unclean, rotten, endless

Естественно, Лиам Пейн был тем самым пианистом. Гарри мог бы угадать, что это будет он — злость овладела им за ту жажду вызова, в нем боролись смешанные чувства — смятение и отвращение. Он хотел нарушить обещание, данное им, но было уже слишком поздно. Лиам смотрел на него так, словно между ними что-то было, но это не было правдой. Гарри хотел выкрикнуть ему это прямо сейчас, но, может, было уже слишком поздно и для этого. Поцелуи ничего не значили для Гарри. Он считал интимными вещи, которые больше никто не мог видеть — ведь каждый имеет право на отдых. Лиам Пейн не понимал этого. Он считал, что смерть и человеческое тело были драгоценностями, самыми что ни на есть личными, скрываемыми от посторонних глаз, - но Гарри не считал их таковыми. Работать с ним наедине было слишком раздражающе, что было неудивительно для Гарри. Он не мог отделаться от ощущения, что это не приведет никуда, что они не движутся вперед, лишь топчутся на одном месте, тонут в недостатке близости. Но Гарри бывал безрассудным (иногда), и музыка была единственной вещью, без которой он не мог жить. Он не собирался сдаваться. Лиам Пейн может идти к черту. Был полдень, но солнце уже скрылось. Будто то был какой-то другой день, в воздухе словно вибрировал аромат зелени, - но, несмотря на это, серые морозные лучи оставляли узоры на окнах, делающих их похожими на тюремные решетки, - они чувствовали себя узниками, которыми они, возможно, и были. - Прекрати это, - сказал Гарри, когда Лиам вновь раз за разом портил произведение, делая его сухим и бесчувственным. Он не был похож на палача. Лиам разгневанно вскинул рук к небу. - Что тебе нужно?! - Речь не о том, чего хочу я, ты, гребаный идиот, - фыркнул Гарри. - Можешь ты хотя бы попытаться сыграть это и не звучать как робот? Несколько месяцев назад Лиам бы тут же вскочил с места (Гарри было знакомо это зрелище — будто кто-то ударил его по лицу, и его перекосило от боли), но он будто вырос благодаря этой жестокости, присущей только Гарри. Гарри не знал, что он должен чувствовать — удовлетворение или досаду. - Иди на хуй, - огрызнулся Лиам. (Только с ним он мог быть таким вспыльчивым, и Гарри нравилось это, нравилось то, как тут же мрачнело его лицо и улыбка рвалась по швам.) - Если это поможет тебе играть лучше... Гарри потерял контроль над собой. Все слова, которые он когда-либо хотел произнести, всегда слетали с его губ, и он никогда не брал их назад, даже когда хотел. - И что же ты хочешь сделать? - спросил Лиам Пейн с вызовом. Это была его неизведанная сторона, - горящие карие глаза, свободно раскинутые ноги, небрежно лежащие руки, не достающие до клавиш, - но в то же время и не была, то могло быть его терпение, выведенное из себя по чьей-то воле, и на секунду Гарри ощутил, как чувство победы разрезало его внутренности пополам. Происходящее было далеко от музыки. - Правда? - тихо спросил он, опуская скрипку на пол. Солнце словно заинтересованно наблюдало за ними, стараясь сорвать с них тени. Гарри чувствовал себя беззащитным. - Ты действительно хочешь узнать это? Ответ — да — словно задержался на губах Лиама на секунду. - Речь не о том, чего хочу я, - со злостью ответил он. Его ноги отбивали ритм по полу, который он сам не осознавал, то был его собственный вид музыки, - неугомонность, присущая всем хорошим мальчикам. - Действительно? - спросил Гарри, шагая вперед, пока он не встал прямо между ног Лиама, спиной к пианино, возвышающимся над ними, словно дьявольский херувим. Их тела все еще не отбрасывали тени, рассеянно отметил он, и тут же отбросил эти мысли подальше. Он видел, как вены дрожали на высокомерно задранном подбородке Лиама. - Прекрати, - прохрипел Лиам. Гарри услышал конец предложения, который он не произнес вслух, - если ты не собираешься узнать мое мнение об этом. Гарри словно вернулся в прошлое, стал тем, кем был раньше, - кожу жгло, тело покалывало от желания близости, - схватить его за воротник, притянуть к себе и грубо поцеловать. - Не прекращу, - сказал он. Возможно, после этого их музыка будет звучать лучше. Возможно, нет. Это действительно не стоило того, но это было так искушающе и привлекательно, и Гарри не был из тех, кто отказывал себе в удовольствии. Он опустился на колени и улыбнулся, когда Лиам издал отчаянный вздох. Он не будет просить его разрешения. Он не нуждается в этом. - Стой, - начал Лиам, но Гарри