92
Знакомство с новой командой должно было состояться в полдень на третьем полигоне. Сарада не имела понятия, к кому ее определили и кто станет новым джонином-наставником, и не особо стремилась узнать. Перед этим у нее была назначена встреча с Какаши-сенсеем. Он уже был на месте, у ресторанчика данго. Стоял, прислонившись к стене, все такой же уставший и внимательный одновременно, читал свою книгу и время от времени скучающим взглядом осматривал прохожих. — Чего хотела, Сарада? — Вы владеете фуиндзюцу? — спросила она в лоб. Какаши-сенсей как-то уклончиво покачал головой. — Есть немного. Что конкретно тебя интересует? — Запечатывание гендзюцу. Работа с сознанием. Сенсей подозрительно покосился на нее. — С чего это вдруг? — Мое обучение у Годайме закончено, — хмуро ответила Сарада. — Я хочу развиваться дальше. Гендзюцу — моя сильная сторона. С помощью фуиндзюцу можно создавать новые техники. — Похвальное рвение. Вот только, увы, я тебе не помощник. — Почему? — Не мой уровень. Прости. Какаши сенсей, щурясь, взглянул на солнце и сказал: — Ладно, идем. Опоздаем на встречу с командой. — Ч-чего? — М-м? Ты чего, Сарада? На замену Сакуры и Наруто нам добавили двух генинов этого года. Пойдем, поглядим, что они из себя представляют, м-м? — Нам?! Так… так… Мой новый джонин-наставник — это вы? — Ну да, — Какаши просто пожал плечами. — Ты не знала? — Н-нет. — Хм. Идем, я объявил им сбор на третьем полигоне. Сараде стало немного стыдно. Она так сердилась на Годайме, но та все-таки обустраивала все в ее пользу. В словах Хокаге был резон. И на замену выбывшим Наруто и Сакуре Цунаде просто добавила новых генинов, а Сараду и Какаши оставила вместе все в той же связке. Шаринган с шаринганом. — Я устрою вам проверку на работу в команде, — предупредил Какаши. — С колокольчиками, все как ты любишь. — Бубенчики, — поправила Сарада и вздохнула. Тренировки с бубенчиками ассоциировались с Наруто. Это было личное, и тренироваться таким же образом с чужими ребятами было как-то больно. — Чего вздыхаешь? — Сенсей, в этом вообще есть смысл? — М-м? — Проверить работу в команде новеньких… это да. Но я не вписываюсь, вам не кажется? Мне будет проще выступать против вас, не принимая во внимание остальных. Они будут только тормозить меня. — Знаю. Когда я работал с Йондайме, Рин и Обито, я был в такой же ситуации, что и ты сейчас. — Не думаю, — самоуверенно отрезала Сарада. — М-м? Это почему еще? — Сейчас я сильнее, чем вы были тогда. Гораздо сильнее. Если Учиха Обито был жив, вы еще не получили шаринган. — В любом случае, Сарада. Я знаю, что ты умеешь работать в команде, — Какаши-сенсей пропустил мимо ушей ее укоризненный намек на его прошлую слабость. — И в команде ты мгновенно станешь лидером и организуешь ребят так, как считаешь нужным. Но я хочу не этого. — Чего же тогда? — удивилась Сарада. — Хочу понять, чего они стоят сами по себе. Ты знаешь секрет тренировки с колокольчиками… — …с бубенчиками… — …поэтому не бери на себя роль лидера. Хотя бы поначалу. Ладно?****
— Что это значит, Какаши?! Цунаде ударила кулаком по столу, заляпав документы расплескавшимся жасминовым чаем. — Я считаю, что они непригодны для работы шиноби, — безмятежно ответил Какаши. Цунаде была в ярости. Все так хорошо складывалось. Два лишних генина в выпуске, которых все никак не удавалось пристроить. Недостаток двух человек в Седьмой Команде. Сарада, которая закончила практиковать ирьениндзюцу и наконец пошла бы на миссии, а со временем и на экзамен на чунина. — Что за шутки? В академии решили, что пригодны, а ты решил иначе? — Да. — Объяснись. — Они не умеют работать в команде. — Я наслышана о твоих