Насчет злобности, так это — чистой воды вранье. Я — белый, мягкий и пушистый... просто сейчас болею и оттого временно стал сердитым, вредным и колючим. Александра Лисина. Проба сил
Хогвартс был красивым замком. Хоть в темноте много было не видно, но огни в оконницах были завораживающими, как и высокие шпили башен. С лодок, слава Мерлину, никто не упал. Мы вошли в замок сквозь огромные двустворчатые двери, больше похожие на ворота. Большой зал потрясал разве что небом. Но, будем честны, что я в этом не видел? Да, небо в зале, да, я восхищаюсь магами, создавшими это чудо, но мне оно было совершенно по барабану, есть это небо в зале или нет. Небо как небо, точно такое же можно увидеть и со двора моего дома. Так что ахов и охов некоторых я не понимал. Сириус, мой брат по духу, тоже не понимал, что в этом особенного, так что мы обсуждали наших будущих сокурсников. Вон, пухленький шатен очень переживал — точно Хаффлпафф. Черноволосый, бледнокожий и высокий мальчик с нахмуренным лицом — в Слизерин — явно знает себе цену. Дети были интересными, надеюсь, проблем на курсе у нас не возникнет. Стоя лицом к ученикам, я пытался отыскать среди кучи учеников Седрика и сестер Блэк — единственных детей из Хогвартса, с кем я знаком лично. Нашелся он за столом Хаффлпаффа, не так уж и далеко от нас. Своим высоким ростом он выделялся даже сидя, впрочем, являясь таким только среди сверстников. Помахал ему, получил мах в ответ и поддерживающую улыбку. Макгонагалл, молодая профессор трансфигурации, громко произнесла мое имя: — Джеймс, Поттер! Встал и не спеша сел на стульчик. — Гриффиндор! — выкрикнула шляпа на моей голове. Я тут же снял эту ветошь. К моему удивлению, никаких разговоров она со мной не вела. Просто надели на голову шляпу и она через пару секунд выкрикнула факультет красно-золотых. Встаю и под хлопки иду к столу своего факультета. Приветливо улыбаюсь всем и сажусь рядом с Сириусом, что распределился почти в самом начале, так как его фамилия начинается на Б. Моя же, П, почти в конце списка. — Ремус Треверс! Оборотня распределили к нам и он сел на скамью, прям напротив Сири. Гр-р, бесит. Он ничего плохого мне не сделал, но все равно иррационально бесит.***
Прошел месяц, сейчас уже октябрь. Дожди, слякоть и унылое настроение. У многих, но точно не у меня. Я же продолжал быть веселым, ведь я наслаждался детством и проказами, что утверждали в глазах окружающих то, что я беззаботный мальчишка — белая и пушистая овечка. За этот месяц, проведенный в одной комнате с Сири, Ремусом и, как бы то ни было, Питером Петтигрю, я пообвыкся с краснеющим по любым пустякам Ремусом, но ревность меньше от этого не испытывал. Хотя чего мне бояться — Сириус мой лучший друг, а с Ремусом он почти не общается, — даже если мы втроем, — посвящая все свое свободное время мне. Ну, то, которое не занято учебой (на отвяжись, честно говоря. Да и что он там не знает? Муштровали его не по-детски, в отличие от меня — такого хиленького меня родители явно жалели) и редким общением с кузинами и другими родственниками. Сейчас я шел из библиотеки в спальню, до отбоя еще около трех часов. Шел я один, так как Сириус общался с кузинами, а у Ремуса «маленькая проблемка» со здоровьем, в связи чего его не было сегодня и не будет еще завтра. Навстречу вышел Седрик. — Сэдди! — воскликнул я. Все же нам довольно редко удается увидеться и посидеть, так как мой родственничек уже на третем курсе, да и выбрал руны и нумерологию. Естественно, времени свободного у него в обрез и он лучше потратит его на сон или зубрежку, чем на своего милого кузена. Обнимая почти брата и наслаждаясь объятиями, я и подумать не мог, что этот коридор далеко не безлюдный и нас заметили. Как и мое обращение и объятия. — Устаешь с этой учебой, да? — спросил я понимающе. — Все-то ты понимаешь, Джейми. — он погладил меня по голове, — и ты совершенно не обижаешься на меня за это? — Конечно нет, я же не маленький и все понимаю, — обиженно бурчу, строя