Красная охра

Маркус вихрем влетел в дом, не замечая вежливого приветствия искусственного интеллекта. Слыша его быстрые шаги на лестнице, Карл недоумевал и не узнавал своего всегда сдержанного и обычно неторопливого андроида. Хотя он уже кое о чем начал догадываться, когда Маркус ушёл за новыми шторами и пропал на четыре часа. Конечно, он на другой конец города ездил зачем-то, но не в другую страну же! Когда андроид ворвался в комнату (иначе не скажешь, если дверь рвут на себя с такой силой, как будто хотят её выломать), то подозрения Манфреда подтвердились. Никаких штор или даже подходящего пакета в руках у Маркуса не было. Зачем же он тогда ездил, спрашивается? — Карл, — умоляюще сказал андроид. — Пожалуйста, быстрее дайте ключ от кладовки. Он всё-таки попал в пробки. У него оставалось не больше десяти минут. Но, глядя в недоумевающие глаза Манфреда, он понял, что необходимо хоть что-нибудь объяснить. Ненормальный… Так назвал его тот андроид — Саймон… Какое красивое имя… Но сейчас он действительно выглядел ненормальным. Надо было как-то очень быстро объяснить Карлу всю серьёзность положения, поэтому Маркус просто задрал свитер и обнажил корпус с мигающим красным светом регулятором тириума, который посередине пересекала трещина. — У меня меньше десяти минут, — торопливо сказал он, — до полной деактивации. Карл, пожалуйста, дайте ключ. Он тут же пожалел, что так прямо сказал ему об этом. Глаза Манфреда стали такими перепуганными, что Маркус решил первым делом измерить ему давление, как только заменит регулятор. — Вон там, на полке возле кровати, — показал хозяин своей изможденной рукой, сидя в кресле. — Кажется, Лео его туда положил, когда заходил в прошлый раз. Младший Манфред рылся в кладовке, разыскивая что-нибудь, что можно было бы продать и закинуться новой дозой. Маркусу было неприятно вспоминать о нём, но сейчас было и не до этого. — Спасибо, — сказал он и, схватив ключ, как можно быстрее побежал к лестнице, направляясь в кладовку. Если он правильно помнил, то там должен был быть запасной регулятор. Конечно, если Лео его ещё не продал. От этой мысли у Маркуса подвисла система, и регулятор на мгновение остановил тириумный насос, вызывая во всем теле андроида трепет и панический шквал сообщений о неполадках. В кладовку он буквально вломился, ударяясь о стеллаж и снося с него какие-то старые книги и кисти Карла. «Быстрее, — било набатом в голове. — Только бы успеть!» Маркус, сначала старавшийся сохранять относительный порядок на полках, плюнул на это дело, когда на таймере отсчёт достиг пяти минут. С каждой секундой ему было всё тяжелее двигаться, поэтому он стал просто сваливать вещи на пол, в поисках заветной, нужной ему коробочки. Время утекало, и Маркус пообещал себе, что наведёт тут идеальный порядок и выставит все возможные биокомпоненты в алфавитном порядке на отдельной полке, после того как найдёт этот чёртов регулятор! Наконец, когда оставалось меньше двух минут, а сам Маркус еле держался на ногах, в самом дальнем уголке нашлась коробка с надписью «Киберлайф». Он дотянулся до неё и, разорвав упаковку, вытащил необходимый биокомпонент. Когда он вывернул регулятор из своего тела, тот распался на две части прямо у него в руке. Быстро вставив новый на место, Маркус с облегчением вздохнул, чувствуя как возобновляется бег тириума по венам, и сполз по стенке прямо на бардак устроенный им на полу. Только сейчас, когда система перестала буквально вопить об опасности, он услышал, что его уже несколько раз звал обеспокоенным тоном Карл. Решив, что он и так сегодня подвергся лишнему стрессу, Маркус поспешил ответить на зов. — Карл, — Маркус легко взбежал по ступеням наверх — к спальне Манфреда, — я в порядке! — Маркус, наконец-то, — Карл выдохнул. — Всё в норме? — Да, Карл, не волнуйтесь за меня, — Маркус направился к прикроватной тумбочке, где всегда хранился запас лекарств первостепенной важности и тонометр. Он заметил, что Карл выглядит неважно, и почувствовал укол вины. Последнее время он очень мало времени уделял ему, а Карл не хотел лишний раз выдёргивать андроида из его грёз и, похоже, самостоятельные прогулки по дому слегка его утомили. Да ещё и переживания, пока Маркус шлялся непонятно где, а потом ещё и завалился в дом, находясь при смерти. Маркус надел измерительный прибор на левое запястье Карла, и когда тот хотел его о чем-то