117
«— Мне пора, — сказал он королю. — Больше мне здесь нечего делать. — Останься! — сказал король: он был очень горд тем, что у него нашелся подданный, и не хотел с ним расставаться. — Останься, я назначу тебя министром!»
© Антуан де Сент-Экзюпери
Сарада с самого утра колдовала над прикованными к стене подопытными в старой доброй операционной. Орочимару совсем их забросил, бедных, поэтому Сарада спокойно лишала их памяти, не опасаясь внезапных вторжений. Первые дни она еще прислушивалась к звукам в коридоре, нервно дергалась и сбивалась, но Орочимару, судя по всему, увлекся чем-то другим, и можно было не волноваться о том, что он ворвется и поймает ее с поличным за каким-то странным занятием среди отупевших людей. Сарада изменила триггер. Вместо хлопков стала пробовать другие звуки: свист, слова… Слова пошли лучше всего. Хлопки и свист всякий раз получались разными, подобных звуков вокруг было множество и «возврат» их не распознавал. Слова — сложное сочетание звуков и более конкретное. Со словами программа заработала, и когда память вернулась к первому подопытному, Сарада едва не взвизгнула от восторга. Тем не менее «возврат» срабатывал не всегда, да и «хаос» никак не мог локализироваться и разбить конкретный участок, а не всю память. И черт с ним, с «хаосом», но пока стабильно не работал «возврат», не могло быть и речи о том, чтобы совмещать ловушки-на-сознание с «хаосом». План летел к чертям. Сколько еще времени оставалось до переселения Орочимару в новое тело? Месяц? Полгода? Неделя? Ч-черт… Дверь резко распахнулась, и Сарада подпрыгнула на месте от неожиданности. В операционную заглянул Саске. — Чего тебе? — сердито спросила Сарада. Пусть она была сосредоточена на технике, но чужое присутствие в коридоре должна была почувствовать. Отец идеально скрыл свою чакру. Вопрос только: зачем? — Ты одна? — Да. — Орочимару где? — Не знаю. Дверь захлопнулась. Сарада поглядела на настороженного подопытного со впалыми щеками и темными кругами под глазами и вдруг спохватилась. — Эй, Саске! Папа вел себя как-то странно, и Сарада стала подозревать недоброе. Она вылетела за ним в коридор, но Саске уже и след простыл. Сарада завертела головой, выбирая направление. Слева был Южный зал и тренировочная площадка. Если отец искал Орочимару, то наверняка пошел направо.****
Маска под одеждой грела Орочимару сердце. Раньше между ним и его душой была глухая стена, но теперь в этой стене появилась дверь. Чтобы открыть эту дверь, нужно было мужество. Орочимару сам себе улыбнулся. Мужество у него, конечно же, было. Однако при мысли о ритуале в истаявшем осколке души все равно пробегал холодок. Тело уже с месяц как начало отторгать его. Время переселения близилось, но Орочимару терпел боль и не подавал виду. Наследникам Учиха нельзя было показывать свое недомогание и слабость. В его жизни вообще было слишком много боли. И не только чужой, но и своей собственной. Эксперименты над собой были болезненными. Переселение из тела в тело… Но Орочимару не боялся боли. Он жил в аду и правил адом, потому боль на пути к бессмертию и телу Саске-куна была даже приятной. Саске-кун уже наверняка знал о его визите в Лист, и Орочимару напряженно ожидал реакции. Сомнения и подозрения достигли кульминации. Теперь все должно было решиться раз и навсегда. Впрочем, вне зависимости от верности или предательства Саске-куна, Орочимару был уверен в том, что все пройдет отлично. Я одержу победу в любом случае. Щенок слишком самоуверен. Обряду сопротивляться невозможно, что бы он ни замышлял. Главное успеть провернуть все с маской. Орочимару послал Кабуто за Саске-куном. Предварительно попросил ненадолго занять чем-нибудь Сараду. «Мы же не хотим, чтобы нас отвлекали?» — сказал он верному помощнику. Кабуто только ушел. До прихода Саске было еще минут десять, а то и