лбу, словно королева драмы, Сара закатила глаза, а после рассмеялась в унисон с Милой. – Эмиль тоже участвует. И у них с Микки любовь! Выпучив глаза от удивления, я подавился воздухом и откашлялся. Услышанное повергло меня в шок, хотя бы потому, что в прошлый раз Эмиль ухлестывал за Сарой, и нынешнее положение вещей мягко говоря удивляло. – Думаю, мне нужно пойти поискать Криса. Он же здесь, да? Не успела Сара ответить, как за спиной Никифорова вырос дьявольски знакомый силуэт, накрывший ладонями его глаза, и прошептал в ухо тонким голосом. – Меня не надо искать, Виктор. Я всегда рядом... Развернувшись, Никифоров приятно удивился такому сюрпризу и заключил Криса в объятия. Почувствовав, как к горлу подкатывает тошнота, я скривился в лице и отвел взгляд от такой идиллии. Поздоровавшись со всеми, Джакометти остановил взгляд на мне и оценивающе прошелся глазами по моему вечно недовольному лицу. – И тебе привет, Юра. Что-то не видел тебя на показательных... – У меня достаточно баллов. Я прохожу автоматом, – бросил я, пафосно вздернув нос. – А, понятно, – сделав вид, что не услышал ничего нового, он отошел в сторонку с Виктором и разговорился о какой-то ерунде. Фыркнув, я отвернулся от этих недоумков и присоединился к остальным. Сара не умолкала ни на секунду, Мила поддерживала разговор, а мы с Гошей брели молча и глядели в пол, не вмешиваясь в бабскую болтовню. Неожиданно, подняв глаза всего на секунду, я приметил у бортика знакомую фигуру и остановился. Гоша недоуменно уставился на меня, а после, проследив за моим взглядом, замер на месте. Изабелла, стоя к нам спиной, глядела на каток как в пустоту и никого не замечала. Я искренне удивился и не понимал, что она здесь делает. Леруа, как и Отабек в чемпионате не участвовал, и ее присутствие здесь оставалось для меня загадкой. Гоша тоже ничего не понимал и стоял истуканом, не зная, что делать. Сказав, что мне пора, я засобирался уходить и молча вышел из Ледового, стараясь не привлекать внимания. Поймав такси, я уехал и по приезде был рад, что добрался без приключений. Благо, знания английского у меня имелись, и разговаривал я здесь только на нем. Ну а местные жители, как и положено, владели двумя языками, так что трудностей у меня не возникло. Завалившись в номер, я лег на кровать и бездумно уставился в потолок, не зная, чем себя занять. Перед глазами мелькали счастливые лица Сары и Милы, хитрый оскал Кристоффа и загадочный профиль Изабеллы, явившейся из ниоткуда. Провалявшись еще немного, я вспомнил, что до сих пор не позвонил дедуле, и тут же подорвался с места, хватаясь за телефон. Спешно набрав номер, я принялся ждать, считая нескончаемые гудки, и очень обрадовался, услышав родной голос. – Юра! Долетел? Ну, рассказывай! – затараторил он на эмоциях и явно зашагал по квартире, волнуясь и не находя себе места. – Да, дедуль. Привет. Долетел. У меня все хорошо. Заселились в номер. Тут очень красиво. А твои дела как? – спросил я, смягчившись в голосе, и невольно заулыбался. – Тоже все хорошо. Только вот Потя странно себя ведет. Скучает. К еде до сих пор не притронулась. Может, к ветеринару ее? – Нет, дедуль, не надо! Я ее уже водил. Лишняя трата денег. А сами врачи ничего нового не скажут. Ты ей мои выступления покажи. Ноут в комнате найдешь. – предложил я, взъерошив волосы и зевнув. – Если получится, покажу. А то ты же знаешь, я с техникой даже не на «Вы». – Знаю, но это должно сработать, – усмехнувшись, я распластался на кровати и снова взглянул на скучный потолок. – Ну, хорошо. Сделаю, как говоришь. Ладно, чего долго болтать. Связь поди дорогая. Созвонимся еще! Отвлекать не буду. А ты тренируйся, но себя не изводи. В победе твоей я не сомневаюсь. Жду с медалью! – До скорого, дедуль. Береги себя. Приложив мобильник к груди, я закрыл глаза и на несколько минут отключился от реальности. В голове снова возникли неясные образы, начиная выстраиваться в единый пазл. Распахнув глаза, я вдруг вспомнил, что не сделал одной крохотной вещи, обещанной несколько часов назад. И пусть тот, кому я это обещал, обычно