Цветочек с именем Джей-Джей

Мы с Маркусом шли к направлению гриффиндорской башни. Он молча, а я все пыхтел о том, какой же профессор жук. И ведь надо же, подумать, что я с Маркусом... да как он мог! Хотя да, ситуация и вправду выглядит именно так: мы с Гринграссом пошли вечером в пустующий класс, незнамо зачем. И вот выходим, я с улыбкой во всю счастливую мордашку, а потом еще схватил парня за руку. Конечно, я это делал чтобы он не сбежал, но как это видит Грейвс.... И подозреваю даже, он увидел, что моя аура будто открылась, став взрослее. Не знаю, как это описать, но было у меня такое чувство, глядя на него. Опыт взрослого и опытного аврора не пропьёшь, а если уж и не пьешь... вообще без вариантов. Я для него как открытая книга, наверно, особенно подстегивал это чувство насмешливый взгляд. Я тяжело вздохнул, посетовав на судьбу. — Ты слышишь? — спросил Маркус. — Что слышу? — я недоуменно поднял на него взгляд, так как парень был намного выше и я доставал ему макушкой только по грудь, и прислушался. — Кто-то бежит... — Да. Мы шли дальше до того момента, как нам навстречу выбежало черное нечто, врезалось в меня и повалило на пол. Придавило немаленьким весом, я еле дышал. Еще и головой ударился! — Уйй, — поморщился, — зачем так мчаться? Злости не было, но я и вправду не понимал, зачем, если это не вопрос жизни и смерти. — Джеймс! — знакомый-то какой голос... — Тебя-то я и искал! Воздуха мне. — Слезь, мне тяжело, — сумел прохрипеть. — Прости, сейчас. — тело приподнялось, но не исчезло с меня. Открыв глаза, увидел внимательно смотрящего на меня Сириуса. Глубокие синие глаза, обрамленные длинными ресницами, внимательно и серьезно вглядывались в мои. Несколько секунд мы просто замерли. Неудобства такое близкое нахождение кузена не вызывало, но было непонятно, действия черноволосого казались не странными, — он всегда был таким, и я уже давно-о привык ко всем его причудам, — но повергали в непонятки, отчего сердце билось чуть ускореннее. Мое лицо было спокойным, даже расслабленным. — Ну? Слезать собираешься? — поинтересовался с вежливым любопытством. Со словами «ох, конечно», с меня наконец встали и помогли подняться с пола. Сириус сверлил взглядом Гринграсса, и мне пришлось их представить друг другу, хотя они и были знакомы, кто в магическом обществе не знает таких магов, после чего мелкий собственник, — впрочем, ровно как и я, — схватил меня за руку. Так мы и дошли до нашей гостиной — я был спокоен, и даже немного умилялся, ведь наконец-то не только я ревную! Маркус, хотя так и хотелось хоть мысленно называть его Рафаэлем, просто молча шел рядом и иногда бросал свои любопытно-пустые взгляды.

