39
Экзамен на чунина был назначен на первое июля, и с начала недели на улицах Конохи можно было встретить шиноби других деревень. Они выглядели экзотически опасно. К своим ниндзя взгляд привык давно: темная одежда, зеленые жилеты или просто серые костюмы. Все как на подбор. Чунины и джонины Листа никогда не пугали Сараду. Это были люди, которые защищали бы деревню до последней капли крови в минуту опасности. Они были «свои». Только Анбу навевали тревогу — с людьми в масках у Сарады уже давно завязались особые отношения, весьма неприятные. Как ребенок, выросший в мирном будущем, Сарада дружелюбно относилась к шиноби из других стран. Мать Шикадая в прошлом была шиноби Песка, мать Чоучоу — куноичи Скрытого Облака. Но сейчас было не то время, и мысль об этом посетила Сараду практически сразу, когда она увидела первых иностранцев. От них веяло чем-то зловещим. Странная одежда, протекторы с чужими символами и пугающая аура, источающая жажду убийства. По сравнению с этими людьми команда ее родителей и Наруто выглядела цветной, детской и поразительно хрупкой. Только слова Шисуи успокаивали Сараду. Он без колебаний отпустил Саске на экзамен: был уверен в его силе или готов пойти на риск, чтобы закалить своего подопечного? Уже несколько часов они с Саске непрерывно тренировались. Сарада согнулась и тяжело дышала. По виску стекала капля пота, влажные пряди волос липли на лоб, сердце больно стучало в груди, а от всего тела исходил жар. Саске стоял напротив и выглядел ничуть не лучше. — Ты… — Сарада задохнулась. — Ты уверен, что перед экзаменом стоит так… Она не договорила — с жадностью глотала воздух. Но Саске понял. — Да… Экзамен не повод… отменить тренировку… Он присел на землю и запрокинул голову. Дыхание понемногу успокаивалось. Придя в себя, Сарада подошла к нему, протянула руку. Саске крепко схватился за ее ладонь и поднялся на ноги. Этим утром Саске сам позвал ее тренироваться. Шисуи ушел на миссию, и Сарада полагала, что до его возвращения будет коротать время со свитком барьерных техник и на пустующем полигоне, в роще неподалеку от заброшенного квартала Учиха. Но у Саске были другие планы. Когда Сарада осторожно призналась ему, что отнюдь не ожидала от него приглашения на тренировку в отсутствие Шисуи, Саске фыркнул и ответил: «Не то чтобы я горел желанием. Но ты единственный достойный соперник среди моего окружения». И это было лучшее, что Сарада когда-нибудь слышала от своего родителя. На обратном пути у самого дома она вдруг заметила знакомый оранжевый костюм. Наруто бродил под парадным, не сводя глаз с двери. Сарада замедлила шаг, и от Саске это не укрылось. Он остановился и обернулся. — Ты чего? — Наруто, — нехотя ответила Сарада. Саске понял и хмыкнул. — Саске, сделай что-нибудь. Отвлеки его, пожалуйста, — взмолилась она. При виде Наруто у нее началась паника. Боруто… Химавари… А-а, черт! Почему я не родилась в прошлом? Почему я не могу жить как обычный человек, а постоянно думаю о том, как мои поступки повлияют на будущее, шаннаро! — Сарада, — холодно произнес Саске. — Без меня. Сунув руки в карманы, он двинулся к парадному. «Прошло шесть лет, а ничего не поменялось»,— хмуро подумала Сарада и вздохнула. Сложила печати. Хенге. Кто бы мог подумать, что Наруто будет дежурить у нее под домом? И кто мог представить, что она станет бегать от Нанадайме Хокаге, используя элементарную технику перевоплощения! Саске планировал гордо прошествовать к дому, но не тут-то было. — Эй, Саске! — звонко воскликнул Наруто. Саске тяжело вздохнул и