104
Шизуне все еще разгребала документы, а Котецу аккуратно вынимал из-под разбросанных бумаг обломки стола и нагружал ими Изумо. — Все сделаем, Цунаде-сама, — прокряхтел Котецу. — Новый стол принесем. Только это вот… сейчас… Цунаде цыкнула. В последний раз ей меняли стол, когда она разругалась с вредным внучком Третьего. Конохамару и Наруто… Чем-то эти двое засранцев похожи. Шизуне выудила из развалин стола лотерейный билет и втихую сунула к себе в карман, но Цунаде заметила и требовательно протянула руку. — Шизуне! — Что? Верная помощница сделала вид, что не поняла, о чем речь. — Билет сюда. Шизуне сердито вложила ей в ладонь цветную картонку. Цунаде, спрятав билет в карман, направилась к двери. — Цунаде-сама, вы куда? — Пойду развеюсь. Цунаде вышла из Резиденции и отправилась бродить по улицам. Ей отчаянно хотелось напиться, но с учетом всей этой неприятной ситуации голову лучше было держать трезвой. Годайме остановилась у террасы чайной, подумала и зашла внутрь. Измена своим желаниям в угоду здравомыслию. Когда это она успела так измениться и научилась контролировать свои прихоти? За эти три года на посту Пятой Хокаге? Ино, Сакура, Какаши… Скрытый Песок… На сердце было неспокойно. Какаши с девчонками только ушел, а Цунаде уже переживала. Два медика, специалист по поиску и шиноби, который хорошо знает местность. Если в Скрытом Песке кто-то выжил, то команда Какаши такого причудливого состава отыскала бы и спасла раненых в силу своих возможностей. Цунаде знала, что двоих медиков, Сакуры и Ино, будет мало. По-хорошему, стоило отправить больше, намного больше. И не только медиков. Но Цунаде отвечала в первую очередь за Скрытый Лист. Отправить основные силы в Суну значило ослабить Коноху. Проблемы Песка — это проблемы Песка, тем более, если Суна уничтожена, выгоды от союза для Листа больше никакой и нет. Первостепенной задачей команды Какаши было разведать обстановку, и Цунаде знала, что Какаши это прекрасно понимал. Риска вроде бы особого и не было. «Акацуки» забрали биджу и отступили. Им незачем было возвращаться на руины деревни. Наруто остался в Конохе и не привлек бы к «отряду спасения» лишнего внимания отступников из «Акацуки». Все выглядело очень красиво и четко, но легче почему-то не становилось. Годайме невидящим взглядом изучала меню. — Ну шо, готовы сделать заказ? — прозвучал над ухом девичий голос с акцентом. Цунаде срочно скользнула взглядом по меню и ткнула крашеным ногтем в данго и в первый попавшийся напиток. Официантка, приняв заказ, ушла. Хокаге окинула скучающим взглядом чайную, достала лотерейный билет и стала стирать ногтем серебристую краску, закрывающую номер. В чайную влетели Шизуне и Тонтон. — Цунаде-сама! Увидев, что наставница здесь, в чайной, а не в баре, Шизуне одновременно удивилась и немного успокоилась. — Шизуне. Сходи за газетой. — За какой газетой? — не поняла Шизуне, но тут же нахмурилась и переспросила подозрительным тоном: — За той самой? — Да, — ответила Цунаде как ни в чем не бывало. Сердитая помощница скрылась. Азартные пристрастия Хокаге все еще вызывали у нее опасения. Шизуне явно боялась, что Цунаде может растранжирить бюджет Конохи, а потому не спускала с нее глаз. Подоспевший официант принес чай и сладости. Уже не та девушка, что принимала заказ. — Добрый день, Цунаде-сама, — сдержанно поприветствовал знакомый голос. Цунаде подняла голову на официанта. Рядом, опустив пустой поднос, стоял Рок Ли. — Ли? — поразилась Цунаде и отшатнулась. Он был уже не в зеленом костюме Гая, а в