«Я храню твой портрет в закоулках души На подземной реке, где шуршат камыши, На кусочке небес между тающих звёзд, На прощальном письме, почерневшем от слёз.»
***
Уставшие тёмные глаза парня, находящегося на восьми тысячах метрах над землей в тесной железной коробке самолета, уставлены в размытую линию горизонта, с любовью оглаживают чертоги родного, медленно всплывающего из утреннего тумана, города. Миста раньше не часто путешествовал, да и далеко от дома за пределы своей страны выбирался редко. Но рабочие обязанности в мафии давали ему такую возможность. Не часто, но всё же и такие случаи имели место быть в его и без того занятом графике. Порою, если Джорно не был уверен в успешности сделки, он высылал своего первого доверенного человека на дело, а не оставлял его тем, кому по иерархии было положено заниматься им. На Фуго положиться в ведении переговоров нельзя было: у парня был далеко не тот нрав для ремесла, в котором требовалось настойчивость, но хладное спокойствие, смешанные в одну, казалось бы, невозможную комбинацию. Если нужно было в чем-то удостовериться, при этом применение силы не было приоритетной линией поведения, дело он доверял именно Мисте. Сделка в Мексике по поставке оружия стала одной из таких миссий. Это был первый союз «Пассионе» с этой организацией, поэтому и на кону стояло слишком многое. Небольшая группировка, занимающаяся контрабандой из Мехико, не успела пока по отношению к ним проявить себя отрицательно, поэтому неприятных сюрпризов, способных сорвать переговоры не предвиделось: все же выгоду в данном предприятии получали обе стороны. Но и стопроцентной уверенности в гладкости сделки из-за недостатка информации о их новых партнерах не было. Поехать сам дон Джованна не мог: слишком много незавершенных дел требовалось бы бросить в городе, где базировался сам «Пассионе». Поэтому он без долгих раздумий на этот счет решил отправить Мисту: на его жизнелюбивый, но твердый характер, в деле подобного характера он вполне мог положиться и всецело ему в этом доверял. В окружении всего пяти подручных, данных ему в распоряжение на время операции, стрелок пробыл в Мексике две недели. Проконтролировал все этапы сделки, присутствовал там до последней минуты отгрузки товара, лично проверил каждую запятую на путевых бумагах. Отправив груз окольными путями, чтобы тот не попался назойливым морским таможенникам, он теперь возвращался домой вполне легальным и обычным способом — на самолёте. В случае чего светить своей физиономией рядом с партией незаконно перевозившегося оружия было непозволительной неосторожностью, так что эту часть аферы повесили на опытного курьера «Пассионе», доставшегося им еще как наследие предыдущего Босса Дьяволло. Бизнес-класс радовал своими удобствами и комфортной расслабляющей атмосферой. Тем не менее за весь перелет стрелок и глаза полноценно не сомкнул. Мысли о приближении к дому будоражили. Никогда до этого парень еще не покидал родного города так надолго. И Джорно с самого начала их пути в мафии на такой промежуток времени без своего присмотра ни разу не оставлял. Он не мог сказать, что безумно соскучился по своему дону в полном понимании этого термина. Но ощущение, что на душе кошки скребли или в общем пазле грядущего дня каждый раз не хватало какой-то ставшей привычной ему детали, стойко не покидало его все пятнадцать дней поездки. Сойдя с трапа в Неаполе рано утром — часы показывали пятнадцать минут седьмого — он даже не чувствовал сонливости. Катя рядом с собой маленький чемоданчик, что размером был не больше коробки из-под ноутбука — только самые необходимые вещи, коих он взял с собой немного — он мысленно уже был в стенах их с Джорно дома. Шумный аэропорт, суетливая толпа спешащих домой людей или туристов, прибывших познавать просторы его родной Италии, почти нисколько его не интересовали. За время своей миссии он столько людей разных повидал, что казалось хватило бы теперь на месяц вперёд. Он и дома-то самых разношерстных личностей на своей работе встречал, но новая