Transparency

      — Знаешь, mio amore, есть способы отомстить и без оружия…       Людвиг пристально посмотрел на своего возлюбленного в растерянности. Он не привык, чтобы Феличиано был таким проницательным, как в последнюю минуту или около того, но холодная враждебность в его голосе была чем-то, чего Людвиг никогда раньше не видел. Это его очень беспокоило.       — Феличиано?..       — Ве~ да, Людди? — пустое выражение мгновенно вернулось на лицо Италии. Чудесное золото его глаз снова было едва заметно, когда его губы изогнулись в улыбке, которая всегда была на его лице, когда он обычно разговаривал с немцем. Это было совсем не похоже на его серьезное выражение несколько секунд назад, и Людвиг был очень обеспокоен.       — Ты в порядке?       — Конечно. Почему бы мне не быть в порядке? — Феличиано вскочил, чмокнул Людвига в щеку и повернулся к кровати. Еще не было и полудня, и поэтому он чувствовал, что ему не нужно бодрствовать. Месть — это много работы, подумал Феличиано. Мне понадобится вся энергия, которую я могу получить!       — Ну, просто на мгновение… ты не был похож сам на себя, вот и все, — сказал Людвиг, наблюдая, как Феличиано забирается обратно в постель, его взгляд автоматически привлек локон на голове итальянца, который подпрыгивал при каждом его движении, а затем его взгляд перешел на длинную ногу, выглядывающую из-под рубашки, которую Феличиано надевал на ночь. Людвиг покраснел и вдруг почувствовал, что ему нужно быть где-то в другом месте.       — Ну, хорошо, если ты в порядке…       Людвиг резко повернулся, чтобы выйти из комнаты, и уже почти дошел до двери, как услышал, что Феличиано окликнул его.       — Людди, ты все еще не убрал оружие.       Людвиг посмотрел на свою руку и увидел зажатое в ней оружие. Он честно забыл, что оно было там… или, может быть, это была просто ошибка по Фрейду.       — Ах, да, я…       Феличиано надулся.       — Людди! Мне показалось, я сказал тебе, что есть и другие пути!       Немного смущенный и по-прежнему наполненный необходимостью отомстить за брата, Людвиг издал смешок.       — Например, Феличиано? — он тут же пожалел о своем поступке, когда в уголках глаз итальянца появились слезы. Вздохнув, Людвиг быстро подошел к кровати, положил пистолет на тумбочку и крепко прижал к себе парня. — Прости, Фели. Я просто немного расстроен из-за того что случилось. Мне не следовало на тебя огрызаться.       Феличиано посмотрел на лицо Людвига и слегка улыбнулся, прежде чем обнять блондина в ответ.       — Ве~ ты назвал меня «Фели», — Людвиг мгновенно покраснел, но Феличиано продолжал говорить. — Я тоже хочу помочь, Людди. Гилберт мне как брат, и никому не позволено причинять ему боль и оставаться безнаказанным! Почему бы тебе не рассказать мне, что случилось, после того, как я встану, и мы разберемся во всем вместе, м?       Людвиг все еще был не уверен, что Феличиано сможет ему помочь, и итальянец заметил его колебания. Феличиано протянул руку, чтобы коснуться его лица, и сказал:       — Я знаю, что ты мало что помнишь до девятнадцатого века.       — Я помню тебя… немного.       Феличиано коротко улыбнулся.       — Ты был таким милым тогда, Людди! Ты всегда смотрел в своей жуткой манере, как я убираюсь, а потом пытался накормить меня отвратительной едой и… ой, я пытался сказать что-то до этого. О чем я говорил?       Губы Людвига дрогнули. Он разрывался между раздражением и улыбкой по поводу способности Феличиано быть совершенно очаровательным.       — Что-то насчет того, что я не помню…       — Ах! Точно, чтобы я без тебя делал? Во всяком случае, ты не помнишь, но у меня была торговая монополия на* Средиземном море. Я держал свою империю сотни лет, и я не справился бы, не будь я хитрым. Венецианцы и генуэзцы не славились своей добротой, Людди. Я думаю, что почти все об этом забыли, — Феличиано сел Людвигу на колени и посмотрел ему прямо в глаза. — Я могу помочь, Людвиг.       По молчаливому кивку Людвига (в глубине души он гадал, где этот Феличиано был во время войны, но не стал спрашивать вслух). Феличиано снова уселся на кровать. Устроившись поудобнее в своем коконе из одеял, он поднял глаза на мужчину.       — Ты тоже собираешься вернуться в постель, Людди? Мне бы очень понравилась твоя компания.       Снова покраснев, Людвиг неловко поднялся со своего места и откашлялся.       — А, мне пора возвращаться к работе.       — Уааа! — Феличиано надул губы и снова улыбнулся. — Думаю, все в порядке. Чем больше ты сделаешь сейчас, тем больше у нас будет времени отомстить! Но ты уверен, что не хочешь…       — Спи спокойно, Феличиано.       Людвиг с красным лицом выбежал из комнаты, оставив позади слегка разочарованного итальянца и свой пистолет. Они будут ждать его возвращения.