осведомился с недовольством: — Чего тебе, усуратонкачи? — Ты не видел Сараду-чан? Сарада под хенге затаила дыхание и замедлила шаг. Саске повернулся и выразительно взглянул на нее. Сарада с мольбой смотрела на отца и мысленно кричала: «Не говори ему! Умоляю!». Наруто даже и не заметил их безмолвной беседы. Саске снова вздохнул с еще большим раздражением, чем раньше. — Нет. Он опять двинулся к дому, но Наруто преградил ему путь. — Увидишь ее, скажи, пусть выйдет, даттэбайо! — Дурак! — не выдержал Саске. — Если у тебя есть время бегать за Сарадой, лучше займись чем-то полезным. У нас завтра экзамен! Наруто отпрянул от него, и Саске зашел в подъезд. Сарада, не дыша, прошмыгнула следом. Нанадайме скользнул по ней взглядом, но ничего не заподозрил. Как же его просто обхитрить. Сарада поднялась в квартиру, закрыла за собой дверь, прекратила действие техники и с облегчением выдохнула. Саске разулся и направился в ванную. — Спасибо, — робко поблагодарила Сарада. Пусть отец и отказался помогать на словах, но все-таки не выдал ее и отчитал Наруто, чтобы хоть как-то отвадить от дома. Саске не ответил. «Как и ожидалось от моего папы», — подумала Сарада, невольно с грустью вспоминая покойного дедушку.****
— Так, что касается выбора… Предположим, вы все стали чунинами и получили задание — перехватить секретный документ. Информации ни о числе, ни о навыках, ни о вооружении вражеских шиноби нет. К тому же, в пути может встретиться немало ловушек. Возьметесь ли вы за такую миссию? Лишь потому, что ваша жизнь и жизни напарников в опасности, имеете ли вы право отказаться? Правильный ответ… «нет»! — рявкнул экзаменатор со страшным лицом, изуродованным шрамами. Душный кабинет, запах деревянных парт и пота. Наруто все еще трясся от страха. Никогда в своей жизни он не испытывал такого напряжения, даже на миссии в Стране Волн. Казалось бы, на той миссии можно было расстаться с жизнью, а сейчас он просто писал тест. Но в условиях битвы решения принимались молниеносно, обстановка менялась с каждой секундой. Он действовал, он дрался, он влиял на ситуацию, давал выход адреналину… Сорок минут непрерывного давления. Сомнения. Муки совести. «Нельзя подвести Саске и Сакуру-чан. Но и списывать тоже нельзя», — эти мысли ходили по кругу. Несколько раз Наруто осторожно косился на лист Хинаты, но в тот же миг начинал скрипеть карандаш одного из помощников экзаменатора, которые сидели вдоль окон с планшетами и внимательно следили за классом. Наруто поспешно отворачивался. Снова и снова взгляд упирался в листок с кривой подписью «Узумаки Наруто» и девственно чистые поля рядом с задачами. Наруто по двадцать раз перечитал условие каждого задания, но у него не было ни одной идеи, как их решать. О чем он думал в тот момент, когда принял твердое решение взять последнюю задачу? О том, что если есть хоть малейший шанс, что десятая окажется проще этих, то он должен рискнуть. Наруто с самого детства мечтал стать Хокаге, и ранг чунина был следующей ступенью на пути к мечте, но он не мог подвести своих друзей. Он и так тянул их вниз. Его вечно приходилось спасать, и сейчас, если они не пройдут из-за него… Я уже вижу, как Саске приходит домой и говорит нээ-чан: «Мы не сдали экзамен, и это все из-за Наруто». — …во многих миссиях на кон поставлена жизнь, но отказаться от них нельзя. Проявить отвагу и защитить напарников, выйти из сложной ситуации без потерь… Вот каким мы хотим видеть чунина — предводителя отряда! Экзаменатор с лицом со шрамами продолжал вдохновенно вещать какую-то