Наброски

Название: История повторяется Автор: Ketti Darsi Размер: мини Рейтинг: PG Жанр: любовный Аннотация: Любовь сквозь века и предательство Статус: в процессе …там живет монстр, он убивает тех, кто нарушит покой его леса… … это плохое, проклятое место … … ничто не растопит его сердце… …он уличил жену в неверности и убил… …закопал заживо с любовником… … все разрушилось, а на месте поместья вырос лес… … он бессмертный… …заключил сделку с дьяволом… …женщин ждет месть… … он демон… Воспоминания о старых легендах кружились у меня в голове как назойливые мухи. С детства мне не давали покоя страшные истории о герцоге и его неверной жене. Я была очень мечтательным ребенком и могла целыми днями думать, как однажды я вырасту и спасу моего проклятого герцога, создавая свою вариацию диснеевской «Красавицы и чудовища» и нашего «Аленького цветочка». Мне все это казалось очень романтичным, и я с детской наивностью считала, что при одном взгляде на меня герцог раскается в своих грехах, проклятие спадет, и мы будем жить долго и счастливо, как в типичной сказке. И это притом, что деревенскую легенду рассказывали как предостережение. Ни о каких романтичных фантазиях не могло быть и речи, потому что в лесу пропадали люди, по-настоящему. Ни один не вернулся. Отправляли целые поисковые группы, которые исчезали бесследно, словно лес съедал их, и даже косточки не выплевывал. Местные впрочем, исчезали редко, народ у нас тут суеверный и на рожон не лез. Так что, лес, по понятным причинам, был запретным местом даже сейчас, когда уже многие годы не было в живых никого, кто был свидетелем тех событий. И, несмотря на то, что люди считали это просто страшной сказкой, никто не нарушал его покой, вероятно, подсознательно чувство самосохранения давало о себе знать. Даже самые отчаянные головы не решались на это. Мне же казалось, что лес не тронет меня. С детских лет я вынашивала свою мечту. Ступить на запретную территорию, поднять тяжелую мохнатую лапу ели и прошмыгнуть туда, в неизвестность. Девочкой я провела много часов, издали, наблюдая за лесом, не видя ничего устрашающего. Как тянул меня вглубь этот таинственный шепот елей! Но строгое предостережение бабушки удерживало меня от безрассудного похода. Она была единственным человеком, которого я слушалась. Никаких других авторитетов для меня просто не существовало. Родители со мной порядком намучились, вне досягаемости бабушки я была совершенно неуправляема. Впрочем, став взрослее я и думать, забыла о детских мечтах. Я критически стала относиться к деревенской легенде и считала, что пропажа людей имеет какое-то логичное обоснование, а не этот мистический бред. А с пятнадцати лет я вообще не была здесь, городская жизнь привлекала меня гораздо больше, чем тихие сельские радости. Можно сказать, что выросла я в клубах. А после смерти бабушки совсем подалась во все тяжкие. И как итог этой моей клубной жизни – купленное образование, потребительское отношение к мужчинам и целый ворох вредных привычек. Человек из меня получился никудышный. Прошло уже много лет, как я не была в деревне, и бабушка давно покоилась с миром, мысли о страшном лесе не тревожили меня, как ни с того ни с сего воспоминания закружились в моей голове беспокойным роем. И вновь я будто слышу шепот елей, и тянется рука к мохнатой лапе, и взгляд мчится вглубь, стремясь опередить ноги. Я не понимала, почему меня так неудержимо тянуло в этот проклятый лес. Будто кто-то нашептывал: «Вернись…Вернись…» Признаться, меня пугало это маниакальное желание. Но придумать ничего лучше, чем покориться ему, я не смогла. Было лето, я буквально только что окончила университет, мой очередной обожатель хотел поехать со мной куда-нибудь отдохнуть. Я заявила, что устала от этого беспорядочного порочного образа жизни и хочу на лето укрыться в сельской глуши. На такой ноте мы и расстались, думаю, он мне не поверил, наверно, решил, что у меня появился кто-то еще, но мне было все равно. В моем мозгу пульсировало лишь одно слово «вернись», на все остальное было плевать. Случись землетрясение или конец света, я бы все равно не отказалась от этой идеи. И вот я еду по ухабистой дороге в своей новенькой маленькой городской машинке, понимаю, что надо было просить у Макса внедорожник, а мысли все роятся в голове, не давая покоя. Что за черт меня тянет в эту глушь? Там даже переночевать негде, дом уже три года пустует со смерти бабушки. Я посмотрела на свой безупречный маникюр – уборку он не переживет. Несмотря на свой трезвый расчетливый ум, я чувствовала – меня зовут. Рассуждая здраво – все это бред. Может, мне стоило показаться врачу. Но это чувство было сильнее меня. Я не могла его игнорировать. В конце концов, лечь в психушку я всегда успею. А вот и дом. Давненько я здесь не была. Уже семь лет прошло с тех пор. Покосился, покривился от старости, и будто смотрел с укором – мол, чего так долго тебя не было. И двор зарос