двадцать. Может, несколько часов. Или полдня. Убежище большое. Пока Кабуто найдет, чем занять Сараду, пока отыщет Саске-куна, пока Саске-кун соизволит к нему заглянуть. Редко когда щенок Учиха отвлекался от тренировки или медитации ради его, Орочимару, прихотей. Саске оповестят, а придет он тогда, когда захочет. Чуткое ухо уловило негромкий треск. Эта природа чакры… Орочимару дернулся и увидел надвигающееся на него острие ослепительного лезвия, пробившееся сквозь дверь. Саске действительно приходил, когда ему вздумается. Но чтобы он соизволил посетить его раньше, чем ожидалось? Такое было впервые.****
Сарада тихонько кралась по каменному коридору, интуитивно выбирая направление. Папа, что ты задумал? Сознание заполонили воспоминания, будто нечаянно оживший сон, о котором она запамятовала. …деревянные стены. Свет свечей, запах формалина. Повсюду запаянные колбы с образцами. Неприятный хруст пестика в фарфоровой ступке. Голос Кабуто… Кабуто этим утром неожиданно заявился к ней с просьбой помочь выделять образцы. У Сарады были другие планы: она думала практиковать «хаос» на подопытных. К Кабуто отправился теневой клон, тогда как она сама тихонько улизнула в операционную. Потому и вздрогнула, когда Саске вломился к ней без стука. Не хотелось навлекать на себя лишние подозрения, а если бы Кабуто застукал ее за экспериментами в операционной, могли возникнуть ненужные вопросы. Если клон рассеялся, значит, ему кто-то помог. Нырнув в чужие воспоминания, отныне принадлежавшие ей, Сарада откопала ощущение удара в шею. Кабуто был профессионалом. Знал точки, куда можно ударить, чтобы лишить человека сознания. Напал сзади молниеносно и бесшумно в тот момент, когда она ничего не подозревала и растирала в ступке сердце новорожденного крысенка. «Хорошо, что я отправила к тебе клона», — сердито подумала Сарада. В душе закипала обида на Кабуто. Он никогда ей не нравился, но все эти годы они сосуществовали в состоянии мягкой исключительно вежливой вражды, которая почти никак себя не проявляла внешне. Удар в спину Сарада простить не могла. Что же это он идиоткой круглой ее считает? Обидней всего было то, что она оказалась не готова к такому удару. Будь на месте клона оригинал, Кабуто бы и вправду вывел ее из строя и надолго. В первую очередь Сарада злилась на себя, но мстить себе было глупо, а отыграться на Кабуто доставило бы ей немалое удовольствие. И зачем тебе понадобилось вывести меня из игры? Спереди по коридору послышался грохот и треск электричества. Сарада отбросила мысли о мести подлому медику и кинулась туда. Все-таки верно иду. Она вылетела из-за поворота и резко затормозила. Посреди коридора, напротив выбитой двери, стоял Саске. В одной руке он держал меч, а из ладони другой, искрясь у основания, протянулся ослепительный прямой луч. Папа?! — Орочимару... есть разговор. — Не ждал тебя так рано, Саске-кун, — донесся сладкий голос Орочимару. — Ты сегодня не в настроении. Плохо спал? — Тебе больше нечему меня учить. Сарада припала спиной к холодной стене с узорами и на всякий случай попыталась скрыть чакру. Сердце так громко колотилось в груди, что по всей стене от него, казалось, расходилась вибрация. Что происходило в комнате, видно не было. Куда упирался луч, исходящий из ладони отца? Папа, что ты делаешь? — И что теперь? — Теперь я убью тебя. — А как же уговор? Тон саннина был насквозь пропитан ехидством. То ли угрозы Саске не особо его пугали, то ли он умело притворялся. — Орочимару, ты слабее меня, — вальяжно объяснил Саске. — Я не вижу смысла отдавать тебе свое тело. — Громкие слова для недоноска Учиха. Саске все еще стоял в нескольких шагах от двери, и Сарада заметила, как он ухмыльнулся. — Не был бы я недоноском, ты бы на меня и не посмотрел даже. Ты мечтал о шарингане, но Итачи и Шисуи были слишком сильны для