не держит собственных обещаний, но выполнить свое я был обязан. Порыскав в карманах куртки, я достал свою брошь, открыл камеру и сделал несколько снимков. Инстаграм по обыкновению встретил меня новыми подписками и кучей комментариев, на которые я, конечно же, никогда не отвечал. Зайдя в директ, я отослал фотки Виктору и принялся ждать его реакции, хотя и не наделся на скорый ответ. Чтобы не терять время зря, я просмотрел все истории своей ленты и, остановившись на профиле Гоши, зашел к нему. Трансляция с празднования Нового года была занесена в актуальные, и я без проблем глянул эфир, который еще не видел. Но, просмотрев комментарии, я округлил глаза в удивлении и тут же вышел из инстаграма. «Виктор?» «Это что, Виктор Никифоров?» «Что он делает в России?» «Это же русский фигурист. Чему вы удивляетесь?» «Он что, спаивает Плисецкого?» «Стойте, разве он не тренировал фигуриста из Японии?» «Он снова вернулся?» «Виктор бросил Юри?» «Почему Юрий берет бокал из его рук? Он собрался пить?» Подобных комментариев было столько, что популярность Гоши за последнее время взлетела до небывалых высот. Проклиная себя за невнимательность, я уткнулся лицом в подушку и старался отогнать от себя ненужные мысли. Но завибрировавший неподалеку мобильник отвлек меня от самобичевания, и я снова уставился в яркий экран. vic_nik: Очнь крксивая вещицв ,поздаавляю юр. С трудом разобрав сообщение, я нахмурился и принялся писать ответку. plisdietsky: Напился, да? Как планируешь добираться обратно? vic_nik: Как-нить. plisdietsky: Как же ты мне противен, Никифоров. Заблокировав телефон, я отложил его в сторону, как вдруг он снова завибрировал, но уже от звонка. На экране высвечивалось имя старого балабола, и я долго боролся с желанием выбросить мобильник в окно, но все-таки решил ответить. – Чего тебе? – буркнул я, не скрывая недовольства в голосе. – Я не пьян. Не сильно. Просто все плывет. Я не хочу казаться животным в твоих глазах. Охрипший и взволнованный голос Виктора было не узнать. Громкая музыка на фоне прерывала его, но я старался навострить слух, внимательно вслушиваясь в его бредни. – Я не называл тебя животным. – Но ты так подумал. – Какая к черту разница? – вспылил я, не выдержав, и зашагал по комнате. – Для меня есть разница. – Просто свали уже оттуда. – Ты волнуешься за меня? – Мне плевать. Отключившись, я швырнул телефон на кровать и закрылся в ванной. Наверное, это будет сотый раз, когда я скажу, что ненавижу Виктора и его блядский характер. Но это определенно будет первый раз, когда я признаюсь, что за закрытой дверью представляю его руку на своем члене, извиваясь на полу, и шепотом выстанываю его имя. То же самое я делал и сейчас, отрывисто надрачивая по всей длине. Мне было хорошо. Я забывался. Стоило мне закрыть глаза, и я видел его – подвыпившего, в расстегнутой рубашке, со вкусом виски на губах и горячими ладонями, изучающими мое тело. Я представлял его разным и каждый раз по-новому. Я хотел продлить это мгновение, утопая в экстазе и чувствуя под собой холодный кафель. Я хотел только его. Но боялся себе признаться. И делаю это сейчас впервые. Мне было страшно и хорошо одновременно. Мои коленки сгибались от подступающего оргазма, и я позволил себе вскрикнуть, цепляясь свободной рукой за стену и оставляя на ней невидимые царапины, пока струи спермы неторопливо стекали вниз, а я глядел на них, хватая ртом воздух и облизывая сухие губы. Я сидел, прикрыв глаза, и не думал ни о чем, пока до меня не долетели характерная возня и непонимающее «Юра, ты здесь?». Стукнув в дверь, я дал знать, что нахожусь в ванной и скоро буду. Гоша не стал задавать лишних вопросов и устроился на полу, включив телевизор, пока я приводил себя в порядок. Легли мы рано, но я долго не мог заснуть, и от нечего делать вытащил свой дневник, чтобы оставить запись о сегодняшнем дне. Наверное, это самые компрометирующие строки, а может одни из немногих, тех будущих, которые только предстоит оставить на этих страницах. Кто знает. В любом случае, приглядывать за книжкой придется. А пока спать.