совсем, смотрелся чужаком, горделиво выставляя напоказ всю свою дикость и нелюдимость. А за домом, за огородом, если приглядеться, можно увидеть тот самый лес. Мне не хотелось заходить в дом, слишком угрюмо он выглядел среди летнего зноя. Я развернула машину и поехала к лесу. Дорога была на удивление легкой, и мне было радостно и весело оттого, что, наконец, осуществляла задуманное. А вот и лес – древний и могучий. Я остановила машину и вышла. Было тревожно и страшно. Зачем, ради чего я иду туда? Не зря же он внушал ужас всем. Но обратного пути нет. Я должна понять, что так тянет меня сюда. Может знаменитый убийца хочет искупить свои грехи, а я должна как-то помочь? Но почему я? Но впрочем, все это чушь, а притягивает меня лишь любопытство, запретный плод и все такое, сколько я этих плодов успела попробовать. Вполне логично и это не делает меня сумасшедшей. Взгляну одним глазком и домой поеду. Я вошла. Лес смотрел букой и выглядел грозно лишь поначалу. Вскоре место мрачных елей заняли стройные веселые сосны. Дышалось в этом царстве хвои легко и свободно. Настроение мое сразу поднялось, я решила, что сказки – это всего лишь сказки, и зря я так боялась. Лес как лес. Я с удовольствием вдыхала запах хвои и жалела, что не взяла фотоаппарат. Но вот в просвете между сосен что-то засверкало. Я ускорила шаг и оказалась на берегу чудного маленького озера. Такой чистой прозрачной воды я давно не видела. Вот что значит – человек не потревожил этот дивный уголок природы. Я зачерпнула ладонью воды. Ледяная, аж пальцы сводит. Наверняка где-то здесь бьет ключ. За ночь она бы так не остыла, слишком лето жаркое. С удивлением на противоположном берегу я заметила старый сруб, вероятно охотничий домик. Наверно, не я одна пренебрегла старыми сказками, единственно возможное логичное объяснение. Возможно домик лесника… Я присела на берегу и задумчиво посмотрела вглубь озера. Я недоумевала, как же люди до сих пор бояться этого места. Ведь ничего чудесней мне не приходилось видеть. Все здесь словно пело гимн самой жизни, приносило в душу покой и умиротворение. Я сама не заметила, как уснула, а ветер кружился в волосах и словно шептал слова колыбельной. *** Мне снова приснился один сон, он мне давно снится, наверно с тех пор как я не была в деревне. Я пробираюсь через лес, и сейчас мне ясно что это именно этот лес, где я уснула. Ветви цепляются за меня, мешая пройти, словно предупреждая об опасности, но я упорно иду к намеченной цели. Что это за цель, я не знаю, но чувствую, она есть. Неожиданно лес сменяет болото, деревья за спиной стонут и кричат «Вернись!» Но я иду, осторожно ступая по топи, я знаю, что должна пройти этот путь, иного выбора нет. Вдруг я замечаю, что в руке у меня окровавленный кинжал, и понимаю, путь мой – это бегство. Я стою, не замечая, что коварная топь засасывает меня, пытаюсь вспомнить, что я сделала, от кого бегу. И знаю лишь одно — я убила. Но вот я уже по грудь в болоте, паника охватывает меня, я начинаю кричать и барахтаться, от чего меня лишь сильнее засасывает. Мне не спастись – это я понимаю совершенно четко. Это моя кара. Проснулась я, то ли от холода, то ли от смутного ощущения опасности. Ко сну я уже давно привыкла, иногда мне кажется, что в нем не я вовсе, он не мог быть причиной моего страха. Я осторожно обернулась по сторонам, мгла обступила меня со всех сторон. Лес такой дружелюбный днем, сейчас казался самым страшным из кошмаров. И снова в голове моей закружилась сказка-предупреждение. Черт меня дернул во все это ввязаться! Я почувствовала себя в ловушке. Я не знала, куда мне идти, а что еще хуже очень четко понимала, что лес меня не отпустит в любом случае. И тут я почувствовала, что не одна. Каждая клеточка моего тела кричала об опасности, хотелось встать и бежать, бежать, не важно куда, лишь бы по дальше отсюда, но животный страх сковывал мое тело, мешая двинуться с места. Кто-то полным ненависти взглядом прожигал мою спину. Я знала, он убьет меня. Не было спасения. Но инстинкт заставил мое тело двигаться. Я побежала. С трудом, продираясь сквозь деревья, я бежала подгоняемая страхом, но преследования не чувствовала. Я даже не заметила, как лес поредел, и место твердой почвы заняла хлюпающая болотная жижа. Я не знала как нужно вести себя на болоте, чтобы не утонуть, и поэтому упорно продолжала свой путь, хотя чувствовала, что иду навстречу своей гибели. Я не понимала, за что он хочет моей смерти, хотя ведь в сказке было ясно сказано – женщин ждет смерть. Почему я считала, что нужна… Внезапно, сквозь тьму я увидела, как прорисовывается чей-то мрачный силуэт, он непоколебимой скалой возвышался в трех метрах от меня. Когда мужчина подошел ближе, у меня появилась возможность рассмотреть его лучше. Из-под черных нахмуренных бровей смотрели глаза, прожигающие все мое существо. Я видела только эти глаза и не понимала, как эти осколки льда могли так пылать не расплавившись. Сколь сильна