***
Фэшиар Драгоций на многое готов ради сестры. На очень-очень многое. В том числе, он готов искать чёртовы ключи в свой чёртов выходной от хаты чёртового Броннера в чёртовой старой квартире, забирать Захарру и нестись очертя голову выяснять, что за закидоны у Маара на этот чёртов раз, подниматься на чёртов второй этаж, обещая себе, что всё-таки развесит его внутренности на чёртовом заборе, если у него нет причины на то, чтобы так себя, чёрт возьми, вести. Но как только Фэш влетает в эту самую — чёртову квартиру, — запуская за собой Захарру, и с порога на одном дыхании выдавая тираду о том, что он ему написал пять (пять!) раз и, наглядно демонстрируя их переписку на своём IPad выскочившему из комнаты Маару, глубоко вдыхает при этом и чувствует самый родной запах на этой планете: цветы, кофе и на этот раз ещё земляника; злость на чёртов проёбаный выходной (потому что Маар с Захаррой всё равно бы помирились) моментально испаряется, и он уже не жалеет, что приехал. Только ради этого запаха можно припереться на другой конец земли. И только Драгоций-младшая из всех стоящих в коридоре не понимает: почему её брат так резко замолчал и нервно осматривается, цепляясь за каждую деталь? Почему после недолгого ступора он, отталкивая Маара, стремительно прорываясь в комнату? Почему он выглядит так, словно самое дорогое в его жизни вот-вот исчезнет с громким хлопком? И… Почему в квартире её парня пахнет кофе, который он ненавидит? Почему она одна чего-то не понимает или… знает? Зато Фэш начинает все прекрасно понимать. У него в голове вдруг складывается пазл. И сердце начинает собираться по кусочкам, потому что он осознаёт, что до причины странного поведения Маара в кафе, его внезапной пропажи, да и всего остального — рукой подать. И он уже мысленно прощает Броннера, потому что понимает: из-за неё он и сам не прочь пропасть, возможно на всю жизнь, не то что на неделю… И даже желание прибить кудряшу как-то очень быстро пропадает, до того момента, как что-то внутри не срывается и не летит в бездну отчаяния, а звон бьющегося сердца не отдаёт в уши. До того момента как Фэш видит, врываясь в комнату, метнувшийся силуэт и мелькнувшие в окне, будто языки затухающего пламени, волосы. А потом ярость накрывает и так утопающего Драгоция новой холодной волной. И он снова хочет прогуляться до пыточной с Броннером.***
Василиса стояла, облокотившись на тёплую стену, разделяющую прихожую и комнату, в которой она сейчас находилась, и пыталась подавить паническую атаку. Силиса прекрасно понимала, что если увидит его, к чему она не готова, то никуда и никогда не уйдёт. Огнева просто не сможет уехать. Да и кто её отпустит? От безнадёжности в глазах защипало. Ей нужно уехать! Как Сили надоело прятать волосы под капюшоном, надевать парик и бояться. До трясучки боятся, что её найдут, узнают. Просыпаться ночью от каждого шороха и отшатываться каждый раз как её окликают на улице. Уже всё готово! Через пару дней она вновь поменяет паспорт, и Норт с Лёшкой помогут сбежать. Огнев-младший даже согласился первое время пожить с ней, пока не освоится. Уже заканчивают ремонт в её будущей кофейне, в память о детстве там все будет похоже на привычную и любимую ресторацию на крыше. Лёшка уже сегодня вечером отправит первые вещи в новую квартиру и получит у знакомых её гражданство. Всё так хорошо складывалось! Василиса уже начала привыкать к жизни без них. Да, все так же кричит во сне, когда видит, как на яву угрозы Астрогора. Но смерти друзей и Фэша старательно нарисованные Васлисиным воображением, развеивают крепкие объятья брата, который постоянно ночует у неё, и его обещания — скоро все закончится — старик ничего не будет им делать, если не на кого будет давить их жизнями, а теперь и приспешники Астрогора никогда не найдут её. А теперь… Взгляд Василисы снова пробежал по комнате, вдруг зацепившись за едва колышущуюся от ветра, проникающего через форточку, тюль. Это же не старая квартира Маара в Moscow-City! Тут всего-навсего второй этаж. Главное прыгнуть в сугроб, об асфальт она себе точно что-нибудь сломает, а снег только выпал, будет «мягкая посадка». Да, бежать в одних носках и без куртки будет холодновато, ну, что ж… Уже стоя на подоконнике перед открытым окном, ей вдруг страшно захотелось, чтобы её поймали. Поймали и никуда не отпускали. И пусть катится этот Астрогор к чёрту на кулички. Но в следующий момент Василиса прыгнула.***
