108
Темари стояла с командами Гая и Какаши в кабинете Хокаге и едва сохраняла самообладание. Она держалась всю дорогу к Песку, держалась в Песке, держалась весь путь обратно в Скрытый Лист. Никто бы и не заподозрил в ней человека, потерявшего последних близких людей и дом. Она помогала, чем могла. Готова была даже взять на себя роль лидера, но чувствовала, что постепенно подходит к своему пределу. Хокаге, положив подбородок на сплетенные в замок пальцы, слушала доклад Хатаке Какаши. — Скрытый Камень… — пробормотала она задумчиво. За спиной скрипнула дверь. Ни Казекаге. Ни совета. Ни Суны. Ни Канкуро. В кабинете было душно. Лоб и спина вспотели. Что предпримет союзный Лист? Хокаге долго хмурилась и наконец откинулась на спинку своего кресла. — Я поняла. Спасибо. Отдыхайте. Хатаке Какаши поклонился. Все потянулись к выходу. — Темари, останься, — сказала вдруг Цунаде. Темари, сглотнув, подступила ближе к столу Хокаге. Дверь хлопнула. Все ушли. — Коноха и Суна — союзники, — выдавила Темари, как можно тверже. — В случае войны… Цунаде вновь подалась вперед и закончила за нее: — …мы объединили бы наши силы. «Объединили бы». Но не объединим? Темари пугало то, что может сказать эта женщина. — Суна уничтожена. Скрытый Лист не сможет в одиночку воевать за Страну Ветра и за Страну Огня. Темари поджала губы. Как и ожидалось. Это конец. Хокаге прижала к подбородку сплетенные пальцы. — Как Хокаге я отвечаю в первую очередь за свою деревню. Однако я могу помочь в другом. Я созову собрание Пяти… Четырех Каге. «Акацуки» — общая угроза для всех нас. Участь Суны может постичь любую деревню. Если меня поддержат Райкаге и Мизукаге, мы заставим Ооноки вывести войска с территории Страны Ветра. Хоть так. Хоть что-то. — Спасибо, — выдавила Темари. Будущему Страны Ветра дали надежду. Но вот насчет своего будущего Темари отнюдь не была уверена. — Отдыхай, Темари, — сказала Хокаге. — Остальное предоставь пока что мне. Отдыхать? Куда идти? Я здесь чужая… Руки коснулась теплая сухая ладонь. Чьи-то пальцы сплелись с пальцами Темари и крепко сжали ее руку. — Идем домой. Нытик? Когда он здесь очутился? Все это время стоял здесь и слушал? Темари с трудом проглотила ком в горле. — У меня нет дома. — Есть. Шикамару потянул ее прочь из кабинета Хокаге, и Темари безропотно последовала за ним. У нее больше не было сил думать, сопротивляться, переживать. Ей просто хотелось плакать.****
Над равниной раскинулось ночное небо, почти такое же насыщенное звездами, как в ту ночь, когда Сарада ступила в страну Рисовых Полей, сбежав из Конохи. Влажная земля отдавала в спину холодом. Сарада лежала и думала, что нельзя так долго валяться в сырой траве, но минута шла за минутой, а подниматься желания не было. День выдался слишком неприятным. Хотелось выкинуть все из головы, и она сбежала из подвалов наружу, под предлогом «пойду встречу Саске». Тот как раз должен был вернуться из Южного убежища, но вот когда — через час или к рассвету — было непонятно. В любом случае, это была лишь отговорка. Сарада смотрела на звезды, и сквозь фигуры главных созвездий то и дело проступало лицо мужчины, по ее вине лишившегося памяти. Вроде бы не сегодня это было и даже не вчера, а почти неделю назад, однако остекленевший взгляд подопытного врезался в память так прочно, что вытравить его никак не получалось. Спасла, ничего не скажешь. Безвредные гендзюцу-эксперименты. Сарада зажмурилась, но даже так лицо мужчины никуда не делось. Техника «возврата» не срабатывала никоим образом, что Сарада ни делала. Она вернула