Transparency

      — Итак, как прошел твой полет? — спросил Мэттью Гилберта, когда они выходили с таможни. Его волнение немного спало, а ещё он осознал, что совсем не знает, как разговаривать с гостем. Особенно после рассказов Артура о том, какой шабутной был Пруссия в подростковом возрасте, да и все эти рассказы Франциска составляли не самую хорошую картину в голове. Внезапная волна беспокойства обрушилась на Канаду. Как мне развлекать его?       — О, это было потрясающе… вроде бы. Большую часть времени я спал, как ребёнок, — сказал Гилберт рассеянно. Его больше беспокоило то, как на него среагирует такой, как Мэт, и как себя с ним вообще вести. Он не хотел злоупотреблять гостеприимством, но и возвращаться в Европу к брату, который скорее всего его свяжет, чтобы выбить слова, он не хотел тем более. Гилберту нужно было произвести хорошее впечатление… чёрт, да у него же язык завязан вокруг этого милашки. Нет, милый не то слово… Красивый. Мэттью был красивым.       Мэттью прикусил губу, а Гилберт, осознав, что залюбовался этим, смущенно отвернулся. Канада не заметил этого.       — Ммм, может это была не самая удачная идея. Спать в самолете.       — Почему?       Мэттью издал нервный смешок.       — Сейчас полвторого ночи.       Гилберт огляделся и понял, что они зоне выдачи багажа. Над стеклянными дверями висела вывеска: «Добро пожаловать в Торонто!». На улице было очень темно, Гилберт лишь пожал плечами.       — Справлюсь. Где ты припарковался?       Мэттью замешкался, чуть не споткнувшись. Он с некой настороженностью взглянул на рюкзак на спине Гилберта и мотоциклетный шлем в его руке.       — У тебя больше ничего нет? Чемодан или… транспорт?       — Нет, я налегке, — и вообще приехал в спешке. Но Мэттью не нужно было это знать. — Что ты имел в виду под.? — Гилберт вспомнил о шлеме в руке. Он так привык к нему, что и забыл. — А, это. Мой мотоцикл доставят из Шотландии. Я подумал, что у тебя, возможно не будет времени возить меня, так что позаботился о своем транспорте. Все окей?       — О-ох, хорошо. Это… очень любезно с твоей стороны. Следуй за мной, — Мэттью шел к гаражу. Он мог бы припарковаться в зоне погрузки, как страна (да, у них даже такие льготы есть), но его могли бы неправильно понять. Мэттью старался вести себя как человек, когда был в обществе. Это помогало чувствовать себя таким же, как и все, хоть он и был другим. Помогало чувствовать себя менее одиноким.       Мэттью подумал, что его могли неправильно понять.       — Дело не в том, что я не хочу возить тебя по всяким местам! Я был бы рад показать город и просто провести время с тобой. Я просто имел в виду, что…       — Воу, Мэтти, успокойся. Я понял тебя, нет проблем.       Мэттью моргнул.       — Мэтти?       — Да, ты ведь не против? Канада — это как-то не то, я собираюсь остаться тут на некоторое время, поэтому хотелось обращаться с тобой как с другом, а не как с простым знакомым. Ты можешь назвать меня Гилберт, Гил, или любым другим великолепным именем, которое тебе нравится. Только не Берт, это уже слишком.       Канада издал смешок.       — Мэтти сойдет… Гил. Просто прекрасно.       Гилберт ухмыльнулся, а у Мэттью перехватило дыхание, когда глаза его спутника загорелись диким огнем. Незаконно так хорошо выглядеть.       — Мы определенно поладим с тобой, Мэтти.