тебя. Потому ты и нацелился на меня, не так ли? — Сумеешь убить меня? — с насмешкой сказал Орочимару. — Не верю. Ты так и не научился хладнокровно убивать. — Не волнуйся. Перед тобой я могу стать бессердечным. — Ты же собирался стать бессердечным перед другим человеком? — Мне не нравятся твои методы. Какова твоя цель? Все это время ты играл жизнями людей. Ради своих жалких причин видел в них лишь игрушки, да еще и привлекал к своим мерзким занятиям Сараду. Ты разочаровал меня. Саске сделал несколько шагов и исчез из поля зрения. Сарада, затаив дыхание, осознавала его слова. Папа…****
Саске продавил луч Чидори глубже сквозь скрещенные руки Орочимару, но учитель, хищно осклабившись, отвел руки в сторону, и удлинившийся луч, вместо того, чтобы поразить его сердце, лишь царапнул плечо. По рукавам растекалась кровь. На белом лице Орочимару выступил пот, но в золотых глазах сверкали ненасытность и азарт. Саске одним мгновенным прыжком очутился рядом и отсек ему голову. Голова слетела с плеч и гулко бухнулась на деревянный пол, а обезглавленное тело несколько секунд продолжало стоять и в конце концов тоже повалилось вниз. Луч Чидори погас. Освещенный теплым светом свечей деревянный кабинет с книжными полками, уютным креслицем в углу и письменным столом, заваленным свитками и бумагами, прежде казался уютным, но труп, голова, лежащая отдельно от тела, и растекающаяся по полу лужа крови, придали ему зловещего вида. Отрубленная голова вдруг обернулась клубком змей. Тело тоже. Саске отступил. Змеиный клон. Он огляделся. Где же Орочимару? Глянул налево. Направо. Обернулся назад на разрубленную дверь. Никого. Саске запрокинул голову и вздрогнул от неожиданности. Орочимару прилип всем телом к потолку в позе какой-то гигантской ящерицы, вроде варана или аллигатора. Высунул длинный язык и плотоядно облизнулся. Когда успел? Еще до того, как я разрубил дверь? Иначе шаринган бы засек… Саске попробовал поймать змея в гендзюцу, однако саннин как-то удивительно ловко глядел вроде как на него, но в то же время куда-то мимо, избегая линии взгляда. Опытный гад. Саске одной рукой швырнул в него наэлектризованные сюрикены — любимый трюк Сарады, незамысловатый и в то же время действенный. Орочимару улизнул в бок, и из-под его одежды выползли толстые питоны. Саске шагнул назад, но вдруг почувствовал, как ноги оплетают белые змейки — те, которые выползли из рассыпавшегося змеиного клона. Саске тряхнул ногами, пытаясь освободиться от них, разрубил мечом устремившегося к нему с потолка питона, но мелкие змейки оказались очень уж настырны. Они слипались в тело одной змеи, более крупной, еще толще питона, и покрывали его тело. За какие-то секунды Саске оказался в коконе холодных тугих тел. Ни одной рукой двинуть, ни другой. Ну уж не дождешься. Он выпустил Чидори всем телом. Рассеченные электричеством тела змеек испачкали кровью белую рубашку и осыпались на пол. Саске вновь выпустил ладонью луч Чидори, метя прямо в Орочимару. Движение было молниеносным, саннин на потолке не успел увернуться. Он выпучил глаза. Белки глаз вокруг золотой радужки покрылись красной сетью лопнувших сосудов. Изо рта вырвалась струйка крови и капнула на щеку Саске, потекла ниже, соскользнула слезой с подбородка и растеклась пятнышком по рубашке, неподалеку от косых пятен змеиной крови. Саске ухмыльнулся. Теперь бы ты не успел заменить себя клоном. Но тело учителя вдруг снова обернулось белыми змеями, и те попадали прямо Саске на голову. Когда?! Саске растерянно завертел головой и резко развернулся, услышав нечеловеческий вопль позади. Орочимару, раскинув руки, извивался и выл. Его лицо скрывала жуткая клыкастая маска, а волосы задрались кверху, словно он стоял вверх ногами на потолке, а не на полу, или какой-то мощный вентилятор дул на них снизу. — Ч-что за… Саске, сглотнув, попятился