105
Орочимару поджег фитиль новой свечи от расплывшейся догорающей, подплавил воск у основания и вставил свечу в подсвечник. На письмена в свитке упал свет. Орочимару в пятнадцатый раз перечитал текст, силясь понять, как можно связать все это с тем, что он вычитал прежде. Все свободное время он изучал свитки клановых техник Узумаки, которые стащил из секретных архивов Листа еще во время своего побега из Конохи. А стянул он тогда немало. Орочимару никогда не думал, что попадет в такую прескверную ситуацию. Вместо стремительного развития вверх, выше всяких мыслимых и немыслимых пределов, он уже третий год топтался на месте, пытаясь вернуть себе нормальную жизнь. Техника Третьего едва не упокоила его навечно. Если бы он не перестраховался и не включил в структуры Проклятых Печатей частички своей души, у него бы и шанса вернуться-то не было. А так хоть Кабуто удалось его возродить, пусть и в таком ущербном состоянии. Ущербном… Частичка души не могла заменить целую душу. Разрабатывая технику Проклятых Печатей, Орочимару не догадывался о том, как будет чувствовать себя, имея лишь осколок вместо полноценной души. И не то чтобы хотел на себе это испытать. Обстоятельства вынудили. Чакра — ничто. Тело не могло существовать без души. Душа — на ней все было завязано. Она сшивала и объединяла в единую систему и тело живого существа, и его мысли, и все энергетические составляющие. Без души все бы рассыпалось. «Души, — рассуждал Орочимару. — Откуда берутся души? Возникают новые? Попадают в чистый мир, очищаются до ядра и выходят на новый круг? Какая из теорий верна?» Души мертвецов, призванные с помощью Эдо Тенсей, возвращались с памятью и чакрой. Из этого следовало, что душа не просто объединяла составляющие живого, а еще и срасталась с ментальной составляющей и с энергетическими составляющими чакры. А значит, одна душа не могла принадлежать разным людям из разных поколений, иначе Эдо Тенсей бы не работала. Одна душа — один человек. Или же со временем от души отслаивались посторонние примеси и она выходила на новый круг? Тогда воскресить давным-давно умерших людей было никак нельзя? Первое время Орочимару пытался понять, что сделать наиболее реально: отловить, очистить от шелухи личности чужую душу и слить ее со своей или вернуть из чрева Шинигами собственную, и очень быстро склонился ко второму варианту. Свое роднее. Хотелось вернуть свою память за тот месяц между установкой Проклятой Печати Саске и нападением на Лист. Конечно, Орочимару знал о событиях того промежутка, наблюдал из тела Саске. Но что, если за этот месяц ему настоящему приходили в голову какие-то гениальные идеи? Ему частенько приходили в голову гениальные идеи. Было жаль оставлять их Шинигами. К тому же ни в одном из свитков Узумаки ему не попадалось наводок на то, как можно отделить призванную из чистого мира душу от примесей чужой чакры, памяти и прочего. И более того, возможно ли это вообще? Слишком сложно… Будь ты проклят, Сандайме. Злость на учителя отвлекала Орочимару от содержимого свитка. Он усилием воли заставил себя не отвлекаться. Нельзя было отвлекаться. Времени оставалось в обрез. Нужно было взломать Шики Фуджин до того, как наступил бы срок переселения в новое тело. То тело, в котором он поселился, наполненное его разумом, отлично производило все необходимые шиноби энергетические составляющие. Орочимару мог замешивать и использовать чакру для ниндзюцу. Вот только осколок души не тянул поддержку нормальной работы целого организма. Он перегружался, истощался и таял. Пожирал сам себя каждый день, каждый час. Каждый миг. Использование техник сократило бы век Орочимару. В какой-то момент осколок его души растаял бы полностью, и тогда… Тогда Кабуто пришлось бы распечатывать джуин кого-нибудь из Тройки. Но это означало бы новый откат памяти. Все накопленные знания и