Prisoners of evil

      Под вечер Чонгук не чувствовал ног. Он и представить не мог, что можно так умотаться, всего лишь помогая Тэхену на обходах пациентов. Кроме того, что больных оказалось несколько десятков, необходимо было каждого осмотреть и выслушать жалобы, если таковые имелись, а только потом приступать к листу назначений медикаментов.       К некоторым, как величал их Тэхен, — «особо буйным», приходилось применять силу и «угощать» превышенной дозой лекарства, с чем Ким без проблем справлялся, ведь не все реагируют на данные манипуляции адекватно, что вполне объяснимо, учитывая место нахождения. Адекватных в Гонжам на пальцах одной руки можно пересчитать. С менее проблемными обывателями лечебницы было полегче. Несмотря на то, что пациенты не горели желанием употреблять очередную порцию таблеток или получать лекарство в виде укола, у Тэхена великолепно получалось сделать так, что каждый в итоге выпивал все, что ему дадут и подставлял под иглу задницу.       Были, конечно, и те, кто, пытаясь перехитрить их с Гуком: прятали таблетку под язык, с целью выбросить потом, когда обход их палаты завершится. Однако, Чонгук понял, что с Тэхеном такое не прокатит. Он заставлял открывать рот для проверки, и если пациент все же решал прибегнуть к обману — то привлекал его к общественным работам. Благо, на территории лечебницы дел хватало. И, если к помощи в столовой пациенты подходили с интересом, ведь там могло перепасть еды больше, чем обычно, то, например, к уборке туалетов было крайне негативное отношение. Впрочем, как и к избавлению клумб от сорняков. Потому, для таких уникумов, которые считали себя умнее Тэхена, у последнего была припасена особая фраза, способная заставить проглотить все таблетки до одной.       «Выбирай: полоть гибискусы или отмывать толчки от говна?» — интересовался он с серьёзным лицом у таких больных. Те с недовольными физиономиями проглатывали пилюлю, но все равно уже имели приговор на оставшиеся пол дня. Тэхен считал, что за обман необходимо наказывать.       — Вы думаете, это поможет? — решил как-то узнать его мнение Чонгук, на что Ким пожал плечами и ответил:       — Уверен, что нет. Ты же понимаешь, где находишься. Но сортир-то все равно мыть кому-то нужно.       Чонгук видел как-то женщину в возрасте, что вытирала полы в холле. Как оказалось — единственная уборщица на всю лечебницу. Ввиду местоположения работать в этом месте никто желанием не горел. Потому, пациенты здесь — лучшая рабочая сила. Даже самые буйные.       Тэхен и таких ухитрялся угомонить. Чонгук даже представить не мог, что с душевнобольными можно найти общий язык.       Но Тэхен находил.       Общался тихонько, что-то объяснял, жестикулировал. Словом — выглядел настоящим профессионалом своего дела.       Чон удивлялся количеству пациентов, которых необходимо было ежедневно обойти. Как этот человек, вообще один справляется? Чонгуку лишь после нескольких часов практики уже хотелось как можно скорее завалиться на диван и подремать. Оправдывая это непривычкой, парень послушно выполнял указания Тэхена и записывал то, что считал нужным в купленный накануне блокнот с обложкой из темно-коричневой кожи.       Чонгуку хотелось нотировать все. В особенности, описывать поведение пациентов до и после употребления необходимой дозы препаратов.       В основном, под их воздействием, большая часть пациентов была вяла и апатична. Но, находились и такие уникумы, которые даже после уколов или таблеток умудрялись вести себя крайне неадекватно. Кто-то набрасывался сзади, пытаясь напугать. Кто-то отчаянно выл, издавая звуки сирены. Некоторые истерически хохотали. Один старик, вообще, начал шипеть, мастерски округляя глаза, как только Гук и Тэ вошли в палату. Последний, конечно, успел предупредить заранее, что дед страдает зооантропией, но было жутко все равно. У пациента была какая-то особая форма деперсонализации, вызванная бредовым расстройством. Старик думал, что после обеда превращается в змею. Получив стандартную дозу медикаментов, несчастный начал ползать по полу, стараясь укусить Чонгука за ногу, но тут же получил дополнительный укол галоперидола.       «В карцер захотел?» — возмущался Тэхен, профессионально обрабатывая верхний ягодичный квадрант спиртом.       Карцером здесь называлась холодная комната, в которую помещали «особо буйных». Обычно, провинившегося держали там сутки, но, за серьёзный проступок, могли оставить и дня на три. Пациенты, что помещались туда, были абсолютно нагими. Делалось это, чтобы больной не смог повеситься на одежде. Внутри карцера, кроме привинченной к полу кровати, был лишь холодный пол и стены, обклеенные темно-зеленой губкой, что якобы уберегала пациентов от самоистязаний. Кое-где, на губке были видны следы то ли от ногтей, то ли от зубов. При этом, никто не спешил ее заменить на новую. Чонгука это не особенно удивило. Стоило только вспомнить штукатурку, свисающую со стен. Потому, когда постояльцы слышали от Тэхена волшебную фразу про карцер, вмиг утихомиривались. Но без вспомогательной дозы лекарств не обходилось.       Когда старик все же угомонился, Чонгук заметил на кровати у окна Чимина, устремившего взгляд за стекло. Кажется, этот парень разучился моргать. Он даже не реагировал на происходящее вокруг.       — Что с ним? — легонько толкнул локтем Тэхена Чонгук.       — Пограничное расстройство… — начал было тот, но Чонгук перебил: — Я знаю его историю. Как его самочувствие после того раза, с попыткой покалечить себя зажигалкой?       — Как-как? Как у всех больных на голову психов! — грубым тоном ответил Ким, отсчитывая таблетки для Чимина.       Но Чонгук не мог рассмотреть в глазах того даже намёка на слабоумие. Он видел грусть, отчаяние, безысходность. Все, что угодно, но не потерю рассудка. Не помешательство.       Хотя, возможно, все эти качества в совокупности и означали сумасшествие?       Чонгуку очень хотелось узнать о самочувствии этого парня. Помочь ему как-то.       Но он не знал, как…       Подобной практики у него вовсе не имелось, а исходя из последних событий в опыте общения с пациентами, вначале лучше получить хотя бы базовые навыки, чтобы не допустить неисправимых ошибок. Ведь тогда Чимина спасла лишь случайность…       Мысли о том, что могло было произойти с Чимином, не появись там Юнги, вызывали дрожь по всему телу.       Чимин лишь мимолётом глянул на Тэхена, на секунду задержав взгляд на протянутой руке с горстью таблеток. Но затем, когда периферическим зрением заметил Чонгука, устремил горестный взгляд на него.       Взгляд, молящий о помощи.       Так казалось Чонгуку.       Но он не знал, чем помочь. Он уже почти помог Чимину убить себя.       Кажется, всю жизнь припоминать себе эту оплошность будет.       Сердце сжалось в тиски, когда Пак одними лишь губами произнёс «прости меня».       Этот человек наверняка корил себя. Кроме личных проблем, в голове поселилась ещё одна. Он чувствовал вину перед Гуком за тот случай – когда сделал его виновным в произошедшем.       Чону хотелось подбодрить этого парня хоть немного. Но, он был уверен, что с этой задачей лучше него справится пригоршня разноцветных «колёс», что секунд тридцать назад оказалась во рту Чимина и уже наверняка достигла желудка.       Потому, единственной коммуникацией с блондином оказалось похлопывание того по плечу и тихое «все в порядке».       Чонгук помнит, как в этот же момент переведя взор на Тэхена, ловит его заинтересованный взгляд, наблюдающий за происходящим. Тэхен не понимал, что происходит между Чимином и Чонгуком, однако, глаза отвести поспешил.