***

— Прощайте, наследник Гринграсс, — я пихнул друга локтем в бок, возмущенно смотря на него. Что за манеры, так открыто говорить о неприязни! Хотя, не похоже, чтобы Маркус вообще обратил на это внимание. — Пока, Маркус. Позвать старосту? Тебе же нужен Ричард? Он кивнул. — Спасибо, — тихо, не на показ. — Мне не сложно, — я тепло ему улыбнулся, но после улыбка превратилась в проказливую, когда чужая рука сжала мою сильнее. Ревну-ует. Когда мы прошли картину Полной Дамы и поднимались по лестнице, то я улыбался, как дурак, лучась счастьем. — Что лыбишься? — хмуро пробурчал Сири, строя обиженного и надувая щеки. Ах, милашка. — Джим, отстань! — отпирался тот с красными щеками, вырываясь и быстрее убегая в нашу комнату. И чем ему не понравились мои тисканья за щечки? Они у него такие мягонькие, будто резиновые, так смешно тянутся... Быстро найдя в гостиной старосту, что так удачно сидел в окружении друзей у камина, сообщил ему весть о ждуне. — Привет, мои щеночки! — как только зашел в комнату, продекламировал. Питера не было, зато Ремус поднял взгляд от книги, смотря так странно, будто не понимает, как меня земля носит. Эй, вот зачем так смотреть? Подушка с моей кровати аккуратно полетела в сторону головы оборотня и, бах, мягко приземлилась на светлую макушку. Он промолчал и молчание его было красноречивее слов. Я идиот. Но мне это нравится, и я буду продолжать дурачиться! Проказливо улыбнувшись, я поменял жертву. С разбегу прыгнув на лежащего пластом на животе ребенка, я начал толкаться и несильно пихать друга, пыхтя от несправедливости — ему похоже все равно, даже незаметнее комариного укуса! — Уу, противный, — после бесплодных попыток начинания потасовки оставленных без ответа, я скатился и лег рядом, правда на спину, смотря в потолок. Вздохнул. Повернул голову и обиженно посмотрел на соседа. — И это я-то противный... да и почему? Потому что проигнорировал то, что меня бьют? — это было обращено Ремусу, что только трагично вздохнул, признавая нечестность мира. — Уйду я от вас, окаянные, будете знать. — конечно, это бурчание было для вида, во мне не было обиды на этот даже веселый спектакль двух актеров. — Нет, Джей, ты никуда уже не сбежишь, я тебя не пущу, один раз сегодня уже убежал. И что!? Нахожу тебя в компании Гринграсса! — Пф, — Ремус покраснел, все равно улыбаясь, смотря на наше представление. — Диггори я хотя бы знал и мог тебя ему доверить, а этот... Я тяжело вздохнул, надеясь избежать ответа. Каждый в моем вздохе может увидеть что-то другое: Сириус — вину и сожаление, Ремус — чуть наигранную усталость. А я сам... чувствовал задумчивость. Мы молчали. Было уютно лежать так, в тишине. Слышать то, как друзья дышат, шуршат одеялом. Ощущать, как Сириус аккуратно закидывает на меня руку в недообъятии. — А знаете, я никогда до этого так не веселился. Джеймс, с тобой так весело, ты невероятно обаятельный и смешной и любое действие с тобой будет превращено в балаган... но мне это нравится. Я никогда не ощущал себя таким живым. «Нет...», хотелось закрыть лицо руками и свернуться в калачик. Я не хотел этого слышать! Почему Ремус только подливает масло в огонь? Разве не мог он просто помолчать?!? Это было как будто признание, и я сделал вид, что засмущался. Шучу, конечно, но сердце забилось быстрее: — Пс, Сири, кажется ты не в группе и с тобой не весело. — Хаха, нет, с ним весело, — «если иногда получается забыться и поверить в его обычность и безобидность», — но Сириус... это Сириус. — И вправду, — я весело посмотрел на обоих мальчишек, ощущая как замедляется пульс, когда я успокаиваю сердцебиение. А теперь... — Вперед покорять водяную крепость! — Мыться, называй вещи своими именами, — обреченно произнес в потолок Треверс, и я сделал вид, что не услышал. Я подпрыгнул на кровати, ураганчиком пронесся к своему шкафу и достал из зачарованного отделения вещи для помывки. — Вперед и с песней, пока лондонский мост не упал! Успеем перебежать! Если мальчикам нравится мои шуточки и спектакли одного актера, то почему бы и нет, если это еще и мне удовольствие приносит? Так я могу почувствовать себя обычным ребенком. Что не проживает свою вторую жизнь, хоть и не помнит ее, теперь уже совершенно. Да что тут сказать, если я даже не могу вспомнить, был ли мужчиной или женщиной! Зато в памяти иногда всплывают вещи, которых в этом времени еще нет. Иногда хочется надеть такие вещи, которые бы сочлись в обществе вульгарными и слишком открытыми. Джинсы, футболки... честно, пока вспоминал названия, изошел семью потами, добившись головных болей. Так я могу почувствовать себя обычным ребенком. Что не имеет никаких странностей в наклонностях ни к смерти, ни к мужчинам... Так я могу почувствовать себя обычным ребенком. Свободным, без цепей ответственности за Род, который уже через несколько десятков лет (будем надеяться, что и добрую сотню, все же маги живут дольше обычных людей) станет грузом на моих еще неокрепших плечах. Так я могу почувствовать себя живым, как правильно выразился Ремус.