маленького. Это мне нравится: сразу чувствуешь прилив веселья и хорошее настроение появляется тут как тут. — Почему ты один? А где Сириус? — Он с кузинами, вернется позже, - на обьяснение Седрик кивнул. — Пошли, посидишь у нас в гостиной, попьем чайку, поболтаем. Угукнул и отцепился от парня, идя своим шагом. — Как тебе учеба? — спросил заботливо Седрик. — Полеты на метлах такие ужасные! — сразу же начал я жаловаться, даже не замешкав, — Мало того, что эти метлы старше меня в три раза, что определенно не придает им безопасности, так еще и полетать нормально не дают! Не то, чтобы я этого хотел, но... сам понимаешь. Максимум в метре от земли пару кругов сделать. — Ну что поделать, вы же еще такие маленькие и хрупкие, — ну точно камень в мой огород. Еще и за щечки потягал, зараза! — Все, отстань. — отпихиваю его руки и на всякий отхожу на шаг влево, подальше от этой курицы-наседки. Подумаешь, меньше и тоньше остальных мальчишек. Так я же в этом не виноват! Мы довольно быстро дошли до гостиной Хаффлпаффа. Седрик простучал определенный ритм на огромной, размером со взрослого человека, бочке, и сказал пароль «Добродушие», отчего бочка въехала в пол и освободила нам проход. Милая гостиная, с несколькими каминами, кучами диванчиков и столиков. Все оформено в желто-черных тонах. Стильненько, должен признать. Уютно, не то, что гротескная гостиная Гриффиндора. Мы присели на один из таких диванчиков, а потом Седрик призвал домовика, попросив чаю и что-то к нему. — В Хог же нельзя брать с собой домовиков! — обиженно восклицаю. Седрик не отрицает, спокойно отвечая: — Так он и не мой, а хогвартский. У Хаффлпаффа есть личный домовик, что выполняет наши приказы. Поохал, поахал, позавидовал, да забыл. Ну да, нам так не повезло, но зато можно нарушать комендансткий час и ничего не бояться — за дисциплиной на Гриффиндоре почти никто не следит, кроме старост (но и те частенько не возвращаются до отбоя. Главное правило Гриффиндора — если нарушаешь комендантский час, то либо не попадись, либо до самого утра не возвращайся). Той же Макгонагалл абсолютно параллельно наше воспитание. Мы уютно посидели: чай оказался вкусным, как и сладости. За месяц я по ним соскучился — питание в Хогвартсе сытное и полезное, многокалорийное, но сладостей тут отродясь нет, разве что по праздникам. — Знаешь, мне нужна одна книга, — начал я мило, часто моргая большими голубыми глазами, — но в библиотеке такой нет. Зато в запретной секции она есть, я узнал. — И ты хочешь...? — Да. Достань мне ее, пожалуйста. Прошу. Сложил руки на уровне груди в просительном жесте. Седрик подумал-подумал (пол секунды), да согласился. — У меня есть разрешение на поход туда, так что это не составит проблем. Кинулся обниматься. — Ты лучший! Спасибо! А потом, отстранившись и хитро глянув на него, произнес: — Книга назвается «Некромантия и темные твари, поднятые из мертвых: Том 1». — хорошо, что над каждым уголком со столиком и диваном есть заглушка, а то услышал бы кто не надо, и все, хана Тузику. Седрик задохнулся от возмущения. Он открывал рот как рыба, выкинутая на берег — словно не мог поверить своим глазам, точнее, ушам. — Ну ты хитрюля, мелкий. И зачем тебе такая книга? Не для ознакомительного же просмотра? — Ну что ты такой бука? — обиженно бурчу, — как раз для ознакомительного. И еще, если найдешь, что-нибудь про Запретный лес и тварей в нем, про магический фон там, в общем, что-то интересное. Он понял. Понял, что отвечать честно я не хочу, даже ему. И может даже догадывается, зачем мне нужны такие книги и почему я не хочу беспокоить этим родителей или семейство Блэков через Сириуса. — Иногда я задумываюсь, а правда ли тебе одиннадцать лет... — в шутку сказал Седди. Да вот в каждой шутке есть доля правды. Остаток вечера прошел замечательно. Сначала Седрик рассказывал о тех тварях в Запретном лесу, что он знает, а потом мы обсуждали уроки, учителей и их требования, а также сам материал. Под конец вечера в гостиную ворвался