странностях, Какаши. Ты отправлял в академию всех генинов до того, как тебе попалась команда Нанадайме. — Нан-надайме? — Какаши опешил. — Наруто, — ворчливо отмахнулась Цунаде. Могли бы уже выучить прозвище этого бесёнка. — Надеялась, что ты избавился от этой идиотской привычки отсылать генинов в академию. Не умеют работать в команде, так научатся! — Это должно работать на рефлексах. Их собственное решение, не навязанное извне. — Почему ты так на этом зациклен? — У меня есть свои причины. Я слишком хорошо знаю, чем заканчивается такая халтурная командная работа, Годайме. Цунаде сердито подперла кулаком щеку. Одни проблемы. Что они с Сарадой сговорились, что ли?****
…боялась пошевелиться. Два расплывчатых желтых глаза словно выжигали на ней клеймо. Проникали в мозг, перестраивали его работу на свой лад. По щиколоткам скользили холодные змеиные тела, и Сарада с ужасом понимала, что это не папины змеи, а какие-то другие… …ржавые прутья решетки. Какая-то страшная тварь кинулась грудью на решетку и протянула к ней руку, но не дотянулась. Сарада испугалась, но осталась на месте. Она знала — дистанция безопасная, отсюда ее не достать. Однако конечность твари вдруг стала растягиваться, словно резиновая. Кто-то оттолкнул Сараду в сторону, и перед глазами мелькнул пышный пучок серебристых волос… Холод. Почему-то очень холодно и сыро. И опять мерзкий запах лекарств, спирта и плесени. Снова палец скользил по впадинам рисунков на стенах, и вновь плясал на коже желтый свет свечей. …острый скальпель рассек кожу, и из-под лезвия выступила темная кровь. Кто-то дико закричал, будто его резали по живому без анестезии. Сараде было страшно. Если это место и существовало где-то, она бы отдала все на свете, чтобы не попасть туда. Это была какая-то отвратительная ловушка, из которой не было ни одного выхода, кроме как проснуться. Очнувшись снова в отцовской комнате, она натянула футболку до самой макушки, словно одежда Шисуи могла спрятать ее от ночных кошмаров. Почему это происходит со мной? Потому что я все никак не могу успокоиться после той встречи с Орочимару? Но это было так давно. Почему же до сих пор?.. Или это потому, что ушел Наруто? Сарада стянула с лица футболку и тяжело вздохнула. Битва с Араши и Кабуто произвела на нее слишком сильное впечатление, но пока Наруто был в деревне, ничего подобного ей не снилось. В папиной кровати было одиноко и неуютно. Безумно хотелось встать и пойти в комнату к Шисуи, сесть у его кровати, положить голову на постель и поговорить о чем-нибудь. Да хотя бы провалиться в тот реалистичный сон, где живой Шисуи был Годайме Хокаге. Вот только он почему-то больше не снился. Хотелось подойти к маме, обнять ее, вдохнуть мамин запах и понять, что мама защитит. И папа защитит. И Нанадайме — тоже. Вокруг мудрые и сильные взрослые, а весь этот ночной бред, не дающий ей нормально спать, — просто кошмары, не более. Но мама была еще совсем юной. Она и сама боялась. Боялась за Саске. «Сосуд для Орочимару». Что же это значит, боги? Сарада кусала губы, пялилась близорукими глазами в темный потолок и думала о Наруто. Может, рядом с ним ей бы не снились кошмары? Забудь. Он вернется нескоро. Она перевернулась на другой бок, но сон так и не шел. Ночь не задалась. Утро оказалось не менее отвратным. В восемь часов утра к ней наведался Шино-сенсей. Сарада уже и думать о нем забыла. Так, пересекалась с ним раз в месяц в случайных местах, он неизменно спрашивал, не беседовали ли они накануне утром, раскланивался, и они расходились каждый своей дорогой. Сегодня он пришел лично к ней домой, и Сараду это насторожило. — Разговор есть, — сказал Шино и вежливо поздоровался с Сакурой. Он не спросил ее «Прошлым утром не беседовали мы?», как всегда делал с любым встречным знакомым. Сарада слышала, Шино-сенсея уже успели наградить кличкой «Шино-мы-не-беседовали-вчера», и внезапная измена привычке со стороны сенсея показалась Сараде подозрительной. Сакура ушла в Резиденцию к Годайме, а Сарада настороженно присела с Шино на диван. — С кем беседовал утром, вспомнил я, — с легкой угрозой заявил Шино.****
