38
— Девочка, я понял, в чем твоя ошибка. Сарада обернулась. Шисуи стоял на выходе из кухни и лопал рис. В одной руке он держал глубокую миску, в другой — палочки, а привычная черная радужка горела красным, и в ней подрагивали запятые-томоэ. Сарада поправила очки. Она сидела на полу у своего дивана перед развернутым свитком и тренировала все ту же барьерную технику. — Неправильно управляешь чакрой, — Шисуи погасил шаринган. — Тебе не кости ломать надо, а проследить, чтобы чакра равномерно распространилась по всем символам на листе. Сарада посмотрела на свою руку, сжала кулак и снова разжала. — Слушай… Этот парнишка, — жуя произнес Шисуи. — Наруто, кажется? Я как не иду — он караулит у нас под домом. Не тебя ли, девочка? Сарада помрачнела. — Вышла бы к нему. Не хочешь? Она сняла очки, закрыла глаза и помассировала веки. — Я не знаю, что сказать ему. Он пристанет с расспросами, а я… Правду ему не скажу, а врать не умею. Когда мы виделись в прошлый раз он был еще ребенком, а сейчас… Я просто не знаю. Шисуи пожал плечами. — Скажи, что это все моя техника. Чего тут думать? — Серьезно? — скептически спросила Сарада. — А ты думала, что я всем рассказываю? В гендзюцу погружал и Хокаге, и Саске? — Нет, но… Техника такого уровня… Они верят? — Верят. Сарада надела очки и внимательно взглянула на Шисуи. Насколько же он силен, если подобная отговорка не вызывает сомнений даже у Хокаге? Путешествие с новой волной прошло для Сарады сравнительно легко. Да, ее чуть не убили по прибытии, но все же. После первой волны она попала в мир, где все приходилось начинать с нуля: искать работу, скрывать свое происхождение. За ней наблюдали Анбу и родной дядя, не знавший, кто она такая. Со всех сторон были враги, и только Шинко пошла ей навстречу и помогла хоть как-то устроиться. С Итачи вообще все разрешилось чудом, ведь он запросто мог убить ее: уж теперь-то Сарада в этом не сомневалась ни на минуту. Сейчас же, после предательства дяди, пробуждения Мангеке, волны и покушения, она лежала в больнице и даже не думала о том, что будет делать дальше. Сарада помнила, насколько тяжело найти себе место в мире, где ты никому не нужен. У нее не было ни сил, ни желания начинать все сначала, выдумывать оправдания, объяснения… Ее наверняка снова станут допрашивать, пытать. Но вдруг появился Шисуи, и все проблемы решились сами собой. Он забрал ее к себе, помог освоиться в новом времени, прикрыл перед старейшинами, тренировал и вытаскивал из пропасти ее душу. По иронии судьбы человек, который до последнего подозревал ее в прошлом, стал очень близок ей в настоящем. Может, он так и не избавился от своих подозрений до конца, но Сараде было уже все равно. Как бы она ни клялась и ни убеждала себя, что никому на свете больше не станет доверять, Шисуи своим дружелюбием разбил все ее планы. Это было практически незнакомое чувство — ощущение, что твою спину прикрывает сильный мужчина. До путешествия в прошлое Сарада испытывала его не так много раз: с Нанадайме, который защитил их с Чоучоу по дороге к отцу и опекал во время путешествия; иногда на миссиях с Конохамару-сенсеем и всего несколько раз с папой. Эти моменты были скорее исключением. В то время, как одногодки чувствовали отцовскую заботу постоянно, Сарада жила с матерью, которая хоть и любила ее, но все же не могла заменить в семье мужчину. Впервые это редкое чувство, вспыхивающее время от времени к чужим отцам и даже наставнику, стало для Сарады привычным, когда она попала в семью отца. Мужчиной, прикрывающим тыл, для нее стал Итачи. Однако у всего папиного семейства был прокол в воспитании детей. Как отец не занимался ей в будущем, так Итачи практически не уделял ей времени в прошлом и так же игнорировал своих сыновей дедушка Фугаку. Судя по всему, подобное безразличие к дочери Саске перенял как раз-таки от отца. Считал, что так и надо? Но вот сейчас… Сарада наконец окунулась в то, о чем так давно мечтала. Шисуи стал для нее почти что старшим братом, и именно