для него нация оказалась совсем другой в плане общения, нежели привычные, хоть и крайне эмоциональные, Итальянцы. Этот забавный мексиканец Туко, с которым они и договорились о бартере оружия, был в целом человеком приятным, даже вычурно вежливым и дружелюбным для главы преступной банды, держащей в страхе весь свой район Тепите*. Но было даже в его открыто-приветливой улыбке что-то, что напоминало волчий оскал и заставляло смятенно улыбаться, буквально кричало, что с этим человеком шутки плохи и что при надобности зубы этого волка без колебания вгрызутся в плоть своей недальновидной глупой жертвы. К счастью, Туко на него особо не давил и никаких ультимативных или неожиданных условий для «Пассионе» не ставил, поэтому нужную планку Миста держал до конца и с задачей своей справился на все сто процентов. С Туко они расстались на приятной дружеско-партнерской ноте. Договор и условия поставок ровной стопкой ехал к Джорно в дорожном чемодане Мисты. В общем, Джорно, как и всегда, не прогадал в своем выборе. Дон Джованна прекрасно знал, кому и какое доверяет дело. Его расчетливость как всегда поражала воображение. И все же как бы гладко и непринужденно не шли его дела с новыми союзниками, как бы ни была интересна новая для него жаркая и красочная Мексика, каким бы разнообразием ни могла похвастаться их еда — особенно учитывая, как Миста любил вкусно поесть, и как бы экзотично для него не выглядели молодые смуглые мексиканские девушки, сердце его с каждым днём все настойчивее просилось домой. Кстати, ни одну из иностранных красавиц он и пальцем не тронул вопреки своим бывшим привычкам. Что-то в нем щелкнуло и плотно заклинило так, что особого интереса они не вызвали, хоть и глаза радовали. На них хотелось только смотреть. Лапать и нетерпеливо вдалбливать в поверхность гостиничной кровати до жарких стонов по вечерам хотелось кое-кого совершенно определённого. Смотришь на загорелую темноволосую красавицу с пышными формами перед собой, а перед глазами видишь нежно-персиковое лицо, с прилипшими от пота ко лбу вьющимися светлыми прядями волос, чуть приоткрытыми губами и натужно зажмуренными глазами от удовольствия. Приходится выбросить это из головы, залпом выпить стакан-другой холодной воды, чтобы отнекаться от непрошеного образа в своей голове и идти по своим делам. Девушке максимум игриво подмигнуть можно, чтобы поднять настроение скорее даже ей из джентельменских соображений, чем себе. Уже во время посадки самолета, видя в иллюминаторе всплывающие из утреннего тумана крыши родного Неаполя, он испытал прилив хорошего настроения. В него будто вдохнули новую порцию жизненной энергии, потому что хоть и сделка прошла гладко, летя домой после улаживания всех формальностей, он чувствовал себя слегка выжатым всей этой волокитой. Пока он ехал домой с водителем, которого сам Джорно прислал для него, как в произведения искусства Миста вгрызался глазами в знакомые узкие улочки города. Вот на этой, у скамейки в закоулке, он впервые поцеловался, вспоминал он. А вот тут, в подворотне, он дрался с местными бандюгами лет в пятнадцать. Потом его еще чуть за хулиганство в полиции не оформили. Вот там когда-то был магазин с очень вкусной выпечкой и доброй, как классическая бабушка из сказок, продавщицей преклонного возраста, что закрылся пару лет назад как раз из-за смерти владелицы маленького, но отчего-то по-домашнему уютного заведения. Почти каждый закоулок хранил в себе память о чем-то. Важном, эмоциональном, сокровенном, родном. Желтые с белым фасадом стены двухэтажного особняка Джорно показались впереди на дороге. Он был рад этому дому, как старому другу после долгой разлуки. Хлопнул дверью, взобрался по лестнице и не заворачивая в свою комнату двинулся сразу в кабинет Джорно: судя по часам, он уже должен был быть здесь. Вставал он рано и за дела принимался почти сразу, хоть и подчинённые со своими вопросами раньше десяти часов к нему наведывались крайне редко . Миста торопливо выудил из чемодана ценную уже для всего «Пассионе» папку