12
«Человек при рождении своем нежен и слаб, а по смерти — крепок и тверд. Твердое и крепкое — это то, что погибает, а слабое и нежное — это то, что начинает жить. Поэтому место сильного внизу, а слабого — наверху».
© Генри Лайон Олди
На полигоне уже ждал Шисуи. — Привет-привет. Сегодня нас будет трое? Итачи кивнул: — Я решил, что тебе тоже будет интересно. Отец просил выяснить способности Сарады. Сама Сарада немного нервничала. Она уже знала, что дядя гений. Насколько силен Шисуи — Сарада не имела понятия, но он был старше, и, если дядя с ним тренировался, значит, парень был не менее силен, чем Итачи, а скорее всего — даже сильнее. — Спарринг? — спросил Шисуи. Дядя снова кивнул. — Отлично! Итак, девочка. Объясняю тебе правила. Правило первое: никакого шарингана. Правило второе: больше никаких правил нет. Сарада удивилась. Учиха тренируются без шарингана? — Додзюцу поглощает много чакры, — пояснил Шисуи. — Если хочешь тренироваться дольше — от шарингана приходится отказываться. Ну что, готовы? — Э-э, постой, нет! — По позициям! — скомандовал Шисуи. — Сегодня я буду вашим судьей и сенсеем. Да и, Сарада, дружеский совет: не сдерживайся. Итачи дерется безжалостно. Кирэй тебя, конечно, подлечит, если ты очень ее попросишь, но на всякий случай не зевай. Сарада поправила очки и встала напротив Итачи, протянув руку в жесте поединка. — Начали! Дядя опустил руку и расслабился. Он не нападал, не тянулся за мечом. Просто стоял. Сарада запустила несколько сюрикенов, но вместо тела Итачи они вошли в утоптанную землю, как нож в масло. Дядя исчез. Что? И в следующую секунду что-то со всей силы ударило ее в спину. Сарада отлетела к тренировочным бревнам. На центральном как раз устроился Шисуи: сидя на корточках, он с интересом наблюдал за боем. Она развернулась и успела принять на кунай удар танто. Еще секунда, и лезвие меча вошло бы ей в плечо. Кунай скрежетнул по клинку. Дрожащей от напряжения рукой Сарада оттолкнула от себя меч и отскочила подальше. Итачи не отставал. Он во мгновение ока очутился рядом и косо рубанул мечом. Сарада задержала клинок кунаем и ударила ногой, метя в корпус, но дядя увернулся и контратаковал. Голова загудела от мощного удара по челюсти. Сарада не успевала оправиться. Снова удар, на этот раз в живот. Еще один — в грудь — она приняла на блок. Бой всецело вел дядя. Ни одна атака не достигала его — он ловко уворачивался и не оставлял времени на раздумья. Без шарингана было сложно. Сарада уже успела привыкнуть к тому, что додзюцу помогает ей предугадывать движения противников и атаковать самой, да и противники попадались послабее, не такие быстрые. А ведь Итачи тоже не использовал шаринган. Она панически соображала, что ей делать. Использовать стихии? Да, технику Великого Огненного Шара она знала, но пока она сложит печати и соберется с духом, дядя этот дух успеет из нее выбить. Райтон? Тоже нужна концентрация, а здесь моргнуть не успеваешь. Черт. Шаринган отпал. Стихии тоже. Итачи превосходил ее в скорости и мастерстве. Последним козырем Сарады была сила, доставшаяся ей от мамы: тончайший контроль чакры, с помощью которого она некогда разбила стену дома. Но чтобы разбить — нужно попасть. А дядя не позволял ей даже коснуться себя! Сарада разорвала дистанцию, чтобы хоть как-то обдумать стратегию. Но Итачи не собирался давать ей времени на передышку. Вдалеке полыхнуло, и вот на Сараду с дикой скоростью надвигался огромный шар пламени. Когда он успел?! Она в последний момент успела уйти в сторону и приземлиться на верхушку крайнего тренировочного бревна. Лицо обдало жаром. — Привет, — весело сказал Шисуи. Он все еще сидел на центральном бревне. Не отвлекай! Сарада внимательно осматривала полигон. Дяди снова нигде не было. А значит… Сзади! Она