и весь задрожал. Пляска Орочимару казалась какой-то потусторонней. Саске понимал, что нечего глазеть, нужно атаковать, но, не понимая тайного смысла происходящего, он не решался. Орочимару вновь страшно закричал. На его животе расползалась глубокая рана, будто ее вырезали невидимым мечом. Энергетический фон в кабинете изменился. Саске чувствовал присутствие чего-то огромного и мощного. Какой смысл его атаковать, если он сам себя… Да что вообще происходит? Насколько Саске успел изучить учителя, у него было две цели: заполучить тело Учиха и вернуть себе душу. Ни для чего более он не стал бы так рисковать. Саске смутно догадывался, что произошло то, чего он так опасался: Орочимару все-таки распечатал свою душу. С такой раной он не жилец. А тут удачно поблизости мое тело. Он переборол подкравшуюся со спины панику и ухмыльнулся. Что же, попробуй. Волосы Орочимару опустились, будто сквозняк снизу резко перестал их поддувать. Саннин снял маску, выпучил глаза и из его рта вдруг вырвалась какая-то мелкая тень. Саске подпрыгнул и очутился на потолке, присел на колено вниз головой. Тень вылетела сквозь разбитую дверь в коридор, ударилась о стену и обернулась гигантской белой змеей, сотворенной из множества других мелких змей. Узнать в чудовище Орочимару можно было лишь по глазам: тем самым, с узким зрачком, только в форме змея их золотой цвет поблек и стал каким-то болотным. — Белый змей. Так вот она какая, твоя истинная форма, — ухмыльнулся Саске, все так же сидя на потолке. — До чего довел себя, а все лишь бы получить силу Учиха. Ты просто смешон. — С-саске-кун, — прошипел змей, ворочая тонким раздвоенным языком. — Твое тело… я забираю себе! Шаринган уловил и предугадал быстрый маневр змеи. Саске спрыгнул с потолка и отскочил назад и вправо, скользя по инерции по шершавому деревянному полу. Орочимару пробил потолок, извернулся и угрожающе зашипел. Мелкие змеи, заменявшие ему чешую, сорвались с тела и устремились к Саске. Он рубил их мечом, но змей было много. Чертовски много. Саске вновь испустил Чидори всем телом. Та самая атака, которой он некогда на тренировке рассекал мишени. Тело обернуло вспышками электричества, а змеи в радиусе нескольких метров в округе искромсало невидимыми лезвиями Чидори. Белого змея отшвырнуло разрядом и ударило об стену. Уютный кабинет затопило кровью, запахами металла и озона. Саске распечатал из печати на запястье свиток и усмехнулся, исподлобья глядя на Орочимару, но вдруг обессиленно рухнул на одно колено. Тело как-то странно себя вело. Орочимару отклеился от стены и выдал с нескрываемым ехидством. — Когда испарения от этого тела смешиваются с воздухом, они превращаются в нервно-паралитический газ. Я бессмертен, Саске-кун. С твоим нынешним уровнем ты меня не победишь. Я вдохнул немного. Газ еще не подействовал полностью. Саске мигом развернул свиток, сложил пару печатей и хлопнул ладонью по полу. На окровавленных досках квадратом раскрылась печать фуиндзюцу и по четырем углам ее выстрелили лазерные столпы чакры Стихии Молнии. Газ парализует тело. Еще немного, и ток чакры тоже собьется. Барьер исчезнет. Тогда… Саске сложил еще печати, накрыл пятерней центр печати в свитке у себя под ногами и послал в нее всю чакру, какую мог собрать. Вокруг центра старой печати появились рисунки новых символов. …запечатать чакру сейчас. Как бы ни подействовал его газ на мое тело, барьер будет работать сам по себе, даже если я потеряю сознание. Орочимару не пробьется. Змей ринулся к нему, целясь в пустое пространство между лазерными столбами. Но грань кубического барьера от соприкосновения с телом змеи прострелила звенящими разрядами электричества. Весь куб вспыхнул молниями, и Орочимару вновь отшвырнуло к стене. Саске показалось, в болотных глазах с узким зрачком мелькнул страх. Начинает