с ним ощущение мужчины в семье пришло к Сараде в полной мере. В отличие от Итачи, Шисуи не перегружал себя миссиями и уделял время и ей, и Саске. Возможно, у него был хороший пример — его собственный отец. А может, сверхдружелюбный характер парня сам по себе располагал к такому поведению. Человек склонен быстро привыкать к хорошему. Шисуи за короткий срок стал значить для нее очень много. Подобная привычка полагаться на других была непростительна для шиноби, но Сарада ничего не могла с собой поделать. Она изо всех сил пыталась стать сильнее, тренировалась, изучала новые техники, старалась думать своей головой и принимать решения самостоятельно. Однако в то же время Сарада чувствовала, что крепко попала под влияние Шисуи. Ее идеалы и внутренний мир были разрушены усилиями Итачи, и Шисуи взялся отстраивать все это заново, причем так, как хотелось ему. Добродушный и временами несерьезный, Шисуи был отличным психологом. Четко ощущал внутренний мир Сарады и направлял ее чувства, мысли, желания в нужное русло. Ненавязчиво и тонко. А еще, в отличие от самой Сарады, он прекрасно знал, чего хочет от жизни и какую роль в этом должна сыграть племянница его бывшего друга. Временами Сарада чувствовала себя бесформенным куском глины на гончарном круге, которому умелые руки уверенно придавали форму. Влияние Шисуи обычно практически не ощущалось. Лишь изредка в голове сверкало осознание: «Я не имею собственной воли, меня ведут куда-то, готовят к чему-то…» Сарада хотела верить, что Шисуи знает, что делает, и все это будет во благо и ей, и Листу, и будущему. Но свободолюбивая личность Сарады чувствовала себя неуютно оттого, что в ее тьме спокойно рылся кто-то еще. Шисуи доел и ушел на кухню. Дверь хлопнула. Домой вернулся Саске, необычайно возбужденный. Он прошел мимо Сарады, не поздоровавшись, и швырнул на стойку какую-то бумагу. — Шисуи, — Саске каким-то образом умудрялся обращаться к Шисуи с уважением и в то же время фамильярно. — Я иду на экзамен на чунина. — Ого. Какаши-сан порекомендовал тебя? — Да. — Вот как, — Шисуи скрестил руки на груди и прислонился спиной к подоконнику. — Твоих товарищей тоже? — Да. — Гм. И что? Ты точно решил для себя, что согласен? — Да. Сарада заглянула на кухню и, затаив дыхание, слушала их беседу. — Ты осознаешь риски? — серьезно спросил Шисуи. — На экзамене можно погибнуть. А твои партнеры по команде… Если честно, они ничего из себя не представляют, насколько я понял из твоих рассказов. Это мама и Нанадайме? Ты чего, Шисуи-сан? Сарада почувствовала обиду. — Неважно, — рыкнул Саске. — Итачи прошел экзамен в одиночку лет в десять. Я не собираюсь уступать ему! — Не переоценивай свои силы, — холодно сказал Шисуи. — Ты — не Итачи. Сарада заметила, как крепко папа сжал кулаки при этих словах. — Ты способный генин, наследник силы Учиха. Но ты плохо представляешь, что тебя ждет на экзамене. Вряд ли Какаши-сан считает, что ваша команда способна пройти его до конца. Он хочет показать вам реальность мира шиноби, не более. — Я прекрасно понимаю, какова реальность, — прошипел Саске. — Итачи… — Нет, не понимаешь. Если думаешь, что та боль, которую ты пережил шесть лет назад — предел, то я тебя разочарую. Саске задыхался от негодования. — Ты считаешь, что я не должен идти на экзамен? — с вызовом спросил он. Шисуи покачал головой. — Нет, я считаю, что должен. Но не зазнавайся и трезво оценивай свои силы. Вот, что я пытаюсь до тебя донести. — Черт. Экзамен проходят командой. Ни Наруто, ни Сакура об этом не знают. Наруто ладно, но Сакура… Я боюсь, она откажется. — Не смей влиять на ее выбор, — строго сказал Шисуи. — Если я узнаю, что ты вмешался и заставил девочку пойти на экзамен против ее воли… Лучше тебе не знать, что тогда будет. Она может расстаться с жизнью на этом экзамене. Твой эгоизм для меня не новость, так что помни: я слежу за тобой, Саске. Шисуи погрозил ему пальцем. Саске в сердцах грохнул кулаком по стойке и ушел в свою комнату, злобно глянув на нее, застывшую в дверном проеме. Сарада нервно сглотнула. Шисуи порой был пугающе серьезен, а папа… Иногда ей казалось, что в нем слишком много ненависти и слишком мало любви.****