кувыркнулась вперед. И вовремя: очередной удар Итачи едва не задел ее. Сарада немного приноровилась к бешеному темпу спарринга. Они снова вступили в ближний бой. Скрежет металла, хлесткие удары руками и ногами, от которых в воздухе слышался свист. Итачи попадал уже реже, а Сарада понемногу входила во вкус. Один раз ей даже удалось коснуться дядиной щеки, но лишь вскользь. Она перекинула кунай в левую руку, отвела атаку мечом в сторону и с воплем зарядила дяде прямо в грудь кулаком. — Шаннаро! Кулак коснулся твердой грудины, и… …дядя рассыпался на стаю черных птиц. Что-то острое и холодное легко дотронулось до затылка. — Один — ноль, — объявил сзади спокойный голос. — Комедия! — воскликнул Шисуи со своего наблюдательного пункта. Итачи опустил кунай. Шисуи сел на зад, свесив ноги с бревна. — И все-таки ты не совсем безнадежна, — сказал он примирительно. — Получше многих генинов будешь. — Правда? — поразилась Сарада. — Да. Другие бы в схватке с Итачи столько не продержались. Он, конечно, поддавался… Шисуи почесал затылок. Поддавался? Боги, насколько же он силен? И правда, если дядя так сражался без шарингана, то каким же он был с шаринганом? Сарада, тяжело дыша, обернулась на своего гениального родственника. Учиха Итачи даже не запыхался. — Еще раз? — спросил он. «Дядя, ты серьезно?» — взвыла Сарада про себя. Еще один раунд в таком темпе без передышки она не выдержит. — Нет, сделаем перерыв и подведем итоги, — сказал Шисуи. Сарада вздохнула с облегчением и мысленно поблагодарила Шисуи. Она села в траву и прислонилась лбом к коленям. Все тело болело — дядя действительно дрался беспощадно. — Ты сильно полагаешься на свои глаза, — сказал Шисуи. — Это очень заметно. Без шарингана ты не успеваешь за ходом боя. Да, шаринган — очень полезная штука, бесспорно, и он даст тебе хорошее преимущество, особенно если твой соперник не Учиха. Но додзюцу расходует много чакры, и ты быстро выдохнешься. Сражайся как обычный шиноби — это должно войти у тебя в привычку. Шаринган же оставляй на крайний случай. — Я поняла, — хрипло выдохнула Сарада. — Молодец. Итачи глотнул воды из фляги и полюбопытствовал: — Кроме рукопашной ты владеешь какими-то техниками? Призыв, стихийные ниндзюцу… — У меня склонность к природе огня и молнии. Шисуи присвистнул со своего насеста. — А все, оказывается, не так плохо. — Но я не успеваю их использовать! — Да, Итачи — шустряк. Ладно, над скоростью твоей мы еще поработаем. Итак, второй раунд! Сарада мысленно застонала и подумала: «Они меня точно убьют». Спустя два часа спаррингов она едва стояла на ногах. От судорожного дыхания сводило горло, но Сарада еще в штабе Корня поклялась преодолеть свою слабость. Сцепив зубы, она продолжала раунд за раундом и даже не думала просить Шисуи и дядю прекратить тренировку. Настолько сильного соперника у нее еще не было никогда. Глупо было упускать шанс стать сильнее. Последние пятнадцать раундов Итачи одерживал победу менее, чем за полминуты. Мир расплывался, в ушах шумело. Реакция уже ощутимо запаздывала, и раз за разом она чувствовала на шее острие куная, ставшее привычным за два часа избиений. Между тем, Шисуи, объявивший себя судьей и сенсеем, явно решил взять ее измором. Он отчетливо видел, что она больше не способна сражаться, но гнал раунд за раундом. Куда только делась его снисходительность? И тренировка бы продолжалась еще неизвестно сколько, если бы не Анбу в тигриной маске, внезапно возникший на полигоне. — Учиха Итачи, вас ожидает Данзо-сама, — его шепчущий голос был сухим и надтреснутым. Измученное тело пробрала нервная дрожь. Данзо? Это из-за меня? — Сейчас буду, — Итачи привычным движением опустил танто в ножны за спиной. — На сегодня все. Увидимся дома, Сарада. Миг, и он исчез. Сарада