спросить, андроид не дал ему этого сделать, жестом попросив молчать. Его сканирующее зрение и без дополнительных приборов показывало, что давление повышено, но нужно было знать точные параметры. — Сто шестьдесят на девяносто. Простите, Карл, что заставил вас нервничать. Я уже вызвал скорую, а вам стоит отдохнуть, — видя, что Карл не очень-то доволен такой самовольностью андроида и желает узнать, почему он пришёл в таком состоянии, а не вести занудные разговоры с врачами, Маркус улыбнулся и сказал: — Я вам всё расскажу, но сначала мы приведём вас в порядок. Скорая будет через пять минут. Врачи прибыли даже немного быстрее. Когда они закончили, не сообщив ничего нового, Карл только смерил Маркуса взглядом: «Я же говорил». Следующие несколько дней, а лучше целую неделю, Маркусу нужно будет приглядывать за Манфредом, и, несмотря на то, что Маркус очень любил Карла, эти слова отозвались неприятной, тянущей болью в груди. Это означало, что Саймона он тоже не увидит целую неделю, а то и больше. Шторы и вовсе были позабыты. К вечеру Карлу стало лучше, давление стабилизировалось, и Маркус накрыл стол к ужину внизу, как того просил сам Манфред. — Надоело валяться в постели! — категорично заявил он, и андроид только головой покачал. Иногда взрослый, даже пожилой уже, мужчина вёл себя, как ребенок. Когда Манфред принялся за трапезу, Маркус впервые за последние несколько часов оказался предоставлен сам себе, и тут-то на него и обрушилось понимание: он, чёрт возьми, девиант! По всем биокомпонентам пробежал холодок. Его же могут деактивировать, если об этом узнают! Он стал ходить из угла в угол, нервно покусывая губы. Карл, конечно же, его не выдаст, но что если Лео поймёт? Младший Манфред его всегда недолюбливал и не упустит случая избавиться от андроида. Система больше не помогала ему принимать решения или находить ответы на вопросы. В голове одним навязчивым предложением крутилось: «Что же делать?». — Маркус, — он даже не заметил, как Карл закончил ужин и оказался возле него, — сынок, хватит метаться. Ты расскажешь мне, что случилось, и почему ты пришёл с поломанным регулятором? У андроида в груди разлилось приятное тепло, когда он услышал «сынок». Карл не первый раз его так называл, но впервые это слово создало маленькое уютное пламя, зажегшееся где-то в области тириумного насоса и распространившееся оттуда по венам вместе с голубой кровью. — Карл… — Маркус присел на диван и посмотрел на Манфреда, который выглядел так, как будто знал всё на этом свете. Может это и правда так? Андроид решил, что всё-таки Карл имеет право знать, почему он пришёл домой в таком виде. — Я видел, как над одним андроидом… издеваются. Он сильно пострадал и, если бы я не отдал ему свой регулятор, то он скорее всего бы умер. Тогда мне казалось, что я просто обязан был так поступить, это было так важно… Я… я не знаю. Простите, что напугал вас, я этого не хотел. Маркус опустил взгляд, а Карл тем временем лишь улыбался. — Меня как будто разрывает изнутри, давит в грудной клетке из-за всего этого, — продолжил Маркус. — А все системы сбоят… Я даже не могу объяснить, что со мной происходит. Возможно, вам стоит сдать меня на диагностику… — и шёпотом закончил: — или в утиль. — Перестань, Маркус, ни в какой утиль я тебя не сдам, и диагностика тебе не нужна. Знаешь что, отвези-ка меня в студию. Давай. Андроид удивился неожиданной смене темы, но беспрекословно выполнил просьбу Карла. Как только они оказались в студии, повсюду зажегся яркий свет, создавая ощущение высоко стоящего солнца. Манфред жестом попросил остановиться у чистого холста, который Маркус пару дней назад установил на мольберт для Карла, но тот так и не приступил к новой картине. — Давай-ка посмотрим на твои таланты, — он хитро прищурился, будто показывая, что знает больше андроида. — Помнишь мои слова о том, что картины — это мой способ выразить то, что невозможно описать словами? Так что бери кисти, краски и приступай, — и, видя, что андроид недоверчиво хмурится, добавил: — Верь мне, Маркус. Маркус уже когда-то пробовал рисовать — Карл пытался научить его. Андроид добросовестно старался изо всех сил. Сначала он выбрал объектом стол с кистями и красками и изобразил его очень похоже, но хозяин всё равно остался недоволен. Потом он подумал, что натюрморт, наверное, слишком просто, и скопировал на холст гипсовую голову во всех деталях. Карл