была ненависть, сквозившая во взгляде! Я была уверена, что никогда раньше не видела его, однако было в нем что-то такое знакомое и родное… Он молча наблюдал, как я тону. А я все смотрела на него, пытаясь вспомнить… Вспомнить что? Этого я не знала. В конце концов, он нарушил эту тяжелую для меня тишину. — История повторяется, не правда ли? У меня мурашки пошли по телу от этого глубокого бархатного голоса, наверняка он неплохо поет. Я судорожно сглотнула, не будучи уверенной в том, что мой ответ его интересовал, я пыталась понять, что же такого совершила, какой смертный грех повис на моей душе, за что сейчас расплачиваюсь. Он, усмехнувшись, сказал: — Молчишь? Действительно, что ты можешь сказать? Я снова удивилась, как много ненависти было в его словах. — Софья, Софья… Неужели ты надеялась уйти от расплаты? После этих слов я совсем обалдела, дрожащим от страха голосом, я спросила: — Откуда вы знаете мое имя? В ответ он рассмеялся: — Дорогая, не прикидывайся дурочкой. Тебе это не идет. -Боюсь, я действительно не понимаю о чем вы… В его глазах промелькнуло сомнение лишь на одно мгновение, потом они снова стали жестокими и ненавидящими. — Не думай, что в этот раз тебе удастся меня провести. Я, наконец, избавлюсь от тебя раз и навсегда! Ситуация прямо скажем нехорошая. Умирать мне совсем не хотелось, а если все же этого не избежать, то хотелось бы знать за что. — Я, тем не менее, хотела бы знать, что я такого вам страшного сделала! Я вас вижу впервые, так что потрудитесь объяснить, какая муха вас укусила! – терять мне было уже нечего, так что можно было и подерзить, хотя с психами шутки плохи… — Нет, дорогая. Ты сама все знаешь. Ты проиграла. Даже не начав игру. Этот мерзавец рассмеялся, а я была уже по шею в болоте. Я лихорадочно соображала – что делать?! Он, похоже, собирался и дальше наблюдать за моей смертью. Нужно мыслить логически – если этот человек желает моей смерти, значит, действительно, есть за что. Что-то по истине ужасное… Я не могла поверить, что была способна на что-то плохое, даже под кайфом, даже спьяну. Отвергнутый поклонник? Такого красавца я бы не забыла. Я вдруг представила, как могли бы выглядеть эти глаза, пылая любовью, а не ненавистью. Я все смотрела в эти прекрасные льдисто-зеленые осколки, сколько же ненависти в них было. Ненависти и чего-то еще, чего-то неуловимого… Ненависть и боль, горечь, словно ему жаль, что я погибаю, но он понимает, что так нужно, и ненавидит меня за это еще сильнее. Весь мой страх куда-то улетучился, почему-то я не боялась умереть, не боялась его. Я была почти счастлива. Меня неумолимо засасывало, и я была рада, что последнее, что я вижу – это он. — Почему же вы меня так ненавидите? – я с удивлением услышала в своем голосе нежность. В ответ он саркастически улыбнулся: — Не помнишь? Я отрицательно покачала головой, насколько это было возможно. — Не лги хотя бы перед смертью, Софья. — Вы можете хотя бы на мгновение предположить, что я не посвящена в курс событий? Думаю, это был последний мой вопрос, я уже чувствовала у себя во рту болотную жижу. Еще чуть-чуть и я начну задыхаться. Лучше дыхание не задерживать, так я умру быстрее, меньше мучиться. Не знаю, из каких соображений он выудил меня из болота. Может, моя финальная фраза возымела эффект. Тем не менее, он меня спас, я и была благодарно за это. Я лежала на земле, вся в болотной жиже. Мне было так плохо, что вставать не хотелось. Я не вполне понимала, что происходит, и смотрела на все очень отрешенно, будто со стороны. На миг я подумала, что все же умерла, но жуткий вкус во рту заставил меня поверить, что мои мучения еще не закончились. Что же теперь придумает мой палач? — Либо ты действительно ничего не помнишь, либо очень хорошо лжешь,— услышала я возле себя его задумчивый голос. Я тихонечко повернула голову в его сторону. Говорить ничего не хотелось, мне казалось, что это будет болезненно после таких купаний. И тут я потеряла сознание, мой мозг решил, что хватит с него волнений, и правильно сделал. Мне снился сон. Готический замок, я в темноте бесшумно, словно кошка, куда-то иду. Бесконечная вереница коридоров, жуткие скульптуры, а я все иду, ступая босыми ногами по каменному полу, ногам холодно, но это ерунда. У меня есть цель. В моих руках смерть, его смерть. Я покрепче сжала кинжал, тот самый. *** Владимир смотрел на нее спящую, и смешанные чувства отражались на его лице. Как она прекрасна, как невинна! Какой это жестокий обман. Что ж, на этот раз он на стороже, он не даст себя обмануть. Слишком хорошо он знает, что скрывается за этой оболочкой, и, тем не менее, любит ее безумно. Во сне София беспокойно вздохнула и перевернулась на другой бок. Брови ее сосредоточенно нахмурились, и она снова заворочалась. Сон, вероятно, был дурной. Слезы побежали по ее щекам, и чуть слышно она бормотала: — Прости… так надо… прости… Он провел пальцами по мокрой щеке и усмехнулся – никогда прежде