все еще задыхалась, дышать было больно. Она без сил повалилась на траву, раскинув руки. Сквозь грязные стекла очков было видно голубое небо и медленно бегущие облака. Очки вообще чудом уцелели в этой бешеной схватке. Небо над головой закрыла ухмыляющаяся физиономия Шисуи. Он присел на корточки, и его лицо еще приблизилось. — Жива? Сарада на мгновенье прикрыла веки и снова открыла. У нее не было сил отвечать. Дойти бы до дома. Шисуи присел на землю рядом с ней и вдруг активировал шаринган; осмотрел окрестности рощи. — Я должен кое-что сказать тебе, Сарада. Пока Итачи нет рядом. Сарада насторожилась. Дышать стало немного проще, но подняться с земли она все еще была не в силах. Шисуи уже погасил шаринган. — Признаюсь честно. Я ни капли не верю во всю эту историю с пространственно-временной техникой. Дядя рассказал ему… — И я подозреваю тебя. Он испытующе взглянул на нее, но у Сарады не было сил удивляться или возражать. Подозревай. Делай, что хочешь. — Итачи прекрасный шиноби, но он немного наивен. А еще он очень любит Саске. Ты мастерски играешь на его слабости. Сарада вновь прикрыла веки. Она не хотела этого слушать. «Играешь на слабости». Какие отвратительные слова. — Скажу прямо, если ты будешь угрожать безопасности Листа или клана — я убью тебя. Еще один. Настоящий шиноби. Вначале улыбается и подкалывает, а потом грозит расправой и обещает убить. Где-то она уже слышала похожие слова. Два друга, не один ли у них мозг на двоих? — Убей сейчас, — лениво выдохнула Сарада. — Твой предатель как раз открыт и беззащитен. — Итачи верит в тебя, я не хочу причинять ему боль. Но, Сарада, один прокол… — Хай, хай. Так вот почему ты не останавливал бой. Издевался. — Не издевался. Но в целом — да. Где-то в глубине души зародилась неприязнь к Шисуи. Каждым своим словом он возводил между ними стену. — Ладно, — сказал он более снисходительно. — Поднимайся уже. Сколько можно валяться. — Не могу, — промычала Сарада. — Ты хорошо постарался. — Сказала бы, что не можешь продолжать, — я бы не настаивал, — Шисуи искренне удивился. — Чего молчала-то? Сарада отвернулась на бок. За последние две минуты лицо Шисуи стало вызывать у нее раздражение. До этого он казался ей опорой, как Нанадайме из будущего, человеком, на которого можно было положиться. И на него действительно можно было положиться: Шисуи был до последней капли крови верен Конохе и клану и не терял бдительности. Он подозревал ее, и подозревал заслуженно. Он все делал правильно. Вот только Сараде хотелось, чтобы этот надежный человек был ее союзником, а не врагом. И мысль о том, что они находились по разные стороны баррикад, была просто невыносимой. — Вставай, шпионка, — Шисуи потряс ее за руку. Он уже расставил все по местам и считал разговор о предательстве и подозрениях закрытым. Снова стал тем самым ехидным Шисуи, который подкалывал ее всю тренировку. — Не могу, сказала же. — И все-таки. Почему ты не просила меня остановить спарринги? Я все ждал, когда ты скажешь сама, но ты так и не сказала. — Я слаба. — Это мы знаем. — Я не хочу быть слабой. Сарада снова повернулась к Шисуи. Пусть ты подозреваешь меня, но ведь ты уже нацепил обратно свою маску дружелюбия? — Ничего, натренируешься. — Я не о том, — она покачала головой. — Я про другую силу. Сарада с трудом подняла руку и похлопала себя по груди, уточняя, что она имела в виду. От собственного бессилия на глаза набежали слезы. — Видишь. Я снова плачу. Я слишком часто плачу в последнее время. Шиноби не должен… Ей отчасти казалось, что она просто говорит вслух сама с собой. Глупо изливать душу человеку, который минуту назад угрожал убить тебя. — Я понял. Если с тобой ничего не сделать, ты проваляешься здесь весь день, — он будто бы совершенно не слушал ее