Наброски

…там живет монстр, он убивает тех, кто нарушит покой его леса… … это плохое, проклятое место … … ничто не растопит его сердце… … раньше здесь было поместье герцога Ушинского… …он уличил жену в неверности и убил… …закопал заживо с любовником… … все разрушилось, а на месте поместья вырос лес… … он бессмертный… …заключил сделку с дьяволом… …женщин ждет месть… … он демон… Воспоминания о старых легендах кружились у нее в голове как назойливые мухи. С детства ей не давали покоя страшные истории о герцоге и его неверной жене. Рассказывали их как предостережение. Лес был запретным местом даже сейчас, когда уже многие годы не было в живых никого, кто был свидетелем тех событий. И несмотря на то, что люди считали это просто страшной сказкой, никто не нарушал покой леса, вероятно подсознательно чувство самосохранения давало о себе знать. Даже самые отчаянные головы не решались на это. Но не она. С детских лет она вынашивала свою мечту. Ступить на запретную территорию, поднять тяжелую мохнатую лапу ели и прошмыгнуть туда, в неизвестность. Девочкой она провела много часов, издали, наблюдая за лесом, не видя ничего устрашающего. Как тянул ее в глубь этот таинственный шепот елей! Но строгий наказ бабушки удерживал ее от безрассудного похода. Прошло уже много лет, как она не была в деревне, и бабушка давно покоилась с миром, думы о страшном лесе не тревожили ее, как ни с того ни с сего воспоминания закружились в ее голове беспокойным роем. И вновь она будто слышит шепот елей, и тянется рука к мохнатой лапе, и взгляд мчится в глубь стремясь опередить ноги. Надо ехать. Решение зрело давно, и этот неожиданный всплеск воспоминаний стремительно подтолкнул его оформиться в слова. Было лето, сессия почти закончилась, и ничто не держало ее в городе. Друзья не поняли этот неожиданный порыв укрыться на лето в сельской глуши, но ей было все равно. И вот она едет по ухабистой дороге в неудобном автобусе, а мысли все роятся в ее голове не давая покоя. …кто же ты? Что ты хочешь? Куда зовешь меня? В каком непроглядном мраке твое пристанище? Пойдешь ли ты на свет, если я укажу тебе путь, пройду его вместе с тобой? Она не знала к кому взывала, но чувствовала, что кто-то ждет ее прихода, молит о помощи, может сам того не понимая. Но она знала — она нужна. Ее остановка. Перебросив тяжелую сумку на плечо, она шагнула на пыльную дорогу. Родная земля. Сердце защемило от неясной тоски и восторга. Она шла под знойным солнцем, вглядываясь в безупречную лазурь неба. Надоедливо кружились овода над головой. Мерно гудели пчелы над цветущим полем. Все до боли знакомое и родное. Тоска окутывала ее темным покрывалом. А вот и дом. Покосился, покривился от старости, и будто смотрел с укором – мол, чего так долго тебе не было, как позабыла ты друзей своих старых. И двор зарос совсем, смотрелся чужаком, горделиво выставляя на показ всю свою дикость и нелюдимость. А за домом, за огородом, если приглядеться, можно увидеть тот самый лес. Ей не хотелось заходить в дом, слишком угрюмо он смотрелся по среди летнего зноя. С неохотой она поднялась по сгнившим ступеням и с трудом открыла проржавевший замок. Войдя в дом она поморщилась от неприятного запаха сырости, затхлости, старости… Нужно было заняться уборкой, раз она собиралась все лето провести здесь. Занимаясь неприятной ей работой она с тоской думала о лесе, как хорошо там сейчас в этот летний зной! Проснулась она рано, несмотря на то, что сильно устала вчера. Солнце только-только начало всходить, и в ласковых объятьях восхода она отправилась туда, куда так стремилось ее сердце. Дорого была легкой, и ей было радостно и весело оттого, что она, наконец, осуществляла задуманное. Холодная роса приятно холодила босые ноги, она с неутолимой жаждой вдыхала знакомые с детства ароматы. А вот и лес – древний и могучий, внушал ужас всем, а ней вызывал лишь желание погрузиться в эти таинственные дебри. Она вошла. Лес смотрел букой и выглядел грозно лишь поначалу. Вскоре место мрачных елей заняли стройные веселые сосны. Дышалось в этом царстве хвои легко и свободно. Настроение ее не омрачалось ничем, и она все с тем же веселым задаром шла все дальше и дальше, не заботясь о том, как пойдет домой. Но вот в просвете между сосен что-то засверкало. Она ускорила шаг и оказалась на берегу чудного маленького озера. На противоположном берегу стоял вероятно охотничий домик. Он не выглядел заброшенным. «Наверно, не я одна пренебрегла старыми сказками»,— нашла она логичное объяснение. Она присела на берегу и задумчиво посмотрела в глубь озере. Зачерпнула ладошкой воды, наблюдая, как она просачивалась сквозь пальцы, она думала, недоумевая как же люди до сих пор бояться этого места. Ведь ничего чудесней ей не приходилось видеть. Все здесь словно пело гимн самой жизни, приносило в душу покой и умиротворение. Она сама не заметила, как уснула, а ветер кружился в ее волосах, шептал слова колыбельной. Проснулась