не видел ее слез. София во сне бессознательным движением прижалась к его ладони. -… прости… А за окном проносилась ночь. Ее нужно спрятать как можно лучше, наверняка, не он один знает, как ее найти. Владимир сжал руль так, что побелели костяшки пальцев. Война началась. *** Я шла и шла, я знала, что это всего лишь сон, но что-то подсказывало мне, что это разгадка. Я поняла, что плачу, бессвязно шепча: «так надо… прости…» Я пыталась понять, зачем мне его смерть, но воспоминание ускользало от меня. Я проснулась. Поняла, что плакала я не только во сне, но и наяву. Мне не хотелось открывать глаза и возвращаться к реальности, я чувствовала его присутствие, боль накрыла меня свинцовым плащом, и я заревела по-настоящему. Я не знала, кого я оплакиваю себя или его, было неловко от того, что он видит как я плачу, но остановиться я не могла. Я услышала, как он подошел ко мне, и сел рядом, словно в нерешительности. — Дорогая, стоит ли так убиваться? От этих слов я заревела еще сильнее. Он обнял меня за плечи, мне стало еще горче. Знает ли он причину моих слез? Утешает свою убийцу. Я спрятала лицо в подушку, пытаясь сдержать слезы. — Что тебя так расстроило? Я подняла на него свои красные заплаканные глаза, пытаясь разгадать, что чувствует он. Но взгляд его был непроницаем. — Так ради чего же этот вселенский потоп? – снова спросил он, вытирая мое мокрое лицо. — Я вас убила, да? – одними губами спросила я. Казалось, он был удивлен, но быстро взял себя в руки. — А вчера ты утверждала, что ничего не помнишь, — он зло усмехнулся, — оплакиваешь, что не удалось совершить задуманное? Не трать слезы попусту, они тебе еще пригодятся. Это прозвучало как угроза. Я ничего не могла сказать на это. Прости, я не хотела? Смешно! Это была моя цель. Но почему же я так этого хотела? Почему? Я вдруг подумала, что непросто складывались наши отношения, а в этой жизни будет еще сложнее. Сердце его жаждет мести. Я могла это понять. И простить. Хотя видит Бог, прощение должна заслужить я, видно за этим меня так тянуло в этот проклятый лес. — Что вы намерены делать? Он резко отстранился от меня и отошел к окну. Я села на кровати, закутавшись в одеяло. — Пусть это будет для тебя сюрприз, — сказал он и покинул комнату. Я же, наконец, осмотрелась, задалась вопросом, кто меня вымыл и переодел, ощутила смесь смущения, и удовольствия от мысли, что это был он. Мне показалось, что я почти вспомнила, что значит быть в его объятьях, чувствовать его поцелуи. Я ожидала почему-то, может под воздействием сна, увидеть комнату старинного замка, или что-то в этом роде, и была удивлена, обнаружив интерьер, соответствующий современности. Комната была просторная и светлая, но явно не обжитая. Кроме кровати и кресла в углу, в котором вероятно сидел мой тюремщик, мебели больше не было. Я подошла к окну и отдернула занавески. Смешно. Он решил, что есть необходимость в решетках. Видимо готовился к моему прибытию. За окном я увидела сад в утренней дымке, хотя скорее в тумане. Я еще раз пробежала глазами по комнате. Две двери, в одну он вышел, и она наверняка заперта, а вот вторая, возможно, ведет в ванну. Я решила это проверить. Действительно, ванная комната. Я придирчиво посмотрела в зеркало, волосы высохли как зря и были похожи на птичье гнездо. Я обнаружила наличие всех туалетных принадлежностей и решила, что не будет лишним привести себя в порядок. Закончив водные процедуры, я поняла, что у меня больше суток не было во рту ни крошки. Может, он решил голодом меня заморить? Чувствуя себя неловко в почти пуританской сорочке, я вернулась в комнату. Я обнаружила, что пока меня не было, здесь появилась одежда. Джинсы и простой свитер, по качеству совсем не дешевка. Но я бы себе такое не купила. Я предпочитала одежду более женственную и сексуальную, а в этом нельзя было с уверенностью сказать, что у меня за фигура. Чувствуя себя не в своей тарелке, я села в кресле и стала ждать его. Мне не хотелось думать о своем сне и утренней истерике. Но, тем не менее, я терзалась вопросом – за что я его убила. Наверняка у меня была веская причина для этого. Чувство вины меня не очень глодало, все же в этой жизни я ничего дурного не сделала, а в прошлом… как я могу отвечать за то, чего не помню. Да, думаю, стоит этот вопрос выяснить. Не будет же он вечно молчать. А мой сон может вообще не имеет отношение к действительности. Я так задумалась, что даже не заметила, как он вошел. — Вижу, ты готова. Я подпрыгнула от неожиданности. — Вы меня напугали, — я съежилась под его взглядом. Он схватил меня за руку и выволок из кресла. — Пойдем. Я не решилась спрашивать куда, настроение его, судя по всему, лишь ухудшилось. Я безропотно пошла за ним, еле поспевая за широкими шагами. Мы вышли из дома, он был такой же пустой, как и комната, где я спала. Нас ждала машина с водителем. Это меня несколько удивило, и я терзалась смутными сомнениями, что мы не в России. Ехали молча, а