светлой свободной одежде, в стиле остальных работников чайного заведения, потому узнать его было трудно. Этот мальчик с такой неприятной судьбой. Жаль, что с ним так получилось. Последние несколько лет он проходил реабилитацию. И, судя по всему, успешно, раз сейчас спокойно передвигался без костылей. Но бесследно вылечить такие повреждения было нельзя. Как лучший медик своего времени Цунаде это четко знала. На самом деле, тебе бы не стоило работать весь день на ногах. Это плохо для твоего тела, Ли. Но это не работа шиноби, так что пускай. — Я смотрю, ты нашел работу, — тепло осведомилась Цунаде. Ли вежливо улыбнулся. — Хай. Цунаде внимательнее присмотрелась к нему. Улыбка улыбкой, но во взгляде его была даже не печаль, нет. Пустота. Не человек — оболочка человека. Вежливая, но пустая. Цунаде вспомнился давний разговор с Джирайей. Ее слова: «Мечта не стоит жизни». И голос Джирайи в ответ: «Правда так думаешь?» Тогда разговор шел о Наруто. И сейчас, буквально сейчас они с Нанадайме поругались… — Молодец! — сказала Цунаде как можно бодрее. — Удачи тебе, Ли. Рада, что тебе лучше. — Благодарю! Ли поклонился и отошел от стола. Цунаде в раздумьях потянулась за чаем, но не успели пальцы коснуться горячей чашки, как красивый рисунок с хрустом покрылся паутиной трещин. Плохой знак. Цунаде быстро взглянула на цифры лотерейного билета, нетерпеливо повернулась ко входу. В чайную как раз влетели Шизуне и Тонтон. Годайме вырвала газету из рук, развернула на последней странице и сверила цифры своего билета с газетным. Дьявол. Я выиграла. Она отшвырнула газету на нетронутые данго, встала из-за стола и бросила рядом с чашкой мелочь. — Эй-эй, Цунаде-сама, вы куда? А… — Шизуне запнулась, вероятно, изучая газету и номера на лотерейном билете. — Цунаде-сама, вы выиграли! Не может быть! А-а! Неужели?! Э-э… А почему вы оставили билет? Но Цунаде уже вышла из чайной. Она направлялась к Резиденции. Не нравится мне все это. Надо что-то предпринять. Послать к ним подмогу. Но кого?****
Наруто был на взводе. Он вылетел из Резиденции, лихорадочно размышляя, как бы убедить Хокаге позволить ему отправиться со всеми на миссию в Суну, и понемногу пришел к выводу, что упрямая бабка все равно не позволит. Раз так, Наруто решил, что можно отправиться и без ее благословения. Просто взять и пойти. Однако развить и продумать свой бунтарский план он не успел. У самой Резиденции ему встретился Шикамару. После случая с Гаарой Наруто стал относиться к своим друзьям настороженно. Он присматривался ко всем и пытался вычислить, не стоит ли ждать от них подвоха? Не смотрят ли они на него с ненавистью? Не сторонятся ли? Под впечатлением от смерти Гаары, Наруто успел перебрать всех знакомых и усомниться в их верности. Одно Наруто для себя выяснил четко: Шикамару его не ненавидит и не боится. Он убедился в этом в тот момент, когда вылетел из Резиденции в крайней степени негодования и ярости, готовый бить морды и разрушать города, а заметивший его Шикамару не поспешил убраться подальше. Наоборот, подошел и спросил своим обычным лениво-встревоженным голосом: «Эй, Наруто, ты чего?» Наруто рассказал. Вывалил все, что накипело. Все то, что хотел сказать баа-чан тогда в кабинете и не сказал. — Все равно пойду, ттэбайо! Мне все равно, что… Но Шикамару остановил его жестом руки и покачал головой. — Это неправильно. — Почему это еще?! Сакура-чан, Ино, Какаши-сенсей… и эта… которая твоя… Я бы смог им помочь! — Она не моя, — раздраженно ответил Шикамару. — Пойми, Наруто. Ты им помогаешь