***
После прохладного душа и крепкого кофе Чонгук чувствует себя более «живым». От мыслей он, конечно, не избавился, но есть способ их заглушить — музыка. Он так и делает, воткнув наушники, отдаётся любимым трекам, на время дороги до института избавляясь от них. Чонгук не спеша заходит в аудиторию и на секунду замирает в ступоре, увидев Тэхёна на своем месте, разговаривающим с Чимином. Дыхание сбилось. Он не знает, как долго ещё будет так реагировать на пепельноволосого. К прерывистому дыханию прибавилось учащенное сердцебиение, когда две пары глаз обратились к нему. Он не может в них смотреть — в одни из-за чувства вины, в другие… просто не может. Гук не знает, как себя вести, что нужно сказать. Ему сейчас хочется оказаться дома, в родном Пусане, где всё так знакомо, всё так легко и по-домашнему уютно. Где любимые друзья, глупая влюбленность в девушку, которая не замечает, и нет этих тяжелых мыслей, переживаний и не покидающего чувства страха совершить очередную ошибку, причинив тем самым боль не только себе, но и кому-то другому. Он неуверенно подходит к своему месту: — Привет, — выходит слишком напряженно. Два сухих «привет» послужили ему ответом. Может, и к лучшему? Сейчас нет желания наигранно улыбаться. Он садится рядом с Тэ и не знает, стоит ли влиться в их разговор? Но решает остаться «незамеченным» и не влезать, уткнувшись в телефон.***
Всю пару Чон как на иглах. Он чувствует косые взгляды Тэхёна и уверен, что его спину прожигает ещё одна пара глаз. Да, Чимин снова сидит сзади и от этого как-то, ну, очень не по себе. Он словно под прицелом и за каждым его движением наблюдает опытный снайпер. Звонок, как глоток свежего воздуха. Только сейчас Чонгук понял, что дышал через раз и тело было напряженно. Помещение наполовину опустело. Гук сидит один, вновь гоняя свой плейлист. Это ему напоминает времена, когда он только поступил сюда, когда он был один, не было друзей, и как он мечтал вернуться в Пусан. Столько времени прошло, оказывается, ничего не изменилось. От мягкого касания на плече он вздрогнул, вырывая от испуга наушники. — Извини, я напугал, — перед ним стоял обворожительный Чимин. Эта небесно-голубая рубашка в комбинации с его необычным цветом волос и бледной кожей делают из него богоподобное создание. — Нет, все нормально, просто задумался, — Чонгук вопросительно смотрит, наматывая наушники на гаджет. — Последний срок сдачи проектов в понедельник. У нас два дня, чтобы его доделать, — Чимин засунул руки в карманы узких джинс, подтянув плечи к голове, при этом перекатываясь с носка на пятку, выдавая своё легкое волнение. — И я подумал, может, сегодня останемся немного поработать в библиотеке? — Да, давай. В библиотеке после пар. Чимин кивнул и одарил Чона ясной улыбкой, от которой у того внутри что-то ёкнуло. Нет, что-то пошевелилось, словно маленький феникс возрождающийся из пепла.***
Чонгук сидел, наклонившись над кипой книг и бумаг. Занятия закончились почти сорок минут назад, а Чимина всё не было. Он не спешил обрывать его телефон, точнее он просто не мог себя уговорить позвонить «блондину». Дверь в библиотеку тихо открылась, и к столу подошла тень. Чонгук лениво поднял глаза. — Вот чёрт! — Гук прикрыл рот ладонью. — То есть… кхм… ты напугал меня. — Извини, — Пак пожал плечами и виновато улыбнулся, — второй раз за сегодня. Чонгук шумно сглотнул, и оттянул пальцем воротник кофты, который вдруг перекрыл воздух. — Что… эм-м… что с твоей одеждой? Чимин осмотрел себя и затеребил край черной ткани: — Я пролил на себя кофе и из-за этого опоздал, извини, — он кинул на Чонгука взгляд, кричащий «Я самое милое существо на земле». — Это майка Хосока, у него была с собой для тренировки. Немного великовата, но лучше, чем с пятном. Лучше чем с пятном? Ну-у-у не-ет! Лучше бы он весь был усыпан пятнами, чем пришел в этом. Казалось бы, обычная майка, черная, рукава подогнуты, сбоку вертикальная белая надпись — ничего необычного. Но ткань такая тонкая и мягкая, прилегает к телу, как вторая кожа из-за чего видно весь рельеф превосходного торса, а эта проклятая широкая горловина? Она открывает плечи почти целиком, не скрывает яремную ямку, и ярко-выраженные (сексуальные, почему-то Чон только что это понял) ключицы. А эта бледная кожа… Он резко наклоняется, чуть не ударившись головой о стол, прячет лицо за челкой, чтобы скрыть краску, резко залившую его шею и щеки, и нервно постукивает ручкой по столу. Он как дурак залип, а его заметили. Чимин поймал его взгляд на своей шее, медленно поднимающийся к губам. Но сам Чимин уверил себя в том, что Гуки просто смотрел на то, как чужая вещь сидит на нем. А губы…? Ну, губы и губы, просто посмотрел на них.***