я, глядя в окно, все больше убеждалась в своей правоте – у нас таких дорог нет. Вероятно, это Европа. Я думать не хотела, каким образом мы здесь оказались. Подозрительно покосившись на своего попутчика, я решила – он колдун или что-нибудь в этом роде. Меня эта мысль позабавила, и я улыбнулась. Так мы и ехали – я, пряча улыбку, изредка поглядывала на него, он же упорно меня не замечал. В конце концов, мне надоело молчать. — Можно спросить? – со всей серьезностью спросила я. Он удивленно поднял брови, но ничего не ответил. Я решила повторить попытку завязать разговор. — Куда мы едем? Тишина. — Как вас зовут? Легкий смешок и все та же тишина. Я подумала было тоже больше не говорить ни слова, но решила, что это плохая идея. Сделав самое невинное лицо, какое я только могла, придвинулась к нему почти вплотную и вновь задала вопрос. — Вы так и будете молчать? Он бросил на меня такой взгляд, что я почти пожалела, что сижу так близко. Я не отодвинулась, на что он, думаю, рассчитывал. Откинувшись на спинку, я изучала его лицо. Он был совершенен как греческая статуя. Я почти ощущала тепло его тела, как же хотелось, чтобы обнял меня! Я привыкла, что мужчины ложились к моим ногам штабелями, а его холодность и отстраненность лишь раззадорили меня. — Мне холодно. Тишина. Я надулась. Упрямый болван! Но тут он нажал на какую-то кнопку, и между нами и водителем появилась перегородка. — Что ты себе позволяешь! – он повернулся ко мне в гневе, — Запомни хорошенько, я больше не попадусь в твои сети! Он грубо схватил меня, прижав к себе, и ей-богу, я была бы счастлива умереть в этих объятьях. Я чувствовала его дыхание на своем лице, инстинктивно я подалась вперед, надеясь на поцелуй. Мне показалось, что он хочет этого не меньше, чем я. Я подвинулась еще ближе и робко прикоснулась к его губам. В ту же секунду он отшвырнул меня на место. Я в ярости повернулась к нему спиной и упорно всю оставшуюся дорогу смотрела в окно, безуспешно борясь со слезами. Я не привыкла к отказам. Он больше не сказал ни слова, а я спиной чувствовала его ярость. Мы приехали в какой-то порт. Пахло морем и рыбой, множество людей различных национальностей сновали туда-сюда. Я буквально утонула в шуме. Английская речь, возможно, какой-то провинциальный порт в Великобритании. Если у него был личный самолет, мы вполне могли здесь оказаться, кроме того, я не знала, сколько была без сознания. Все логично. И, что самое главное – никакой мистики. Интересно все-таки, кто он? Мой тюремщик вышел из машины, и грубо схватив меня за руку, повел за собой. Я попыталась вырваться: — Отпустите, я сама пойду! Он как всегда проигнорировал меня, это уже начинало порядком надоедать. Тем временем мы подошли к пристани, там нас ждала небольшая яхта. Он, не дав мне возможности осмотреться, запер в каюте. Чувство голода мучило меня все сильнее. Надо делать ноги! Чтобы я ему не сделала, а я была уверена, что ничего не делала, я не была обязана находиться в заточении. В конце концов, это не законно! Я посмотрела в иллюминатор, внизу плескались волны, и я решила, что вполне могу пролезть в него и вплавь как-нибудь добраться до пристани, а затеряться в толпе будет не сложно. Открыв его, я высунулась и посмотрела по сторонам – в Багдаде все спокойно. Осторожно, тихо-тихо я вылезла, благо физическая подготовка позволяла мне проделывать такие номера. Я отпустила руки и погрузилась в море и буквально задохнулась от ледяной воды, плавала я неважно, но выбора не было. Как меня никто не заметил, пока я плыла, не знаю. Благополучно выбравшись на пирс, я нырнула в толпу. Отойдя на безопасное расстояние, я посмотрела на яхту. Все спокойно. Пропажа еще не обнаружена. Я улыбнулась своей удаче. Что делать теперь, я еще не решила, главное было уйти как можно дальше от пристани. Судя по всему, это был провинциальный портовый городок. Как отсюда выбираться я не знала. Не думаю, что здесь есть русское посольство. А местные органы правопорядка скорее навредят мне, чем помогут. Наверно, я выглядела странно – в мокрой одежде, с взлохмаченными волосами. Меня будет легко найти. Это расстраивало. Кроме того, я замерзла и все еще сильно хотела есть. Я бродила по улицам и почти жалела, что сбежала. Небо затянулось серыми облаками, вскоре стал накрапывать мелкий дождь, который постепенно усиливался. Определенно я в Англии, узнаю эту мерзкую погоду. Людей на улицах почти не стало. Я забрела в какой-то парк и спряталась в беседке, было одиноко, голодно и холодно. Наверняка, меня уже ищут. Обхватив колени руками, я смотрела на дождь. Мне никогда не было так холодно, зуб на зуб не попадал. И, честно говоря, я ждала, пока он меня найдет. Идея побега была вообще-то неплоха, но ни черта не продумана. Без документов, без денег – на что я только рассчитывала! Нельзя было даже положиться на мою красоту – вид у меня был весьма потрепанный, и чувствовала я себя мокрой крысой. Я не знаю, сколько