уже тем, что не идешь с ними. Если «Акацуки» охотятся за тобой, будет лучше, если они пойдут без тебя. — Черт, да почему, даттэбайо?! — Мендоксе… Ино, Сакура, Темари и Какаши-сенсей не интересуют «Акацуки». У них есть шанс без лишнего гемора добраться до Суны. Пойдешь с ними — вполне вероятно, что вы столкнетесь с «Акацуки» и ввяжетесь в ненужный бой. Эти двое уничтожили целую Скрытую Деревню. Уверен, что справишься? — Я… — Наруто начал и запнулся. Уверен ли он? Как можно быть в чем-то уверенным? — Если не уверен, не только себя погубишь. Подставишь всю команду, а также людей в Песке, которые ожидают помощи медиков: Сакуры и Ино. Понимаешь? — Считаешь, нужно простить им все? — жестко спросил Наруто. Шикамару прищурился. — Нет. Я считаю, что сейчас первостепенная задача — помочь пострадавшим в Суне. Бросаться в бой с «Акацуки» немедленно — стратегически невыгодно. Наруто сник. Как бы ни обидно было это признавать, но Шикамару был прав. — Эй, Наруто... Ты точно в порядке? Наруто рассеянно кивнул ему и поплелся домой, пытаясь проглотить отчаяние и обиду. Он вернулся домой, распахнул окно на кухне и по пояс высунулся наружу. Щеки все еще горели. Наруто неведомо отчего вспотел, в костюме стало жарко. Он рывком расстегнул молнию на куртке, едва не оторвав язычок. В дверь постучали. Наруто вздрогнул и настороженно прислушался. К нему редко когда заглядывали гости. А тут только вернулся домой, и сразу ломятся, будто тайком ожидали его возвращения где-то поблизости и наконец дождались. — Открыто! Он медленно пробрался из кухни в коридор. В прихожую вломился Конохамару. — Эй, лидер! — Конохамару? — удивился Наруто. Давно уже думал извиниться, но что-то… Как-то не до того было. Но Конохамару вроде бы и не обиделся вовсе. — Братишка, ты… это… — Конохамару перекинул через плечо размотавшийся длинный шарф и упер руки в бока. — Все говорят, ты стал сильнее! Наруто чуть приободрился. — А то! — Тогда… это… — Чего? — Научи меня какой-нибудь крутой технике!****
Тентен шагала за Неджи и закрывала уши руками. От нытья Томбо раскалывалась голова. — Да хватит уже! — простонала она. — Мы уже вернулись в деревню. Можешь хоть последние полчаса до того, как нам выдадут вознаграждение, не ныть? — Где твоя сила юности? — ворчливо отозвался Гай, но как-то без огонька. Он остановился, дождался, пока Томбо, плетущийся в хвосте команды, поравняется с ним, и отвесил ему шутливый подзатыльник. Тем не менее силу сенсей как всегда не рассчитал. — Ай, больно же! — возмутился Томбо, потирая затылок. — И вообще, мы бежали с самого утра и не делали привал! Так нельзя! Это эксплуатация! — Воспринимай это как тренировку. Ли бы на твоем месте лишь загорелся еще большей силой юности! — Да сколько можно? — негромко проворчал Томбо, чтобы сенсей его не услышал. — Только и слышно «Ли» да «Ли». И где этот «Ли» теперь? — Наруто? — сказал вдруг Неджи и остановился. Тентен тоже замерла. И правда, в толпе им навстречу шел Наруто в сопровождении сияющего Конохамару. Томбо перестал ныть и презрительно фыркнул: — Наруто? — Он вернулся, — пробормотала Тентен, не веря своим глазам. Наруто изменился. Стал выше и… взгляд как-то посерьезнел. В его глазах поселилась печаль. Такую же печаль Тентен видела в глазах Ли, когда ему запретили тренироваться до окончательного диагноза. — Неджи? Тентен? — произнес Наруто как-то осторожно, будто его собирались бить, и скривился, заметив Томбо: — А ты кто? Тебя я не знаю. — Это Томбо, — сказала Тентен и вздохнула. — Он теперь с нами, вместо