идеи… Конечно, их можно было переписать в свитки для своего следующего воплощения, но Орочимару не хотел тратить на это время. Его мыслительный процесс в десятки раз обгонял скорость писания. Да и свитки могли попасть не в те руки. Делиться идеями не хотелось. Сосредоточиться, сделать решающий рывок и разобраться с этим сейчас раз и навсегда — вот чего он хотел. И стоило поторопиться. Орочимару чувствовал: техника обряда переселения в новое тело сожрет львиную долю остатка души. С таким мелким осколком он не протянет и года, да и на два переселения не хватит уж точно. Взаимодействие с Шинигами требовало жертв. Переводить драгоценное тело Учихи на жертву Богу Смерти Орочимару не хотел. Да и существовать в теле Учихи и не применять техники, чтобы не укорачивать себе век? Не об этом он мечтал. Не об этом. Взломать Шики Фуджин нужно было сейчас. Принести в жертву этот никчемный организм, уже придущий к тому моменту в негодность, освободить свою душу, слиться с ней и переселиться в тело Саске. Вот каков был идеальный план действий Орочимару. Но была одна проблема. Он все еще не знал, как ему разобраться с проклятьем Третьего. Картинка не складывалась. Не хватало элементов пазла. Орочимару чувствовал, что не понимает еще кое-чего исключительно важного о душах, о мире, о чакре и о специфике печатей Узумаки в частности. Он стоял на пороге открытия, но озарение никак не приходило к нему. Нужен был толчок. Из этих свитков следует, что… Нет-нет. Такого быть уж точно не может. Если бы все было именно так, Лист бы глаз не спускал с храма. Его бы охраняли так, что не пробиться… Или они и сами не понимают, каким владеют кладом? Наследие клана Узумаки поражало воображение. Многие кланы передавали из поколения в поколения драгоценное сокровище в виде своих генов, но Узумаки шагнули дальше. Орочимару хорошо изучил их. Он видел, до какого уровня техник шагнули красноволосые дьяволы, и в который раз убеждался, что Водоворот уничтожили не зря. Пусть деревня Скрытого Водоворота была союзником Конохи и во времена своей молодости Орочимару даже испытал досаду, узнав, что Водоворот пал, но сейчас он разделял решение их тогдашних противников. Водоворот нужно было уничтожить. Им нельзя было позволить развиваться дальше. Считалось, что тайные техники клана Узумаки погибли вместе с самим кланом, но на самом деле это было не так. Часть осела в архивах союзного Листа. Часть растеклась по миру вместе с выжившими наследниками, передавалась от родителей к детям, от жен к супругам и выстреливала в самых неожиданных местах. К примеру, в Йондайме Хокаге Минато. Или в Сарутоби-сенсее, будь он неладен. Разумеется, большая часть наследия осталась в самом Узушио, но искать остатки клановых техник на руинах было гиблым делом. Пытались многие, но из этих многих мало кто возвращался, а кто возвращался — возвращался ни с чем. Узумаки берегли свое наследие даже с того света и не допускали к нему чужестранцев. За руинами Водоворота закрепилась дурная слава. Это место одновременно считалось святым и проклятым. Братская могила, памятник павшим кланам. Нарушать покой его руин было святотатством. Место мстило дерзнувшим. Орочимару самодовольно думал, что Узумаки не учли лишь одного: его существования. Его не пугали суеверия зашуганных очевидцев, вернувшихся из Водоворота ни с чем. Орочимару верил, что не бывает проклятий, которые нельзя обойти. Любое проклятие — это всегда техника. Он умел подбирать ключи к чему бы то ни было, и хорошую службу в этом деле ему служила страсть к коллекционированию. Знания, техники, ДНК, люди… Он собирал все, что казалось ему аппетитным. И все это рано или поздно становилось ключами. У Орочимару был собственный ключ от сокровищ Узушио. Этот ключ звали «Узумаки Карин». Забитая сиротка, которая рано потеряла мать, не помнила своего происхождения и уже тем