Сенсей ушел, но Сараду все еще трясло крупной дрожью. «Не выдам тебя я, а потому не выдам, что бесчестно это. Однако обидел меня поступок твой. С друзьями не делается так, а потому не делается, что драгоценная вещь — доверие, и с моей стороны навсегда утрачено оно». Та самая недоработка в Лабиринте Воспоминаний дала о себе знать. Шино-сенсей вспомнил об их разговоре и догадался, что она задурила ему голову какой-то техникой, правда, так и не понял какой. Образ. Она так и не создала тогда свой образ, и глубокий провал вокруг собеседника прожигал целый колодец в красивых наслоениях воспоминаний. Ее прокол. Сарада впервые использовала Лабиринт Воспоминаний, и не учла, насколько важно создать полноценную картину, включая все лица, в том числе и свое. Не додумалась сразу. Не знала, что так получится. Глупо, как же глупо, боги! Зато теперь она знала свои ошибки. Про жуков Шино-сенсей ничего не спрашивал, но Сарада чувствовала, что это дело времени. Даже несмотря на клятву Шино не предавать ее, она понимала: то, что известно двоим, — это уже не тайна. С моей стороны это предательство. Открытое предательство деревни. Дьявол. Она взъерошила на голове волосы и широким шагом прошлась по гостиной в одну сторону, затем в другую. Металась, словно загнанный зверь. Не знала, куда себя деть. Ладно бы вопрос был только в использовании странной ментальной техники на своем товарище. Но нет. Тема с жуками вела гораздо дальше. Если Шино-сенсей вспомнил, что с кикайчу что-то не так, он расскажет об этом в клане. Пусть сам он ничего не знал о таинственном члене Корня, но в клане не могут не знать. Кто-то же отдавал Данзо того ребенка? Ниточка разматывалась бы дальше. От Сарады через жуков к Корню, к убийству членов Корня. К убийству Шисуи. А дальше… Дальше к уже улегшимся делам об уничтожении организации Данзо и о смерти Шисуи возникли бы новые вопросы. Новый элемент в лице Сарады, ранее не учтенный, заставил бы власти Листа пересмотреть свои теории насчет тех событий. Не хочу допросы. Не хочу в тюрьму. Зачем я вообще полезла к нему с этими жуками? Дьявол. Надо было сразу их заморозить, шаннаро! Зачем полезла… Она прекрасно понимала, зачем полезла. Хотела испробовать гендзюцу. Пошла на риск. Сама себе придумала удобный повод и сама же себе сотворила проблему. Практиковать гендзюцу из свитка нужно было обязательно на ком-то, и если тренировки Сакуры могли безболезненно проходить на Наруто, то гендзюцу из свитка явно были запретными, теперь уж Сарада понимала, какую опасность они несут. Эти техники ломали психику и оставляли последствия, как раз вроде тех, которым подвергся Шино. «…разработки зачастую требуют живого материала, а деревня этого не одобряет…» — заискивающе прошипел голосок Орочимару. Сарада с яростью отогнала из мыслей голос саннина. Она задыхалась от паники. Что мне делать? Ей казалось, что вот-вот в дверь позвонят и вызовут ее к Хокаге или на допрос. Или постучит в балконную дверь тот самый Анбу в маске кота с приплюснутыми носом. Она ломанулась в отцовскую комнату и стала быстро кидать в рюкзак вещи. Белье, сюрикены, кунаи… Бросила рюкзак, села на кровать и закрыла лицо руками. Что я делаю, черт! Куда я пойду? Ей некуда было