возмущенный и взмыленный Блэк. — Джеймс! Почему ты не сообщил мне ничего? Я беспокоился! Еле тебя нашел! Мне пришлось просить МакМиллиана провести меня сюда, так как пароля я не знал! А перед этим еще расспросить всех встречающихся мне людей о месте твоего нахождения! Он настолько быстро и эмоционально тараторил, что я даже и слова вставить не успел, как Сири закончил и пытался отдышаться. — Блэк, успокойся, что ты закатываешь тут скандал, словно ревнивая женушка? Сам ушел, оставил его одного, а тут заявляешься и предъявляешь претензии. Ему, что, надо было одному ждать, пока ты заявишься? Сириус растерялся, как и я. Не ожидал такого спича от Седрика, не ожидал. Приятно-то конечно, но как-то слишком жестоко. Сириус ведь мой лучший друг, наверняка он с ног сбился, пока искал меня. Он будто читает мои мысли: — Он мой лучший друг, поэтому я имею полное право предьявлять ему, как ты выразился, претензии. — он поднял повыше подбородок и сложил руки на груди, — Джеймс знал, где я, а вот я нет. Неизвестно, что с ним могло случиться, вот я и заволновался. Если бы я знал, что он с тобой, Диггори, то не сказал бы и слова против. Гостиная молчала. Тут было пару человек, в основном второй и третий курс, но были и пару первачков и старшекурсников. И все внимательно слушали. Ох, слухи поползут. Неудачную Седди выбрал формулировку — они ж зацепятся за эту «женушку». Я грустно вздохнул, опуская голову. Потом поднялся с дивана и сказал: — Я наверно пойду, Седрик, потом еще как-нибудь навещу тебя. — обнял его и улыбнулся на последок, пройдя вслед за Сириусом, что молча и резко развернулся и покинул гостиную дружелюбнейших учеников в Хоге. Он молчал, и я молчал. — Так и будем молчать? — спросил я, попытавшись изобразить веселье и иронию. Получилось прекрасно, на мой скромный взгляд. — Прости. — За что? — любопытсвующе. — За то, что закатил такой «скандал» перед столькими людьми. Я еще хуже, чем грязнокровка, правильно мать говорила. — Эй, ну ты чего? — подхожу к нему поближе, обнимая понурого ребенка за плечи, — я же понимаю, что ты волновался, бежал, как гиппогриф, разыскивая меня. Ну а то, что погорячился... с кем не бывает, правда? От обнимашек и заверений, что все хорошо, мальчик успокоился и перестал распространять вокруг ауру грусти и обреченности, неуверенно улыбнувшись.***
На следующий день, как я и предполагал, пошли слухи. Хогвартс — отрезанное от мира место, где слухи распространяются со скоростью звука. На нас с Сириусом смотрели косо, а иногда и усмехались. Преимущественно магглорожденные и полукровки. Чистокровные же только смотрели, да не лезли. Только отстраненный интерес в глазах выдавал их осведомленность. На следующий день, когда, видимо, слухи дошли до каждой собаки, какой-то мальчишка громко, чтоб мы слышали, начал обсуждать со своим другом нас. — Слышал, как Сириус Блэк закатил скандал Поттеру из-за того, что тот один вечер провел в компании Седрика Диггори? Говорят у них порочная связь, а Поттер ему изменил с Диггори, третьекурсником Хаффлпаффа. Да-а, на красивую внешность повелся, словно девушка лег... — Еще слово, — начал я с доброжелательной улыбкой, останавливаясь рядом с софакультетником с курса второго-третьего, — и я сделаю так, что ты не сможешь больше распускать слухи, Миллер. А если не проймет, то укорочу тебе кое-что и ты никогда больше не сможешь по достоинству оценить чью-то внешность. Немного надавить на обоих магией, обводя взглядом, полным презрения. Те сразу побелели, затряслись. Оставшись довольным увиденным, взял Сириуса за предплечье и потащил к нашему месту за столом. Как первокурсники мы сидим с краю, но вот лично мы сидим рядом с второкурсниками — более почетное место. Напротив уже сидели Ремус и Питер. — Привет, — говорю, усаживаясь. И только потом обращаю внимание на снова отводящего взгляд, краснющего-краснющего Ремуса. Что на сей раз не так? А, слухи. Надо будет поговорить с ним, выяснить все, вдруг он не плохой парень? Просто за