признаний. Тело внезапно стало легким, и мир ушел куда-то вниз. Крепкие руки поддерживали ее колени и спину, а лицо Шисуи очутилось совсем рядом. — Э-эй, ты чего? — перепугалась Сарада. Три тренировочных бревна отдалялись, роща же наоборот стала приближаться. Только что говорили о предателях, а теперь вдруг схватил на руки и несет. — Сила духа, на самом деле, от рождения дана не каждому, — сказал Шисуи. Он говорил совершенно серьезно, без тени былого ехидства или недавних угроз. Значит, все-таки слушал. — Есть люди слабые — они слабыми и остаются. А есть сильные, как Итачи. Ты думаешь, он стал таким? Нет, он такой с детства. Сарада поникла. — Но сила духа не просто дается от рождения. Она питается верой. Обстоятельства бывают разные, знаешь ли. Если у тебя есть четкая цель, если ты знаешь, ради чего ты живешь и что защищаешь — то куда бы тебя ни занесло, — Шисуи позволил себе нотку сарказма, — во времени или в пространстве… Ты останешься собой. Даже если будешь одна против всего мира. Шисуи… Будто и не было того разговора. Что же это? Внезапная искренность или потрясающее лицемерие? От его слов стало ощутимо легче, разрывающий грудь комок отчаяния бесследно растворился. — У тебя есть цель? — Да… — неуверенно пробормотала Сарада. — Я хочу стать Хокаге. Ей вдруг стало стыдно. Каково звучало, небось, предатель, мечтающий стать Хокаге. Шисуи улыбнулся. — Зачем? Сарада растерялась. Действительно, зачем? — Молчишь. А ведь желание стать Хокаге проистекает из стремления всех защитить. Каждого жителя этой деревни. Чувствуешь в себе это? — Нет, — честно ответила Сарада. Она хотела защитить своих близких. Об остальных как-то не думала. — То-то и оно. Бывшее облегчение сменилось пустотой. — Ты не слабая, — неожиданно мягко сказал Шисуи. — Просто ты никак не поймешь ради чего живешь и сражаешься. — Но я плачу. — Ты девчонка, — он улыбнулся. — Девчонки часто так делают.****
— Вчерашнее происшествие лучше опустить, — сказал Данзо. — Да. Итачи вытянулся по стойке смирно. Данзо тяжело поднялся со стула, задвинул его под стол и, опираясь на свою трость, подошел к нему чуть ближе. — Твой отец предлагал взять тебя в Анбу. Совет не возражает. Итачи молча внимал его словам. — Полагаю, ты и сам не против вступить в Анбу? — Да. Данзо прищурился и слегка улыбнулся. Его цепкий взгляд прошивал Итачи насквозь и следил за любым вздохом или движением. И в этом взгляде было слишком много тьмы. — Но для начала мы должны понять, годен ли ты для такой работы. — Задание? — Именно. И подобрать тебе миссию поручили мне. «Наверняка это было решено до случая с Сарадой», — подумал Итачи. После вчерашнего между Данзо и Третьим Хокаге отношения установились натянутые. Еще бы. Действия Данзо можно было расценивать как прямую угрозу клану Учиха. Отчасти Итачи сомневался, сделал ли он правильный выбор, сообщив о Сараде отцу. Если тот расскажет об этом на собрании, все станет еще хуже. Клан осатанеет. Остановить восстание будет уже невозможно. Оно зарождалось постепенно. Еще на первых собраниях, когда Итачи досрочно окончил академию, Учиха колебались. Собратья были недовольны переселением, их угнетало отношение к Учиха в деревне и подозрения после трагедии Кьюби. И все же кто-то выступал за мирные переговоры, кто-то не мог решить, к кому примкнуть. Но в последнее время сторонники Яширо, выступающие за государственный переворот, набирали силу. Размышления перебил сухой голос Данзо: — Есть в Анбу один шиноби… С твоей точки зрения, он уже может считаться старым шиноби. Ему тридцать четыре года. В свое время он был достаточно способным, многие считали его талантливым, пускай и до тебя ему далеко. Он рано окончил академию, плавно продвигался по рангам и с получением звания джонина вступил в