не хотел останавливаться. Он прижался ртом к промежности Лиама, оставляя на ткани горячее дыхание. Его глаза были полностью изумрудными, остался лишь тонкий светлый кружок вокруг зрачка. Лиам всхлипнул. - Играй, - сказал Гарри, расстегивая молнию на его штанах, быстро и ловко шевеля пальцами, царапая ими эластичную ткань боксеров. Лиам опустил взгляд на него, глаза черныечерныечерные, в них застыло понимание. - Что ты имеешь в виду? - неразборчиво спросил он. - Играй, - повторил Гарри. - На пианино? Гарри засмеялся, слегка по-зверски. Глаза Лиама безумно сверкали. - Да. - Я... - начал он. Гарри заранее знал, что он хочет сказать, я не могу, но это было неправдой, так что он резко стянул боксеры вниз и взял его член в руку, слегка сжимая. Лиам подскочил от шока, - его пальцы коснулись клавиш и издали путаницу беспорядочных нот. Гарри ухмыльнулся. - Видишь, - произнес он, начиная медленно поглаживать член Лиама, наслаждаясь зрелищем, как кровь приливала к его лицу, щеки краснели и зубы виднелись над нижней губой. - Проще простого. Одной кистью он легко освободил его член от боксеров. Он был больше, чем Гарри мог представить. Он облизнул губы, чувствуя, как его притягивало к нему, сильно до безумия. - Ты помнишь вступление? - спросил он, и на секунду Лиам взглянул на него, яростно кивнув. Возможно, ему это показалось, и Гарри негромко пропел несколько нот. Они зависли в воздухе, словно предвестники несчастья. Лиам положил пальцы на клавиши, тяжело дыша. Без слов он начал играть, музыка звучала слегка нервно, но уже лучше, сильнее, убедительнее. Гарри нырнул вниз и провел языком по всей длине. Ритм ускорялся. Гарри понизил темп. Это было игрой, - Гарри поддразнивал его и замедлялся каждый раз, когда Лиам начинал играть медленнее или менее внимательно, и смеялся над жалобным выражением его лица. Когда его губы наконец сомкнулись вокруг, - горячий рот против соленой кожи, - крик негодования сорвался с уст Лиама, пальцы упали на клавиши. Гарри остановился. Одной рукой он поглаживал бедро Лиама, так, что его ногти слегка впивались в кожу. Лиам вздрогнул. Его бедра подались вперед, словно он хотел атаковать Гарри, но не сделает этого, - он хороший мальчик, всегда делает только то, что ему говорят. Гарри ухмыльнулся — он чувствовал, как дрожь Лиама отдается вибрацией внизу его живота. Он подождал, когда Лиам снова начнет играть, и продолжил посасывать, его голова была между ног Лиама. Лиам иногда забывался, вталкиваясь сильнее в рот Гарри, но Гарри установил расстояние твердой рукой, царапая кожу, потому что ему так хотелось. Они словно кружились в водовороте музыки, она проникала сквозь кожу. Она все еще не была безупречной, но уже звучала намного лучше, думал Гарри, ноты беспорядочно кувыркались, острые и сладкие, врезающиеся в дерево, намного лучше, чем те неловкость и осторожность, воспроизводимые Лиамом раньше. Он слышал, как Лиам начал издавать какие-то звуки, когда он ускорялся, словно празднуя собственную непристойность. Будто он пел, и слова эти были стихами к этому отрывку, такие чужие и неритмичные, какими они могли стать только благодаря Лиаму Пейну. - Блять, Гарри, я... - шептал он, заикаясь. На секунду он оторвал левую руку от клавиш и схватил волосы Гарри, но Гарри угрожающе зарычал и резко убрал ее. Лиам закусил губу. Гарри надеялся, что она начнет кровоточить. - Я сейчас... Ничего больше, просто обычные слова, но из уст Лиама Пейна они звучали грязно, низко и резко, полные страха. Слушать их было все равно что слушать чей-то секрет (потому что Лиам хотел, чтобы они были секретными.) Гарри ликовал. Серое сияние залило комнату, обнажая их изъяны. Они не заметили его; оно отступило. Отрывок подходил к концу. - Блятьблятьблятьблятьблятьблятьблять, - пробормотал Лиам, словно молясь, и горячо кончил в рот Гарри. Гарри улыбнулся, прежде чем поморщиться от вкуса, разрываясь между тем, чтобы сплюнуть куда-нибудь (он помнил, что в углу комнаты было мусорное ведро) или проглотить. Он сглотнул — так проще. Лиам неуклюже обмяк на стуле.Его спина выглядела сломанной, и он походил на тряпичную куклу с ярко-красными щеками. Глаза были закрыты. Гарри притянул его за подбородок и поцеловал, просто чтобы оставить свой вкус на его губах, словно какой-то извращенный вид мести. - Намного лучше, - прошептал он ему в губы, и затем ушел. И здесь действительно было больше нечего добавить.