этого мужчину на место, в очередь на эксперименты Орочимару. Ему уже было все равно, что с ним будут делать. А вот продолжать осваивать технику «хаоса» стало как-то страшно. Сарада понимала, что в принципе ничего не мешало ей массово тренироваться на подопытных Орочимару. Обреченным на смерть память была без надобности, но все ее существо протестовало против этого. Что бы сказал Шисуи-сан, если бы увидел, чем я занимаюсь? Но я попала сюда только из-за папы. Это все он. А у Орочимару иначе нельзя. Вообще в этом времени, кажется, по-другому нельзя. Каждую секунду ходишь по краю. Сарада со вздохом открыла глаза, но вместо неба увидела лицо Саске. Она дернулась от неожиданности. — Загораешь? — спросил Саске. Вроде бы и пошутил, а все равно казалось, что спросил на полном серьезе так же презрительно-напряженно, как и всегда. — Тебя жду, — буркнула Сарада. Саске фыркнул и отошел. Вместо его лица снова открылось звездное небо. Слева послышался шорох — это отец сел рядом в траву, вытянул ноги и уперся руками в землю позади. — Так уж и ждешь. Не поверил. Конечно, он прекрасно понимал, почему она торчит посреди ночи снаружи. Сарада приподнялась на локте. — Я не могу к этому привыкнуть. Это неправильно. Саске не был Шисуи, чтобы делиться с ним душевными откровениями. Вместо сочувствия и поддержки он лишь больнее ранил своим безразличием или излишне резкими ответами, но Сарада почему-то все равно сказала вслух то, что думала. — Да, — откликнулся Саске. В тишине ночи стрекотали сверчки. Продолжения не последовало. — Если ты тоже считаешь, что все это неправильно, то почему мы все еще здесь? — Я не знаю, почему ты все еще здесь. Столько месяцев прошло, а он все не прекращал всем своим видом напоминать Сараде, что ее присутствие раздражает его и что ей здесь не место. — А ты? — А это уже тебя не касается. Сарада со вздохом легла на спину. Саске все такой же Саске. Ничего в нем не поменялось. — Вообще-то я действительно тебя ждала. — Зачем? — Мне нужна помощь с гендзюцу. Саске промолчал. Подумал и уточнил: — Тот свиток? — Да. — Ты разобралась? — Местами. Разговор снова погас. Саске редко когда подбрасывал в него топливо. В основном поддерживать очаг беседы приходилось Сараде, что она и сделала. — Гендзюцу-ловушки. — Что это? — в напряженном голосе отца мелькнул легкий интерес. — Комбинация гендзюцу шарингана и фуиндзюцу. Можно запечатать гендзюцу в сознание жертвы с печатью зеркала. Если жертву попытаются захватить в гендзюцу или каким-то образом вмешаются в ее сознание, печать активируется и тот, кто пытался манипулировать сознанием жертвы, попадется сам. — И получилось? — Вот ты мне и расскажешь. Саске хмыкнул. — Хочешь сделать из меня подопытного? — Да. — Тебе мало тел в камерах? — Они не могут использовать гендзюцу. — А сама? — Сама пробовала. Я слишком хорошо знаю свое гендзюцу. Мне нужен взгляд со стороны. Снова установилась тишина. Саске не отказался. Это было хорошим знаком. Кроме того, он не спешил нырять в люк убежища. Почему-то продолжал сидеть с ней под ночным небом и молчать. Наверное, атмосфера базы Орочимару тоже давила на него. У Сарады в голове вертелась куча вопросов: «Как там Карин?», «Что там в Южном?», «Что за эксперименты?», но она знала, что задавать их Саске бесполезно. Он на все ответит «да», вне зависимости от вопроса. Даже если на вопрос нельзя ответить «да». — Почему Орочимару сам не выполняет техники? Ему всегда нужны ассистенты. Или я, или Кабуто. Кто-нибудь… Раз отец был в хорошем расположении духа, стоило этим воспользоваться. — Шики