с договорами, бросил его в коридоре и без стука ворвался в кабинет молодого дона. Тот не был удивлен внезапному гостю, рассматривая его слегка запыхавшуюся фигуру в дверном проёме, ведь только Гвидо Миста позволял себе врываться в обитель Босса без стука. Джорно тепло улыбнулся, приветственно кивнув. Миста кивнул в ответ и протянул ему стопку бумаг, который тот аккуратно забрав у него, встал у стола и принялся бегло пролистывать. Странно, но ничего не говорил, хоть Миста и чувствовал, знал — он хочет, и ему есть что сказать. Вот так вот сразу к делам, сокрушенно думает стрелок. Джорно был бы не Джорно, поступи он по-другому. — Не встретил меня даже в аэропорту, — смешливо произносит Миста, беря инициативу для разговора в свои руки. Оглянувшись по сторонам и удостоверившись, что их никто не подслушивает, добавляет. — А я то думал, ты скучал. — Извини, дела, — неопределенно, но с ноткой хитрецы, улыбается Джованна. И это после двух недель полного отсутствия в жизни друг друга? Только сугубо деловых разговоров по вечерам по телефону: никаких эмоций и личных чувств, только бизнес? Он рассчитывал на более теплый приём, хоть и не ждал объятий с разбегу и громких сердечных криков в духе «я так скучал, Миста!». Но он взрослый мужчина, а не влюблённая школьница, напоминает себе стрелок. — Знаю, — смиренно произносит он, про себя сетуя на то, что шутку дон Джованна не оценил. Он подходит и становится рядом с Джорно, невзначай касаясь плечом его плеча, пока тот просматривает папку с документацией. Якобы пытается заглянуть в её содержимое, но всё это обман: все эти бумаги он уже десяток раз читал, мог сказать что и на какой странице там написано уже. Просто пытался осторожным присутствием в личном пространстве дона компенсировать долгое время разлуки. Сам думает, что это глупо, но тело будто непроизвольно подталкивает держаться поближе к Джорно. Его энергия — хуже всякого героина. Раз почувствовал на себе её фантастическое действие, и с иглы его постоянного присутствия слезть не получится. Вот почему наркотики - это плохо, думает он. Вечно эта зависимость жужжит где-то надоедливой мухой, не давая забывать о себе, как бы сильно этого не хотелось. — Немного, — негромко произносит Джорно, перелистывая очередную страницу и по диагонали прочитывая написанное там. — В смысле? — непонятливо вскидывает бровь Миста, вырываемый странной репликой из своих мыслей о природе амурных чувств, и начинает перебирать в голове все возможные варианты, где он мог накосячить. Вдумчиво перекопав в своей памяти картинки минувших двух недель и удостоверившись, что все сделал правильно, начинает объяснять: — Как договаривались, тридцать штук Глоков**, семнадцать… — Скучал. Немного, — он поднимает свои зелёные глаза, которые лучатся добрым теплым светом. Закрывает папку, к которой в один момент теряет всякий интерес, отодвигает её на край стола, чтобы та не мешала. Освободившимися руками требовательно хватает Мисту за воротник и притягивает к себе. Тот стоит опешив только сначала. Потом осознав, что нигде ничего не испортил и до конца вникнув в смысл слов, так много для него значащих, но так словно небрежно произнесенных Джорно, довольный собой улыбается. — Великому непоколебимому Боссу так сложно признавать свои привязанности? — лукаво подначивает он. Джорно молчит. Безмолвно прижимается к губам, по которым так соскучился своими, вместо ответа. Его ладонь, плавно скользнувшая щекотящим движением по животу Мисты под ремень леопардовых брюк, тоже весьма красноречиво отвечает на все вопросы. Миста хаотично соображает сколько у них есть в запасе времени, пока резким движением подхватывает его под бедра. Сопровождаемый напряжённым вздохом Джорно, усаживает того на столешницу и начинает нетерпеливо расстёгивать на нем привычный повседневный пиджак, осыпая его изящно подставленную под ласки шею хаотичными пьяными поцелуями. И пусть весь мир, думает он, подождёт. Он ждал Джорно гребаных пятнадцать дней и ночей, а значит и мир полчаса потерпеть сможет.