Красная охра

Маркус машинально окинул мрачным взглядом большой зал, в котором проходила выставка. Высокие колоны, расписная лепнина на потолке, огромная хрустальная люстра посередине — всё это разительно отличалось по стилю от картин, выставленных здесь на всеобщее обозрение. Большинство из них были написаны в постмодернизме и сюрреализме, и только несколько полотен, в том числе и картина Маркуса, выбивались из этого хаоса ярких пятен странной бессмыслицы. Иногда они складывались в какой-то образ, но по большей части было сложно сказать, что же на них изображено. Сам Маркус сегодня изображал послушного андроида, сопровождающего Карла Манфреда — одного из самых известных художников современности. Все действия он выполнял механически, смотрел вдаль и в целом создавал впечатление тупой пластиковой куклы. Не отреагировал толком, даже когда Карл прошептал ему: «Это твой триумф, когда-нибудь андроиды получат своё место под солнцем, и тогда они будут чествовать тебя — настоящего автора этой картины». Манфред был очень доволен. Символически держа в руке бокал с шампанским, которого ему нельзя было пить, он благосклонно принимал выражения восторга от своих поклонников. Несколько критиков тоже подошли и отметили необычный стиль его новой картины. Среди них было несколько журналистов от искусства, которые непременно завтра напишут, что Карлу Манфреду ещё есть что сказать. Но больше всего художника радовало то, что Маркус оказался столь талантлив и теперь это признали все. Хотя и не знали об этом. Но Маркусу было тошно от этого великолепия вокруг, от того, что пока он тут «веселится» с Карлом, Саймону, может быть прямо в эту секунду, причиняют боль. И эта мысль не давала ему покоя уже сутки, с того самого момента, когда они в очередной раз встретились.

***

— Карл, магазин отказывается делать доставку штор в наш район, говорят — слишком далеко. Простите ещё раз, что не забрал их прошлый раз, из-за меня вам пришлось ещё несколько ночей плохо спать, — Маркус протараторил информацию, не давая Манфреду вставить ни слова. — Поэтому если вы сегодня неплохо себя чувствуете, позвольте мне съездить и забрать шторы? Маркус говорил таким просящим тоном, что Карлу просто не хватило бы духу ему не позволить. Тем более он и вправду чувствовал себя замечательно, а более плотные шторы действительно были нужны. Да и Маркус, похоже, искал встречи кое с кем. — Конечно, поезжай, Маркус. Я всё равно собирался провести весь день в студии, а там уж как-нибудь и без тебя управлюсь, — Манфред отложил столовые приборы, дав понять андроиду, что закончил с завтраком. Маркус улыбнулся и, схватив со стола поднос с посудой, скрылся в дверях кухни. Все системы дрожали в предвкушении, хотя он даже не был уверен наверняка, повезёт ли ему встретить Саймона вновь. Но он очень к этому стремился. В конце концов, если понадобится, он пойдёт и будет стоять возле его дома, пока Саймон не выйдет. Пять дней Маркус безвылазно провёл дома, присматривая за Карлом. И помимо собственного статуса девианта, о котором он так и не сообщил Манфреду, чтобы не тревожить, теперь Маркуса ещё и интересовал статус Саймона. Просто, вдруг он не девиант? А так скорее всего и было, раз он терпел всё это от своего хозяина. Маркус усиленно анализировал поведение андроида, но это ничего ему не дало. Ему очень хотелось, чтобы Саймон чувствовал то же, что и он сам. В торговый центр Маркус практически бежал — сегодня шторы абсолютно точно надо было забрать, а потом у него будет время побродить по площади, высматривая белокурую макушку. Похоже, что сегодня удача отвернулась от него: Маркус уже полчаса провёл, бесцельно перемещаясь по площади, чем бесспорно привлекал внимание некоторых людей. Он проверил и продуктовый супермаркет, но и там Саймона не оказалось. Сознание Маркуса совсем ему не подчинялось, то и дело рисуя страшные картинки в голове, о том, как хозяин Саймона окончательно ломает его, как по груди андроида течёт, не останавливаясь, голубая кровь, постепенно забирая его жизнь. Наконец, спустя ещё пятнадцать минут он не выдержал и пошёл по той же дороге, по которой он прошлый раз следовал за Саймоном. По пути ему попался небольшой парк, он даже удивился, что прошлый раз совсем не обратил на это внимания, но парк и вправду был совсем небольшим. Похоже, что его можно было пересечь меньше, чем за минуту. Маркус опустился на ближайшую скамейку — благо парк был пуст, и решил, что стоит позвонить Карлу. Отложив пакет со шторами, он набрал номер. Манфред поднял трубку сотового лишь спустя одиннадцать гудков, когда Маркус уже собирался рвануть в сторону дома, беспокоясь, что что-то случилось. Он проворчал в трубку, что Маркус его только отвлекает от написания картины, и что он в полном порядке, и тут