За час ленивых шевелений извилинами, прогресс в работе минимальный. Он, безусловно, есть, но это лишь заслуга Чимина, который действительно старался закончить работу побыстрее. А вот от Чона толку ноль. Причина его недееспособности проста: она сидела сбоку от него. Глаза немного болели, но не от длительного чтения, нет, в книге он вообще ничего не видел, всё растекалось в серую массу, а от постоянных косых взглядов на Чимина. Это выходило непроизвольно, от каждого вздоха, шороха и малейшего движения. Ему казалось, он даже ощущает телом, как Пак моргает. Как можно на чем-то сосредоточиться, когда рядом с тобой медленно шевелятся губы от тихого чтения, постоянно смачиваемые языком, и плавно движется вверх и вниз адамово яблоко. Чонгук ловит себя на мысли, что впервые обращает на всё это внимание, что никогда его «это» не привлекало, а сейчас просто выбивает из колеи. Он, не мигая, уставился в одну точку, рука бессознательно выводит на бумаге круги карандашом, а перед глазами короткие пальцы невесомо ведут по бархатной коже шеи, слегка надавливают и оставляют бледно-розовый след от ногтей. Жарко. Пальцы скользят вверх, поднимаясь к губам, касаются этой манящей упругости, приоткрывая их, а сахарные зубы прикусывают указательный. Ещё жарче. Палец скользит вниз, оттягивая пухлую нижнюю губу, а влажный кончик языка медленно облизывает верхнюю. Треск сломанного карандаша выводит из состояния временного отключения сознания. Рядом Чимин удивленно хлопает глазами, вынимая изо рта немного покусанный кончик карандаша. — Чонгук-и, ты в порядке? Ты какой-то сегодня загруженный. — Всё… всё нормально… — Он шумно выдохнул, вытирая тыльной стороной руки испарину со лба. — Ты весь мокрый, — Чимин обеспокоенным взглядом окинул Чонгука, приблизившись почти вплотную, чтобы стереть с его виска каплю пота. А глаза Гука так и застыли в ужасе на пунцовых губах, которые сейчас были непозволительно близко, тело просто окаменело от легкого касания к вискам. Ещё эта фраза. Слишком двусмысленно для измученного мозга Чона. — Чонгук? — Он возвращается в себя от услышанного собственного имени. — Тебе нехорошо? Мы можем завтра продолжить, — Чимин очень обеспокоен его состоянием. Он закрывает книги и собирает свои и Чона вещи, который медленно приходит в себя. — Я плохо спал. Думаю, в этом всё дело, — он, наконец, встает и помогает Чимину собрать вещи. — Извини, завтра я всё доделаю, сегодня от меня толку ноль, — он бросает виноватый взгляд, но не задерживает его, боясь опять впасть в состояние прострации. — Конечно. Только доделаем вместе, — Чимин улыбается и мягко касается плеча Гука, говоря этим жестом «Всё в порядке, я с тобой». Но для второго это выпущенная стрела между рёбер и электрический разряд по всему телу от теплого касания.***
До остановки они шли вместе. Чимин вел какой-то непринужденный рассказ, мило хихикая и прикрывая рот ладошкой. Но Чонгука рядом не было. Он лишь кивал и улыбался невпопад, находясь глубоко в своих мыслях. До сегодняшнего дня он никогда не испытывал подобного «влечения?» (сам не знает как назвать это) к лицам своего пола. Да у них были с Тэхёном «попытки», не увенчавшиеся успехом, и желание было вызвано фрикцией и долгими ленивыми поцелуями. Были моменты, когда хотелось нежно обнять или впиться в губы страстным поцелуем. Но сейчас желание совершенно другого рода и лишь от взгляда на небольшой открытый участок шеи и плеч, от которого тело налилось свинцом, а низ живота, словно намагниченный