Crossing a line

В Белом Доме: Альфред уже часа как полтора проводил экскурсию для своей гостьи. Показывая многочисленные залы, коридоры, редкие и в некоторых местах старинные предметы интерьера, он довольно быстро наскучил Наталье. Его пустая демагогия и расхваливание самого себя не замечая того, что он перегибает палку со своим самовлюблённым «Я», медленно выводил Беларусь из себя. Идя так по очередному коридору и продолжая надоедать Арловской, у которой уже давно в голове крутился лишь один вопрос: «Когда он уже замолчит и произойдёт ли это вообще?». Он остановился у одной из дверей и прежде чем открыть её перед Натальей, он с особой ноткой некой гордости за себя неповторимого и такого героичественного сказал: - Итак, множество залов для конференций и приёма гостей я тебе показал, а теперь покажу святую из святых комнату, а если коротко говорить, то мою спальню… Наталья немного ошеломлённая данным заявлением и особым восторгом со стороны Америки решила убедиться, что её уши ей не лгут: - Спальню? Я конечно понимаю, что среди залов для переговоров и приёма гостей надо разнообразить нашу экскурсию, но зачем вести меня, как ты сказал, в «святую святых»? Америка, не поняв причину столь необычной реакции девушки, решил успокоить её и начал объясняться: - А что в этом странного? Ты же как никак будущий член моей семьи, так что знать, где спит твой будущий муж тебе необходимо. Наталья, закатив глаза, вспомнила о договоре об фиктивном браке, нервно выдохнула и ответила: - Ладно, показывай свою «берлогу». Альфред, оценив стёб со стороны Беларуси, кинул небольшую улыбку в её адрес и открыл дверь. Дав пройти Наталье первой, он вошёл в спальню следом за ней. Комната была довольно просторной: большая кровать с балахином, что довольно громко говорило о том, что Джонс хоть и опережает всех по производству новых инновационных технологий и разработок, но дань прошлому и некий старомодный вкус в нём сохранился со времён его детства и юношества, проведённого с братом Англией. Так же в комнате присутствовали огромные книжные шкафы, письменный стол, два кресла у окна с кофейным столиком и выход на балкон через просторное и в полный рост окно. Немного засмотревшись на это окно, Наталья почувствовала лёгкую грусть о днях, проведённых у Людвига дома и её ночные посиделки на похожем балконе. Решив всё-таки откинуть мысли в сторону, она решила прокомментировать увиденную локацию: - Неплохо-неплохо, но мне и тут наскучило находиться, показывай что-нибудь другое... Альфред, немного задетый чувством того, что в очередной раз не смог удивить этого «нахального критика», решил не подавать виду и снова надев на себя свою притворную милую улыбку, сказал: - Ну что же ты так ко всему безразлично относишься? Я стараюсь удивить тебя, а ты холодна, как сангрия со льдом! А знаешь, у меня она кстати есть, не хочешь ли выпить со мной? Наташу словно током ударило и она, пофигизм сменив на явный намёк уже полной неприязни к Альфреду, процедила сквозь зубы: - Спасибо, но я не пью… Джонс уже хотел было оспорить данный факт, приведя в пример то, как она феерично выпила на глазах у Людвига в одном из баров Москвы, но ему помешал открыть рот звонок с его мобильного телефона. Достав его из кармана и ответив на звонок, Альфред закончив свою минутную беседу с одним из своих людей, обратился к Наталье, которая явно не желала вникать в то, о чём говорит и с кем Америка. Тот просто сказал: - Пошли со мной, к тебе приехал твой брат Иван. Наталья услышав эти слова чуть ли не запрыгала от счастья, но сдержав нахлынувший поток эмоций тихо проследовала за уже выходящим из комнаты Альфредом. - И помни, что ты должна вести себя так, что я реально твой герой и возлюбленный, без которого ты не сможешь прожить ни дня. Дай своему брату понять, что брак наш будет якобы по взаимной любви и согласию, но не как по документам. - не оборачиваясь к Наталье и продолжая вести её за собой, произнёс уже не так оптимистично Джонс. Наталья в ответ лишь кинула: - Хорошо…