Хроники геройского табора

— Воровать грешно, — сказал Кристиан. Остальные послушники посмотрели на него с плохо скрываемой жалостью. Тяжело, наверное, жить с настолько несгибаемой моралью, что она, небось, в дверь не проходит и постоянно об косяк бьется! — Подумай об этом с другой стороны, — наконец предложил Гильом. — Разве еда в нашей столовой — не грех? Тайлер с видимой мукой на лице промолчал. Врать тоже грешно, поэтому отрицать очевидное он, храмовый сирота, не мог. Эта стряпня действительно могла бы считаться грехом воплощенным. Так что, оказавшись между двух огней, он вынужденно выбрал тактику выжидания. Вдруг решение найдется попозже? Они пришли посреди ночи к запертым дверям кладовой с целью, которая по-хорошему считалась преступной — кража продуктов, но по-человечески вполне себе оправдывалась тем, как в Храме готовили. Кристиан, конечно, помнил, что ошибка принадлежит как раз роду человеческому, а не божественному (несмотря на периодически всплывающие доказательства обратного), но так как он все еще был всего лишь послушником, а еще — растущим подростком, его сила воли периодически давала трещину. По крайней мере, в том, что касалось еды. Поэтому он почти благоговейно наблюдал, как его товарищ по несчастью сосредоточенно ковырял гвоздем в замке. Весь шум, который он при этом производил, успешно заглушался полным вожделения дыханием остальных четверых нарушителей, которые уже видели в мечтах окорока, сыры и прочие деликатесы; впрочем, после сегодняшнего ужина, особенно грешного, что и спровоцировало такой рост преступности среди малолетних, они были согласны и на обыкновенный хлеб. Лишь бы не слишком плесневелый и хотя бы не безнадежно зачерствевший. — А ты точно знаешь, что делаешь? — прошептал Карл, самый крупный парень в их компании. — Точно! — шикнул Гильом. — Я читал в книге и прослушал лекцию жреца Бернарда о ворах! — Жрец Бернард действительно очень детально расписывает все преступления и грехи, — задумчиво согласился Кристиан. — Да, я поэтому очень жду, когда он наконец дойдет до блуда! — скабрезно захихикал Георг. Остальные тоже закашляли в кулаки — за исключением Тайлера, который и тогда уже отличался на редкость добродетельной натурой. Опять же, когда дело не касалось, увы, чревоугодия, что его бесконечно огорчало. — Круче Бернарда только Бенедикт, — сказал Сергий. — Как ни придет проповедовать — обязательно начинает брызгать слюной о преступлениях и греховности магов. Даже если тема — популяризация веры среди деревенского населения Дариона. — Маги действительно больше других склонны к грехам, — заметил Кристиан. — Статистически. — Все равно это какая-то нездоровая фиксация. И потом, маги к нам постоянно ходят, должна этому быть причина, — Сергий пожал плечами. — Гил, ты там уже скоро? Мы тут рассвет и первую молитву такими темпами застанем! — Нескоро. Он взял слишком крупный гвоздь. Вся компания послушников виновато втянула головы в плечи и повернулась к незаметно подкравшемуся Арону Демиону, которого, разумеется, по голосу признавала в Храме даже самая последняя крыса. Обладать совестью полагалось всем послушникам и будущим жрецам или паладинам, но у Тайлера она в этот момент сжалась особенно болезненно. Он опасался не столько того, что его будущее разрушено (Храм сирот не бросает, в конце концов), сколько разочарования самого старшего из их духовных наставников. После, конечно, осознания, что от совершенных прегрешений его полночно-черной душе уже никогда не отмыться, сколько бы он ни молился и не каялся… — Нужно брать тонкую шпильку, — невозмутимо продолжал жрец. — Или же ключ от двери. Он жестом фокусника извлек из-под сутаны тяжелый латунный ключ, в котором голодные подростки моментально признали драгоценного хранителя запертых в кладовой продуктов. Пока остальные глазели на это чудо (кроме Гильома, который смотрел на свой предательский гвоздь и костерил про себя жреца Бернарда за неверные сведения), Карл первым сумел сформулировать вопрос: — Ваша светлость… А он у вас откуда? Кристиан возмущенно посмотрел на соученика — Демион настоятель этого храма, разумеется, у него есть ключи! — но его ждал новый жестокий удар судьбы: — Украл, — легкомысленно признался убеленный сединами старик. — Так вы хотите попасть внутрь? Четверо послушников закивали. Тайлер хотел гордо отказаться и сохранить хотя бы остатки своего морального облика, но тут желудок очень некстати заворчал, и гордо уходить после этого было смешно, глупо и очень обидно. Даже ради спасения души. И вообще, Демион вон сам не гнушается…