Хроники геройского табора

Кристиан давно зарекся вещать, что люди не меняются, это не так: сам Арон Демион в свое время так круто сменил полярность, что забывать об этом было бы опасно для жизни. Плюс, конечно, притчи о святых, многие из которых изначально были теми еще грешниками, а потом исправились. Так что за Тейном, игравшим с дочерью в саду, он наблюдал с завидным спокойствием. Тем более, что не так уж сильно он и изменился. Игрой, конечно, это было сложно назвать: Феанора вручила девочку отцу и поручила присматривать, пока она отдыхает, и маг попытался решить задачу, пользуясь причудливой смесью мужской и колдовской логики: огородил полянку защитным кругом, сам разлегся посередине, а Анне предоставил развлекаться самой, наматывая вокруг отца круги, то утробно завывая, то заливисто смеясь. А что? Ребенок занят и в безопасности, вон круг начерчен, между прочим, специалистом! Наигравшись с огромной, но неподвижной игрушкой, девочка заинтересовалась границами «игровой», в которую попало сразу несколько клумб — довольно опрометчивое решение со стороны отца, поскольку Анна немедленно надергала цветов, свалила их в кучу и принялась деловито ими шуршать, что Тейна тоже устроило — ребенок же по-прежнему занят! Кристиан понаблюдал еще немного за этой идиллией и понял, что он просто обязан подойти и спросить, иначе эта мысль не даст ему спокойно спать по ночам. — Тейн, — он наклонился над распластанным приятелем. Тот наградил его взором мученика, который ему совершенно не шел. Вид нераскаявшегося грешника с ним сочетался гораздо лучше. — Чего тебе? — Скажи честно, Анна — это какой-то сложный магический эксперимент, да? — сердобольно спросил Тайлер. — С чего ты это взял? — удивился маг. От таких вопросов он даже воскрес и принял сидячее положение, хотя растрепавшиеся волосы и застрявшие в них травинки сводили на нет любую возможность произвести более приличное впечатление. — Иначе я не могу объяснить то, как ты совмещаешь живейший интерес и полнейшее равнодушие. — Где это я равнодушен?! — так взвился Тейн, что Тайлер поспешил объясниться, пока извечный конфликт храмовников и магов не повторился, причем паладину там отводилась роль разве что материала для розжига. — Ну вот ты ее защитным кругом огородил, но сам не следишь. Я всегда думал, что родители поступают несколько… иначе, — хотелось сказать наоборот, но Кристиан поостерегся. — И не играешь, она сама все. А ты будто просто наблюдающий. Пока Матиуш обстоятельно это обдумывал и медленно зверел прямо на глазах, Анна разобралась со своими цветами и с радостным криком водрузила отцу на голову большой лохматый венок, требуя немедленно одобрить и произведение искусства, и талант самой мастерицы. Колдун охотно рассыпался в комплиментах, и воодушевленная девочка уставилась на улыбающегося паладина: — Я и вам сплету! — сурово объявила она и умчалась повторно грабить королевский сад. Тайлер не удержался от немного страдальческой усмешки: с такой же непосредственностью ее вполне уже взрослый отец грабил фруктовый сад, стоило только Ричарду отвернуться от ученичка. Тейн потянул носом и чихнул: над самым лбом у него оказалась одним Богам известно как затесавшаяся болотная лилия, с которыми у мага были сложные отношения. Не то совпадение, не то чувство юмора девочка унаследовала сразу от обоих родителей. — Сам ты эксперимент, — беззлобно (злиться в таком виде не получалось при всем желании) проворчал он. — И все-таки? — стоял на своем Тайлер. — Или станешь, — «невпопад» ответил чародей. Кристиан пусть и не всегда и не сразу, но все же понимал намеки.