Наруто и правда дежурил у их дома. Он одиноко сидел на лавочке и рассматривал свои ноги. Наверное, уже и не надеялся, что подруга выйдет, потому и не особо следил за парадным. Сарада редко выходила из дома. Только тренироваться с Шисуи и Саске и несколько раз прогуляться с мамой, однако Наруто у дома не замечала. Да и к чему ей было выходить? Она боялась наткнуться на знакомых на улице: Шинко, Ходэки, других ребят, знавших ее в прошлом. Совсем не хотелось ничего объяснять им. Свитков с техниками и пола квартиры ей было достаточно для того, чтобы занять себя с пользой. Сарада осторожно приблизилась к лавке. Этот мальчишка — одновременно и ребенок из прошлого, с которым она успела сильно сблизиться, и Нанадайме Хокаге из будущего, отец Боруто, для которого она была просто дочерью лучшего друга. Как же давно… Нет, ребенок, был совсем недавно, может, с месяц назад. А вот взрослый Узумаки Наруто остался где-то очень далеко на задворках памяти. Теперь он ровесник. Я схожу с ума. Невозможно склеить одного и того же человека трех возрастов в одного. Они все разные в чем-то и в то же время одинаковые. Это безумие. Наруто заметил, как землю у скамейки накрыла тень, поднял голову и вздрогнул, увидев Сараду. — Привет, — сказала она. Нанадайме таращился на нее все тем же взглядом, который не давал Сараде покоя еще с их прошлой встречи. — Привет. Повисло неловкое молчание. Чрезмерно болтливый в детстве мальчишка начинать разговор явно не торопился. Все еще не отошел от контузии? Но как он собирается проходить экзамен на чунина? Этот не Сакура, он точно не откажется. — Э-э… — Наруто взъерошил лохматые волосы и смущенно пробормотал: — Давно не виделись… нээ-чан. В знакомое обращение был вложен какой-то новый смысл. Непонятное чувство охватило Сараду — резонанс между одним и тем же человеком разного возраста — бич путешественника во времени. Как бы они ни были близки в прошлом, но сейчас отношения приходилось строить заново. Она больше не «нээ-чан», а он не шестилетний ребенок. Теперь они одногодки. Сарада боялась, что сейчас он спросит, как она выжила, и ей придется использовать отмазку, придуманную Шисуи, но вместо этого Наруто произнес: — Я рад, что ты вернулась. Сарада улыбнулась. Нанадайме поднялся, и они пошли бродить по деревне. Его голос дрожал от волнения, Сарада не раз порывалась спросить, почему он так нервничает, полагая, что, если он выговорится, — ему станет легче. Но она смутно осознавала, что чувствует Наруто, и каждый раз решала, что лучше этой темы не касаться вовсе. — Я — ниндзя! — Наруто коснулся повязки, перетягивающей светлые волосы. — И я… я… Я буду сдавать экзамен на чунина, ттэбайо! — Ты хорошо себя чувствуешь после той миссии? — осторожно осведомилась Сарада. — После какой? — С минным полем. — Каким полем? Наруто застыл в недоумении, но вдруг просиял и небрежно махнул рукой: — Ах, поле-е… Да, все отлично, даттэбайо! «Все-таки он ничуть не похож на Боруто, — подумала Сарада. — Такой же светловолосый непоседа, но они разные». Нанадайме был как-то проще, чище. В нем не было этого злого упрямства и раздражения. Кроме того, Боруто был способным и самоуверенным. Он редко попадал в нелепые ситуации, а первая встреча Наруто и Сарады в этом временном отрезке говорила сама за себя. Сарада на мгновение представила Боруто на месте Нанадайме, как они с Мицуки тащили бы его оглушенного с миссии домой, и ей стало смешно. — Чего ты смеешься, нээ-чан? Сарада встретилась взглядом с Наруто, увидела его любопытные голубые глаза и смутилась: — Ничего. Прости. Они старались вести себя непринужденно, как раньше, но что-то мешало им. Натянутость в общении никуда не исчезала. Говорить было не о чем. Сарада не могла излить Наруто душу, как делала раньше, потому что если в прошлом это были какие-то глупые сомнения