я так сидела, по-моему, у меня замерз даже мозг, во всяком случае, думать о чем-то я не могла и находилась в полном анабиозе. Он меня нашел. Я не сомневалась, что так и будет. Наверно, у меня был очень жалкий вид, и он не стал кричать на меня, на что я рассчитывала, а просто отнес в машину. Включил печку, завернул меня в свой пиджак и повез, вероятно, снова на яхту. Мы не сказали друг другу ни слова за всю дорогу, впрочем, времени это заняло минут десять, не больше. Он также на руках отнес меня в каюту, там ненадолго вышел, и по звуку я поняла, что набирает ванну. Так как я сидела как истукан и стучала зубами, он решил, что я сейчас не в состоянии что-то делать сама и попытался меня раздеть. Во мне всколыхнулись остатки разума, я одеревеневшими руками оттолкнула его и со словами «сама» прошествовала в ванну на негнущихся ногах. Сняла дурацкий свитер, ломая ногти, с трудом стянула мокрые джинсы и с наслаждением погрузилась в горячую воду. Я долго не могла согреться, но когда по всему телу разнеслась приятная теплота, задремала. Наверно, долго не подавала признаков жизни, поэтому он осторожно приоткрыв дверь, посмотрел как я там, сквозь дрему я заметила это и ленивым движением кинула в него мочалку. — Брысь! Дама раздета. Он поймал мочалку, рассмеялся над моей выходкой и зашел, заперев за собой дверь. Я совсем уже проснулась и секунду размышляла, нужно ли мне прикрыться, решив, что стесняться мне нечего, я осталась лежать, как была. — Эй! Невежливо так вот врываться! — возмущенно воскликнула я, этакая оскорбленная добродетель. Честно говоря, я надеялась, что он сраженный моими прелестями, тут же сдастся на милость победителю. — Невежливо уходить, не попрощавшись, — невозмутимо ответил он. Я поморщилась при этих словах. Зануда, когда же он, наконец, решит, что со мной делать! Он подал мне полотенце, я подозрительно на него посмотрев, попросила отвернуться. — Раньше ты не была такой скромницей. — Когда раньше? Вы хоть точно уверены, что было это «раньше»? – я упорно сидела в ванне. Он не стал со мной пререкаться, а просто вытащил и замотал в полотенце. Моему возмущению не было предела. — Да что вы себе позволяете! Я извивалась в его руках как уж на сковородке, впрочем, безуспешно. Он, посмеиваясь надо мной, отнес меня на кровать, закутал в одеяло так, что чувствовала себя большим младенцем. — Я есть хочу! – обиженным голосом заявила я. — Что ж, надеюсь, пока меня не будет, ты никуда не испаришься? – он выглядел очень сурово и серьезно, но мне показалось, что он не рассержен, и может быть даже, я чуточку растопила его сердце. Я соблазнительно ему улыбнулась. — Только если вы скажете, наконец, свое имя. — Владимир. Я улыбнулась еще шире и ответила: — Приятно познакомиться. Его это, похоже, позабавило, но тут же словно сам себе что-то напомнив, стал еще суровее и молча вышел. Я утешила себя тем, что сейчас в нем нет хотя бы ненависти. Вырвалась из кокона, в который он меня засунул, кинула на стул мокрое полотенце и, замотавшись в одеяло, стала ждать его возвращения. Он пришел очень скоро с подносом еды. Я даже не помню, что там было, просто молча все съела, успокоив, наконец, свой желудок. Меня снова потянуло в сон, не обращая на него внимания, я свернулась калачиком и заснула. Проснувшись, я поняла, что еще ночь, лунный свет просачивался сквозь иллюминатор, освещая каюту. Мой тюремщик спал в кресле, наверно не решился оставлять меня одну после побега. Я подумала, что возможно, стоит его пригласить в кровать, места нам двоим, вполне хватит, но, решив, что он воспримет это как попытку сблизиться, я решила, что пусть мучается в кресле. Закрыв глаза, я вновь очень быстро уснула. Наступил новый день. Я с удовольствием потянулась, одеяло во сне сбилось и лежало в ногах. Я решила, что мой сумасшедший тюремщик крепкий орешек, раз наблюдал все это и не поддался соблазну. Кстати, где он? Я осмотрела каюту, на стуле лежала одежда. Я поморщилась, опять что-то антисексуальное. У него явно проблемы со вкусом. Вот если бы я одела что-нибудь из своего гардероба, он бы не устоял! Может он этого и боится – не устоять? Я удовлетворенно улыбнулась. Это логично, а значит, есть шанс соблазнить его. Я пошла в ванну, умылась, попыталась привести волосы в порядок. Без макияжа я выглядела почти девочкой, это придавало мне трогательности и ранимости, мужчинам хочется оберегать таких женщин. Когда я оделась, поняла что это ужас и кошмар. Мне нужно нормальная одежда, а не этот мешок из-под картошки! Я с мрачным видом сидела на кровати, когда он вошел, и, пропустив приветствие, заявила: — Или вы дадите мне нормальную одежду, или я буду ходить голой! Он засмеялся. Какой у него чудесный смех! Я почти растаяла, но, вспомнив, что сдаваться нельзя, сказала: — Я не шучу. Он покачал головой: — Ты не исправима. Хорошо будет тебе одежда, но немного позже. А сейчас пойдем, позавтракаем в доме. Я послушно пошла за ним. Похоже