Фуджин, — лаконично ответил Саске. В его ответе было слишком много всего. Сарада была благодарна за то, что ее не проигнорировали, как всегда, но даже не знала, за что именно хвататься, чтобы разгадать потаенный смысл подсказки. Саске неожиданно продолжил: — Душа Орочимару запечатана в Шинигами. Третий и Шисуи постарались. — Тогда почему он жив? — Проклятые Печати. Печать — это не только фермент Джуго. Орочимару оставляет в каждой печати и частицу себя. У меня тоже была печать. Кабуто извлек из моей печати осколок сущности Орочимару и переместил ее в новое тело. — И чем это мешает ему использовать техники? — Настоящая душа Орочимару по-прежнему запечатана. Осколок не может обеспечивать его достаточным объемом жизненной энергии — вся она уходит на сохранение власти над захваченным телом и со временем иссякнет. Станет использовать техники — укоротит себе век. — То есть он может использовать техники? — Да. Просто экономит. — Откуда ты все это знаешь? — Не твоя забота, — отрезал Саске. — Если придется сражаться… насколько он будет силен? — Сражаться? Саске резко взглянул на нее и прищурился. Сарада смутилась под его взглядом. Слишком смелые мысли. Везде есть уши, нельзя такое обсуждать вслух. Да и сам Саске, непонятно, что он вообще думал и что планировал. Одно Сарада знала точно: отец не слепо предан Орочимару, как Тройка Звука. Он ведет свою игру. Ему не хотелось мешать, но в то же время неопределенность сводила Сараду с ума. — Ну… э-э… Если нас выследят «Акацуки», которых Орочимару так опасается, то ему хватит сил? Пусть это и укоротит век… — Думаю, вполне. Сарада вздохнула. Значит ли это, что он сильнее нас вместе взятых, папа? Саске поднялся и отряхнул с темной ткани, обмотанной вокруг бедер поверх штанов, прилипшие влажные травинки. — Идем. Показывай свои ловушки.****
Пока Наруто не вернулся в деревню, Сакура паниковала. Что делать, когда он вернется? Что сказать? Как он отреагирует? Сакура не раз делилась этой тревогой с учителем и с Шизуне, с Какаши-сенсеем… С Какаши-сенсеем в особенности. Почему-то ей казалось, что сенсей и Цунаде-сама сами все расскажут Наруто как взрослые ответственные люди. Но когда Наруто задал вопрос о Сараде, Какаши-сенсей смылся, а Цунаде-сама отвернулась и сделала вид, что она не при делах. Вся ответственность рухнула на плечи Сакуры. Какаши-сенсей… Поступил как мальчишка. Все на меня скинул, шаннаро! Почему-то ей казалось, что стоит рассказать все Наруто, и станет легче. Больше не надо будет паниковать и гадать, как он отреагирует. Все будет позади. Но Сакура крупно ошиблась. Когда Наруто все узнал, стало только хуже. Она смотрела на него и приходила к выводу, что даже она сама не так тяжело переживала уход Саске. На улице при Какаши-сенсее и общих знакомых Наруто будто бы вел себя как обычно. Чуть печально, но все же улыбался и пытался казаться веселым. Вот только каким он становился, заходя домой, знала только Сакура. Последние дни Наруто приходил ночевать к ней. Ложился и лежал на диване, глядя в потолок или в стену, или в спинку дивана. Он мучился. Сакуре знакомы были его чувства. Желание все бросить и уйти за любимым человеком, который, вероятнее всего, находится в большой опасности. Вот только Наруто было уже не тринадцать, как ей, когда она сломя голову бросилась на поиски Саске. Совсем скоро ему должно было исполниться шестнадцать. Шестнадцать — возраст для шиноби. К шестнадцати у шиноби отрастают мозги. Те же, у кого мозги не отрастают, погибают до своего шестнадцатилетия или даже раньше. Сакура