идти. Искать Наруто и Джирайю? Бред. Саннин, конечно, человек веселый и порой несерьезный, но он не станет ее укрывать. Он наверняка поддерживает связь с деревней. Ее найдут. Да и где их искать? Бес их знает. Идти к Орочимару? Он звал, предлагал… Нет, боги… Нет! Это было еще более страшно, чем оставаться в деревне. Те реалистичные кошмары, которые мучили ее столько времени. Все они были про убежище Орочимару, в этом Сарада не сомневалась. Змеи, запахи, шипение, голоса… Сломя голову броситься в свой ночной кошмар? Совсем умом тронулась? Или отправиться искать дядю? Сарада тупо уставилась на деревянный пол, но не фокусировалась, и все перед глазами расплывалось. Пальцы сами по себе потянулись к горлу и сжали его. Дядя… Какая-то часть сердца настаивала, что дядя — это выход. Если он не убил ее, то, быть может… Сарада зажмурилась и помотала головой. Нет. Это бред. Даже у Орочимару наверняка не так опасно, как рядом с дядей. Все-таки там… папа. Сарада убрала руку от горла. Папа. Так хотелось к папе. Тому, взрослому, однорукому, в черном плаще. Он наверняка знал бы, что делать, подсказал советом, защитил. Пусть даже она не понимала его тогда, но сейчас… Сейчас он казался ей самым мудрым человеком на свете. Она кинулась вновь собирать вещи. Вывалила из ящика свитки Шисуи, развернула пустой свиток и запечатала все в один. Удобная техника. Сарада оценила ее по достоинствам, когда работала в команде Гая и наблюдала за Тентен. Бросилась к холодильнику, достала из морозилки жуков. Тоже запечатала. В какой-то момент у Сарады опустились руки. Что же я делаю? Нельзя такого делать. Нельзя уходить из деревни. Я же потом никогда уже не смогу вернуться, навечно буду отступницей. Даже… даже в будущем, если вернусь. И когда вернется Наруто, мы не встретимся. Она вернулась в комнату и стала выкладывать все из рюкзака обратно. Что за идиотский порыв бунтовать. Лучше сидеть в деревне. Еще никто никого не обвинял. Никто ничего не знает. Шино-сенсей пообещал молчать. Он не такой, как она. Он благородный. Правильный. Он не расскажет. Рука с горстью сюрикенов остановилась. Но он пообещал молчать о том, что я использовала на нем технику? Или о жуках? Или обо всем? Про технику промолчит, а про жуков расскажет? И тогда все снова начнет разматываться в сторону убийства людей из Корня… Сарада быстро принялась запихивать обратно в рюкзак то, что выложила. Сидеть и ждать, пока за тобой придут, — глупо. Она одновременно проклинала себя в тот момент, когда решила применить Лабиринт на Шино-сенсее, но в то же время понимала, что соблазн опробовать технику гендзюцу такого высокого ранга был слишком велик. Рано или поздно она бы все равно это сделала. «…в поисках силы дойдешь до потолка, дальше которого тебе не позволят шагнуть. Коноха не жалует киндзюцу…» Обиднее всего было то, что Сарада понимала: Орочимару прав. Но даже так, она не была готова вставать на путь отступницы и делать все те страшные вещи, которые являлись ей по ночам в кошмарных снах. Развитие, эксперименты, наука, техники… Все это не стоит того, чтобы становиться безжалостным, сотворять такое с телами людей, забирать себе в пользование их жизни. «…зачем ты ушел к этой сволочи, которая убила старика Третьего?!» Звонкий голос Наруто привел Сараду в чувство. Нанадайме… Он ведь не простит ее. Не поймет вот этого поступка, откажется от нее, и все то счастье, о котором она тихо мечтала на заднем фоне своих мыслей все полгода, никогда не воплотится. Она без сил осела на пол и обняла колени руками. Может, я просто все преувеличиваю? Даже если Шино-сенсей расскажет кому-то о жуках, с чего я взяла, что это обязательно возобновит