вроде «Кажется, Мичи меня ненавидит», то сейчас… Слишком много тьмы. Слишком много боли в сердце. Об этом не хотелось вспоминать, этим не хотелось делиться. Не хотелось пачкать светлого мальчика, который смотрел на нее с таким же невинным обожанием, как и шесть лет назад. Только для ребенка это было простительно, а для двенадцатилетнего парня — немного странно. Сарада заправила за уши пряди волос, которые ветер сдувал ей на лицо. Порыв был свежим и резким. Небо со стороны скалы Хокаге потемнело. — Сарада-чан… А ты пойдешь на экзамен на чунина? Дождь, что ли, будет? За все время, что она жила в этом времени, дождя еще не было ни разу. — Нээ-чан? — позвал Наруто. — Нет. Как же я пойду. У меня… Сарада хотела сказать, что у нее нет команды, но вспомнила разговор Саске и Шисуи. Наруто и Сакура не знали, что проходить экзамен нужно втроем и никак иначе. Шисуи предупредил Саске, чтобы тот не давил на Сакуру, но если Наруто узнает, что его поход на экзамен зависит от напарницы, то душу из нее вынет. А Шисуи-сан меня прикончит. Он все угрожает только, но, кажется, с папой он совсем не шутил. — … меня некому рекомендовать. У меня нет наставника. — Может, тебя порекомендует Какаши-сенсей? — Он не мой наставник, — скучно протянула Сарада. — Да и я еще не готова. Мне нужно время. — Не готова? Но я видел, как ты дерешься, ттэбайо! Ты ведь не уступаешь Саске. Ты бы точно прошла! — Наруто, — терпеливо повторила Сарада. — Я чувствую: сейчас мне там не место. Конечно, не место. Это молодость моих родителей. Все должно случиться без моего участия, а я и так слишком сильно вмешиваюсь в их жизнь. В воздухе запахло свежестью. Ветер с грозового фронта приносил в Коноху запахи дождя.****
Возвращаясь с прогулки, Сарада попала под проливной дождь. Домой она вернулась насквозь мокрая и продрогшая, и, переодевшись в сухую одежду, села с горячим чаем на полу в комнате Шисуи у стеклянной двери на балкон. Хорошо. Давно не было так хорошо. Можно было просто расслабиться. Только я все-таки немного переживаю за маму и папу. Шисуи сказал, экзамен — это не шутки, на нем можно погибнуть. Вдруг я что-то изменила и теперь… Эх. Хватит об этом думать. По стеклянной двери стекали капли. Горячий чай приятно обжигал, а перед глазами все еще не исчезало лицо Узумаки Наруто. Он немного ожил и разговорился, но все равно был слишком взволнован. Сидя в одиночестве на полу в комнате Шисуи, Сарада наконец поймала за хвост ускользающее чувство, которое наполняло сердце сомнениями и заставляло ее избегать встречи. Я ему понравилась не как… сестра. Сарада приложила к груди горячую чашку. Ей казалось, она буквально видит, как мир отклоняется от своей оси: будто из песчинки, с которой никто не считался, она стала центром гравитации, и все понемногу меняло траекторию, устремляясь именно к ней. Он должен полюбить не меня, а Хинату-сан. Если этого не случится — Наруто и Хината не поженятся. Они не поженятся — не будет ни Боруто, ни Химавари… Сараде стало страшно. Ее действия в прошлом ставили под угрозу жизни друзей в будущем. А страшнее всего было то, что Сарада обнаружила в себе желание ответить Наруто взаимностью на те невысказанные чувства, в которых он вряд ли признавался даже самому себе. Ребенок, подросток, мужчина… Все трое нравились Сараде по-своему. Она очень уважала Седьмого и восхищалась им. Во всех смыслах. Он был силен и добр, внимателен к ней. Когда он был рядом, Сараде казалось, что на нее падает свет солнца и что в этом мире ей больше ничего не страшно. Однако, сегодня она впервые позволила себе взглянуть на Наруто не как на отца своего друга и Хокаге деревни Скрытого Листа, а как на спутника жизни, и соблазн пройти путь с ним об руку от генина до Хокаге вместо Хинаты оказался еще более силен, чем желание вновь использовать Канрен. Когда на улице стемнело, Сарада вышла на балкон. То, что она испытывала по вечерам на балконе, глядя на темную Коноху, усыпанную редкими огнями, нельзя было сравнить ни с