заумную речь, но Наруто не вникал. Слова в одно ухо влетали, а в другое вылетали. — …неспособные бросить вызов судьбе, когда того требует ситуация. Сдавшиеся, несмотря на шанс. Глупцы, настолько неуверенные в себе — недостойны называться чунинами! — проревел Ибики. Наруто уже знал, что прошел. Его выбор оказался верным. Но поверить в то, что все закончилось, и он не останется генином навсегда, Наруто все еще не мог. И Сакура-чан не станет меня избивать. И Саске не опозорит перед нээ-чан… Я прошел, даттэбайо? Все позади? — На этом первый этап отборочного экзамена на чунина завершен! Удачи вам в дальнейших испытаниях. И когда этот дяденька со страшным лицом вдруг стал таким дружелюбным? Всего несколько минут назад один его взгляд заставлял трястись от страха, а сейчас Наруто готов был расцеловать экзаменатора. — А-а-а! Круто! — завопил Наруто, подскочив на месте. — Давай, скажи это еще раз! Ура-а! Я сдал! Сдал! Что-то с грохотом врезалось в окно. По полу разлетелись осколки. Пригвоздив двумя кунаями к потолку просторное полотно с надписью «Митараши Анко», перед классом появилась взъерошенная куноичи в сетчатой одежде и длинном светлом плаще. Наруто подавился своим же воплем. — Что происходит?!****
Шисуи присел на корточки. Перед ним рядком тянулась вереница каменных идолов: небольшие человечки с символами Конохи на лысых лбах; их уши были слишком большими, и мясистые мочки свисали до самых плеч. Лица с идеально правильными чертами, руки, застывшие в жесте печати, и каменные одежды — все было испачкано брызгами крови. В траве лежали три трупа неизвестных шиноби. — Этого еще не хватало, — проворчал Котецу. Где-то пронзительно закричала лесная птица. — Экзаменатора второго этапа оповестили? — хмуро спросил Шисуи. — Послали за ней. Скоро будет. — Черт… это… ниндзюцу такое, что ли? — спросил Изумо. Ближе он подходить не рискнул. Котецу присел рядом с Шисуи, внимательно разглядывая убитых. — Жуть. Словно лица оплавились. Шисуи обыскал тела, извлек документы и прочел. — Взгляните, — он передал бумаги Котецу. — Шиноби Скрытой Травы. Судя по всему, прибыли на экзамен на чунина. Не нравится мне все это. На рощу порывами налетал ветер и трепал деревья. Такой приятный свежий воздух. И три трупа посреди деревни ни с того ни с сего. — Черт. Где Анко? — Здесь, — раздался недовольный женский голос. Взъерошенная мускулистая девушка в длинном светлом плаще подошла ближе и, кривясь, взглянула на тела убитых. Котецу кратко выдал ей все, что они успели выяснить. Анко склонила голову. Ее разжатые пальцы нервно дернулись. — Нет лиц… — Как видите. — Кожа будто расплавилась. Анко скривилась еще сильнее и потянулась правой рукой к левому плечу. Шисуи прищурился. Экзаменатор второго этапа была как-то подозрительно задумчива. Ее немного трясло, а лицо покрылось испариной. — Анко-сан. Анко скосила на него глаза. — Кажется, вы уже поняли, чья это работа? Она цыкнула. — Эй, ты. На пропусках должны быть фотографии. Чунин в очках, стоящий неподалеку, спохватился и протянул ей документы. Анко взяла в руки бумаги и побледнела. Новый порыв ветра. Над безлюдной местностью закружились листья. — Анко-сан, — не отставал Шисуи. — Что происходит? — Это серьезно… — она повернулась к чунинам. — Вы трое, немедленно оповестите Хокаге-сама и запросите на сорок четвертый полигон минимум два отряда Анбу! Она была в панике. — Хай! Чунины исчезли. — Шуншин, идешь со мной. — Хай. Они сорвались с места. Роща осталась позади. До Леса Смерти отсюда было минут пять бегом. — Анко-сан. Кто