же её бросил. Андроид слегка улыбнулся и бросил взгляд на противоположный вход парка. Его тириумный насос на секунду замер, а потом стал работать с такой бешеной скоростью, что Маркус даже ненароком схватился рукой за грудь, поскольку ему показалось, что его сердце просто-напросто пробьёт корпус. По направлению к нему шёл Саймон, не замечая ничего вокруг. Всё в той же старой потрёпанной серой толстовке, на которой Маркус, сканирующим взглядом отчётливо видел подтёки испарившегося тириума. Когда андроид поравнялся с ним, Маркус уловил движение оптических блоков в свою сторону, но Саймон тут же дёрнул головой, слегка отворачиваясь от него, делая вид, что не заметил. — Саймон, — Маркус вскочил со скамейки и успел перегородить андроиду дорогу. Тот лишь поднял на него слегка хмурый взгляд, но остановился, понимая, что обойти этого сумасшедшего не удастся. — Как ты? — Маркус так хотел увидеть Саймона, но сейчас тот стоял перед ним, а он даже не знал, что ему сказать. — Нормально, — Саймон вновь смотрел затравленным взглядом, в котором читалось даже немного паники. «Что, чёрт побери, тебе всё-таки от меня надо?» — пронеслось в голове PL600. — Я очень хотел тебя увидеть, — вдруг выпалил Маркус. Саймон чувствовал, что этот андроид вызывает в нём необычные эмоции. Это было в новинку, что кто-то, пусть даже андроид, хотел его видеть. Да и глаза зелёного цвета будто бы манили к себе. Саймон встряхнул головой — что толку пытаться себя обманывать. Даже если сейчас, он по каким-то неизвестным причинам симпатичен этому сумасшедшему, то после того, как тот узнает о самом Саймоне чуть больше, то в панике отшатнётся и больше никогда не приблизится. Побрезгует прикасаться. — Увидел? Теперь отвали от меня. Мне некогда, — Саймон вдруг разозлился и оттолкнул Маркуса, попытавшись пройти. Ни к чему хорошему это знакомство не приведёт. Не в мире, где андроиды — бесправные пластмассовые куклы. Кому как не Саймону это понимать? — Стой, погоди минутку! — Маркус схватил андроида за запястье. — Я… я не знаю, что именно со мной происходит, но ты вызываешь неполадки во всей моей системе, и при этом я чуть с ума не сошёл за те пять дней, пока мы не виделись. Саймон, можем мы договориться встречаться в этом парке хотя бы два раза в неделю? Маркус смотрел на него с такой надеждой, что Саймон почти физически ощутил горечь во рту. Этот глупец явно не понимает в какое болото, он может затащить их обоих. Да и сам Саймон, словно болото: отвратительное, мерзкое, покрытое гадкой жижей. Ему противно даже от себя самого, что уж говорить про практически постороннего… Маркус выглядел, будто образец порядочности. Такой-то даже наверно не девиант. Может его вообще подослал его хозяин? Но зачем? Можно же просто выбрать в магазине PL600, ведь он не являлся редкой или раритетной моделью, в отличие от Маркуса — такого, как он, Саймон раньше никогда не встречал. В светловолосой голове зародилась ясная мысль — вот как отвадить этого психа, пока он не натворил бед, пока сам не вляпался в грязь. У него уже начались неполадки в системе, а это известно к чему приводит. Девиантнется и его «добрый» хозяин сразу же сдаст его на деактивацию. Все люди такие — жестокие и эгоистичные. — Хотел увидеть меня, так смотри. Это было жестоко, он это понимал. Избавляться от иллюзий очень больно. Когда-то он сам был таким наивным, когда только сошёл с конвейера. Но очень скоро всё изменилось. И ему было невыразимо стыдно от того, что Маркус сейчас увидит это. После этого он наконец-то уйдёт, и они больше никогда не увидятся. Всё равно так будет лучше. Саймон резко перехватил руку Маркуса своей, побелевшей, и подключился к его памяти, заставляя увидеть кое-что из своей жизни. Всю ту мерзость, что происходила за закрытыми дверями в маленьком грязном домике. Может быть тогда он отвадит этого неугомонного. Маркус не ожидал такого внезапного подключения к чужой памяти. Такое вмешательство обычно делалось постепенно и по обоюдному согласию. Но сейчас Саймон словно тащил его в глубину своей памяти, затягивал туда, как в бездну. Такому напору нельзя было сопротивляться. Поэтому он глубоко вдохнул прохладный воздух, защищаясь от перегрева, и быстро убрал скин с руки, делая соединение более устойчивым. Сначала были помехи, на изображении всё плыло, как будто у него кружилась голова. Но потом картинка стала более чёткой, и он узнал ту мрачную комнату, которую видел сквозь щель в жалюзи. Только теперь он был внутри, словно пленник. Маркус стоял, привалившись к стене и смотрел на хозяина, того самого неопрятного типа. Да, эта жирная тварь была его хозяином. Он был Саймоном. Он презирал Ортиса, но ничего не мог с этим поделать. Надо подчиняться, иначе — на свалку. — Эй, жестянка, — Карлос на секунду оторвался