тянет вниз. Впервые. Такого не было даже при их первом поцелуе, хотя может быть, потому что всё произошло внезапно и слишком быстро при большом количестве людей, что не позволило расслабиться ни на мгновение. Он всегда знал, но с упорством отрицал то, что Чимин ему не просто нравится, а его невероятно тянет к нему. Столько времени он гнал мысли о нём, с упорством уничтожал любые чувства, пытаясь перекрыть их обидой и ненавистью. Но его возведенная стена, изначально выстроенная на ложной неприязни, рухнула в один момент. И стоя среди развалин своей мнимой ненависти, он понимает, что и не за что было его ненавидеть, ведь Чимин не знает о том, что нравится ему. Быть может, если бы он был смелее и хоть как-то проявил свою симпатию, то Пак не начал бы отношения с Мином и самому бы Чону не пришлось отвечать Тэхёну. — Это мой. Встретимся завтра, как и договорились. Пока Чонгук, — счастливый Чимин радостно помахал ладошкой и придерживая рюкзак за лямку, побежал на свой автобус. — Пока, Чимин, — поздновато, но второй услышал и, не оборачиваясь, лишь махнул рукой. «Где и во сколько мы договорились встретиться?» — Чонгук зажмурил глаза и потер виски. Он пытался вспомнить, о чем говорил Пак, но ни слова не помнил, он был словно отключен от мира. «Если хочешь с ним нормально общаться, хотя бы слушай, о чем он говорит! Придется, как последнему кретину, написать и переспросить о встрече»* * *
— Черт! Чимин-и, я не видел, как на тебе сидит моя майка, — Хосок многозначительно играя бровями, подцепил легкую ткань на груди и оттянул, отчего недоумевающий Чимин оттолкнул его руку и подошел к зеркалу. — А что не так? — увидев своё отражение, он сам получил ответ на свой вопрос. Да, немного откровенно, но не слишком же? Ведь так? — Куда ходил в таком виде? — Хосок подошел сзади и с улыбкой смотрел на него через отражение. — В библиотеку… заниматься с Чонгуком, — Пак прикусил нижнюю губу зубами, откусывая от неё кусочки кожи. Чон звонко засмеялся и потрепал Пака по волосам: — Бедный Гуки. Да ты пытал его. Чимин недовольно забубнил, поправляя волосы : — Никого я не пытал, ну широковата, но я же не голый. Тем более он плохо себя чувствовал, ему не до разглядываний было. — Ну-ну, — Хосок хитро сузил глаза. — Может, поэтому и плохо было? — он в ту же секунду сорвался с места, пригибаясь от летящего тапка. Чимин не хочет устраивать догонялки с Чоном, потому что это на весь вечер, а он слишком устал. Он падает в объятия своей кровати и достает телефон, набирая знакомый номер. — Да, Чимин-и. — Тэ, ты доехал? Все нормально? — Да, я уже дома. Вы закончили? — Нет, мы недолго занимались, Чонгуку нездоровится. Завтра встретимся снова и, думаю, закончим. Тэхён-и, а что с твоей работой, тебя же не было? С кем ты в паре? — У меня другое задание, я делаю его один и уже почти закончил, — недолгая пауза. Тэхён глубоко вздыхает, решаясь на казалось бы, простой вопрос: — А что там с Чонгуком? — Ты не хочешь сам позвонить и спросить, как он? — в голосе явно слышна улыбка, но внутри разрастающаяся тревога. Когда они шли к остановке, он выглядел намного лучше, но вдруг это повторилось и сейчас ему снова плохо. Чимин не на шутку напугал себя собственными мыслями. — Нет. Знаешь… может, ты позвонишь и спросишь, как там он добрался, ну, и как чувствует себя? — Чимин и в голосе Тэ слышит немалое волнение. — Ну-у-у, хорошо, я узнаю и напишу тебе. — Спасибо… Ладно, мне нужно идти, мама зовёт и… напиши, только… не забудь. — Хорошо, конечно. Привет семье. Раскинувшись звездой и сверля потолок пристальным взглядом, Чимин думал о том, что это близкое общение с Чоном — его проверка, которую он с достоинством должен пройти. Даже если они не вместе, что не окончательно решено, даже если невероятно тянет — рана Тэхёна слишком глубокая и свежая и наносить вторую он не хочет. Он не хочет создавать треугольник, не зная, что давно находится в квадрате. Он снова берет телефон в руки, но на этот раз волнение куда больше чем перед предыдущим звонком. Можно, конечно, и написать, но лучше же голос услышать, правда? Исключительно, чтобы