это? — Орочимару. Его почерк. — Саннин? Анко выдохнула и грязно выругалась. Шисуи поморщился. — Я с ним не справлюсь, — нехотя призналась Анко. — Если мы обнаружим его до прибытия Анбу… — А вместе? Нас же двое. — Не переоценивай свои силы, Учиха. Я обучалась у него. Этого так просто не взять. Дерьмо… Еще этот лес. Давай разделимся. Так больше шансов его обнаружить. — Уверена? Но вместе… — Абсолютно, — перебила Анко. — Разбежались. Они перемахнули через ограду сорок четвертого полигона и двинулись в разных направлениях. Вот же, Анко. И что она задумала? Если считает, что и вдвоем мы не одолеем Орочимару, то разделяться — самоубийство. С другой стороны, в чем-то она права. Лес велик. Не факт, что мы вообще найдем его даже поодиночке. Шисуи прыгал с ветки на ветку, руки мгновенно испачкались влажной трухлявой корой. Деревья здесь были просто огромны. С ветвей свешивались бороды лиан. На том маршруте, которым он продвигался, по земле сплошь тянулись болота: с первого взгляда — обычные лужайки, укрытые мягким зеленым мхом. Нос щекотал особый аромат сорок четвертого: запах гнили, прелой земли и забродивших ягод, растоптанных лапами животных. Здесь обитали ядовитые насекомые и хищные звери. Учуяв тепло, сбивались в стаи прожорливые древесные пиявки. Почивали на ветвях, слившиеся с корой, гигантские змеи. Препятствия для генинов второго этапа. Все это было давно знакомо Шисуи — он знал Лес Смерти как свои пять пальцев. Они с Итачи не раз тренировались здесь в детстве. Шисуи мысленно ухмыльнулся. Сорвиголовы… Если бы Саске или Сарада в таком возрасте вздумали забраться сюда, я бы им шеи свернул. Сердце стиснуло сожаление. Итачи… Воспоминания оживали. Свиток, прохладный вечер; Итачи, задумчивый, сосредоточенный — такой маленький и серьезный одновременно. Рыжие блики заката на воде, звонкое журчание течения. Следы и обманки. Обманки и следы. Тепло костра, запах жареной рыбы и горящего хвороста. Свет пламени на детском лице друга. Как раз, когда Итачи пробудил шаринган. Как все это могло остаться в прошлом? Их дружба… Шисуи верил, что она не умрет даже со смертью одного из них. Он не мог представить, что на свете будут существовать живые Итачи и Шисуи, тогда как их дружба рассыплется трухой. Но сейчас все это было в прошлом. Новое поколение отличалось от них, заставших последнюю мировую войну. Пускай Итачи и не сражался, но Шисуи знал: Фугаку-сан брал его еще ребенком взглянуть на поле боя, и не раз. Нынешняя молодежь не представляла себе, что такое «шиноби». До первых серьезных миссий, до экзамена на чунина. До первых ран и потерь. Они же с Итачи были совсем другие. Рисковые, безбашенные и в то же время расчетливые: с раннего детства ходили по лезвию, играли в прятки со смертью. Может, поэтому сейчас, в таком юном возрасте считались одними из сильнейших: он — Шисуи Телесного Мерцания, и его бывший друг — Учиха Итачи, кровавый ужас Конохи. Иногда Шисуи казалось, что его друг действительно умер. Маленький упорный Итачи, которого он знал, просто погиб в ту ночь со всем кланом, и заставить себя ненавидеть его Шисуи просто не мог. Он скорбел о друге так, как скорбел о покойной матери. А тот человек, который бродил по свету в черном плаще с красными облаками — его Шисуи совсем не знал, а потому его образ вызывал смешанные чувства. С той встречи на обрыве они больше ни разу не виделись, и только один-единственный раз Учиха Итачи дал ему знать о себе. Еще много лет назад Итачи прислал ворона, и посыльный от бывшего друга удивил Шисуи. Итачи писал, что