Ли. Тоска во взгляде Наруто на мгновение стала острой, даже какой-то болезненной. — Вот как… — ответил он тихо. — Томбо, это… — Тентен хотела представить и Наруто, но Томбо ее перебил. — Ты тот самый Наруто, да? — сказал он с вызовом. — Да, я «тот-самый-Наруто», — ответил Наруто, чуть хмурясь, и весь напрягся. Да что это с ним? Будто и не рад нас видеть. — Что же, удачи тебе на экзамене на чунина, — выдал Томбо с язвительной насмешкой. — Чего? — не понял Наруто и нахмурился еще больше. Тентен устало вздохнула, шлепнула себя рукой по лбу и простонала: — Боги, не начинай! Томбо, к сожалению, присутствовал в тот момент, когда Конохамару, притворившись Наруто, пытался пробраться на экзамен. Тогда его попытку разоблачил Неджи и развеял детское хенге, ударив мальчика по макушке ребром ладони. Томбо запомнил. Еще бы не запомнить. Последние полгода чунинский жилет здорово питал его самооценку, а еще более самолюбие Томбо грело то, что «тот самый Наруто, который победил Неджи и покойного Казекаге» все еще генин. — Эй, ты чего пристал к лидеру! — рассердился Конохамару. — Да он… Он… — А ты вообще кто? — напал в ответ Томбо. — Мелочь, ты техники вообще знаешь? «Такое чувство, что они одного возраста с Конохамару», — устало подумала Тентен. — Знаю, корэ! Узри мою мощь! Тентен заметила, что Наруто запоздало открыл рот, чтобы что-то сказать своему младшему другу. Не успел. Конохамару сложил печати и перевоплотился в полуобнаженную девушку. Лоб все еще пек от прошлого шлепка, но Тентен все равно хлопнула себя рукой по лбу. Получалось как-то само собой. Рефлекторно. Только не это. Снова… Томбо густо покраснел. Неджи со вздохом покачал головой. Его возмутительные техники Наруто и Конохамару никогда не впечатляли, а если и впечатляли, то он хорошо это скрывал. Лучше, чем Томбо. — Какого черта здесь происходит? — прогремел гневный голос Хокаге. Цунаде-сама?! Откуда? Тентен заметалась взглядом в поисках своего кумира. За спиной Наруто показалась Годайме. За ней, едва поспевая, неслась Шизуне, прижимая к груди поросенка. Девушка мигом перевоплотилась обратно в Конохамару. Он испуганно отскочил в сторону и встал так, чтобы между ним и Хокаге находился Наруто. — Еще раз увижу этот разврат — убью, — пригрозила Цунаде-сама. Тентен на мгновение стало страшно, словно это не Конохамару, а она сама применила позорную технику. Но в следующий миг страх смело восторгом. Она бесподобна. Вот она: первая женщина Хокаге! Вот к чему надо стремиться! — Гай, у меня для вас миссия! — Что-о? — простонал Томбо, все еще красный и не до конца отошедший от техники Конохамару. — Но мы же только вернулись! — Так точно, Цунаде-сама! — бодро ответил Гай-сенсей. Они двинулись к воротам. Годайме, быстро цокая каблуками, шагала с ними рядом и объясняла суть миссии на ходу. — Прошлой ночью деревню Скрытого Песка уничтожили «Акацуки». Я отправила Какаши, Сакуру, Ино и Темари разузнать, как там дела, и оказать посильную помощь выжившим. Отправляйтесь следом.****