не до конца понимала, зачем «Акацуки» нужен Наруто, но Цунаде-сама наверняка не просто так запрещала ему покидать деревню. Да и где было искать Сараду и Саске? Был бы хоть малейший намек на то, где скрывается Орочимару, Сакура сама бы выбила из учителя разрешение на миссию. Но намеков не было! Они с Наруто очутились в безвыходной ситуации, и каждый из них справлялся с горем по-своему. Сакура за несколько лет успела немного смириться. В конце концов, Саске-кун ушел по своей воле. Сарада — тоже. И ушла не просто так, а помочь Саске-куну. Сакура надеялась, что вдвоем они наверняка не пропадут. Но даже так, все равно было больно, и едва затянувшиеся душевные раны вновь разбередил Наруто. Всякий раз, когда Сакура выходила в гостиную и видела, как он валяется на диване и молча страдает, у нее сердце обливалось кровью. Прежде она могла позволить себе слабость, но не теперь. Сакуре казалось, что ее печаль лишь приумножит боль Наруто. Его нужно было как-то отвлечь, привести в чувство, вернуть к жизни. Она не знала как, но все-таки старалась вести себя весело и непринужденно. Все-таки они были в равных условиях. Может, глядя на нее, и Наруто перестал бы убиваться? …сильной… я должна быть сильной… Наруто прятал свою боль при посторонних и давал ей волю дома. Сакура прятала свою боль даже дома, потому что с недавних пор у нее в гостиной обитал Наруто. Она позволяла своим чувствам выйти наружу лишь ночью, когда друг засыпал и не мог видеть ее слабости. И сейчас Сакура не спала. Она сидела на коленях на кровати и смотрела на фотографию их команды. Ее экземпляр. В соседней комнате стояла такая же фотография — экземпляр Саске-куна. В открытую балконную дверь рваными дуновениями врывался ночной ветер и шевелил тюль. Сакура вытерла слезы и отложила фотографию на покрывало. Стоило снять платье и все-таки поспать хоть немного.****
Поваляться бы еще, понежиться, но сон почему-то не возвращался, а голова на редкость быстро прояснилась. Шикамару зевнул, потянулся и сел в кровати. Комната лежала в полумраке. Он вяло взглянул на доску с шоги и раскиданные по полу фигуры, на два круглых коврика рядом. Щелкнула стрелка часов. Пронзительно зазвенел будильник. Шикамару продолжал сидеть в кровати, тупо смотреть перед собой и переваривать отвратительный звон. Зачем я только завел будильник на такую рань? Совсем с ума сошел. И все равно я проснулся за минуту до звонка. Мендоксе-е… Как же не хочется вставать и выключать его. Но если я не выключу его, он будет звенеть вечно. Вот же гемор… Дверь открылась и в комнату влетела Темари в домашнем кимоно. Она взглянула на Шикамару, потом на будильник, потом снова на Шикамару и заорала: — Какого черта?! Может, ты выключишь его?! Шикамару вздохнул. Сказать бы, что ему лень, но не хотелось лишний раз разочаровывать Темари, а потому он молча посмотрел на нее, вложив во взгляд всю свою усталость. — Ну держись… Темари стремительно надвигалась, и все в ее поведении дышало угрозой. Шикамару ошалело наблюдал за приближением девушки. Он проворно прикрылся подушкой, но Темари отобрала ее и принялась избивать ею Шикамару. — Нельзя быть таким ленивым! Сидит в комнате и смотрит в потолок. Нет, чтобы встать и выключить… ...