135
Это утро началось относительно неплохо, хотя бы потому, что отца Шикамару вызвали в Резиденцию по некому важному делу. Хокаге могла сколько угодно сердиться за то, что Шикаку ослушался ее приказа и поступил по-своему, но в итоге сдалась. Блестящий ум Нара нужен был деревне, и день, когда к его помощи решили прибегнуть вновь, наступил. Темари и сама не поняла, чему она так радовалась. Казалось бы, какое ей дело до чужого мужчины, пусть и давшего ей приют… И все равно она радовалась за отца Шикамару как за члена своей семьи. Завершив дела в центре деревни, она направлялась домой через тенистый лесок, когда путь ее преградил спрыгнувший с ветки мальчишка. Длинный шарф хлестнул его по затылку. Мальчишка сложил руки на груди и принял деловую позу. — Темари из Песка! Я — Конохамару из клана Сарутоби — требую, чтобы ты и твои люди покинули мою деревню, корэ! — Брысь с дороги, — процедила Темари сквозь зубы. Вот оно, лишние напоминание: она здесь не дома. Это чужая деревня, чужой народ, и ей здесь не рады. Даже этот малыш… Впрочем, этот малыш был просто дурно воспитан, потому и позволял себе говорить такое ей в лицо. А остальные улыбались до поры до времени и делали вид, что все нормально. — Из-за вас погиб мой дед, — выдавил Конохамару из клана Сарутоби, с трудом сдерживая слезы. — Вы вступили в сговор с Орочимару и напали на нашу деревню. Из-за вас он умер, корэ! А теперь вы живете в нашей деревне, которую хотели разрушить. И все нормально, да? — Ах ты щенок. Темари даже не знала, что и ответить, потому что… потому что щенок был прав. Все действительно было так. Вот только она этого не хотела. Не хотела ни войны, ни вражды. Ни того задания. Все решали за нее. Отец, старейшины. Она лишь выполняла приказ. Темари с трудом подавила порыв оправдаться. Еще чего не хватало. — Проваливайте назад в свои Пески, корэ! — Уйди с дороги. Не ты в этой деревне принимаешь решения, — холодно произнесла Темари. Только было улеглись немного проклятые мысли, разъедающие ей сердце, как этот мальчишка недо-генин надавил на больное и заново вытянул все на поверхность. — Я сказал: «проваливайте!» — Попробуй, заставь меня, — хмуро объявила Темари и двинулась на него. Пройти по дороге, как и шла. Щенок ничего не сделает.****
Наруто изо всех сил сражался со сном. Нельзя было спать. Они же на миссии, и сейчас выпало его дежурство. Вокруг, источая медовый аромат, лежали на полках идеальные манго для аукциона. А ведь так сладко было спать, пока на дежурстве бодрствовала Сарада. Ощущение ее пальцев в волосах, прикосновения, от которых по всему телу пробегал трепет… От воспоминаний об этих нежностях его еще больше клонило в сон, и веки слипались. В очередной раз моргнув с опасно затянувшейся паузой, Наруто открыл глаза и не увидел мрачного хранилища манго. Зрение резал яркий свет, а в щеку давила складка на смятом покрывале. Просто сон? Секунд пять Наруто осознавал себя в пространстве и времени, а осознав, подскочил на месте и заметался. Сонливость мигом исчезла. Кровать была пуста. Очки с тумбы пропали. На какой-то миг Наруто показалось, что вся история с Сарадой, потерявшей память, могла ему присниться, но развешанная на веревке одежда подсказывала ему, что все случилось наяву. Он не сразу заметил, что одежды стало меньше: сетчатая майка и платье остались, тогда как белье и шорты исчезли. Наруто, затаив дыхание, вышел в коридор и стал подкрадываться к кухне, из которой доносились звуки. За это недолгое время он успел с десяток раз себя проклясть и настолько перенервничал, что сердце свело спазмом. Или не сердце. Он с трудом разбирался в анатомии, но в груди однозначно стало тяжело. Припав спиной к стене, Наруто осторожно заглянул на кухню, словно был на разведке на вражеской территории, а не у себя дома. Сарада сняла с огня чайник и выключила газ. Обычная сцена. Все было в порядке. Наруто выдохнул с облегчением, но вдохнуть позабыл: понял, что увиденное не может происходить в принципе. Сарада же… она же… Сарада, ощутив его присутствие, обернулась. Наруто окаменел. В ее глазах не было ни капли безумия, лишь немного замешательства. Он вытаращился как ненормальный. Приоткрыл рот, чтобы сказать… но так и не придумал что и так и застыл с открытым ртом. Та самая долгожданная встреча, о которой он