До этого Наруто всего раз было так стыдно за свою технику соблазнения — когда он применил ее перед Сарадой. Пусть сейчас эро-ниндзюцу выполнял не он, да и плевать на баа-чан с ее угрозами, но этот белобрысый пацан, занявший место Густобровика… Конохамару был не прав. Томбо нужно было впечатлять не эро-ниндзюцу. Наруто понимал запал Конохамару. Ему и самому захотелось навалять этому Томбо, как только он услышал ядовитые издевки. Вот только эро-ниндзюцу была техникой отвлечения, никак не показателем силы. Томбо… Этот Томбо был темной лошадкой. Наруто не знал, насколько он силен на самом деле. Может, и не представлял из себя ничего. Однако человек, занимавший в команде сенсея Густобровика место Густобровика, не мог быть так прост. Толку с того, что ты чунин. Все равно не сможешь победить меня, ттэбайо! Наруто продолжал повторять это про себя, чтобы успокоиться. Перед неожиданной встречей с командой учителя Густобровика он всерьез думал обучить друга своей продвинутой технике соблазнения, но сейчас задумался о том, что Конохамару пора двигаться дальше. Шутки кончились. Развить до высшего уровня эро-ниндзюцу Конохамару сможет и самостоятельно. Я должен обучить его тому, чего он не знает. Именно для этой цели Наруто захватил по пути в свою любимую рощицу шарики с водой.****
Какаши остановился на поляне и скомандовал: — Сделаем привал. Темный лес был полон влаги и звуков ночной жизни. Сакура выдохнула и села там, где стояла. Темари тоже без сил опустилась на землю. Ино со стоном потянулась назад, упираясь руками в поясницу, а затем наклонилась вперед. — Я подежурю первым. Спите, — сказал Какаши. — Хай, — едва слышно ответила Сакура, закрывая глаза. Она прислонилась спиной к стволу дерева, поджала колени и, казалось, тут же заснула. Какаши прыгнул на ветку повыше, куда в просветы листвы добивал лунный свет, и открыл новую книгу — подарок Наруто. Он все никак не мог дочитать ее. Вечно что-то отвлекало: то бумаги, то Джирайя-сама со своими советами, то миссия. За долгие годы он приобрел удивительный навык чтения «на ходу». Даже проваливаясь в книгу, Какаши улавливал малейшие шорохи, запахи и изменения в окружающем мире. Книга оказалась чрезвычайно интересной. Он готов был просидеть все дежурство, читая ее и не тревожа уставших девочек. Темари держалась хорошо, но Сакура и Ино были не так выносливы, как она. Особенно Ино. Ночь была ровной. Луна перемещалась по небосводу, и Какаши пришлось сменить ветку, чтобы поймать свет и продолжить чтение. В какой-то момент инстинкты ощутили изменение вокруг. То ли ветер что-то принес, то ли где-то на границе восприятия мелькнула чакра. Какаши с сожалением захлопнул книгу и прислушался к тишине ночи. Что-то явно было не так. И немного погодя он понял наконец что. Из чащи вывалилась команда Гая. — Йо! Мой вечный соперник! — заорал Гай на всю округу. На поляне зашевелились девочки. Проснулись. — Рад тебя видеть, Гай, — спокойно сказал Какаши. — Но можно было так не кричать. За Гаем из темноты, взмахнув просторными рукавами белого кимоно, выпорхнул Неджи. Следом — запыхавшаяся Тентен. Чуть отдышавшись, она скинула массивный свиток, который несла за спиной, и сказала: — Всем привет! Извините, что разбудили. Последним на поляну прибежал светловолосый мальчишка с повязкой с иероглифом «сто» на лбу. — Черт, да… вы… издеваетесь, что ли?! — проговорил он, жадно глотая воздух. Даже за несколько лет он не смог привыкнуть к бешеному темпу Гая. Поляна оживала. Какаши принюхивался к сырому воздуху и каким-то шестым чувством улавливал рассеянную радость встречи. — Вы пришли к нам на помощь? — спросила Ино. — Да, — ответил Хьюга. — Цунаде-сама отправила нас на подмогу. Мы торопились, надеялись нагнать вас во время привала. И так и вышло. На плечо плюхнулась тяжелая рука Гая. — Ну что, Какаши? Может, спарринг? Какаши бесцеремонно отодвинул от себя разгоряченное тело товарища. — В другой раз. Я вздремну, пожалуй. Я стерег сон своей команды. Если ты так полон энергии, то дежурь вместо меня. — Томбо, двинься, — проворчала