Одно из преимуществ обучения у Астрагора — в любой ситуации, как бы зол ты не был, как бы тебе не было плохо, больно, гадко, противно от себя, страшно, в каком бы отчаянии ты не находился, ты всё так же будешь трезво мыслить. В любой момент твой разум останется холодным. Как символ этого на шее каждого закончившего обучения внутри контура крыла летучей мыши появлялся морозный узор. Иногда Фэшу казалось, что именно это крыло остужало его, когда внутренние тормоза слетали к хуям. Можно сказать – держало на цепи. Сначала цепь вела к дяде. Боги, как Василиса ненавидела, когда Фэш так называл Астрогора… А потом к себе. К ледяному, такому Драгоциевскому, но всё равно исключительному, Фэшиаровскому, спокойствию, к трезвому, твёрдому рассудку, когда он сходил с ума. Вот и сейчас вместо того, чтобы раскрасить морду Маару, он обернулся вокруг себя в поисках решения, вновь становясь похожим на треугла в клетке. Когда его взгляд наткнулся на Захарру, решение пришло само. Фэш схватил её за руку и буквально потащил, ничего не понимающую, девушку на кухню, крикнув Броннеру: — Мне нужна клавиатура для IPad. Маар… Пожалуйста. — окончание фразы Драгоций произнёс тихо, с такой тоской, что Маар, который в начале, как только понял, что Фэш собирается искать её при помощи Захарры по камерам, твёрдо решил не помогать — Василиса хотела уйти — это её выбор, стал колебаться. В глазах Фэша, где обычно не мелькало ни одной эмоции, был только голубой лёд, сейчас, как банально бы не звучало, был целый ураган. Теперь Маару стало действительно страшно за него. Он прекрасно помнил его, да и своё, состояние, когда она ушла в прошлый раз. Тем более, в прошлый раз оба знали, а может, и чувствовали: она вернётся. Через месяц, год, пять лет, десять, да пусть даже через двадцать, но вернётся. А сейчас такого ощущения не было. Словно в подтверждение его мыслей, кошачьи глаза Маара наткнулись на записку лежащую на одной из стопок писем, которые он тоже раньше не замечал. Да, я опять повела себя как трусиха. Опять не сказала в лицо. Отдай, пожалуйста, эти письма тем, кому они предназначались. Я люблю вас. Прощай.Сили
Эти строки наскоро написанные на обрывке упаковки от кофейных зёрен, стали переломными. Маар метнулся в соседнюю комнату, выхватил из ящика, столь нужную сейчас, клавиатуру, без которой программа отказывалась работать, и всучил её в руки Захарры: — Я обещаю, что объясню тебе все чуть позже. У нас слишком мало времени. Нам нужно найти низкую девушку с ярко рыжими волосами. Из одежды — объёмный бежевый свитер с высоким горлом, чёрные джинсы и носки с енотами. Она скрывается от камер либо проходя за гранью их действия, либо по самому краю зоны видимости. Ну, или в крайнем случае кем-то или чем-то прикрываясь. Скорее всего, она знает расположение камер охранной системы микрорайона и ближайших магазинов, поэтому искать надо по видео-регистраторам, прямым эфирам, камерам с телефонов, к которым получится подключиться, и камерам наблюдения в квартирах. Искать в радиусе четырёх-пяти километров… Фэш… Верни её нам, ты единственный кого Силиса послушает. — Она тебе не говорила? Мы с ней крупно поссорились за две недели до её исчезновения, — ухмыльнулся Драгоций и с горечью посмотрел на письма — Не удивлюсь, если там она расписывает как ненавидит меня, а при встрече попытается убить меня, ну, или как минимум, хорошенько вмазать. — продолжил Фэш, набирая номер Захарры и подключая телефон к наушникам. — Подлючая… Всё что хочешь, если мы её найдём. — сказал он выходя из комнаты. «Подлючая», которая обычно после этих слов выпрашивала что-то вроде «с неба звезду», видя как брат переживает из-за этой девушки, и без того решила найти её во что бы то не стало. Она чувствовала, что за методичными действиями Фэш опять скрывает свои чувства, что за этой уже приклеившейся к нему маской безразличия, снова рушиться что-то важное. Что-то ей подсказывало, что эта незнакомая ей девушка играет важную роль в жизни близких ей людей, что они не просто так не хотят её отпускать, и она уже сама не хотела, чтобы только что появившаяся незнакомка снова исчезала. Она не хотела опять видеть братца разбитым и равнодушным ко всему. К тому же ей уже и самой было интересно познакомиться с этой неуловимой и, судя, потому что она успела о ней услышать, довольно интересной личностью. А если Захарра Драгоций чем-то заинтересовалась — её не остановить. В этом она мало отличалась от брата.***