***

      Смеркалось.       Парень на ватных ногах брел до своего корпуса, вдыхая свежий аромат приближающейся ночи, и листал, словно ленту, в голове события сегодняшнего дня. Ему предстоит провести в таком ритме ещё двадцать один день. Главное, после такого опыта, не перегореть в своих желаниях посвятить свою жизнь миру сумасшедших.       Ведь в этом месте напряжённая атмосфера царила даже на улице. Несмотря на то, что дворики на территории Гонжам были цветущими и ухоженными, того же самого нельзя было сказать о корпусах с облупленным фасадом, что здорово омрачали общий фон.       Казалось, что проживи бы здесь Чонгук столько времени, сколько здесь находится остальной персонал, — он бы уже точно занял одну из коек, среди пациентов.       Во дворе не было ни души. С Тэхеном они распрощались и тот пошёл к себе. Этот человек не показывал усталость, но Чонгук понимал, что Киму очень нелегко изо дня в день возиться с ненормальными. Чонгук даже не держал обиды на Тэ за его поведение.       У Гука в голове не укладывалось: что здесь вообще забыл Тэхен? С его внешними данными можно было бы запросто занять неплохое местечко где-нибудь в модельном бизнесе. Но этот мужчина по какой-то причине застрял в Гонжам и не похоже, чтобы планировал что-то менять. Хотя, чужая душа — потёмки. И Чонгуку никогда не узнать истинной причины нахождения здесь Тэхена. Впрочем, как и Юнги. Ведь он тоже молодой парень. При этом, довольно не глупый.       Чонгук не заметил, как взгляд его остановился на скамейке, что находилась около клумбы. На ней в расслабленной позе расположился мужчина. Даже в таком положении можно было разглядеть, что он был довольно высокого роста.       Особенно внимание Чона привлекло то, что мужчина был в наушниках и притопывал правой ногой, видимо, в такт музыке, которая звучала в ушах.       Учитывая то, что мужчина был в одежде для пациентов, Чонгука очень удивило то, что у него был плеер. Ведь они здесь запрещены, как и мобильные телефоны. И на обходе этого человека он бы точно запомнил. Добродушное выражение лица, что было видно в профиль, и ямочки на щеках делали этого человека милым и приятным внешне. Таких здесь мало.       Почти нет.       — Прошу прощения! — тихо, чтобы не напугать мужчину, произнёс Чонгук, совершая легкие похлопывающие движения по плечу незнакомца.       — Здравствуй, — спокойно произнёс тот, будто наушники в ушах торчали лишь для вида и мужчина слышал, что говорит Чонгук.       — Вы пациент?       — А похож? — усмехается мужчина, вынимая вакуумную затычку.       — И да, и нет, — пожимает плечами Гук. Уж слишком глубокий и пронзительный взгляд у этого человека. Ну никак не вяжется с дуркой. Но форма, надетая на нем, к сожалению, говорила об обратном. Потому, Чонгук мялся, не зная, как себя вести, дабы не накосячить вновь.       — Считай, угадал, — улыбнулся мужчина, протягивая руку. — Я — Ким Намджун.       — Чонгук. Чон Чонгук. Очень приятно!       Обаятельная улыбка не сходила с лица Намджуна, словно они знакомы много лет.       — Я не видел вас ни на дневном, ни на вечернем обходе, — решает всё-таки заговорить на интересующую тему Чон.       — У меня перерыв пока в лечении, — уголки рта Кима опустились и милые ямочки со щёк исчезли, словно Чонгук затронул больную тему.       — Я здесь не так давно и пока ещё не знаю таких деталей о каждом пациенте, — словно извиняясь, виновато проговорил Гук. Не правильно это, так сразу налетать с расспросами на незнакомого человека. Когда уже до него дойдёт?       — Чонгукки, уезжал бы ты отсюда, — произнёс вдруг Джун, чем поверг студента в шок. Отчего его все пытаются выпроводить. Это даже начинало раздражать.       — Если это место такое плохое, почему же Тэхен, Юнги, тот же Хосок работает здесь?       Мужчина прыснул.       — Они не могут уехать. А ты можешь… Пока… Пока ты чист.       — Чист? — переспросил Гук. — Что вы имеете в виду?       Кажется, Чон всё-таки не так хорошо разбирается в людях. И этот человек — обыкновенный сумасброд.       — Именно, — качает головой Намджун. — Я не планирую развивать эту тему. Так будет лучше для тебя. Просто послушай меня и сделай, как я говорю.       На этих словах, мужчина поднялся со скамьи и направился в сторону входа в корпус.       Чонгук так и остался стоять, заторможенно глядя вслед Намджуну.       «Ага, разогнался!»       Смешило, что пациент психиатрической лечебницы делает выводы, как будет лучше для кого-либо.       И все же, откуда у него плеер?       — Что обсуждали? — слышится знакомый тенор сзади. Сокджин собственной персоной. Как обычно – в идеально отглаженном белоснежном халате и с безукоризненно уложенной прической. Как никак – главный врач. Хоть и больше походил на айдола.       — Да так, поинтересовался у него, как самочувствие, — Чонгуку почему-то не хотелось говорить о том, что Намджун отсутствовал на обходе. Возможно, он слукавил насчёт перерыва и просто не хочет временно употреблять нейролептики. А чтобы больному не попало тройной дозы по вине Чонгука, лучше сейчас промолчать. А завтра он у Тэхена поинтересуется, что и как с этим Ким Намджуном. Возможно, его вовсе скоро выпишут.       — А он что-то ответил? — продолжил расспрос Джин.       — Ничего. Он просто встал и ушёл. — отчего-то солгал Чонгук. Говорить не хотелось от слова «совсем», к тому же, Джин казался довольно странным сейчас. Почему-то его совершенно не интересовало, как прошёл первый день практики Чона. Вместо этого, он задавал вопросы, касательно общения с этим пациентом.       — С чем он здесь лежит? — все же решает узнать Чонгук. Ведь загадочная беседа с Намджуном не дала ответа.       — Ох, Чонгукки, — завёл Сокджин, — Этот парень лежит здесь много лет с полным букетом диагнозов. Там все потеряно. Там и компульсии и обсессии… Одним словом — несчастный человек.       Гука удивило то, как говорил главврач. Он прекрасно понимал, что обсессивно-компульсивное расстройство — не самая приятная вещь. Однако, считал, что с этим в принципе можно жить. Ведь и за собой иногда замечал похожее.       Ради снижения уровня собственной тревожности, Чонгук мог несколько раз вернуться домой, чтобы убедиться, выключен ли утюг, хотя даже не использовал его в этот день. Бывают, конечно, более запущенные случаи. К примеру, страдающий данным расстройством человек не сядет ужинать, пока не оббежит семь раз вокруг стола. При этом, выполнение подобных ритуалов кажется вопросом жизни и смерти. У человека могут возникать мысли, что если он не вымоет руки после того, как прикоснется к чему-либо, то обязательно умрет от заражения инфекцией.       Самое неприятное — это уверенность страдающего в том, что если он проверит плиту или кувыркнется именно тринадцать раз перед сном, чтобы его родственники не разбились в самолёте, то наконец сможет успокоиться.       Но, это не так.       Повторение навязчивых ритуалов еще больше убеждает мозг, что опасность действительно реальна и, тем самым, замыкается порочный круг. Потому обсессивно-компульсивное расстройство все же требует медикаментозного лечения антидепрессантами и различного вида успокоительными средствами.       В любом случае, это помешательство и близко не стоит с той же шизофренией. И очень странно, что Сокджин видит в этом диагнозе приговор.       Вместе с тем, обсуждать позицию главврача с ним же — желание отсутствовало, потому, откланявшись Сокджину, Чонгук побрел к себе.