***

— Скоро экзамены... — Ужасно, — согласился черноволосый, апатично смотря куда-то вдаль, в лес, — Несколько часов в одном положении, не двигаясь, и только писать-писать-писать... Бр-р, меня всего передергивает от понимания, сколько часов мы просидим за этим! — Думай оптимистично: после них мы отправимся домой, на каникулы. — Это у тебя будут каникулы, а у меня только муштра и крики, — он разочарованно покачал головой. Я был не уверен, стоит ли предлагать то, что я хочу. Все же зимние каникулы, обязательства перед Родом, да и с семьей побыть надо. — Сири... если хочешь, можешь поехать ко мне. — Правда? — засиял ребенок. — Правда-правда, — я улыбнулся, — родители тебе только рады будут. Только тебе придется некоторое время провести дома, все же ритуалы, а ты еще и наследник. — не пояснить ясное было невозможно, хоть мы оба и впитали это знание с молоком матери. Вздохнул, посетовав на то, что предстоит. Куча всего! Уткнулся лицом в колени, обняв их. — Мы обречены. — Да. — рука на плече поддерживает, дает понять, что я не один и в моем горе у меня есть со... согореватель? Сириус обнимает меня, ерошит волосы, а я шуточно пытаюсь вырваться и убежать. Настала пора экзаменов. Время тяжелое, когда старшекурсники игнорируют весь мир вокруг, пятикурсники и семикурсники сдают «сову» и «паука», зато шестикурсники пинают балду. Мы тоже не без дела сидели — так, пролистали для освежения памяти стопки пергаментов, сшитых вместе. Получались этакие книжки-тетрадки, для каждого урока. Естественно, открыли учебники, и я даже заставил Сириуса начать читать его, перед тем, как он мне несколько тем рассказал на великолепно. Вот тогда я и стукнул его тетрадью по, оказывается, вовсе не пустой голове. — Матушка заставляла меня все детство изучать школьный курс, — ответил тот просто на мой вопрос, не придав внимания моему недоверчивому лицу. — Не думал, что Леди Вальпурга такая строгая... я был уверен, что она как моя мама, на людях строгая, а при семье совсем другая. От тихого и даже горького хмыка Сириуса сжалось сердце и я поспешил обнять его. Неужто, у него в семье не все так хорошо, как казалось? Вспомнились спорные и подозрительные моменты, на которые я не хотел обращать внимания. И не обращал, пытаясь выкинуть из головы — мы же дети, куда нам взрослые проблемы? Что-то темное в глазах, что пропадает, стоит лишь повернуться. Та готовность зайти дальше в чужих мучениях, и Мерлин знает, что было бы, если бы не мое присутствие и осаждение. Та опаска в глазах некоторых, когда они смотрят на него. И даже Ремус... Он боится Сириуса, хоть и не всегда, и с чем это связано, мне понять не дано. Но понять и иметь подозрения — разные вещи. Самое главное — то, что Сириус остается тем самым ребенком, что вместе со мной сидел под лестницей и подслушивал взрослые разговоры. Тем самым, что веселится со мной, что стал мне дорог, кому я стал дорог. И я уверен, что даже если он и... кхм, опасен, то не для меня. Не для семьи. А уж если у него не все благополучно в семье, а я это выясню, то обязательно постараюсь помочь. Я еще не знаю как, но обязательно.