понимать, что моего тела ему не получить, а переселиться куда-нибудь срочно нужно. Долго находиться в этой форме он не может. Ему нужно тело. Саске злорадно ухмыльнулся, но вдруг замер. Вспомнил. Дьявол! Глаза Орочимару сверкнули, и Саске понял, что они одновременно подумали об одном и том же. — Не смей! Он уже давно чувствовал: в коридоре Сарада. Когда заметил ее, прогонять было поздно — он уже занялся к тому моменту Орочимару. Молился про себя, чтобы она не влезла и не помешала ему, и Сарада вроде бы поняла. Не вмешивалась. Только шаринган различал, что ее очаг чакры переместился ближе к двери. Подглядывала за боем, любопытная. Змей отклеился от стены и быстро ускользнул в дверной проем. У Саске все налилось холодом внутри. За себя он был спокоен. Даже если ему стало чуть тревожно от плясок Орочимару с маской Узумаки, то непосредственно боя с белым змеем и ритуала перерождения Саске не так уж и опасался. Нейропаралитический газ и тот, хоть и стал неприятным сюрпризом, но не напугал его. Но вот Сарада… Она не была к этому готова. В свои планы против Орочимару Саске ее не посвящал! Он кинулся было за змеем, с трудом управляясь с отравленным газом непослушным телом, ударился грудью о свой же барьер, вскрикнул и осел назад. Тело обожгло электричеством. — Сарада! Из всех Учиха, не считая Итачи, которого Саске уже давно приговорил, они с Сарадой остались одни. Сестра, не сестра, приемная, не приемная, родная или чужая, она была Учиха. Но если Орочимару завладеет ее телом… …тогда я стану последним в своем роде. Саске стало страшно. Он так стремился разорвать все узы… С жизнью без Конохи, своей команды и друзей он полностью смирился, такое одиночество не пугало его. Но Саске считал себя главой клана Учиха, и пока с ним была Сарада, эта должность, на которую он сам себя единогласно избрал, хоть что-то значила. Не станет Сарады, и клан Учиха сократится до него одного. Быть самому себе главой, как самому себе капитаном? Никогда еще одиночество не пугало Саске настолько остро. Заплетающимися пальцами он попытался сотворить новую печать, чтобы снять барьер изнутри, но тело уже не слушалось его. Саске сопротивлялся самому себе. Даже забыл об опасности, которая грозила ему всего пару мгновений назад. Сейчас ему казалось, что даже с таким телом он справится лучше, чем Сарада. А даже если не справится… Он поклялся, что не позволит больше никакой твари причинить вред своим близким, но судьба как будто насмехалась над ним. Орочимару и Итачи. У них было много общего. Оба ради силы готовы были идти на любые жертвы и ни во что не ставили человеческую жизнь. Саске подобного стерпеть не мог. Его душа жаждала восстановить равновесие. Прикончить Орочимару можно было уже давно, но Саске хотел вытянуть из него максимум пользы, в то же время утешая себя мыслью, что рано или поздно все равно убьет гада. Дьявол, нужно было убить его раньше! Он закончил с горем пополам создавать печать, аннулирующую барьер, но барьер остался на месте — мог работать еще несколько минут на запечатанном запасе чакры. Впустую потраченной чакры. В программе печати отмены была ошибка. Саске, сцепив зубы, попробовал снова, с ужасом понимая, что каждая секунда — просто чудовищное расточительство времени. Орочимару и Итачи… Он так надеялся, что за десять лет стал сильнее, но ничего не изменилось. Он слаб и беспомощен, как прежде, и не может ничего сделать в то время, как очередное воплощение дьявола отнимает у него близких. С хлопком ладони по узору программы барьер рассеялся. Саске попытался подняться, но снова рухнул на одно колено и обессиленно прикрыл глаза: закружилась голова. Вначале отец и мать. Теперь сестра… Почему это происходит со мной? Саске заметил кончик хвоста белого змея, все еще лежащий в комнате. Хвост не шевелился. Все уже закончилось. Он опоздал.