***

      Чирик!       Прубёрд забрался в волосы хозяина с более громким чириканьем, чем обычно. Холодный воздух канадского утра совсем ему не нравился, поэтому птичка решила посидеть у пруссака на голове, чтобы согреться. Однако, через несколько минут нахождения в машине он все же вылез.       — Эй, Прубёрд. Ты же великий, так вот и поздоровайся с Мэтти.       Пернатый подлетел к неизвестному и сел на руль. Канадец испугался и икнул, над чем часто потешался Альфред. Он чувствовал пристальный взгляд Гилберта на себе и потому не мог сосредоточиться на дороге или птице.       — Привет, Прубёрд, приятно познакомиться. Я — Канада.       Милая птичка моргнула и приветственно чирикнула вежливой стране. Затем, он перелетел на колени Пруссии, ища что-то. Гилберт застонал.       — Прости, Дружище. У Скотта не было червей. Обещаю достать их как можно скорее.       Птица клюнула его в ногу и перелетела на заднее сидение. Похоже, Прубёрд устал от Гилберта.       — Птицы не должны себя так вести, — сказал Гилберт, потирая ногу. Не то чтобы ему было больно, но все же. — У тебя случайно нет дома червей, Мэтти?       — А-ах, не уверен. Я могу купить их утром, если хочешь…       — Спасибо, Мэтти, было бы неплохо. Прубёрд будет обижаться, если я не дам ему хотя бы пару червей. Знаешь, я не могу пренебрегать им.       — Не проблема, Гил.       Наступило короткое молчание, пока Гилберт не вспомнил, что еще не поблагодарил канадца за то, что тот позволил ему остаться. Какой хороший способ произвести первое впечатление, Гил, подумал он про себя. Устроить сцену в таможне, потом выпросить червей и даже не поблагодарить за то, что приютили и забрали из аэропорта в час ночи. Ты просто великолепен.       Потирая шею, Гилберт почувствовал неловкость. Он прочистил горло, прежде чем что-то сказать.       — Э-э, спасибо, что приютил меня без раздумий. И забрал из аэропорта. Это очень круто с твоей стороны.       Мэттью был поражен. Он чувствовал себя комфортно в тишине, а вот его гость, похоже чувствовал себя нежеланным. Я плохой хозяин, отругал себя Мэттью, прежде чем ответить Гилберту.       — Нет, вовсе нет! Я рад помочь тебе. Ко мне очень долго никто не заглядывал и… я слишком много говорю, — Мэттью смутился и неожиданно заинтересовался дорогой. Великолепно. Теперь он думает, что я неудачник без друзей. И тот факт, что это правда, мне совсем не поможет…       Смех Гилберта поразил Мэттью, как и рука, опустившаяся на его плечо, от чего канадец снова икнул. Мэйпл! * Если я не возьму себя в руки…       — Я постараюсь быть хорошим гостем, и мы хорошо проведем время, — со смехом в голосе сказал Гилберт, после чего подумал, что это звучит как-то странно. — В смысле, мы будем много тусоваться и заниматься классными вещами, — это уже лучше, подумал Гилберт. — Чем ты любишь заниматься?       — Ну, читать и готовить. Я довольно тихий, так что…       Гилберт заговорил, не подумав.       — Чел, ты говоришь, как Роде… Австрия, — он вздрогнул. — Должно же быть что-то еще, — если он скажет, что играет на чем-то, я выскочу из машины.       Канада прикусил губу, задумываясь о своих увлечениях. Он любил экстрим, и Франциск считал, что это плохо. Мэттью не был уверен, стоит ли говорить об этом Гилберту, он не хотел спугивать потенциального друга. В своих раздумьях канадец не заметил, что молчит уже больше двух минут (прикушенную губу он тоже не заметил).       — Мэтти, я не хотел тебя задеть. Я просто подумал… что ты можешь заниматься чем-то более захватывающим, вот и всё. Я подумал, что человек, который носит с собой белого медведя, может делать что-то крутое, я не хотел тебя обидеть, — вот это я понимаю, хороший гость, ругал себя Гил. Ты только что назвал его жалким! Это заняло у тебя всего тридцать секунд? Продолжай в том же духе и получишь билет на самолет в Берлин следующим утром! Не великолепный dammpkof**       Мэттью заметил, что Гилберт нахмурился, и решил быть честным. С Гилбертом будет комфортнее, если он ему все расскажет. Не говоря уже о том, что он не сможет спрятать все вещи в его доме, предназначающиеся для этого.       — Я люблю экстремальные виды спорта, — выпалил Мэттью.       Гилберт повернул голову к тому, кого до этого описывал как мягкого и немужественного.       — Что?       Сказал А, говори и Б.       — Я сказал, что люблю экстремальные виды спорта, особенно зимние. Хелиски, ледолазание и так далее. Однажды, я даже нырял под лед. А в одиночку я люблю заниматься зимним каякингом. Я люблю адреналин. Когда быстро бьется сердце, когда летит снег, когда один неверный шаг и… все, особенно, когда ты на большой высоте. Это трудно описать словами. Но знаешь, что мне больше всего нравится?       Они остановились на красный свет. Гилберт смотрел на Мэттью, очарованный блеском в его глазах, румянцем на щеках, когда он говорил о своем хобби, словно извиняясь за что-то. Мэттью рассказывал ему то, что долго хранил в секрете. Гилберт смог только мягко сказать:       — Нет, что?       Мэттью ослепительно улыбнулся. Сигнал светофора сменился, и его внимание вернулось к дороге. Но он продолжал говорить все тем же взволнованным тоном.       — Хоккей. Я люблю играть в хоккей.       Очарованный, Гилберт наклонился к канадцу и чуть не прорычав, сказал:       — И почему же? — этот заинтересованный тон вернул его к реальности. Эй, тигр, а ну цыц. Гилберт сдержался, чтобы резко не дернуться на свое место. Ты познакомился с ним всего тридцать минут назад, а уже готов приставать, узнав об увлечениях.       Мэттью не знал о борьбе Гилберта с самим собой и продолжал:       — Хоккей — это идеальное сочетание адреналина и общества. Головокружительный темп игры и необходимость постоянно следить за окружением удерживают адреналин на постоянно высоком уровне. Многие не могут выдержать. Высокая напряженность, нервы на пределе, и мир сужается до команды, противников и шайбы. Думаешь, почему так много драк?       Гилберт кивнул головой.       — Ты часто играешь?       Блеска в глазах Канады поубавилось, а его губы дрогнули в горькой улыбке. Это была самая безнадежная улыбка, которую Гилберт когда-либо видел, и не хотел бы еще когда-нибудь увидеть ее на лице этого человека.       — Хоккей — командный вид спорта, Гил. Если страна будет играть с людьми, то будет нечестно. А все остальные слишком заняты, чтобы поиграть как-нибудь, кроме Зимних Олимпийских игр, — и мало кто помнит меня, чтобы найти время для игры.       — Мэтти…       — Мы на месте! — Мэттью сказал это слишком бодрым тоном, желая сменить тему.       Он выехал на дорожку, которая вела к скромному белому дому. Деревья вокруг обеспечивали уединенность, а земли было так много, что казалось, она даже больше, чем сам дом. Но Гилберта это устраивало. Он привык жить в подвале, так что был рад большому пространству. Свет у входной двери был слегка затемнен развивающимся канадским флагом, но его было достаточно, чтобы осветить лестницу.       — Миленько, — сказал Гилберт, понимая Мэттью, который хотел сменить тему.       — Спасибо. У меня есть еще один дом недалеко от Оттавы, но здесь мне больше нравится.       Мэттью припарковал машину и забрал своего спящего медведя с заднего сидения. После того, как Гилберт осторожно посадил Прубёрда себе на голову, он последовал за канадцем в дом. Когда Мэттью открыл дверь, Гилберт странно посмотрел на него.       — Я знаю, что нас почти невозможно уничтожить, но это не значит, что нужно оставлять дверь незапертой. Гилберт, только полный дурак войдет сюда, если это только не страна. Кумаджиро никогда не пропустит, — Мэттью разулся, и Гилберт последовал его примеру.       — А Кумаджиро это?..       — Ой! Как грубо с моей стороны. Я забыл сказать тебе, что ты будешь жить с белым медведем.       — Ты имеешь в виду того, что у тебя в руках?       — Нет, это Кленовый Листик.       Тяжелые шаги где-то слева говорили о приближении довольно крупного животного. Он огляделся и увидел большого белого медведя, который приближался к ним.       — А вот это Кумаджиро.       Медведь сел и зарычал на него.       Гилберт не помнил, как оказался за спиной у Мэттью. Кто, чёрт возьми, держит белого медведя в качестве охранника и домашнего питомца.       — Кумаджиро, — Канада ругал его мягким голосом, — будь дружелюбнее. Это мой друг Гилберт. Он поживет пока у нас. И прошу тебя, не жуй его волосы, пока он спит. А теперь поздоровайся с Гилбертом, — Медведь поворчал в сторону пруссака и плюхнулся на пол. — Можешь погладить его, если хочешь.       Гилберт колебался, но не смог устоять перед идеей погладить белого медведя. Шерсть оказалась более грубой, чем казалось, и Кумаджиро не пытался съесть его руку. Миссия выполнена.       — Ксесесе, привет, Кумаджиро, — копошение в волосах и чириканье напомнили Гилберту о его маленьком спутнике. — Это Прубёрд. Не ешь его, пожалуйста, а то будет весьма неприятно, потому что я считаю тебя великолепным медведем.       Прубёрд показал мастерство бесстрашия и приземлился на голову Кумаджиро, громко чирикая. Белый медведь моргнул, рыкнул, задумавшись, а потом закрыл глаза и уснул на полу.       Маленький медведь в руках Канады зашевелился. Кленовый Листик посмотрела на Гилберта.       — Кто он?       У Гилберта отвисла челюсть. Медведь заговорил. Он. Говорит. Мэттью выглядел невозмутимо.       — Мой друг Гилберт, а птица на голове Кумаджиро — Прубёрд, его друг.       — А ты кто?       Мэттью вздохнул.       — Я Канада. Кормлю тебя.       Медвежонок моргнул.       — Я голодна.       Мэттью снова вздохнул. Так проходила большая часть его времени.       — Гил, мне нужно покормить ее. Пойдем, устрою тебе импровизированную экскурсию по дороге до кухни, — Гилберт только кивнул.       Мэттью указывал на комнаты, пока они шли на кухню, всё ещё держа в руках забывчивого медведя. Кухня оказалась современной, но в кремовой и темно-коричневой отделке. Она идеально подходила Мэттью.       Гилберт снова смог говорить только, когда Канада положил медведя на пол и потянулся к дверце холодильника.       — Эм, Мэтти?       — Да? — Мэттью достал три большие рыбины и повернулся к Гилберту.       — Кленовый Листик только что говорила.       Мэттью на секунду озадачился. Но потом вспомнил, что больше ни у одной страны не было говорящего питомца. Посмеиваясь, Канада положил рыбу в миску.       — Да, она говорящая.       — И Кумаджиро умеет разговаривать?       — Нет, — ответил Мэттью, моя руки в раковине. — Клен немного особенная. Она может говорить, но у нее проблемы с памятью. Кроме того, она не растет. Она была медвежонком еще когда я нашел ее, и с тех пор не менялась.       — Ты нашел ее? Часто бываешь за Полярным кругом?       Мэттью посмотрел на Гилберта, который все еще был в пальто. Я провалился, как хозяин!       — Могу я взять твое пальто? Хочешь есть или, может быть, выпить?       Гилберт расстегнул пальто и нахмурился.       — Спасибо, я в норме, но ты не ответил на мой вопрос.       — Дай мне своё пальто, и я расскажу тебе, как нашел ее, пока буду продолжать экскурсию.       Сняв с себя пальто, Гилберт оказался в черной футболке с длинным рукавом и с серебряным кулоном на шее. Мэттью засмотрелся на то, как мышцы перекатывались под… Он, кашлянув и отвернувшись от гостя, начал свою историю, показывая Гилберту оставшуюся часть дома.       Все время пока Мэттью говорил, Гилберт внимательно его слушал. Так было приятно разговаривать с кем-то, когда тебя не прерывали и не игнорировали. Гилберт рассмеялся, когда Мэттью рассказал, как он был шокирован, когда нашел Кленовый Лист. Канадец показал ему игровую, гостиную, подвал, кабинет, тренажерный зал и две ванных. К концу экскурсии Мэттью сиял от радости.