Орочимару покинул «Акацуки» после безуспешной попытки завладеть его телом, и намекал, что рано или поздно саннин, скорее всего, обратит внимание на Саске. Сейчас этот момент наконец настал. Отступник был здесь, на сорок четвертом полигоне, и пришел он за Саске, не иначе. Шисуи чувствовал, что остановить Орочимару — его долг, но совсем не был уверен, что ему это удастся. Одолеть одного из саннинов Листа — это утопия. Однако тело Итачи Орочимару захватить не удалось, и Шисуи убеждал себя, что Итачи он ни в коем случае не уступит.****
Солнце понемногу спускалось к горизонту. Оранжевый свет пробивался в привычную темень леса, зажигал дымку вечернего тумана и окрашивал в яркие цвета исполинские стволы деревьев. Анко кувыркнулась и очутилась на широкой ветви. Подол длинного плаща, не поспевая за ней, взвился с шумным хлопком. Ни следа учителя. Еще немного, и сгустятся сумерки. У него будет преимущество. Анко прищурилась. Она перемещалась на большой высоте, и земли внизу уже видно не было — там стелился лишь густой мрак. Одна посреди Леса Смерти, где сражались за жизнь больше полусотни генинов. А среди них затесался ее учитель, ниндзя отступник S-класса. Анко знала, что у нее нет шансов против него, но… Я — куратор второго этапа. Я обязана защитить экзаменуемых, пусть и ценой своей жизни. Дьявол знает, зачем ты пробрался в деревню, но мой долг остановить тебя, Орочимару. Всего пару часов назад все было отлично. Она за обе щеки уплетала данго и думала о том, как хорошо быть особым джонином, а не перепуганным трусливым генином, которому предстоит пять дней выживать в этом проклятом лесу. Но сейчас все поменялось. Анко словно откатилась на много лет назад, в те времена, когда сама сдавала этот экзамен. Джонин, экзаменатор. Эти жалкие кандидаты в чунины меркли перед ней, но она сама была никем по сравнению с Орочимару. И Анко трепетала при мысли, что, движимая долгом, она направляется к собственной смерти. Она не пыталась избежать этого. Давно знала, что так и будет, что рано или поздно они вновь встретятся и она не пожалеет жизни, чтобы остановить учителя, который предал ее и бросил на произвол судьбы. Лучше погибнуть, защищая деревню, и доказать всем, что она «своя», чем жить в сомнениях и считать себя предателем. Рука невольно потянулась к левому плечу. Проклятая Печать впервые за многие годы пробудилась и жгла. Это будет мешать сражаться. — Вот же дерьмо… — прошептала Анко. Она перепрыгнула на следующее дерево. В лесу было убийственно тихо, словно где-то неподалеку охотился хищник, и все живое в страхе притаилось. Спустя километр она заметила, как что-то блеснуло внизу в лучах гаснущего солнца. Анко спустилась на небольшую поляну. На земле лежали шиноби. Изуродованные тела, вываленные внутренности, смешавшиеся с землей… Остекленевшие глаза ближайшего трупа бессмысленно пялились в темные кусты. Протектор с символом деревни Скрытого Дождя — вот что сверкнуло в сумерках. Он? Или обычные разборки? Почерк не его, но как знать… Анко на всякий случай проверила пульс у убитых. У двоих пульса не было. Последний окоченевший труп валялся наполовину в кустах и, пошевелив его, она поняла, что у него пульс можно не проверять — парень лишился головы. Анко скривилась и вновь взлетела на дерево. Я же говорила, что половина точно отсеется. Отсев пошел. Солнце скрылось, и полигон погрузился во мрак. Истек один час, за ним другой… В Лесу Смерти просыпалась ночная жизнь. Интересно, Шисуи нашел его? Но тут с новой силой стала жечь метка. Анко остановилась и рухнула