***

      Людвиг оторвался от бумаг, чтобы послушать, как Феличиано возится на кухне. Он пел какую-то итальянскую песню, и Людвиг не понимал ее даже после нескольких десятилетий брака с Италией. Он улыбнулся, услышав мелодию. Он знал, что это означает, что на обед у них будет какая-то паста в соусе песто. Людвиг не думал, что Феличиано знает, как его песни всегда отражают еду, которую он готовит, но Людвиг знал. Это была просто еще одна маленькая причуда Феличиано из миллиона тех, которые он полюбил за эти годы. Он знал каждую песню наизусть, хотя не понимал ни слова.       Раздался сказочный звук чего-то разбивающегося, и тело Людвига сорвалось на кухню быстрее, чем разум сумел сообразить что к чему. В последний раз, когда Феличиано пытался убрать стекло, он отвлекся на все еще готовящуюся пасту и порезался об осколки. Будь Людвиг проклят, если позволит этому случиться снова.       — Ты в порядке? Не прикасайся к осколкам!       — Я в порядке, Людди! Смотри, на этот раз я даже пользуюсь метлой, как ты велел мне в прошлый раз. Никаких беспокойств, si?       Людвиг все еще бегал глазами по другому мужчине, и тревога возросла, когда он заметил его босые ноги. Людвиг был в ботинках, поэтому, не колеблясь, шагнул к итальянцу и поднял его. Когда Людвиг вышел из кухни со своим супругом, Феличиано хихикнул и сказал:       — Ей! Людди несет меня!       Людвиг вздохнул про себя, когда Феличиано начал брыкаться и обвил руками шею Людвига.       — Ты мог порезать ноги об осколки, Феличиано. Где твои домашние туфли?       — Э-э… наверху!       — Почему они наверху?..       — Потому что носить их такая боль! Мне нравится босиком, Людди. И мне всегда кажется, что я вот-вот соскользну вниз по лестнице в них…       Людвиг не смог сдержать дрожи при мысли о том, что Феличиано упадет с лестницы. Учитывая то, каким неуклюжим он был, ситуация была вполне вероятной… Может, мне стоит купить ему пару специально для нижнего этажа, подумал Людвиг, не понимая, что Феличиано, скорее всего, все равно не станет их носить.       Людвиг усадил Феличиано в кресло в гостиной и быстро оглядел его ноги. Убедившись, что он действительно не ранен, Людвиг сказал:       — Я пойду уберу осколки.       — Но Людди! Паста уже готова…       Людвиг слегка покачал головой и, зная, что испорченная паста испортит настроение итальянцу на несколько часов, сказал:       — Я разложу пасту по тарелкам, так она не сгорит, верно? А теперь иди в столовую. Я скоро подойду с едой.       Не дожидаясь ответа, Людвиг прошел на кухню и заставил себя смотреть сквозь беспорядок на столе и полу (который на самом деле не был таким уж большим беспорядком, но это беспокоило Людвига), чтобы аккуратно разложить еду по тарелкам. Сделав это, он направился в столовую, с привычной легкостью балансируя с тарелками, столовыми приборами и стаканами с водой (уже налитыми Феличиано). Италия уже ждал и улыбнулся при виде немца.       — Ты такой талантливый!       Людвиг покраснел и как можно скорее принялся за еду, чтобы хоть чем-то занять себя. Поэтому когда Феличиано спросил:       — А что мистер Австрия сделал с Гилбертом?       Людвиг чуть не подавился.       Феличиано нахмурился, когда его возлюбленный закашлялся, а затем выпил немного воды. Он собирался начать паниковать, когда Людвиг просто продолжил пить воду, но тот остановил его, грубо сказав:       — Ты же знаешь, что Гилберт любит Родериха, верно?       — Ве~ si. Я заметил, как Гилберт смотрел на Родериха в сороковые годы. Почему ты… — Феличиано замолчал, его глаза расширились. — Что случилось?       — Насколько я понимаю, Гилберт более или менее рассказал Родериху, что любит его. Если бы Родерих отверг его более нормальным способом, я бы не был так зол, но он… — Феличиано ждал, пока Людвиг закончит, мысленно представляя себе худшее. — Он пытался физически навредить Гилберту, а потом сказал ему, что хотел бы, чтобы Гилберт умер. Что мой брат недостаточно хорош для него, — Людвиг сжал кулаки, когда его гнев снова возрос.       Феличиано потянулся через стол и дотронулся до руки Людвига, пытаясь успокоить его. Людвиг посмотрел в глаза Феличиано и сказал:       — Я бы хотел, чтобы ты дал мне выстрелить в него.       Губы Феличиано изогнулись в кривой улыбке, и он на секунду замолчал, размышляя. Затем снова принялся за еду.       — Не волнуйся, Людди. Мистер Австрия скоро получит по заслугам. Я знаю, нужно дать ему прочувствовать то же на собственной шкуре.       Людвиг удивился.       — Но как?..       — Взросление в доме мистера Австрии заставило меня сделать… некоторые выводы о нем. Сначала я должен кое-что проверить у мисс Венгрии, но я думаю, что я прав…       — В чем ты прав? — Людвиг медленно начал соображать, и ему это не нравилось.       — Мистер Австрия влюблен в другую, Людди. Если бы он не сказал такие гадости Гилберту, я бы просто отпустил это и попытался бы дать Гилберту терапию в виде объятий, но раз так… Ве~ Людди? Когда следующая всемирная встреча?       — Примерно через две недели. А что?       — Ну, если мистер Австрия не извинится перед Гилбертом в ближайшее две недели, что маловероятно, мы заставим его пожалеть о сказанном нашему брату, si? — темный огонек мелькнул в глазах Феличиано на секунду, но затем исчез, когда итальянец вернулся к своему обычному прищуренному выражению. — Тебе понравился обед, Людди?