она то ли от холода, то ли от смутного ощущения опасности. И лес такой дружелюбный днем, сейчас казался ей самым страшным из кошмаров. И снова в голове ее закружилась сказка-предуреждение. И казалось еще чуть-чуть и поймет она что так ее тянуло, кто хотел ее здесь видеть. Но очевидная догадка ускользала, и животный страх сковывал ее тело, мешая двинуться с места. И тут она поняла, что не одна. Что-то, а скорее кто-то полным ненависти взглядом прожигал ее спину. Не дыша, она повернулась. И тут все пазлы головоломки встали на свои места. Вот она – ее призрачная цель. Мрачный силуэт непоколебимой скалой возвышался в трех метрах от нее. Из-под черных нахмуренных бровей смотрели глаза, прожигающие все ее существо. Она видела только эти глаза и не понимала, как эти осколки льда могли так пылать не расплавившись. Сколь сильна была ненависть, сквозившая во взгляде! Но это не напугало отважную паломницу. Она знала – она нужна ему, как бы не была сильна его ненависть, он не бросится в его пучину, не причинит ей вреда. Она залог его освобождения, его спасение. Они с минуту молчали. И она решив, что кто-то должен нарушить эту тягостную тишину, заговорила первой. — Я пришла… Он усмехнувшись перебил ее: -Вижу, — помолчав немного добавил,— наш мотылек прилетел на огонек. Она снова удивилась, как много ненависти было в его словах. Он с неторопливой грацией хищника, готового к прыжку, подошел к ней. Она стояла ни жива, ни мертва от ужаса, охватившего при его приближении. Он ленивым движением, словно ученый, рассматривающий интересное насекомое, провел по ее щеке. Все всколыхнулось в ней от этого прикосновения, и ужас заменило чувство куда более сильное, но не скоро она разгадает его. -Есть ли имя у нашего мотылька? Она облизнула кончиком языка вмиг пересохшие губы. -Аврора. В голове его пронеслись непрошенные мысли: «Неужели ты станешь моей зарей…» Но он сразу же отогнал их. Она нарушила его покой и должна умереть. Но ее странный вопрос поставил его в тупик, что заставило его повременить с решением. — Зачем ты звал меня? Он презрительно расхохотался. -Я? Звал? Наш мотылек претендует на чувство юмора? Да, давно я так не смеялся. Это повод повременить с твоей смертью. Аврору сильно оскорбил его смех. Она точно знала, что он в ней нуждался, а этот наглец еще смеет ей угрожать! Она презрительно фыркнула. -Не в твоих интересах мне угрожать! -Неужели?— он грубо схватил ее за горло, Аврора подумала, что наверняка останутся синяки. «Похоже, этот урод действительно не понимает, что я нужна ему». Аврора и сама впрочем, не представляла, зачем она здесь, ей казалось, что этот страшный человек уж точно должен это знать. Но похоже знал он меньше нее. -Я знаю, я нужна тебе. Ты звал меня, и я пришла,— чуть слышно прошептала Аврора, так как он до сих пор сжимал ее горло. В его глазах кроме жгучей ненависти появилось еще что-то, может надежда, но Аврора не могла сказать это с уверенностью. Его пальцы чуть разжались и это было почти похоже на ласку. Что-то перевернулось в его голове, он отпустил ее и пошел прочь. -Уходи. Аврора стояла в нерешительности. Она не была уверена, что должна последовать его совету, хотя это было разумнее всего. -Постой! Я же специально к тебе приехала. Я не могу уйти. Я должна помочь. Он замер, словно в нерешительности. Но все же повторил: -Уходи. И продолжил свой путь. Вскоре он скрылся во мраке ночи. Аврора не сдвинулась с места. Она хотела догнать его, но было страшно, до сих пор, но шее чувствовались его пальцы. Но, все же решив, что нужно довести дело до конца она пошла за ним, в ту сторону, где он растворился. Аврора шла и шла, и не было вообще ни каких его следов. Нереальная тишина пугала и обволакивала как кокон. Создавалось впечатление, что в лесу не было ни единого живого существа, кроме нее, не было слышно даже шелеста листьев, только ее шаги. «Где же ты? Почему ушел? Ты же звал меня, хотел, чтобы я пришла. И вот я тут, а ты ушел. Как я могу помочь, если ты прогоняешь меня. И главное как тебе помочь. Неужели ты и есть Ушинский… Хотя думаю, я всегда знала кому я нужна. Это же сколько ему лет получается? Может он вампир? Это объясняет почему он так хорошо сохранился. Хотя считается же, что у вампиров глаза красные, а у него нет.… А может про глаза это все сказки»,— она думала и думала, продираясь сквозь неприветливый лес, — «хотя в народе его демоном называют, проклятым, но не кровопийцей. Кто же был настолько силен, чтобы навести такое сильное проклятие? Не думаю, что это божья кара, хотя бабушка всегда так говорила. Может его жена или ее любовник? А может кто-то из их родственников… Настолько сильный колдун, что подарил бессмертие. Вечная жизнь… Но разве ЭТО жизнь? Действительно проклятие». Аврора остановилась. Она поняла, что до скончания века может идти и не найдет его, если он этого не захочет. -Владимир Ушинский! Черт тебя побери, я нужна тебе и не смей от меня убегать!