будильник продолжал звенеть. Разумеется, Лист бы не бросил посланницу союзной деревни. Темари выделили бы жилье. Но в доме Шикаку Нара она жила не на правах беженки, а на правах гостьи клана, даже скорее на правах полноценного члена семьи, и, как надеялся Шикамару, чувствовала себя не так одиноко, как если жила бы одна. Отец и мать удивительно быстро согласились принять Темари. Шикамару даже не ожидал. Думал, уговорить их будет геморно, но нет. Тем более он не ожидал, что Темари найдет общий язык с его матерью, да еще и за одну лишь неделю. Наблюдая за завтраком за Темари и матерью, Шикамару обнаружил, что эти двое поразительно похожи. Как оказалось, к тому моменту, как прозвенел его будильник, в доме все уже были на ногах. Темари с матерью успели прийти к общему мнению, что будильник необходимо заткнуть, а его, Шикамару, отчитать, и женским советом, состоящим из них двоих, избрали Темари делегатом для этой важной семейной миссии. Мендоксе-е… А еще удивлялся, как отец выбрал такую жену. Теперь Шикамару понимал. Пусть отец и посчитал как-то давно, что Шикамару интересуется Сарадой, но это было не так. Девушки прежде не интересовали его. Шикамару уважал Сараду, но сердце она не задевала. Пожалуй, у Сарады и Темари было что-то общее. Они обе были властными, строгими и… могли его защитить, как бы убого это ни звучало. Но силу Сарады питала тьма. Шикамару не мог объяснить, как он пришел к такому выводу и какой из органов чувств ощутил в ней эту тьму. В то же время силой Темари был ветер. Она и сама была похожа на ветер. Такая же чистая, свежая и мощная в гневе. Шикамару хотел быть облачком. Может, поэтому он чувствовал, что с Темари, при всей ее властности, ему будет лучше. Только ветер мог расшевелить облако и заставить сдвинуться с места. — Бать, куда ты в такую рань? — Гм? Отец глотнул чаю и хрипло откашлялся. — Пятая сегодня отбывает на собрание Каге. Я остаюсь вместо нее. — Ч-чего? Ты будешь типа Хокаге? — Гм… — Отец сделал еще глоток. — Буду управлять распределением миссий. Да и случаются ситуации, когда дожидаться ответа Хокаге просто нет времени, решения нужно принимать на месте, немедленно. Я получу такие полномочия наравне со старейшинами. Он допил чай и звонко стукнул чашкой о стол. — То есть ты опять не будешь ночевать дома, как после гибели Третьего? — недовольно спросила мать. Заместитель Хокаге на время отсутствия. Его отец занимал не последнее место в деревне Скрытого Листа. Впрочем, Шикамару никогда не считал это привилегией. Просто лишний гемор. Он подметил, что Темари почему-то была не в домашнем платье, а в своем обычном. Лишь веера за спиной не хватало. — А ты куда это? — Я тоже отправляюсь на собрание Каге. От имени своей деревни. — Ч-что? Шикамару привык быть в курсе дел. Всех дел. Он невидимо сновал туда-сюда, перехватывал крохи информации и все время держал в голове целостную картину происходящего. А тут не разглядел того, что творилось под носом. — Не делай такое лицо. Да, я тоже отправлюсь с Хокаге. Это на мою страну напали. Не мне ли за нее заступаться? — жестко ответила Темари. Шикамару почесал затылок. В общем-то она права. Не поспоришь… Поразительная девушка. Потерять все, но не сломаться и продолжать сражаться за те крохи, которые остались… Откуда в ней было столько внутренней силы?****
Наруто лежал на диване в гостиной и смотрел в потолок. Конохамару со своей командой и Сакура немного развлекали его, но у Конохамару бывали миссии, Сакура-чан работала в госпитале, и в целом Наруто был предоставлен самому себе. Первый шок от новостей прошел. Он успел расфасовать по полочкам свои тревоги и сомнения. Пожалуй, он слишком накрутил себя. Шикамару его точно не боялся. Хината… Хината вроде бы тоже. Да, он застал ее врасплох тогда в лесу, но так можно было испугаться любого. Неджи и Киба вроде бы были даже рады его видеть. В их присутствии