Фэш нёсся по заснеженным переулкам ведомый чёткими указаниями Захарры в перемешку с её же едкими комментариями и упрёками: как он мог не познакомить любимую сестрёнку с любимой девушкой? Несмотря на постоянные подколы, Смоук максимально быстро, насколько это возможно, отслеживала умеющую, признавала Захарра, скрываться девушку, потому что Драгоциям помогали, только очень изощерённые методы слежки, и одновременно с этим прокладывала кратчайший для Фэша путь к последнему месту, где смогла заметить рыжеволосую, пока Маар заваривал себе очередную кружку ромашкового чая, его персональное успокоительное сейчас нельзя отвлекать. Благодаря стараниям единственной девушки из клана Драгоциев Фэш становился все ближе и ближе к ней. К Василисе Огневой. К потухшей огненной принцессе, как называла пресса её после сымитированной смерти. — Как её зовут-то хоть? — Вдруг спросила Захарра. — Василиса… — Тихо уже как будто и не для сестры, произнёс Фэш и сбросил звонок, прерывая очередной вопрос Драгоций-младшей. Перед ним стояла она. Её рыжие волнистые волосы развевались в разные стороны пока она крутила головой, думая куда дальше идти. Их разделяет всего пара десятков метров. Фэш снова срывается на бег. Вот. Вот она. Стоит только сделать ещё шаг. Какой-то жалкий метр спустя пустоту в душе и безразличие на лице. Вот она — его рыжий чертёнок. Его Василёк. В голове пролетает мысль о том, что волосы такие же огненные, как и характер вольной девочки, перед тем как он, аккуратно схватив её за плечо, резко развернул Силису к себе. Великое Время, где же она была эти три года? Василиса зажмуривает глаза, а Фэш смотрит в такое родное лицо. Одной рукой он всё ещё держит её за плечо — она не должна исчезнуть — а второй дотрагивается до лица и чувствует как кончики пальцев покалывает, пробивает тысячами мелких разрядов, пока он нежно и аккуратно проводит по острой скуле, боясь, что она опять раствориться/исчезнет. Когда Василиса уже не может держать себя в руках, а глаза закрытыми, она видит, как в глубине тёмно-синих радужек мелькают ярко-голубые молнии. И ни капли ненависти. Ненависти, которую так боялась увидеть горящая-как-маяк-в-темноте у мальчика-пропахшего-ландышами-где-то-в-той-самой-темноте. И она хватается за него, как утопающий держится за спасательный круг. А он тонет в Василисином васильковом море, и ему не хочется выплывать (как обычно бывает с волной ярости, но сейчас он готов захлебнуться). Они оба тонут. Тонут в цветочных океанах друг друга, как когда-то на льду Хрустального озера. Тонут, пока до Фэша, ещё находившегося в некоторой абстракции, не доходит, что она стоит без куртки, шапки и обуви в минус двадцать пять. Классно, не правда ли? Голубые молнии начинают сверкать ещё чаще, свидетельствуя о надвигающейся буре. Но всякое олицетворение погодного явления подождёт до того, как она будет в тепле и вне угрозы для здоровья. — Огнева, скажи мне, ты дура? Темнота-а, ты заболеешь ведь! — Кутая её в свое пальто и подхватывая Силису на руки раздражённо, но пока довольно спокойно говорит Фэш, прижимая к себе ледяное персональное солнце. А Василиса теряется в собственной подкатившей истерике. Сили слабо и, она точно знает, совершенно безболезненно отбивается от Драгоция, прижимаясь и цепляясь за его свитер ещё сильнее после каждого удара. Она мечется между зоной комфорта и своим собственным счастьем, которое явно перевешивает. Огнева тянется всем своим существом к Фэшиару Диаману Драгоцию, прямо как сейчас ледяными пальцами к шее парня, выводя то там, то на груди одной ей известные узоры. А второй рукой сжимает изо всех сил ткань свитера, всё ещё всхлипывая и явно не собираясь его никуда отпускать. И не важно, что сейчас держит её Фэш. Её иглозубый пушистый треугл.