более не хранила верности клану. Не было никакой гарантии, что задумка сработает, но Орочимару, неплохо изучивший манеру Узумаки, допускал, что руины примут кровную наследницу. Однако в то время, как Узумаки не учитывали существование Орочимару, сам Орочимару забыл учесть существование Саске. Саске-кун не должен был знать о том, что Карин и Кабуто отправляются в Водоворот, но каким-то образом узнал. И Орочимару всерьез испугался, когда Кабуто передал ему новости: с Карин в Водоворот отправился не он, а Саске. Тогда Орочимару страшно разозлился. В Водовороте было слишком опасно. Карин могла спасти ее же кровь, Кабуто вообще было не очень-то и жалко, но отправлять на проклятые руины Учиху, свое драгоценное тело… Орочимару вчитывался в свитки и все никак не мог сосредоточиться. Злость на учителя сменялась тревогой за будущее тело и снова возвращалась к злости. Что же, Кабуто сложно было упрекнуть. Если Саске-кун чего-то желал, ему трудно было перечить. Практически невозможно, да и себе дороже.****
Соленый ветер дышал в лицо запахом моря. Брызги солнца на дрожащей поверхности воды слепили глаза. Саске смотрел на море, а мокрая с ног до головы Карин сидела на кривой каменной плите, обняв колени руками, и мелко дрожала. Ее мокрые волосы слиплись. Вода с них капала на плиту и стекала по наклонной вниз, ныряя в ложбинки вырезанных в камне узоров и повторяя на своем пути их направление. Волны с хлюпаньем шлифовали плиту, на которой они сидели. Часть плиты очутилась под водой и обросла водорослями: ее покрывал зеленый газон, мерно колышущийся от движения воды. В прозрачной воде сновали стайки мелких рыбешек. Они резко и синхронно меняли направление всем коллективом, а Саске зачарованно наблюдал за ними и диву давался: как? Свет солнца проникал и глубже, освещая утонувшие развалины зданий. Должно быть, эти постройки располагались на самом берегу у кромки воды или даже над водой, а во время катастрофы обвалились прямо в море. Саске ничего не знал о деревне Скрытого Водоворота. Кабуто, в панике пытающийся отговорить его от идеи отправиться в Узушио вместе с Карин, вывалил ему кучу новой информации. …проклятое место… …мало кто возвращается… …опасные скрытые водовороты, не подобраться… …ловушки в руинах… Саске хмыкнул. Водовороты они уже прошли. Пройдут и остальное. Карин искала то, что поручил ей найти Орочимару. Саске искал другое и сам не понимал, что именно. Скрытый Водоворот — колыбель клана Узумаки. Узумаки. Узумаки Наруто. Саске убеждал Сакуру и Наруто, что разорвал все узы, но говорил все это скорее чтобы убедить самого себя. Подавлял все светлые воспоминания, пытался отгородиться от этой слабости, но все равно возвращался мыслями к своему прошлому. Их что-то связывало с Наруто, и он никак не мог объяснить себе что. Саске покосился на Карин. Она ведь его родственница. Скорее всего дальняя… Он пытался понять, отчего девушка дрожит и сжимается? Ей холодно? Она испугалась? Если так, то сама виновата. Надо было быть внимательнее. Да и, в конце концов, он же успел ее вытащить из водоворота. Они и так преодолели практически весь путь верхом на его новом призыве — гигантском ястребе. Саске не рискнул приземляться сразу на остров не пойми куда, на ловушки, барьеры и другие сюрпризы. Они спрыгнули с птицы у самого острова. Пройти по воде оставалось всего ничего, но даже так Карин успела отыскать на свою душу водоворот. По-хорошему, надо было бы развести костер и дать девушке согреться, но, быстро окинув взглядом окрестности, Саске пришел к выводу, что костер разжигать не из чего и это не следует делать на кривой плите, с которой все скатится в воду. Стоило пройти дальше, но для этого Карин должна была отлипнуть тощей задницей от плиты и подняться. Саске встал и сказал: — Поднимайся, Карин. Девушка посмотрела на него сквозь мокрые стекла очков и