Наруто ощутил азарт и здоровую мужскую тягу к соперничеству. Их тягу. И никак не ненависть и не страх. Это немного успокаивало. Однако в то же время в душе Наруто каждый день оживал и извергался вулкан. Отшельник-извращенец, Сакура-чан и Шикамару первые дни гасили своей железной логикой его порывы бездумно ринуться на поиски Сарады и Саске, но с каждым новым днем их доводы теряли вес. У Наруто было много свободного времени. Слишком много лишних минут, чтобы вспоминать во всех деталях Сараду и осознавать, насколько остро ему ее не хватает. Иррациональное желание увидеть девушку противоречило здравому смыслу. Безумный страх снова потерять самое дорогое не давал ему спокойно сидеть на месте. Он ворочался. Временами срывался и ходил по квартире. Уходил бродить по деревне и снова возвращался. Хотелось видеть ее рядом. Чувствовать, что чуть что не так, и он сумеет ее защитить. Теперь уж точно сумеет. Иначе к чему вся эта сила, если нельзя защитить любимого человека? Дверь за макушкой скрипнула. Потолок заслонило лицо Сакуры. — Хватит валяться и жалеть себя. — Я не жалею, даттэбайо. — Именно это ты и делаешь. Наруто перевернулся на левый бок и с тоской посмотрел на сюрикены, все еще сидящие в стене. — Сакура-чан, почему они здесь? Сакура с недоумением проследила за ним взглядом и вдруг улыбнулась, словно вспомнила что-то хорошее. — Сарада сказала, это работа Саске-куна. — Он тренировался у себя в квартире? — спросил Наруто изогнув бровь. — Не похоже на него. — Нет. Не узнал Сараду и напал на нее. Наруто вздохнул. — Не узнал… А я ее узнаю? Интересно, она сильно изменилась? Сакура присела на подлокотник дивана и провела рукой по его волосам. Исключительно дружеский жест. Он горько усмехнулся. Когда-то мечтал бы об этом: чтобы Сакура-чан сидела с ним на диване и гладила его. Сейчас бы он предпочел, чтобы на ее месте была Сарада. — Сакура-чан… — прошептал Наруто и запрокинул голову, чтобы получше видеть ее. — Как ты живешь все это время, зная, что они там? — Ты же слышал. Саске-кун сам так решил… — Но они в опасности! — Но Сарада отправилась туда, чтобы помочь ему. Я верю, что вместе они справятся. — Черт… — Наруто вскочил и сел, в отчаянии стукнул себя кулаком по ладони. — Но нельзя же все так оставлять, даттэбайо! Нужно пытаться! Или Цунаде баа-чан опустила руки? — Цунаде-сама пыталась их отыскать. Посылала Анбу. Без толку. Никаких следов, — вздохнула Сакура. — Да и, Наруто, ты же знаешь, что стало с деревней Скрытого Песка? Сейчас всем не до того. Цунаде-сама отправляется на собрание Каге. Несколько недель ее точно не будет. Не думаю, что кто-то станет заниматься поисками Саске-куна и Сарады. — А мы? Мы же можем… — Наруто! — Да что, даттэбайо?! — То, что случилось с деревней Темари… — тихо сказала Сакура. — Это же может случиться и с нашей. Если мы будем сейчас доставлять всем проблемы… Наруто… Она запуталась, подбирая слова. — Они приходили за биджу, — ответил Наруто, прожигая взглядом сюрикены. — В Скрытом Песке был Хвостатый Зверь. — Хвостатый Зверь? — Гаара был джинчурики. Не знаю, что там происходило, пока меня не было, но после его смерти биджу наверняка остался у деревни. «Акацуки» ищут Хвостатых. Пришли за биджу Гаары, придут и за моим. — За твоим?.. — Моя сила. Ты видела ее, Сакура-чан. Я джинчурики. Джинчурики Кьюби. — Н-наруто… — «Акацуки» ищут таких, как я. Пока я здесь, наша деревня в опасности. Если пойду искать Сараду и Саске — всем будет только лучше, знаешь. Только баа-чан… — он крепче сжал кулак. — Баа-чан этого не понимает, даттэбайо!