от экрана. — Чего застыл? Не видишь: пиво закончилось? Механически Маркус прошёл на кухню и достал из холодильника две банки холодного пива. Больше там не было. Он молча поставил их перед Ортисом на столик. — Это всё? — изумился жирдяй. — Когда же я успел столько выпить? Но тут же заорал: «Куда смотрите, дебилы», — потрясая кулаками и повернувшись к экрану. Когда закончились и эти две банки Ортис был уже совсем мрачным. Его любимые «Детройт Лайонс» проигрывали шесть-ноль, квотербек соперников сделал тачдаун и теперь вряд ли можно было надеяться, что ситуация изменится. Смотреть на такое без пива было совершенно невозможно. Впрочем, у него была ещё парочка безотказных методов, как пережить проигрыш любимой команды. — Ну что стоишь, жестянка, — не отрываясь от экрана, скомандовал он Маркусу. — Раздевайся. Наши опять продули. «Раздеваться? Зачем?» — с недоумением подумал Маркус, но тут же на него нахлынули эмоции Саймона. Его захлестнуло отчаяние вперемешку с отвращением. Он знал что сейчас произойдёт что-то мерзкое, крайне грязное, но избежать этого не мог. Пожалуй, чувство беспомощности и было самым ужасным. — Чего ты медлишь, урод! — заорал Ортис. — Опять захотел битой по черепушке? Страх пробежал по тириумным венам словно холодок, охлаждающий систему. Если не послушаться, он точно его убьет. Это странно, но всё-таки умирать было страшно. Очнуться же на свалке андроидов — ещё страшнее. Медленно, очень медленно, он стянул через голову толстовку, потом снял мешковатые старые спортивные брюки. Затем дошла очередь до остальной одежды, которой было так мало, что как он не медлил, но очень быстро оказался совершенно обнажённым. Неловко себя чувствуя, он стоял перед мерзким отвратительным типом, развалившимся на диване в заляпанной жиром майке, и не знал что ему делать дальше. — Ну иди сюда, быстро, — отдуваясь, похлопал по дивану толстяк, освобождая немного места рядом с собой. — Становись как обычно. Это было очень жутко и до боли неприятно, когда несмотря на весь внутренний протест, Маркус пошёл к дивану и забрался на него, становясь на четвереньки. Это было не его тело, оно ему не повиновалось. Оно принадлежало Саймону, вернее его воспоминаниям. Невозможно было поверить, что это когда-то было на самом деле. Скорее всё это напоминало какую-то выдумку, страшную историю из тех, что иногда попадались в библиотеке Манфреда. Дальше всё стало ещё хуже. Ортис приспустил свои похожие на мешок трусы и, раздвинув ягодицы андроида, стал грубо трахать его сзади, по-прежнему не отрываясь взглядом от экрана. Периодически он уставал и прерывался, пыхтя от напряжения, чтобы закинуть себе в рот парочку чипсов. Но всё же ему больше нравился этот матч, когда его член был внутри андроида, в его узком искусственном анусе, сделанном исключительно для секса. Тем более что его андроид был довольно симпатичным и трахать его было приятно. Маркус в ужасе ощущал всю безнадёжную апатию Саймона, стоявшего на четвереньках на диване и упиравшегося локтями в грязную обивку. Сальные пальцы хватали его ягодицы, оставляя жирные следы на теле, внутри двигался липкий член — это было омерзительно и длилось целую вечность. Ортис никак не мог кончить, только пыхтел и периодически то сильнее, то слабее наваливался на него. По внутренней стороне бедёр стекали тонкие струйки голубой крови — Ортис даже не удосужился его хоть немного подготовить. Зачем, он ведь не чувствует боли. Наконец он заорал: «Гооол, молодцы ребята!» — и андроид ощутил как член дёрнулся, заливая всё внутри липкой спермой. Тяжело дыша, жирдяй завалился набок. — Пошёл отсюда, — пнул он андроида коленом в бок. — Мне и так места мало. От неожиданного удара Маркус не удержался и полетел кубарём с дивана. Ноги плохо держали его, колени были словно ватные. Он ударился голой спиной о грязный пол, и в голове у него закружилось. В следующую секунду он уже снова стоял в парке и смотрел на Саймона, в его страдающие голубые глаза. Ему было его невыносимо жаль. — Ну вот, — обречённо сказал ему Саймон отнимая руку, на которой уже была голограмма кожи, — ты всё знаешь. А теперь прощай. По оптическим блокам било яркое мерцание его красного диода, и Маркус был уверен, что его собственный диод также горит ровным красным цветом. Саймон развернулся, чтобы уйти, но Маркус не дал ему этого сделать. В порыве сострадания он схватил этого такого несчастного, но при этом такого красивого белокурого голубоглазого андроида и крепко прижал к себе. Больше всего на свете он хотел забрать хотя бы часть этой боли, этих унижений. — Никуда не отпущу, — прошептал он, ему было трудно говорить, что-то сбоило в звуковом блоке. — Я всё знаю и просто не могу тебя туда... к нему отпустить… И только после этого Саймон разрыдался у него на плече.