Transparency

      Примерно через тридцать минут езды по дороге королевы Елизаветы Мэттью начал сомневаться, стоит ли сегодня ехать на Ниагару.       Конечно, он сам предложил это, но Мэттью не только не показал достопримечательности Торонто, но и водопад находился всего в полутора часах езды. Да, было только около часа дня, но это не означало, что дороги не будут загружены, когда они будут возвращаться. Он знал, что все эти пары и семьи, которые проведут выходные на Ниагаре, к вечеру будут возвращаться домой и забьют автостраду. В то время как Мэттью оценил рост туризма для экономики, он совсем не оценил дорожные пробки, которые пришли вместе с ним. В добавок к чистому расстоянию от своего дома, Мэттью не подумал захватить сменную одежду ни для Гилберта, ни для себя, прежде чем отправиться туда. Зная своего спутника, Мэттью был готов поспорить, что альбинос с удовольствием пообедает в Ниагаре-на-озере, но еще с большим удовольствием сядет в реактивный катер. Мэттью знал по опыту, что для этого им нужно будет во что-то переодеться, если они не любят ходить промокшими. И да поможет ему Господь, если Гилберт пронюхает о прыжке с парашютом. Мэттью ничего не имел против выпрыгивания из воздушного транспорта… до тех пор, пока было что-то близкое и видимое для приземления, например, заснеженная горная вершина. Но просто свободное падение с одной лишь сумкой, разделяющей его и боль от падения, совсем не входило в его представление о хорошем времяпрепровождении. Он никогда не прыгал с парашютом и не собирался делать этого в ближайшее время.       Мэттью также беспокоился об эмоциональном благополучии Гилберта. Там, куда они едут, будет много влюбленных парочек, особенно в городе. Он не хотел ставить Гилберта в неловкое положение, бросая ему в лицо все, что у него могло бы быть с Родерихом… с другой стороны, это, вероятно, также заставило бы и Мэттью чувствовать себя неловко. Канада поморщился при этой мысли. Сегодня должно было быть весело, и он, возможно, просто запланировал что-то, что заставит его гостя, не-друга ежиться.       — Эм… Пташка?       Мэттью вздрогнул, выходя из оцепенения. Слава богу, он знал свои дороги как пять пальцев, иначе могло случиться что-то ужасное.       — Прости, Гил, что такое?       — Ничего, но ты в порядке? Выглядишь обеспокоенным.       Мэттью провел рукой по волосам и сказал:       — Я только что понял, что забыл заехать домой, чтобы мы могли переодеться. Есть кое-что, что я уверен, тебе понравится, но для этого надо будет потом переодеться. На самом деле, нам еще многое предстоит сделать и увидеть, и я понятия не имею, как мы успеем все сегодня. При обычных обстоятельствах я бы так не волновался и просто сказал бы, что мы можем вернуться в другой день, но не знаю, когда… — когда ты уйдешь и не вернешься, — когда мы сможем вернуться, плюс там будет много парочек, и я не хочу, чтобы тебе было неудобно и…       Гилберт остановил Мэттью, положив руку ему на плечо. Канада отважился бросить взгляд в его сторону и увидел, как в глазах собеседника вспыхнули веселые искорки. От этого взгляда его алые глаза почти светились. Мэттью с трудом сглотнул и снова сосредоточился на дороге.       — Во-первых, Пташка, успокойся. Я никогда не видел, чтобы ты так бессвязно болтал и так беспокоился о моем комфорте. Просто задержи дыхание на секунду и выдохни, хорошо? — Мэттью кивнул, и Гилберт продолжил. — Во-вторых, у нас есть все время в мире, чтобы заняться чем-то. Даже если мы не успеем все, что запланировали на сегодня, у нас еще есть время до конца твоего отпуска, чтобы сделать все, что мы хотим, верно? — еще один кивок. — Так что не переживай из-за времени. В-третьих, если ты действительно считаешь, что нам нужна сменная одежда, то мы можем просто остановиться где-нибудь и купить что-то недорогое. Ничего страшного. Сегодня должен быть веселый день, ja?       Мэттью вздохнул уже спокойнее.       — Я знаю, но мне просто жаль, что я не продумал это лучше.       — Нет ничего плохого в небольшой спонтанности. Конечно, все идет не так, как планировалось, если вообще как-то планировалось, но это часто оказывается самой лучшей частью.       — Как скажешь, Гил…       — Ксесесе, Пташка, я знаю, о чем говорю. Почему бы тебе не позволить мне заняться «планированием», как только мы туда доберемся?       — Но ты же даже не знаешь, что там есть!       — Именно! И это самое лучшее. Это будет совершенно спонтанно, и тебе понравится.       — Я не уверен…       — Послушай, единственное, чему меня научила моя долгая жизнь, особенно последние полвека, это то, что ты должен жить настоящим. Я знаю, что ты молод, но это то, чему ты должен научиться, прежде чем случится какое-нибудь дерьмо, и мир внезапно перевернется с ног на голову. У меня ушли столетия, но теперь я действительно понимаю это. Давай я покажу тебе, на что это похоже. Если это не окажется лучшим временем в твоей жизни, то я не буду мешать тебе строить планы на будущее. Доверься мне, хорошо?       Мэттью очень хотелось посмотреть на Гилберта, увидеть выражение его глаз, когда он говорил, но он не отрывал взгляд от дороге, крепче сжимая руль. В том, что говорил Пруссия, была определенная логика, но Канаду эта идея не вполне устраивала. Его жизнь была тихой и наполнена работой, одиночеством и редкими удовольствиями, такими как катание на лыжах и зимние Олимпийские игры, которые делали все между ними стоящими. В его жизни не было места спонтанности, по крайней мере, так думал Мэттью. Возможно, пришло время это изменить. Он доверит это Гилберту и будет молиться, чтобы тот принял правильное решение.       — Хорошо, Гил, ты победил… но мы возьмем еще один комплект одежды. Мы планируем это заранее, потому что я не нахожу то, как мы ходим, отмораживая наши задницы, в поисках (вероятно, дорогого) магазина одежды веселым.       Гилберт одарил его ухмылкой.       — Конечно, как скажешь.       — Почему-то я сомневаюсь, что ты это имеешь в виду.