подчинилась, нехотя поднялась. Она сделала всего шаг, но вдруг поскользнулась на крутом наклоне скользкой плиты. Саске крепко схватил ее за локоть и удержал. — С-спасибо, — пробормотала Карин, заикаясь, и поправила очки, совсем как Сарада. Вот только Сарада не была такой неуклюжей и потерянной. По ней сразу было видно: настоящая Учиха. Ее отец никак не мог быть ублюдком, вроде тех офицеров, что напали на них как-то на улице. Саске допускал, что этот Учиха был не менее достойным, чем его отец. Одного Саске не понимал: как такой человек мог оставить свою дочь вне клана и не признавать ее даже тогда, когда его собственный отец признал Сараду и принял в семью? Или он умер, не зная о том, что у него есть ребенок? Где-то в глубине души Саске подозревал, что Сарада действительно может приходиться ему сестрой. Ее отец, его отец… Не могли ли они быть одним и тем же человеком? Мысль, что отец изменил матери, звучала гнусно и отвратительно. Саске не хотел в это верить. Но с другой стороны… Почему у меня такое чувство, что мы с ней родня? Да и мать ее приняла… Простила отцу измену? Саске прыгнул на развалины стены поверх плиты и наконец ступил в деревню Скрытого Водоворота. Ветер нес с берега крики чаек и хлюпанье волн. Это место продолжало жить даже после того, как его покинули люди. Саске положил руку на толстую колонну, загаженную птицами. Колонна была выше него в диаметре, и ее так же, как и плиту, покрывали вырезанные в камне надписи. Наметанный глаз различал среди обычных узоров элементы фуиндзюцу. Проклятое место… Саске ковырнул ногтем выемки в узорах. Не просто деревня. Черт… Здесь все связано. Колонны, плиты, храмы, дома — все наверняка было одной системой. Сейчас, возможно, уже разрушенной, но она явно была под что-то заточена изначально. Под что? Способны ли ее элементы работать отдельно друг от друга? Правильно, что мы не стали приземляться сразу на остров. Саске подпрыгнул и очутился на колонне. Нижний ее конец погрузился в прибрежные воды, а верхушкой она под крутым углом торчала вверх и лежала на этаже разваленной постройки, наверняка важной, иначе ее бы так не облагораживали и не возводили для нее такие большие колонны. Саске поднялся к постройке, стараясь скрывать чакру и не использовать ее для сцепления подошв сандалий с гладким скользящим камнем колонны. Если это фуиндзюцу— нельзя питать их чакрой... — Эй, Саске! — деловито позвала Карин. Она уже немного оправилась и изображала уверенного человека, который знает, что делать, и вообще руководит миссией на правах лидера. Если этот маскарад для кого-то и срабатывал, то уж никак не для Саске. Он знал, какая она на самом деле. — Что ты делаешь? Саске не ответил. Он добежал до конца колонны и спрыгнул вниз, на круглую площадку, выложенную мозаикой. Та колонна, по которой он взобрался сюда, когда-то начиналась на этой площадке. Ее обломок с шершавым сколом был накрепко вмурован в площадку на самом краю. Саске оглянулся на массив колонны и восстановил в воображении ее историю. Откололась и рухнула, пробила край площадки, чуть соскользнула вниз и погрузилась в море. Всего колонн когда-то было пять. Истинное количество их выдавали сколотые пеньки и одна все еще относительно целая. Она стояла, упираясь обломанным концом в небо. Площадка находилась на возвышении. С нее можно было неплохо осмотреть окрестности. Саске подошел к краю и взглянул на Скрытый Водоворот. Дальняя холмистая часть острова утопала в зелени. Груды бетона голубой лентой рассекала речка, и над ней по разные берега торчали останки красивых мостов с арками между опорными столбами. Мосты обрывались в никуда. Среди развалин мертвой деревни первым делом в глаза бросилась высокая башня. Ее правый бок здорово разворотило, но она все равно выстояла. Саске, щурясь от яркого солнца, разглядывал арки ее высоких этажей. В деревне не