чем. Единение. То невероятное чувство связи со всем, что ее окружало, никак не лезло из головы. Сарада пыталась воскресить его, искусственно вызвать снова. Она подставляла щеки и шею свежему вечернему ветру, и ей хотелось раствориться в нем; коснуться взглядом, словно подушечками пальцев, шероховатой штукатурки зданий, зарыться руками в мокрую листву деревьев, будто в собственные волосы, просочиться внутрь живого ствола, чувствовать в нем течение соков. Заглянуть в окна, окунуться в чужой быт. Слышать биение множества сердец жителей Конохи. И на какой-то день Сарада поняла, что может во всех подробностях представить это даже без Мангеке, настолько разгулялась ее фантазия. Послышался гладкий шорох позади — это отъехала в сторону стеклянная дверь. Шисуи молча подошел и навалился на перила. — Что, девочка, осматриваешь свои будущие владения? Сарада смутилась. — О чем это ты? Шисуи лукаво взглянул на нее. Ветер шевелил его лохматые волосы над протектором. — Помнится, ты хотела стать Хокаге. — Это было давно… — она вздохнула. — Я подумала, что ты прав. Наверное, я никогда этого не хотела по-настоящему. — Правда? Шисуи задумчиво глядел на ночную деревню. Где-то далеко над лицами Хокаге на темном небе полыхали молнии, и слышался отдаленный грохот грома. Первая волна дождя окатила деревню еще днем, а сейчас на Коноху двигалась новая грозовая туча. — Посмотри на эту деревню. Разве ты не считаешь ее родной? Представь, что какая-то сила стремится разрушить Лист. Ты бы позволила? Сарада прикусила губу. От воспоминания о чувстве единения, которое она испытывала, мысленно касаясь всего, что попадало в поле зрения — от дерева под балконом и до самой скалы Хокаге — захватывало дух. И Сарада очень четко помнила свои первые часы в прошлом: ярость Кьюби, разрушенные дома и покалеченные люди, девять оранжевых хвостов. Тогда ее охватил панический страх, но сейчас… После пережитого в ночь падения клана Учиха, адской боли и бездны Мангеке Шарингана воображаемая схватка с Лисом уже не так пугала Сараду. Если бы трагедия, подобная атаке Кьюби, повторилась сейчас, душу распирало бы от возмущения. Эта деревня только отстроилась, успокоилась, раны зарубцевались. Никто не имел права нарушать покой Скрытого Листа. Шисуи верно истолковал ее молчание и ласково сказал: — То-то же. Сарада осторожно покосилась на него. Он все так же задумчиво тонул взглядом в ночной Конохе и всполохах грозы вдалеке. — Шисуи-сан, а ты сам… Ты никогда не мечтал стать Хокаге? Он опустил взгляд на перила балкона и улыбнулся. — Я считаю, что каждый шиноби, в котором есть Воля Огня, должен стремиться к этому. А в себе я чувствовал ее с самого детства. — Воля Огня… — пробормотала Сарада. «Позаботишься о воле Итачи?» — прозвучал в голове голос отца. — М-м? — Шисуи-сан, что такое «воля Итачи»? — О чем ты, девочка? Сарада притихла. Шисуи ждал ответа. — Я слышала в будущем, как папа говорил одному человеку о «воле Итачи». Тогда я даже не знала, кто это. Сейчас знаю, но все еще не понимаю, что он имел в виду. «Воля Итачи» — что это, Шисуи-сан? Шисуи грустно ухмыльнулся. — Итачи... Девочка, ты, что ли, думаешь, я мысли его читаю? — Ну... Раньше мне казалось, что так и есть. — Раньше так и было. Но сейчас все иначе. Я с трудом понимаю, что творится у него в голове. Да и не виделись мы с тех пор. В груди появилась тяжесть. — Шисуи-сан… Кто тот человек? Второй. — Не понял. — Который убил меня. — Анбу? — Нет. Раньше. Шисуи нахмурился. — Не думай об этом. Это не твоя забота. — Почему не моя? — воскликнула Сарада. — Я не могу об этом не думать! Я боюсь его. Его и Итачи. Я каждый день думаю о том, что будет, если мы снова встретимся… — Девочка, — жестко ответил Шисуи. — Сейчас это не твоя забота. Пока я жив, к тебе не приблизится ни тот, ни другой. Ни к тебе, ни к Саске. — Но что, если… Сарада запнулась. Она хотела сказать «если ты умрешь», но мысль о том, что Шисуи вдруг не станет, показалась ей настолько ужасной, что Сарада прикусила язык.