месяц, что мы тут обучаемся, я все же не очень подружился с моими соседями по комнате: Ремусом и Питером. Ремус меня, по непонятным причинам, избегал, а с Питером не удалось нормально пообщаться, так как он все время был не в комнате, пропадая с другими учениками, с самых разных факультетов. Как я понял после осторожных распросов самого Питера и других учеников, он являлся кем-то вроде осведомителя. Знал все про всех, управлял слухами. Пока среди младших курсов, но и это уже успех. Как я понял, мать его работает журналистом в Ежедневном Пророке, заведуя рубрикой по слухам. А Питер уже сейчас начал создавать себе репутацию — таким знакомством пренебрегать не следовало, так что когда была возможность, я общался с ним, в надежде стать друзьями-союзниками. Давка на людей магией — сложно. Очень трудно управлять магией, ударяя авторитетом не на всех в округе, а только на двух, так что потратился я прилично. В теле начал медленно появляться холод, а кончики пальцев уже начали неметь, так что я постучал по стакану с тыквенным соком палочкой, произнося «Чай». Домовики сразу распознают симптомы магического истощения, так что тут же исполнили просимое, да еще и еду повкуснее и калорийнее поставили передо мной, — вообще, они не имеют права мне в этом отказать, так как это может угрожать моему здоровью, а это, в свою очередь, будет уже нарушением контракта. Увидев мои манипуляции, некоторые магглорожденные удивились и попытались таким же способом избавиться от уже надоевшего тыквенного сока. Не получилось, — я усмехнулся, как и многие чистокровные, видевшие это. Они начали между собой возмущаться. Тихо, конечно, что радовало. Значит мое «публичное» выступление прошло на ура. Конечно, еще пару раз придется доказать, что и я не лыком шыт, но первый шаг уже сделан. Те, кто поадекватнее, уже засомневались в моей белости, пушистости и мягкости. Я злорадствовал. Мы спокойно поели, а после пошли на Трансфигурацию. Урок мне нравился, хоть он и был самым затратным, как и Чары, в плане магии. Но амулетик уже начал действовать, согревая меня изнутри и наполняя магией. Вообще-то, амулет только отчасти наполнял меня магией — он также подстегивал мое магическое ядро вырабатывать больше магии, вот и все. Для критических случаев, когда мое ядро практически на нуле, есть совсем другой артефакт — браслеты на руки и кулон в виде солнца с множеством острых, треугольных лучей. Вот они-то и будут меня наполнять магией, в случае чего. Думаю, на Трансфигурации сегодня я не буду особо усердствовать. Лучше буду отвечать устно теорию. Так и произошло. Сегодня мы изучали пять законов Гампа, что нельзя трансфигурировать — я поднимал руку и отвечал замечательно, зарабатывая десять баллов Гриффиндору за раз. Конечно, я считал это очень нечестным, — что МакКошка за тот же ответ слизеринцу дала бы максимум пять баллов, — но не возмущался. Если у меня преимущество, зачем настраивать учителя против себя и превращать его в недостаток? Вот и я считал, что незачем.***
Я прижал оборотня к стенке, что со стороны должно смотреться очень комично, ведь я меньше и по росту, и по комплекции: — Говори. — Что именно? — и спрашивает так издевательски, хоть и сам красный, как рак. — Ты знаешь, не притворяйся. — складываю руки на груди и хмурюсь. Он вздыхает. — Я не понимаю, о чем ты. Решаю сказать все напрямик: — Ты влюблен в Сириуса, да? Но знай, что если ты и дальше будешь вести себя так, то я не позволю тебе и приблизиться к нему. — не угроза, но предупреждение. — Как «так»? — спрашивает недоуменно Треверс. Или вправду не понимает, или делает вид, вот в чем вопрос. — Краснеть чуть что, избегать смотреть людям в глаза и в целом разговоров со мной. Сириусу такие не нравятся, и если ты хочешь понравиться ему, то тебе надо кардинально изменить свое поведение. И заручиться моей поддержкой, — усмехаюсь, — даже если ты ему понравишься, то одно мое слово — и тебе ничего не светит. Ремус растерялся. Он как-то не ожидал такого разговора. — Надеюсь, ты меня понял. Разворачиваюсь и ухожу.***