расследование? Почему все должны подумать, что я имею отношение к убийству Шисуи и людей из Корня? Может, этих жуков мне просто дал Шисуи… Или нашла. Сарада до хруста сжала кулаки. Нет же. Она не умеет врать. Ее спросят, она солжет, а ложь тут же раскроют. Поймут, что ей есть что скрывать, начнут копать глубже, и там уже она посыплется. Они раскопают все. А когда докопают до подробностей ее путешествий по времени, в правду все равно не поверят. Ей снова вспомнились подвалы Данзо. Пытки. Анбу, который вонзил ей в руку кунай. Данзо был мертв. Корень уничтожил ее дядя. Но кто сказал, что методы ведения допросов обычных Анбу отличались? В Конохе наверняка были мастера пыток, даже получше ребят из Корня. По коже пробежал мороз. Сарада поднялась и закрыла набитый вещами рюкзак. Это было адски неправильно, и все естество Сарады сопротивлялось такому бунтарскому поступку, но страх душил внутреннего судью, сортирующего мир на черное и белое. Сарада пришла к однозначному решению: надо было уходить. Но куда? Одно из двух: или на поиски Итачи, или к Орочимару. И то, и другое было одинаково сопряжено с риском для жизни и являлось ей в самых ужасных кошмарах, но с дядей ей было о чем побеседовать, игра стоила свеч, а папа… Мама как-то говорила, что Кабуто назвал нас с папой «сосудами» для Орочимару. Саске явно был в опасности. Если она погибнет после встречи с Итачи, то уже не сможет помочь отцу. Сарада жевала нижнюю губу и думала. Она представила, как окажется за пределами деревни, и снова почувствовала себя беспомощной. Ей явился огромный мир, сотни тысяч дорог, из которых лишь одна вела к Итачи и лишь одна — к Саске. С чего начать? Как искать их? Пытать гендзюцу каждого встречного? Учиха Итачи наверняка отлично скрывался, иначе его бы уже давно нашли и убили. Как бы силен ни был дядя, Сарада была уверена: его можно убить, если хорошо подготовить партию. Итачи не был сильнее Шисуи. Максимум на том же уровне. Если убили Шисуи, значит, и дядя тоже не был бессмертен. Другой вопрос, что подготовить партию для Итачи было практически невозможно. Шисуи когда-то говорил, что Итачи продумывает все на десятки ходов вперед. Любая партия априори была за ним. Логично, что найти Итачи можно было лишь в том случае, если бы он сам позволил себя найти, а Сарада почему-то была уверена на все сто: он не горит желанием с ней встречаться. Я не смогу его отыскать. А вот Орочимару сам предлагал, готов был принять ее. Пусть это было давно, но не он ли сам сказал, что у него всегда рады талантливым детям? Может, и сейчас примет? Может, даже поможет с фуиндзюцу? А если это ловушка, наверняка она, то папа в такой же опасности, как и я. Его надо предупредить. Но было что-то еще. Перед глазами то и дело всплывал рисунок кланового герба на фоне белой рубашки. Почему-то Сараде казалось, что папа ее защитит, пусть даже он мал и не знает, что она его дочь, и вообще разорвал все узы. Было слишком наивно так думать. Этот Саске еще не был ее отцом и вел себя очень странно, но Сарада ничего не могла с собой поделать. Она сунула в рюкзак свиток с запечатанными свитками и морожеными жуками и обвела взглядом папину комнату. Подумала о том, не стоял ли когда-то так же Саске, оглядывая свою комнату, перед тем, как сбежать к Орочимару? Взгляд зацепился за рамку с фотографией: старая Седьмая Команда в полном составе. При виде нахмуренной мордашки Наруто, сердито косящегося на Саске, глаза запекли от слез. Увидимся ли мы когда-то? И простишь ли ты меня, Наруто? Сарада тихо прикрыла дверь в папину комнату, которая вновь лишалась своего обитателя, и положила маме на кровать записку:«Квартира теперь твоя».