Тентен, разворачивая небольшой свиток. Ее белобрысый сокомандник как раз разлегся посреди поляны в позе упавшей звезды, раскинув руки и ноги и занимая кучу места. Тентен призвала из свитка спальный мешок. Развернула свиток дальше и призвала еще один спальный мешок. — Это тебе, Неджи. И стала сворачивать свиток. Не услышав долгожданного хлопка появившегося из свитка предмета, Томбо подскочил и встал на колени. — А мне? — Ты плохо себя вел, — отрезала Тентен. — Это когда еще? — Когда задирался к Наруто. Сакура чуть приподнялась и спросила удивленно: — Задирался к Наруто? Какаши разделял ее любопытство. Тентен сердито взглянула на сокомандника, откатила свиток еще чуть дальше и призвала третий спальный мешок. — Так и быть. Авансом прощаю.****
Всякий раз лишая подопытных чувств перед последней в их жизни операцией, Сарада убивала в себе человека. «Чувства мешают миссии», — повторял в голове голос взрослого Саске. Папа был прав. Спустя почти четыре с половиной года, проведенных в прошлом — год ранее и три с половиной года сейчас — Сарада поняла, что папа был прав практически во всем. Далеко же ей пришлось зайти, чтобы это понять. Орочимару разрешал Сараде брать для себя подопытных. Пусть и немного. Как переводить человеческие жизни на проверку Эдо Тенсей — «можем себе позволить после богатого отлова». А как дать ей на преимущественно безвредные гендзюцу-опыты людей, так в нем просыпалась жадность. Он будто чувствовал, что Сарада готова утащить всех до единого, лишь бы спасти от гибели, и препятствовал саботажу. «Двух вполне хватит, Сарада. Больше тебе не понадобится». Спасенные мужчины, однако, благодарности к ней не питали. Смотрели на нее волком и тихо ненавидели. Тихо, потому что боялись. Считают меня такой же, как Орочимару. Хотя… Может, я и правда стала такой же? В свитке с техниками гендзюцу, помимо Лабиринта Воспоминаний, обнаружилось много чего интересного: ловушки-гендзюцу на местность, ловушки-гендзюцу на сознание, гендзюцу внушения и многое другое. Первым делом Сарада разобралась с гендзюцу-ловушками. Запечатать иллюзию все никак не получалось, а грамотно запрограммировать ее состояние покоя и своевременную активацию оказалось и того сложнее. Но с местностью Сарада кое-как разобралась. На материальной поверхности можно было рисовать символы вручную, по десять раз перепроверять, чтобы убедиться, что все изображено правильно. Да и проверять эффект запросто можно было на подопытных. А вот с сознанием, вещью неизученной, нематериальной и нестабильной, все оказалось куда сложнее. На мозг не нанесешь узоры. Выполнять фуиндзюцу приходилось за счет чистых манипуляций чакрой, а это был высший уровень мастерства. И у Сарады в какой-то момент даже стало получаться. Но вот для испытаний гендзюцу-на-сознании нужен был тот, кто сумел бы вторгнуться в сознание подопытных и ощутить на себе действие иллюзии. На ум приходил только один подходящий кандидат для тестирования закладок — Саске. Из всех шиноби, обитавших в убежище Орочимару, Сарада доверяла только ему. Вот только отец все никак не возвращался из Южного убежища, и Сарада обратилась к другим техникам из свитка. Две техники гендзюцу-внушения. У них были длинные пафосные названия, но Сарада про себя стала называть их просто: «хаос» и «возврат». Она терзала их уже несколько лет, и все безуспешно. Первая техника могла перетасовывать связи между элементами памяти. Обрывки воспоминаний хаотично соединялись в систему, в которой, казалось бы, никакой логики и не было, и ее не смог бы