сегодня у него хорошее настроение, даже странно. Как будто его мозги заработали совершенно в другом направлении. Продолжение. Когда мы поднялись на палубу, я буквально утонула в сизом тумане окутавшем все вокруг. Я жадно вглядывалась в эту непроницаемую завесу, безуспешно пытаясь хоть что-нибудь увидеть. Но Владимиру все нипочем — я посмотрела на своего тюремщика, он был таким спокойным и уверенным в себе, что мне невольно передались эти чувства. -Где мы? Владимир загадочно улыбнулся: -В безопасности. Меня не очень-то порадовал этот неопределенный ответ, но я была рада, что сегодня Владимир настроен на минорный лад. Я удивлялась, как он мог что-то видеть в этом царстве тумана, но Владимир моих опасений не разделял и твердой походкой шел куда-то вперед, можно предположить, что в дом на обещанный мне завтрак. Я же семенила за ним, так как на его один шаг приходились три моих. В тумане звук наших шагов по пирсу звучал как-то странно, нереально. Я испытывала большое желание ущипнуть себя –может мне все это снится? Теперь под ногами шуршал гравий, а мы шли куда-то вверх. Я прислушивалась к шепоту камешков и казалось вот-вот пойму, что они мне пытаются сказать. Наверно, я просто сошла с ума. Так бывает. — Ну, вот мы пришли. Я вздрогнула от неожиданности. После его слов налетел ветер, и туман длинными щупальцами пополз в море, а перед моим глазами оказался красивый величественный особняк, утопающий в зелени. Я замерла в восхищении, мне казалось, что я попала в чудесную сказку, а этот повелитель ветров просто обязан был стать принцем для прекрасной принцессы, меня, то есть. Я улыбалась своим мечтам, когда Владимир показывал мне дом и проводил в отведенную мне комнату. Он уже собирался оставить меня одну, но я остановила его. -Вы собираетесь рассказать мне, что происходит? – я испытывающе смотрела на него и с удивлением понимала, что с радостью отдам ему не только свое тело, но и душу. Мне хотелось посветить ему всю себя, это были такие новые чувства для меня, что хотелось плакать от счастья. Нет, я не холодная расчетливая сука, как думали многие (и я в том числе), как оказалось, я способна чувствовать что-то настолько чистое и святое, что невозможно выразить словами. Но была какая-то червоточинка, что-то неуловимое, что-то мерзкое… Меня это беспокоило. Пугало. — О чем ты думаешь? — Владимир не ответил на мой вопрос, и мне казалось, что он видит меня насквозь, знает все мои мысли. Я дерзко улыбнулась ему: — Ты ведь знаешь… — я вплотную подошла к нему, и положив руки ему на грудь, продолжила, — все мои мысли только о тебе. Он не оттолкнул меня, просто стоял и смотрел, а льдисто-зеленых глазах была непереносимая мука. Потом словно нехотя, очень медленно убрал мои руки. -Никогда так больше не говори, — потом уже обыденным голосом добавил, — Переоденься, если хочешь. Завтрак скоро подадут. Медленно текли дни, недели… Владимир старательно избегал меня. Я же была полностью предоставлена самой себе. С одной стороны я очень страдала от того, что он не обращает на меня внимания, с другой – мне нравилось тихое течение жизни, возможно, потому что я чувствовала, что это лишь затишье перед бурей. Я наслаждалась тишиной и покоем. И книгами – у Владимира была просто потрясающая библиотека. В один из вечеров, когда я сидела в саду, окутанном туманами, Владимир, наконец, нарушил прочерченную им границу. Он сел рядом со мной, и какое-то время мы провели в тишине. Потом Владимир все-таки нарушил свой обет молчания. -Софи, ты, я думаю, еще хочешь знать, почему ты здесь? – в голосе его была какая-то безнадежность. Я недоверчиво посмотрела на него. Что-то тревожило его, он был подавлен, это было видно даже за его вечной маской невозмутимости. Вытащив из кармана маленькую потрепанную книжицу, он протянул ее мне. -Что это? – я была в полном недоумении. — Прочитай и ты все поймешь. Больше Владимир не сказал ничего, а я буквально могла пощупать отчаяние, исходившее от него. Книга в моих руках буквально прожигала мне ладони, и я поспешила к себе в комнату, чтобы выяснить какие тайны она мне откроет. Это был дневник некоей Софии N. Меня немного позабавило сходство имен, но в душу уже закралось страшное подозрение. Я читала всю ночь. У меня возникало все больше и больше вопросов, я просто не верила своим глазам. Неужели, неужели действительно прошлая жизнь существует? Я мало во что верила, но сейчас… Разум твердил – это просто смешно, но сердцем я чувствовала – все правда. София N., юная аристократка из 15 века убила мужа своей сестры Анабель. По просьбе этой самой сестры, между прочим. Хотя по записям, не ясно удалось ли ей это сделать, они обрываются накануне запланированного убийства, можно предположить, что удалось. Но с другой стороны у меня были подозрения, что этот убиенный муж — Владимир. Причем не его воплощение в этой жизни, а он собственной персоной из прошлого, так сказать. Я не понимала как такое возможно, но… И