на колени, зажимая ладонью Проклятую Печать. Это значило только одно: учитель близко. Перетерпев приступ жгучей боли, Анко поднялась и бросилась бежать. Чем ближе он был — тем сильнее горела печать на плече. «Увижу его и что я сделаю? — лихорадочно думала Анко. — Что я могу сделать? Все равно погибну. Тогда какая техника может… Точно. Она…» Проклятая Печать горела все сильнее и сильнее. Близко. Очень близко. Быстрее, пока не ушел! Анко спрыгнула во тьму леса, как в черный бездонный колодец, и приземлилась на широкий поваленный ствол. Несколько рывков отделяли ее от учителя. …Орочимару врос в дерево вверх тормашками. Половина тела увязла глубоко в стволе, на поверхности виднелись только грудь и голова. Длинные волосы проросли в кору, словно пустили корни. Кожа лица смялась, морщинилась, будто оплавилась, и клочьями сползала, обнажив белую кожу вокруг единственного глаза с желтой радужкой и тонким змеиными зрачком. — Давно не виделись… Анко, — произнес знакомый голос. Сенсей. — Ты считаешься особо опасным преступником S-класса. И я убью тебя, даже если это будет стоить мне жизни, — объявила Анко, собрав в кулак всю свою решимость. Она была готова к смерти. — Это мой долг. Я была с тобой, обучалась у тебя… Орочимару! Между пальцев появились сенбоны, и Анко замахнулась, но учитель вдруг выпучил глаза и выстрелил прямо в нее своим неестественно длинным языком. Она едва увернулась, отскочила вверх и затормозила, удерживаясь на мшистом стволе с помощью чакры, скопленной в ступнях. Запястье стянуло нечто холодное, мокрое и скользкое. Иглы выскользнули из онемевших пальцев. Анко не успела опомниться, как чертов язык дернул ее вниз, срывая со ствола. Она перегруппировалась в полете, приземлилась на ветку и выпустила из свободной руки четырех змей. Они с грохотом ударились в ствол. — Не уйдешь, гад! Анко с силой дернула рукой, обвитой змеями, и целиком вырвала тело учителя из древесины могучего дерева. Орочимару пролетел у нее над головой, раскинув в полете руки и ноги, и стукнулся спиной о ствол противоположного дерева. Анко с отвращением взглянула на его оплавленное лицо, ехидно-блаженное и совершенно безумное. Он получал удовольствие от этого? Будто и не человек вовсе… Мерзкий язык наконец отпустил запястье. Анко бросилась на неподвижного наставника, пока тот не успел опомниться, и с воплем пригвоздила кунаем к дереву свою ладонь и его. Руку прострелила резкая боль. — Попался. На коже выступил холодный пот. Вот и закончилась твоя жизнь, Анко. — Орочимару… Я одолжу твою левую руку. Одной ногой она уже мысленно была там, за гранью, откуда никто не возвращается. Брошенная девочка, отвергнутая собственным учителем. Ей было страшно умирать, но осознание того, что они погибнут вместе, придавало ее смерти возвышенный смысл. Она боялась его, но всю жизнь тайно мечтала о встрече. Хотела увидеть вновь. Хотела убить его сама, чего бы это не стоило, потому что, если бы все же удалось — осуществились бы одновременно обе мечты Анко: желание защитить Лист и желание одолеть учителя, который посчитал ее слабой; доказать Орочимару, что она достойна называться его ученицей, потому что сумела убить его, тогда как никто другой не смог. Анко прижалась пальцами к пальцам руки Орочимару, формируя печать «петух». Золотой глаз со змеиным зрачком посмотрел вниз. — Эта печать… Он понял. — Да. Мы умрем вместе. По телу разливался предсмертный покой. Анко зажмурилась. Сейчас. Техника… Что-то больно ударило ее по руке. Мелкое, будто камень… Кость заныла пульсирующей