***

      — И вот так я нашел говорящего белого медведя, — закончил Мэттью. К этому времени Канада уже показывал Гилберту свою и его комнаты.       — Ксесесе, потрясная история, Мэтти. Мэттью немного нервничал. Его комната отражала самого канадца. И по какой-то причине его сильно волновало, понравится ли Гилу комната. Мэттью прикусил губу.       Опять он кусает губы, черт возьми, подумал про себя Гилберт. Но прежде, чем он успел спросить, в чем же дело, Мэттью открыл дверь туда, где было много… красного. Его челюсть чуть не отвисла, когда он посмотрел на стену, слева от него. Это был нарисованный канадский флаг… он занимал всю стену. Остальные стены были белыми. Пройдя дальше в комнату, Гилберт увидел красное одеяло на большой кровати, гигантского белого плюшевого медведя в углу, на двери висели причудливые черные часы (с красным кленовым листом в центре циферблата), некоторое спортивное снаряжение и черный комод.       Пруссия заметил, что его новый друг молчал, и посмотрел на него.       — Великолепное спальня, Мэтти. У тебя есть, что рассказать мне о ней?       Мэттью моргнул и улыбнулся. Он понимает меня. Волна облегчения снизошла на него, но за ней последовала волна истощения.       — Не сейчас, я немного устал и…       Гилберт повернул голову к часам на двери. Бляя, подумал он. Полчетвертого ночи.       — Прости! Я не подумал…       — Все в порядке, Гил. Давай я покажу тебе твою комнату, — они вышли из комнаты Мэттью, и он продолжил. — Если хочешь пить или есть, то можешь воспользоваться кухней. Если захочешь принять ванну, то полотенца в бельевом шкафу рядом с ванной. Э…       — Спасибо, Мэтти, за все, — серьезно сказал Пруссия. Мэттью посмотрел на человека рядом с ним и увидел пристальный взгляд алых глаз.       Мэттью улыбнулся в ответ.       — Не за что.       Канада открыл дверь в более спокойную комнату, выполненную в глубоко-синих и кремовых тонах. В ней было меньше индивидуальности, но больше привлекательности, чем в комнате Мэттью. Гил поставил свой рюкзак на кровать.       — Мэтти?       — Да, Гил.       — Иди ложись.       — Ой! Ммм, спокойной ночи.       — Спокойной ночи, Мэтти.       Оставив нового друга, Мэттью подумал, что ему повезло, что Гилберт навестил его. Хотя, желание спать быстро отвлекло от всех мыслей.       Гилберт быстро распаковал вещи, но спать не хотелось. Он решил написать о последних днях в своем дневнике. Неудивительно, что о Мэттью он писал почти две страницы. Гилберт много что мог сказать о нем. О том, каким он был спокойным, как светились его глаза, когда он говорил о хоккее. Гилберт чувствовал, что они смогут стать хорошими друзьями, но пока рано говорить об этом. Они знакомы всего несколько часов… Когда он закончил писать, солнце уже восходило, а глаза слипались, поэтому Гилберт решил лечь спать.