Анбу. Однако, — Данзо сделал театральную паузу, — недавно стало известно, что он связан с деревней Скрытого Тумана. Так он предатель. Итачи уже представлял, о чем пойдет речь дальше. — Значит, моя миссия избавиться… — Я не закончил, — ледяным тоном перебил Данзо. Итачи смутился. Маска бесстрастности, которую он с таким трудом поддерживал, едва не раскололась. Выдерживать давление Данзо было сложно. Итачи мысленно сочувствовал Сараде. Очутись перед Данзо обычный гражданский — он впал бы в истерику от одного его вида, таким гнетущим был образ лидера Корня. Будто сущность его была всецело соткана из живой тьмы, концентрированной, даже густой. А Сарада осталась с ним вчера один на один… Хотя нет, еще этот Анбу в тигриной маске. Но так даже хуже. Саске, почему ты не следил за своим ребенком? Я не могу воспитывать и тебя, и твоих потомков, потерявшихся во времени. Данзо продолжал взглядом прощупывать Итачи, пытаясь найти брешь в его показной бесчувственности, чтобы всеми силами ударить по ней, сломать внутренний стержень и подчинить его волю. — Если не рассматривать его связь со Скрытым Туманом, то он отличный шиноби. Его любят соратники. Он пользуется доверием Хокаге. Зачем ты это говоришь? Чего добиваешься? Данзо, словно паук, плел вокруг него свои сети. Неторопливо, окольными путями подкрадывался и расставлял ловушки. Это раздражало. — У него есть жена и дети… — Я понял, — перебил Итачи. Но тут же пожалел о своем порыве. Кажется, это было той самой брешью. — Прошу прощения. Ты проницателен. Мой рассказ был излишним. Но я преследовал лишь одну цель: помочь тебе получше узнать его. К чему мне знать его? Предатель — есть предатель. Миссия — есть миссия. Я все равно ее выполню, будь он отец семейства или хороший товарищ. — Убей его. — Хай. Уголки тонких губ Данзо приподнялись. — Учиха Итачи. Я убежден, в Анбу тебе самое место. Для этой миссии ты можешь взять одного напарника. Возьми того, кому доверяешь больше всего. Выбор оставляю за тобой. Данзо подошел еще ближе и заглянул ему в лицо. — Мир сам по себе — штука сложная… Его очень трудно создать, но еще труднее удержать. Недоброе предчувствие охватило Итачи, но ни единый мускул не дрогнул на его лице. Нельзя было выдать свои истинные мысли и мечты. Не этому человеку. Не Данзо. Хотя с каждым словом Итачи чувствовал, что его раскусили: Данзо озвучивал ответ на невысказанные вопросы, терзавшие его с самого детства. Глубоко в душе Итачи всегда желал только мира. Эта мечта стала его основой и стержнем. Итачи не верил, что искусство шиноби было создано исключительно для разрушения. Он развивался и трудился с одной единственной целью: стать самым сильным шиноби и остановить все войны. Ведь правда же, если в мире не будет никого сильнее, к его словам прислушаются? Данзо, вычислив это, бил по больному. Вплетал свои мысли в канву близкой Итачи веры, чтобы посеять в его душе зерно верности Корню. Заставить поверить в путь Тьмы. — Перемирие между странами — вещь временная и хрупкая, оно было бы невозможно, если бы не те, кто поддерживает мир из тьмы, принимает на свои плечи всю тяжесть и грязь, безжалостно избавляется от любой угрозы, способной вылиться в новую войну. Данзо положил руку ему на плечо и заглянул в глаза. На дне его души клубилась живая бездна. — Не прячься от меня, Итачи. Я вижу тебя. Вижу, чего ты желаешь. Мечта об истинном мире — вот что заставляет тебя страдать. Итачи с трудом сдержался, чтобы не скривиться от тошнотворного запаха: дыхания Данзо. Этот человек беспардонно ковырялся в его душе и мыслях и вываливал на поверхность все самое сокровенное, то, что Итачи так тщательно прятал. — Принести настоящий мир на наши земли могут лишь существа, полные мрака. Поэтому присоединяйся ко мне, Учиха Итачи.