болью, и Анко отдернула руку, стиснув зубы. — Анко, нет! — послышался вдалеке знакомый голос. — Это клон! Она испуганно взглянула на учителя. Его изуродованное лицо растянулось в широкой ухмылке. Орочимару захохотал. Тело поплыло. Рука прибитая кунаем к дереву, ощутила ладонью пустоту. Грязь струилась меж пальцев, смешиваясь с кровью. Анко сцепила зубы, едва не плача, выдернула из руки кунай и обернулась. Орочимару стоял позади нее. Одним движением он сорвал с лица чужую кожу. Все такой же бледный, красивый, молодой. Время не касалось его. Орочимару улыбнулся немного злобно и открыл было рот… …но что-то просвистело в воздухе, сбивая его с широкой ветви. Учиха Шисуи. Успел. Отыскал и ее, и учителя, и прервал смертельную технику, метко швырнув камешек в руку, которой Анко пыталась сложить печати. Саннин в полете выпустил длинный язык, пытаясь ухватить невидимого парня, но из тугой ленты языка вдруг брызнула кровь. Отсеченный язык отвалился и стал падать вниз. Орочимару проворно смотал обратно обрубок, из конца которого полезли мелкие змеи: они закрыли рану и сформировали на ее месте новый кончик языка. Он приземлился на ветвь ярусом ниже. Из-за облаков выступила луна и холодный свет упал в глухую чащу Леса Смерти. Проклятая Печать вдруг ожила. Жжение… дикая боль… И змеиный шипящий шепот где-то над ухом или в голове: «Недавно я наградил кое-кого такой же проклятой печатью». Даже если и над ухом, она не могла пошевелиться — тело парализовало. — Кто бы он ни был, — выдохнула Анко. — Он умрет. Сошла с ума. Говорю сама с собой. «Это правда, выживают лиш-шь десять процентов. Но, как и ты, он может остаться в живых-х». Бой ярусом ниже набирал обороты. Орочимару хищно оглядывался по сторонам, пытаясь разглядеть в лунном свете Шисуи, но Учиха исчез. А в следующее мгновение Орочимару рухнул на колени, истекая кровью. Глубокие раны покрывали его тело. Руки отваливались кусками, будто их нашинковали. Из вспоротого живота и грудной клетки водопадом хлестала кровь, внутренности вывалились, слипшееся с обрывками ткани одежды. Еще секунда — и на месте учителя осталась лишь кучка нарубленного кровавого мяса и ошметки кимоно. Так вот что за Телесное Мерцание. Дьявол, его же не видно. Вообще не видно! Истекающая кровью куча мяса вдруг распалась на клубок змей. Часть змей просочилась в древесину ветви. Другие соскользнули и рухнули с высоты вниз, во тьму. Замена. Успел подменить себя. Расползшиеся змеи снова стали вылезать на поверхность, но уже не из одной ветви, а из деревьев по всему лесу. И их было гораздо больше, чем прежде. Они все лезли и лезли. Сплетались, расползались. Мерзко шипели. Шисуи где-то притаился, наверное, выискивал настоящее тело Орочимару среди сплошного змеиного клубка. За несколько минут все широченные стволы и ветви на нижних ярусах были покрыты змеями и шевелились, будто живые. Некоторые гады уже доползали к ней, но Анко швырнула в них сенбоны, и змей пришило иглами к коре: они извивались, но не могли сдвинуться с места. «Он станет великолепным шиноби, не то что ты, — нашептывал голос Орочимару в голове. — В нем течет кровь Учиха. Такое красивое молодое тело. Саске-кун отлично подходит на роль наследника». А в следующий миг в лунном свете на долю секунды появился Шисуи, и на том же месте развернулся огненный смерч. Анко отшатнулась и вжалась в ствол. Лицо обдало жаром. Раскаленный воздух дрожал. Пламя закручивалось вокруг эпицентра и распространялось все глубже в лес, все ниже… С криком вверх взвилась огромная стая птиц, спасаясь