расстроился ещё больше. После этого они больше не заговаривали об обучении Маркуса рисованию, но андроид видел, что Манфреду этого очень хочется. Андроид расстраивался, что оказался таким бездарным, но ничего не мог с этим поделать. И вот опять… Маркусу и так было плохо от беспокойства за Саймона, от осознания собственной девиантности, а тут ещё и Карл побуждает его снова заняться рисованием. Но всё же он покорно взял кисть и подошёл вплотную к холсту. Он был белым, девственно чистым, нетронутым. Таким, как сам Маркус ещё несколько дней назад, когда в его душе царили спокойствие и равновесие, а жизнь была налаженной, стабильной и понятной. Андроид вдруг ощутил желание испортить холст, заполнить эту белизну красками, залить её тем хаосом, который ощущал он сам. Что ж, испортить — это он справится. Больше не думая о том, как бы лучше нарисовать что-нибудь, чтобы угодить Манфреду, он стал хаотично водить кистью по холсту, добавляя всё новые и новые краски в большое цветовое пятно в центре. Постепенно оно принимало контуры лежащего навзничь человека. Или андроида. Маркус залил его грудь синей краской, потому что чувствовал, что это андроид. Теперь лежащий силуэт истекал тириумом. Всё вокруг Маркус заполнил мрачными, тёмными тонами. Андроид лежал в грязи, на полу. Его тело выгибалось так, что его страдания ощущались почти физически. И большое синее пятно на груди постепенно превращалось в сердце. Теперь Маркус уже забыл обо всём и не обращал внимания на застывшего в изумлении Манфреда. Ему больше всего на свете хотелось закончить картину, передать через неё какой-то смысл, которого он до конца не понимал, но который был для него очень важным. Наконец, андроид остановился и положил кисть в банку с растворителем. Он чувствовал себя таким усталым, как будто занимался очень тяжёлой работой. Но в то же время в его душу, наконец-то, пришёл покой. В ней была приятная пустота, он больше просто не мог страдать и беспокоиться. По крайней мере сейчас. Повернувшись, он поймал своим оптическим блоком восхищённый взгляд Манфреда. Рисуя, он совсем забыл о хозяине, а ведь должен был следить за его самочувствием. Но, кажется, художник чувствовал себя неплохо и даже выглядел довольным. — Маркус, — выдохнул он. — Посмотри… Посмотри, что ты сделал… Андроид равнодушно повернулся к холсту. Наверно, он опять всё испортил, как всегда. Но его словно ударило током. На картине был он сам, лежащий навзничь, умирающий в грязи. Черты его лица были искажены страданием, Маркус и не подозревал, что голограмма кожи может передавать такие эмоции, и что он сам способен испытывать что-то подобное. Но самым ужасным было то, что из последних сил он пытался вырвать у себя тириумный насос — сердце его системы, истекавшее синей кровью… Неподвижно застыв на месте, он даже не заметил, как сзади подъехал в своём кресле Манфред и стал тоже рассматривать картину. — Какая сила, — восхищённо говорил он. — Какая экспрессия… Масса эмоций, но как лаконично передано. А этот андроид немного похож на тебя, ты не находишь? — А? — отвис Маркус. — Да, немного похож… Совсем немного. Он недоумевал, как Карл мог не замечать, что на картине он изобразил самого себя. Но это было так. Скрытый смысл, похоже, был виден только ему одному. — Это шедевр, — тем временем не унимался Карл. — Маркус, ты — гений. Это непременно надо на выставку. На ту, что открывается на следующей неделе. — И как вы её туда отправите? — невесело усмехнулся Маркус. — Картина, нарисованная андроидом? Вряд ли её примут. — Какая ерунда, Маркус, — отмахнулся Манфред. — Шедевр — всё равно шедевр, и без разницы кем он создан. Книгу, написанную андроидом, недавно же напечатали! В крайнем случае, отправлю под своим именем, если ты не против, конечно. — Пойдёмте лучше наверх, — успокаивающе сказал Маркус, видя, что хозяин разволновался. — Вам уже давно пора отдыхать. Он покатил кресло по направлению к лестнице, рассеянно отвечая на вопросы Карла. Картина не выходила у него из головы. Почему он нарисовал такое? Почему хотел вырвать собственное сердце, но у него ничего не получалось? В глубине души он знал ответ. Это чувство, которое он ощущал каждый раз, когда видел Саймона, было радостным, но сулило в будущем много неприятностей. Но избавиться от него было невозможно. Да он на самом деле этого и не хотел. Оставалось только принять это, как судьбу.