распутать и вернуть в прежнее состояние ни сам человек, ни даже эксперты-менталисты. Но логика все же была, а потому, используя «хаос» в паре с техникой «возврата», можно было сделать перемешивание элементов памяти обратимым. Поскольку пользователю принцип перетасовки был известен, оставалось только прописать его в технике «возврата». «Возврат» активировался особым сигналом. Что за сигнал требуется, разбирая технику на запчасти, вычислить было невозможно. Разбивать связи можно было между элементами памяти в определенных временных рамках, например, за последние десять минут, или за месяц, оставляя остальную память нетронутой. Звучало красиво, но вот выполнить все это на практике оказалось практически невозможно. Ожидая возвращения Саске из Южного убежища, Сарада долго экспериментировала с «хаосом». Жертвой она избрала себе самого вредного из двух своих подопытных. Этот мужчина обладал пронзительным взглядом и обширным словарным запасом ругательств. С помощью фуиндзюцу Сарада наносила на его память пунктир, по которому перетасовывались бы связи между воспоминаниями недельной давности. И сложнее всего было как раз задать правильное ограничение технике, не дать ей просочиться к остальным воспоминаниям, более ранним. Сарада чувствовала, что полчаса назад явно где-то запуталась: работать без опорных символов, просто вручную, было трудно. Но «хаос» прежде никогда ни на ком не срабатывал, а потому Сарада и не сильно переживала об этом. В этот раз ошиблась, но в следующий будет внимательнее. Подопытный сидел на койке и раздраженно наблюдал за ней. Она уже утомила его своими печатями и гипнозом додзюцу. — Все? Ты закончила? — Да. Сарада сложила печати и активировала «хаос», даже и не надеясь, что на этот раз выйдет что-нибудь толковое. Подопытный моргнул. Его взгляд, полный ненависти и презрения, стал стеклянным. Такие глаза были у коз. Пустые и ничего не выражающие. — Итак, что вчера было на ужин? — спросила Сарада. Подопытный еще раз моргнул. — Э-эй, — она помахала рукой у него перед глазами. — Ты меня слышишь? Мужчина тупо следил за ее рукой. Сарада пощелкала у него перед носом пальцами, пытаясь вывести его из отупения. Никакой адекватной реакции не последовало. Сараде стало страшно. — Ты помнишь, кто я? Подопытный не реагировал. Кажется, он вообще не понимал человеческую речь. Сарада отвесила ему пощечину. Жестоко, но выбирать не приходилось. Он дернулся от боли, машинально почесал щеку и уставился на нее с потерянным испугом. Неужели сработало? «Хаос» сработал? Сарада запаниковала. Воспоминания недельной давности подопытного перемешались, вот только с ними, судя по всему, перемешались и все остальные. Удержать «хаос» в границах недели не вышло? Сарада дернула плечами, сгоняя с тела неприятный холодок, и мысленно поблагодарила себя за находчивость. Хорошо, что она все-таки добавила к «хаосу» еще и «возврат». Три последовательных звонких хлопка должны были запустить сложный алгоритм перетасовки, и запечатанное в сознании подопытных гендзюцу восстановило бы пути к элементам памяти. Без воспоминаний недельной давности прожить можно было. Без всех воспоминаний… вряд ли. Сарада трижды хлопнула в ладоши. Подопытный часто заморгал от громких звуков. Его отупевший взгляд остался прежним. Сарада стала нервничать. Чуть выждав, она снова захлопала в ладоши. Пробовала разную частоту, разную громкость. Пробовала хлопать у мужчины над самым ухом. Хлопки должны были запустить программу «восстановления». Должны были… Но почему-то не запускали.