от пожара. Стало очень светло. Шипения змей слышно не было за треском и гулом пожара. Анко завороженно наблюдала за огненным танцем техники Шисуи. «Делай что хочешь, но не прерывай экзамен. А заберешь мою игрушку — будет расплачиваться вся деревня», — шепнул напоследок голос. Немного погодя, огонь начал гаснуть. Кое-где догорали одинокие язычки пламени. Лес снова заполнила густая тьма. Змей больше не было. Все сгорело. «Вот она, сила Учиха. Не то что ты», — откликнулся уже собственный внутренний голос, повторяя слова учителя. Анко мелко дрожала. От действия Проклятой Печати ее лихорадило, а от голоса Орочимару — по телу распространялся леденящий ужас. Что это было? Что я слышала? Несколько минут ничего не происходило. Бой внизу прекратился. Трещала догорающая древесная кора. Проклятая Печать немного отпустила. На широкой ветке перед Анко появился Учиха Шисуи. — Уполз! — воскликнул он в сердцах. Замена и трусливое змеиное прикрытие. Орочимару улизнул как-то слишком поспешно. Поигрался и смылся. Что-что, а удирать учитель умел. Однако Анко знала, что играть он любил подольше и со вкусом. Орочимару уполз, потому что пришел на сорок четвертый полигон с другой целью. Но Шисуи… Всего на пару лет младше нее, а такая сила. Анко чувствовала, что полной силы джонин, которого они панибратски называли «Шуншин», в этом бою так и не показал: все закончилось слишком быстро. А с такой скоростью у него были все шансы зацепить Орочимару. Саннин был силен, но каждая техника требует времени. И толку с техник и опыта, если ты не успеваешь ничего сделать? Шисуи оглядывал лес шаринганом, сжав рукоять танто. Убедившись, что Орочимару и след простыл, он спрятал меч в ножны за спиной и взглянул на Анко. — Ты в порядке? Шисуи очутился подле нее, присел и вытащил аптечку. Руки Анко все еще тряслись. Черт. Теперь подумает обо мне не пойми что. А ведь это все Проклятая Печать. Шисуи туго перебинтовывал ей левую руку, которую Анко сама же и проткнула себе кунаем. Горячие влажные пальцы Учихи быстро касались кожи. Анко разглядывала его сосредоточенное лицо: правильные черты, тонкие брови, напоминающие крылья птицы. «…красивое молодое тело…» — не отпускали слова Орочимару. Он говорил о Саске, но того мальчишку Анко совсем не знала. А сейчас перед ней сидел другой Учиха, и все, что сказал ей учитель, она невольно перекладывала на Шисуи. Разгоряченный после боя, сильный, обаятельный. От его близости в Анко одновременно пробуждались женщина и куноичи. Женщина была совсем не против провести с ним ночь, а куноичи… ненавидела. Уязвленная гордость шиноби бурлила в крови. Собственный учитель не признал ее, променял на мальчишку, который ничего не стоил бы, если бы не происхождение. Клан Учиха. Почему одним все дано от рождения, а другие, как ни потей, никогда не смогут с ними сравниться? Анко резко выдернула у Шисуи руку, как только тот закончил с перевязкой, и объявила: — Отправляемся в башню. — Тебе помочь дойти? — Что? — Тебе нужна помощь? — повторил Шисуи. — Нет. — Тогда отправляйся сама. Я не пойду в башню. — О чем ты, Шуншин? — Я останусь в лесу, поищу его. Генины в опасности. Анко скривилась. Строит из себя героя. Черт… Хотя нет. Не строит. Действительно хочет помочь этим бестолковым. Точно, там же его Саске. — Я запросила два отряда Анбу сюда. В любом случае… Делай что хочешь, но не вмешивайся в экзамен. — Что? — поразился Шисуи. — Экзамен продолжается, Учиха. Я не останавливала его. И без приказа Хокаге-сама этого не сделаю. Шисуи нахмурился, но ничего не сказал.