что я совсем понимать отказывалась так это, как София (а может быть я) могла его убить. Да, она фанатично любила сестру и была уверена, что делает все во благо, потому что так сказала Анабель, но каждая строчка дневника была пропитана любовью еще к одному человеку. Им был Владимир. Как она, как Я могла убить любимого? Это просто в голове не укладывалось. Но… это было таким логичным. Я вся похолодела от этих мыслей. У меня просто не было выбора. Воспоминания кружились в моей голове. Моя Анабель, ради тебя я сделала бы это снова. Как бы я ни любила это чудовище, мучить тебя, мою дорогую сестру я бы не позволила. Пусть я буду гореть в аду за свою любовь, но ты достойна счастья, моя Анабель. И если твое счастье с Алонсо, я освобожу вам дорогу, я дам надежду на счастье! Я все помнила. ВСЕ. Это не пугало, но отдавалось нестерпимой болью в сердце. Владимир мне верил. Тогда, раньше. И любил маленькую прелестную сестренку своей жены. Он меня всегда очень баловал, заваливал подарками, говорил, что у такой куколки должно быть все самое лучшее. А я любила его совсем не сестринской любовью. Я предала. Странно, я смотрела на все будто со стороны, теряя реальность происходящего. Что теперь будет? Зачем я ему здесь понадобилась? Страшно. Я не понимала, чего боюсь. Но чувство, что мой мир скоро сгорит в геене огненной, не оставляло меня. Можно было уверит себя, что все неправда. Это просто фантазии воспаленного мозга. Я истерически рассмеялась. За окном начинало светать, а я чувствовала себя сумасшедшей. Пора в дурку. Проклятье! Этот идиот сунул мне чертов дневник, а сам смылся! На что он рассчитывал, давая мне его прочесть? Сколько вопросов мне нужно было задать! Я в гневе выскочила из комнаты на его поиски. Буквально сразу наткнулась на Владимира, судя по его убитому виду он направлялся ко мне. Весь мой гнев сразу же остыл, и я таяла под его холодным взглядом. Но быстро взяла себя в руки и с привычной иронией сказала: — Весьма любопытное произведение, такой колоритный язык, все в духе времени… Он грубо схватил меня за плечи и встряхнул: -Хватит ерничать, Софи. Не делай вид, что ничего не поняла! -Боюсь, я действительно много не понимаю! – я скинула с плеч его руки и отошла подальше, — Я не обязана верить в этот бред! — Но веришь, — с чувством собственного превосходства ответил Владимир. Я промолчала. Он прав, верю. — И что теперь? — Теперь, дорогая моя, ты в большой опасности. Я ошарашено уставилась на него: — Ты что же, решил меня …того? Владимир рассмеялся над моими словами. — Глупая, с чего ты это взяла? — А какая еще может быть опасность? Он моментально посерьезнел. — Алонсо. — Хм… а он-то тут причем? – у меня было дурацкое ощущение, что я вообще ни о чем не знаю. Он посмотрел на меня, словно я была редкой букашкой: — Ты не помнишь? Софи, ты действительно ничего не помнишь? — Скорее всего, я не обо всем знаю. Так почему я должна бояться Алонсо? Он мне поверил. Не смотря на все, поверил, что я говорю правду. А что совершенно не поддавалось логике, Владимир простил меня и хотел защитить. Я так и осталась для него маленькой сестренкой. Как больно. Продолжение. Мы сидели в библиотеке, Владимир в задумчивости курил, словно собираясь с мыслями. — Софи, что случилось с тобой после? Я так и не смог найти тебя, словно сквозь землю провалилась. После. Я рассмеялась. Он не далек от истины, я действительно в некотором роде провалилась сквозь землю. — После? Это ты так называешь? Почему бы не договорить – Софи, что же с тобой стало после того как ты подло воткнула нож мне в спину. Напала на спящего, безоружного! Владимир, очнись! Как ты можешь думать о том, что случилось ПОСЛЕ со мной? Как ты можешь беспокоиться обо мне?! КАК?! Похоже, у меня начиналась истерика. Владимир смотрел на меня с неподдельным беспокойством, я же разрывалась на части! Надо собраться. Я закрыла глаза и постаралась успокоиться. — Я утонула в болоте, пока спасалась бегством. Достойная награда для убийцы, не правда ли? – мои глаза блестели от непролитых слез. Владимир не отрывал от меня напряженного взгляда. — Подойди ко мне. Я послушно выполнила его просьбу. Как раньше, он посадил меня к себе на колени, я свернулась клубочком в его руках, как раньше… — Не плачь, Софи. Ты не убийца. Ты была всего лишь их марионеткой. Я не могу тебя винить. Не могу. Некоторое время мы сидели молча. Я слушала как бьется его сердце… — Ты действительно утонула? Я молча кивнула в ответ. Владимир лишь сильнее сжал меня в своих объятьях, словно боясь, что я могу испариться. — Так что там этот Алонсо? — Он знает, где ты. — Не понимаю. Какое ему дело до меня? — Ему-то никакого, но вот Анабель жаждет твоей смерти. Я вся напряглась при этих словах. Анабель? Моя Анабель? Не верю. — Лжешь, — в моем голосе звучали стальные нотки, — Не знаю, что за игру ты затеял, но я не верю ни единому твоему слову! Я соскочила с его колен и принялась нервно ходить по комнате.