— Думаешь, самый крутой тут нашелся? Раз чистокровный, то все можно? И чай тебе вместо тыквенного сока, и омлеты вместо каши, — четыре грязнокровки затащили (мы позволили себя затащить — сами зашли) нас в пустой класс, — Тоже мне чистокровные... всего одиннадцать лет, а уже педики. Они все распинались и распинались, чувствуя мнимую власть. Мы с Сири молчали и внимательно слушали, запоминая, чтобы потом им эти же слова вернуть, только с подкреплением силового метода. В глазах друга плясали искры, показывая его предвкушение. Он был явно рад подраться, хоть и с третьекурсниками. Те нам ничего сделать не могли — слишком слабыми были. — Послушайте теперь вы, кучка говна гиппогриффов, — начал Сириус, накладывая невербально Силенцио. Я был под впечатлением, ведь у меня это еще не получается. Я достал палочку, но Сириус, смотря мне в глаза, покачал головой, — То, что вы — червяки необразованные, грязнокровки поганые, не отменяет того, что вы уже не в маггловском мире. В магическом мире возможно все. И мужские отношения далеко не редкость, это во-первых. А во-вторых, вы только что оскорбили двух наследников чистокровных родов. И просто так мы это вам не спустим. Я этого не спущу вам. Готовьтесь к тому, что школа для вас станет адом, жалкие грязнокровки. Он играл в руке палочкой, пока говорил, а под конец, во время своего предупреждения, связал веревками всех четверых. Опять же, невербально. Тогда тем четверым не поздоровилось. Было противно смотреть на мелкие, но жутко болючие порезы на их телах. Те шипели, пытались вырваться, но веревки связывали руки очень крепко, по локоть — не пошевелишься. Зато когда они извивались под заклятием щекотки я позлорадствовал в волю. Сириус продолжал свою пытку, пока все четверо не обмочились. Это было противно, но некое злорадство я испытывал. Потом было заклятие чесотки, где они рыдали взахлеб из-за того, что не могли почесаться. В конце мне даже стало жалко их, но благодаря им наша репутация станет хуже (или лучше, это с какой стороны посмотреть) — нас будут опасаться школьники, а учителя будут видеть лишь обычных веселых ребят. — Сириус, хватит, достаточно. Они получили по заслугам, можем идти. Он повернулся ко мне, и его глаза, до этого сверкающие опасными огоньками и злорадством, стали совершенно обычными, детскими и внимательными. — Да, конечно, уже поздно и чтобы ты смог выспаться, надо идти уже спать. Сейчас, кое-что сделаем и можем идти. — Что ты собираешься сделать, Сири? — спрашиваю я немного настороженно. — Ничего такого, правда, Джей-Джей. Тебе понравится. Я засмеялся, когда увидел целую картину. Сначала Блэк усыпил всех третьекурсников. Из нескольких парт Сириус создал большую кровать два на два метра, отлеветировав всех парней на нее. Глядя на эту демонстрацию силы, я обиженно пробурчал: — А вот теперь мне точно завидно. — получив в ответ лишь самодовольную ухмылку. Потом Сириус замысловатым взмахом палочки и сложновыговариваемой формулой раздел всех четверых, покидав их одежду на пол. Двух оставил связанными, а остальных двух, выглядящих более миниатюрно, уложил так, чтобы казалось, что сразу после занятий любовью он уснул. Прямо на любовнике. С вторым точно так же. — Я наложил заклинание, что изменить свое положение они смогут только когда проснутся. А проснутся они только тогда, когда сюда кто-то войдет. Из учителей, естественно. Я похмыкал довольно и спросил: — Ты уверен, что они не проснутся? — Джей, ты мне не доверяешь? — воскликнул он неверяще. Вздохнул. — Доверяю. — Не волнуйся, заклинание точно подействует, оно уже было опробовано на моем брате. — Бедный Рег... — я зевнул, — пошли, я спать хочу. — Конечно. — И да, — уже разворачиваясь, произнес, — ты точно Король, и впредь я не буду даже пытаться претендовать на Ваше место, Ваше Смешнейшество — Вы непревосходимы. Я будто почувствовал довольную ухмылку и только потом услышал самодовольный хмык. — То-то же.