О том, как Весельчак пытался признаться в любви Ворчуну.

И вот настало долгожданное предновогоднее утро. За окном крупными хлопьями кружил и медленно падал на землю снег. Солнце ещё не торопилось порадовать Приколливуд первыми утренними лучами. И в такое время суток проснулся один из гномов, а именно—самый позитивный из всех. Весельчак медленно открыл глаза и, проморгавшись, осмотрелся кругом. Все спали. Он взглянул на часы и понял, что он проснулся очень рано. А именно— в пять утра. Приподнявшись на руках, он принял положение сидя и перевёл взгляд на куртку, с которой он в обнимку спал всю ночь. В груди тут же разлилось тепло, а на лице расплылась искренняя улыбка. Оптимист тихонько поднялся с кровати, и, стараясь не скрипеть половицами, подошёл к кровати Ворчуна, не забыв при этом взять куртку. Он взглянул на расслабленное лицо того и заботливо укрыл, поверх одеяла, курткой. Весельчак развернулся, дабы пойти приготовить завтрак для ребят, как его схватили за запястье. — Чего ты так рано встал?— послышался хриплый спросонья голос Ворчуна. — Я очень рано вчера лёг спать, вот и проснулся. Скептик не торопился отпускать его запястье и притянул поближе, тем самым усадив Весельчака к себе на кровать. Ворчун привстал и сел рядышком с ним. — Весельчак, я хочу с тобой поговорить. — О чём? — спросил оптимист, стараясь разглядеть лицо собеседника в темноте. — О нашем вчерашнем разговоре. После этой фразы Весельчак заметно напрягся и умоляющим взглядом смотрел в глаза напротив, надеясь, что Ворчун будет благорассуден. Ворчун, конечно, успокаивающе погладил того по плечу и, встав с кровати, сказал: — Только не здесь, а в другом месте. Подальше от других гномов. Скептик взял за его за руку и повёл на низ. Весельчак покорно следовал за ним. Напряжение до сих пор не отпускало бедного оптимиста, и он очень крепко сжал ладонь. Они уже пару раз пытались поговорить на эту тему, но постоянно что-то происходило. Светловолосый очень надеялся, что в сегодня всё выйдет и они наконец-то разберутся с этими "отношениями". И вот они спустились на первый этаж и удобно устроились на диване. Ворчун зажёг лампу и ее поставил на тумбочку, которая находилась рядом с диваном. Гномы всё так же держались за руки. — Весельчак, думаю, ты понимаешь, что я хоть и очень привередливый, по слухам других я даже не способен чувствовать что-то кроме вечного гнева, раздражительности и прочего, но, буду с тобой честным, — скептик оглянулся по сторонам и, удостоверившись, что никого нет, продолжил:— ты поразил меня до глубины души. Так сказать, растопил моё ледяное сердце. Ворчун расцепил руки и, взяв тонкую, по сравнению со своей, руку Весельчака, положил её к себе на плечо. Оптимист тихонько наблюдал за действиями собеседника и внимательно слушал каждое слово. Сердце его трепетало от столь нежных прикосновений и от тех искренних слов, что произносил Ворчун. — Веришь в новогоднее чудо, Весельчак?