кругом были руины. Отдельные здания, а кое-где даже улицы, остались целыми. Сердце сжалось от сожаления. Эта деревня отчаянно напоминала квартал Учиха. Родные улочки квартала были не такими архитектурно изысканным, самыми обычными, с уютными домиками, флажками и гирляндами гербов. Да и Итачи не уничтожал здания, только отбирал жизни. Но что-то объединяло эти два места: квартал Учиха и Узушио. Вот оно… Вот. Саске вздохнул полной грудью, словно это могло прогнать из сердца печаль и дикую душевную боль. Карин, Наруто… Вот чем мы похожи, даже если вы и сами не догадываетесь. Вымерший квартал Учиха, вход в который перетянули желтыми лентами, — его дом. Руины Узушио — настоящий дом Карин и Наруто. Вот только этих двоих унесло слишком далеко от истинной родины. Саске своими глазами видел, как обрушилось то, что стояло у него за плечами; то, частью чего он был. А Карин и Наруто не видели. Не знали. Не считали себя частью чего-то большего. — Саске! — скандальным голосом позвала Карин. Потерянная девушка, попавшая под влияние Орочимару. Дурачина, не знающий даже имен своих родителей и мечтающий стать Хокаге чужой на самом деле деревни. Деревни, которая считала его своим оружием. Что же, у клана Узумаки, пожалуй, не было будущего. Оставшиеся в живых погибнут или смешаются с другими. Разбавят драгоценную кровь, растеряют все, что осталось от Скрытого Водоворота. Забудут, кто они. Вместо того, чтобы становиться сильнее и строить свое, будут искать убежища у сильных мира сего и подъедать объедки. Саске хмыкнул. С моим кланом такого не будет.****
За дюнами и мутным песчаным ветром наконец показались скалы Суны. Внешне они казались нерушимыми. На какое-то мгновение Сакуру посетила надежда, что сообщения от информаторов ложные и деревня на самом деле в порядке. Потерять свою деревню… Всю дорогу сюда, она думала о том, каково это. Узкий проход в скалах был завален камнями, а на ярусах гигантских ступеней по обе стороны от прохода виднелись темные точки — трупы. Какаши-сенсей остановился, а за ним и обе команды. — Что там видно? Неджи активировал бьякуган. — Кратер внутри скал. С восточной стороны остались руины, но в центре все… начисто. — Раз так, у границы могут быть выжившие, — взволнованно сказала Темари. — Вижу палатки на площадке по периметру. Темари едва не задохнулась от волнения: — Правда?! «Если есть палатки, значит, кто-то из песчаных выжил и начал спасательные работы, — подумала Сакура. — Или вернулись шиноби с миссий». Неджи нахмурился. — Но я не вижу ни одного активного очага чакры. Вижу тела в палатках и вокруг. Все мертвые. Вижу… Вижу одного живого! Очаг очень слабый. Он глубоко под завалами. Мне отсюда сложно ориентироваться… Нужно ближе. Может, есть и еще. — Не нравится мне все это, — признался Какаши-сенсей. — Темари, как лучше пройти в деревню? Этот проход в ущелье кажется мне подозрительным. — Это кратчайший путь. Подниматься по скалам в обход — там полно ловушек. Я могу провести, но это будет долго и сложно. Подниматься очень высоко. Какаши-сенсей окинул критическим взглядом их команду и команду Гая. — Разделимся. Гай, отправляйтесь с Темари поверху. Мы двинемся через проход напрямик. Неджи-кун, пойдешь с нами. — Хай. — Отлично! — воскликнул Гай. — Тентен, Томбо, за мной! Томбо цыкнул. — Почему я должен лезть через эту скалу? Нельзя ли мне пойти через проход вместо Неджи-сана? — Прости, — сказал Какаши. — Нам нужен бьякуган. — Воспринимай это как тренировку! — бодро рявкнул Гай. Команда Гай-сенсея и Темари направились к скалам, а Какаши-сенсей сложил печати и призвал своего пса. — Привет, Паккун. — Привет, — пробасил пес. — О, Сакура! Давно не виделись. Сакура смущенно помахала ему рукой. — А ты совсем не изменился. — Ты тоже. Сакура с трудом сохранила вежливую улыбку «Ничуть не изменилась… — сокрушался внутренний голос. — А я