понять все ли в порядке на самом деле. Гудки как укол эпинефрина разгоняют сердце. Нервные пальчики стучат по груди, перебивая слишком быстрый темп. На том конце ситуация не лучше. От увиденного входящего вызова телефон падает из рук и поднимается со скоростью света. Чонгук прокашливается и проводит по сенсору, отвечая на звонок: — Алло? — но все равно выходит хрипло. — Эм-м… Привет. Я хотел узнать, как ты добрался… тебе плохо опять не было? Как ты себя сейчас чувствуешь? — Чимин выпалил всё на одном дыхании, безумно нервничая, влажной ладонью комкая пододеяльник. — Я… Да все хорошо. Спасибо за заботу, — Чон смачно приложил ладонью ко лбу, так что, наверное, этот шлепок было слышно и Паку. — Я тут говорил с Тэ, он беспокоится за тебя. — Аа… ну-у… — Ты бы мог позвонить ему, — Чимин морщится, как от кислого лимона, кусая собственный кулак «Чёрт, что я делаю? Куда лезу?» — Да-а-а… Я… Ой, слушай, я с этой работой сам не свой, что мы там договорились по поводу завтра? — Чон захлопал кукольными ресницами и сделал невинное личико, будто его видели и это, как-то спасало ситуацию. — Ахах… Да, у самого голова кругом. Завтра в три. — А где? — от этого вопроса еще более неловко. — У меня, — Тут Пак даже не пытался скрыть удивление от внезапной амнезии Чона. — Точно, в три у тебя, конечно, — он нервно посмеялся, пытаясь разрядить обстановку. — Тогда до завтра? — До завтра, Чонгук-и. Ложись-ка ты пораньше, — Пак действительно обеспокоен состояние Гука. — Да, конечно. Пока. Расслабление, растекающееся по всему телу и приятный трепет сердца, если это побочный эффект от простого разговора, то Чонгук скоро станет зависим от этого, как и Чимин, который так же как и Чонгук сейчас лежит и улыбается, крепко прижимая к груди телефон. Только Чимин вновь поднимает его и отправляет Тэхену сообщение «С ним всё в порядке, Тэ, не беспокойся».* * *
Снова Чонгуку не до сна. Он лежит битый час и не может уснуть. Но на этот раз мысли совершенно другие. Он не мечется между выбором, не ищет выход из положения, а вспоминает сегодняшний день и вечерний разговор, который он хотел бы продолжить, проговорив, возможно, до утра, но эта нерешительность перед Чимином… Когда-нибудь он должен осмелиться. В голову закрадываются и другие воспоминания. Когда-то он получил сообщение с пожеланием спокойной ночи, но тогда это приносило лишь боль. А сейчас он мечтает об этих трех словах, которые сделают его счастливее. Но выходит иначе. Чимина, балансирующего между объятиями морфея и реальностью, в чувства приводит звук пришедшего сообщения. Достав из-под подушки телефон и щурясь от слишком яркого света экрана, он в удивлении распахивает глаза. Чонгук-и [23:29] «Забыл сказать. Спокойной ночи, Чимин)))» Чимин? Чёрт, от собственного имени в исполнении Чонгука, звучит так по-особенному приятно. На плечах у Пака два маленьких Чимина, один в белом, другой в красном. Тот, что в светлом, печально вздыхает, произнося лишь губами «Не забывай о Тэ». А второй, прижав кулачки к груди, радостно прыгает и пищит тоненьким голоском «Ну же, отвечай» В голове дилемма. Он знает, как поступить ДОЛЖЕН, но безумно тянет сделать так, как хочет. В груди от терзаний чувство, словно бабочка, запертая в клетке, бьется своими крыльями о стенки, делая одновременно и больно и приятно. И в битве между разумом и сердцем, между светлым и темным он решает. Пак [23:34] «Спокойной ночи, Куки)» За это он себя ненавидит, в ту же секунду жалея о содеянном. В понедельник они поговорят с Тэ и Чон согласится, а сердце Пака снова в щепки. Тэхен увидит у Гука это сообщение и тогда сердце Кима в щепки. Но кто сказал, что он согласится. Откуда такая уверенность? Даже если и так…«Все хватит!» Пак разгоняет все мысли в надежде уснуть как можно скорее. Но два маленьких Чимина продолжают ожесточенную борьбу, путая мысли сильнее, окончательно отгоняя сон. И уж казалось бы, до какого теперь сна Чонгуку? Но он с улыбкой, будто приняв таблетку «Счастливый сон» прижимает к груди телефон, как самое дорогое в мире сокровище и быстро засыпает, впервые за долгое время.