так надеялась, что стала женственнее и привлекательнее…» — Потом продолжите обмен любезностями, — прервал Какаши-сенсей. Паккун развернулся к ним задом и посмотрел на скалы. — Гм, Суна? — Уничтожена «Акацуки». — Уничтожена? — поразился Паккун. Какаши-сенсей хмуро кивнул. — Гай пойдет поверху, а мы через проход. Он мне не нравится, но, похоже, у нас нет выбора. Выжившие под завалами могут не дождаться нашего обходного маневра. Проведешь нас первый? — Понял. Паккун как-то легко воспринял новость о гибели деревни Скрытого Песка. Он спрыгнул с вершины дюны и побежал к деревне. Скалы Суны нависали над ними геометрически правильными ступенями. На разной высоте виднелись темные тела шиноби. — Перебили всех дежурных? — пробормотала Ино на бегу. Паккун остановился у самого входа в ущелье и принюхался. — Кровь. Трупы. Недавние, дня три так. Узкая щель между скалами после его слов показалась еще более зловещей. — Те, что на стенах? — спросил Какаши-сенсей. — Нет. На висках Неджи проступили вены. Он повертел головой. — Под завалами трупы. На самом дне. Сенсей прищурился и осмотрел стены ущелья. — Судя по выемкам на стенах, обвал случился не просто из-за взрыва в деревне. Здесь были установлены ловушки, и от того взрыва они, похоже, активировались. Будем осторожны. Могли сработать не все. — Хай. Неджи продолжал осматривать ущелье. — Не вижу ничего подозрительного. — Пошел, — объявил Паккун и стал медленно пробираться по неровным завалам камней. Они всей командой двинулись следом. — Если мы сумеем тут пройти, — шепнула Ино. — То Гай-сенсей и остальные зря полезли? — Не зря, — ответил Какаши-сенсей. — Мы с равным успехом можем нарваться на неприятности. Но если проблемы возникнут у одной команды, другая сможет прийти на помощь. Тонкая щель просвета в конце прохода понемногу расширялась. Они без происшествий дошли до выхода из ущелья и увидели то, что описывал Неджи. Внутри низины, между высоких скал, окольцевавших деревню, находился огромный кратер. Взрыв произошел не строго по центру деревни, а ближе к дальнему краю, словно тот, кто разрушал Скрытый Песок, целился так, чтобы не сильно затронуть кварталы у выхода и сам выход. Может, случайно. А может, с какой-то высшей целью. Обломки зданий остались только у самого входа в деревню. Если кто и уцелел, то там. Они всей командой спустились на площадку нижнего яруса скал. Справа от выхода из ущелья лежали развалины круглых домишек — бывшие дежурные посты. Дальше виднелись палатки. Их было много. Вероятно, возвратившиеся с миссий шиноби и те, кто находился у границ деревни в момент взрыва и каким-то образом уцелел, начали спасательные работы. Вот только никого из них больше не было в живых. Какаши-сенсей присел у тела девушки с перерезанным горлом. Сакуре на миг в ней почудилось что-то знакомое. — Это же… — начала было Ино, но осеклась. Сакура внимательнее присмотрелась к мертвой. Точно. Это же та девушка-ирьенин, с которой мы сражались на экзамене. Она тяжело вздохнула. — Убили недавно. Явно сегодня, — заключил сенсей. — Неджи-кун, сделай милость. Осмотри еще раз окрестности. Нет ли кого поблизости? — Вы имеете в виду не выживших, не так ли? — Именно. На висках Неджи вновь выступили вены. — Что вы имеете в виду, Какаши-сенсей? — спросила Ино. — Кто-то убил спасшихся. И этот кто-то не мог уйти далеко. Здесь небезопасно. Ну что, видишь кого-нибудь, Неджи? — Н-нет. Судя по всему, они уже вышли за пределы моего бьякугана. — Гм. Что же, тем лучше. Ладно, тогда приступим к поискам тех, кого наши незваные гости обошли вниманием. Сенсей хлопнул рукой по скалистой площадке и в проступившей огромной паутине печатей появились все его псы. — Ищите живых, — коротко скомандовал сенсей. — Паккун, останься. Собак как ветром сдуло. Какаши-сенсей обратился к Паккуну: — Отправишься в Коноху. Передашь Годайме сообщение.