грезил столько времени, застала его врасплох. И ни в каких своих фантазиях Наруто не мог предположить, что это произойдет у него на кухне и именно так: Сарада — у плиты в его растянутой футболке; он — босой, перепуганный насмерть, помятый и взъерошенный со сна, с пересохшим горлом. Наруто часто заморгал, пытаясь прийти в себя и выдавить хоть что-нибудь. Он настолько растерялся под внимательным взглядом Сарады, что даже забыл обрадоваться отступившей ментальной блокаде. — Сарада? — спросил он охрипшим ото сна голосом. Она кивнула, и Наруто шагнул в кухню, медленно, словно боялся, что от резкого движения Сарада исчезнет. Он подкрадывался все ближе и чувствовал, как тает оцепивший все тело шок, выпуская жаркое облегчение, от которого едва ли слезы на глаза не наворачивались. Черт знает как, но она вспомнила. Вспомнила! Наруто остановился в шаге от Сарады, глядя на нее в упор, и будто наткнулся грудью на невидимый барьер. Еще вчера мог обнимать ее со спины, утыкаясь носом в плечо, а сегодня опять появилась эта стена. Он так много вопросов хотел ей задать, но самый главный все же был один. Помнишь ли ты о той нашей встрече на аллее? Я… значу ли я что-нибудь для тебя? Могу ли я… Но он не мог этого спросить. Язык не поворачивался. Да и как спросить? А если она ответит «нет»? Что тогда делать? — Нанадайме?.. — неуверенно проронила Сарада себе под нос и опустилась взглядом к его шее, будто чувствовала неловкость от близости. Даже если и так, Наруто и не думал отстраняться. Сердце затрепетало от ее голоса. «Нанадайме».****
Юный Хокаге пялился на нее так, словно она не вскипятила ему чайник, а при нем поднялась из гроба. Кроме того, он подошел настолько близко, что Сарада смутилась. Часто дыша, она глядела ему в глаза и неосознанно скользила взглядом по его лицу и ниже, изучала шею и толстый ободок воротника на футболке. Нанадайме был не таким высоким, как она помнила, а почти с ней в один рост. Память восстанавливалась странно. Какие-то моменты Сарада помнила отлично и цельно, но эти острова информации не всегда были связаны между собой. Она хорошо помнила раннее детство, маму, академию, первую встречу с отцом и пробуждение шарингана, светлую ауру Седьмого Хокаге, которому старалась всячески подражать. Но дальше информация шла кусками. Да еще мелькали обрывки видений, которые она никак не могла связать со своим прошлым. Мужчина с крестообразным шрамом на подбородке. Цилиндры с голыми детьми в пузырящейся голубой жидкости. Темные пыльные архивы Конохи… Сарада четко знала, что находится сейчас в доме Седьмого. Также она знала, что ни Хината, ни Боруто сюда не войдут и не станут негодовать. Но в то же время, как она очутилась дома у Хокаге в таком неподобающем виде, Сарада не имела ни малейшего понятия. Почему она так живо помнила Седьмого маленьким ребенком, тоже понятно пока что не было. «Память возвращается постепенно. Сними печать, чтобы вспомнить все». Сарада мысленно отмахнулась от назойливого голоса в голове. Она не понимала о какой печати речь, но интуитивно подозревала, что голос этот хорошего не посоветует. — Ты… вспомнила? — хрипло спросил Седьмой и облизнул пересохшие губы. — Что? Сарада вдруг испугалась. Ей казалось, что Нанадайме говорит о том недавнем временном промежутке, который она благополучно запамятовала. «Славно, что возврат сработал так быстро. Я заметил любопытную закономерность: чем дольше ты пребываешь под действием хаоса, тем меньше вероятность, что возврат сработает правильно». В каком смысле? Вопрос возник в голове совершенно машинально. Но голос ответил: «Поверх старых разорванных связей начинают формироваться новые. Это сбивает возврат. Готовься к тому, что вспомнишь не все. Особенно последние дни. Их так точно можешь не вспомнить». Но ты же помнишь? «Не помню. Моя память тоже была разбита». — Ну… — Нанадайме часто заморгал и снова машинально облизнул губы. — Твоя память вернулась? Ты ничего не помнила. — В-вернулась, — пробормотала Сарада, упорно глядя в ворот его футболки. — Но не вся. Она осторожно взглянула на него исподлобья. Седьмой выдохнул и заметно расслабился. Сарада, напротив, насторожилась. — Нанадайме, — спросила она с привычным строгим занудством. — Что было вчера? Почему я… в таком виде. Сарада демонстративно оттянула футболку с завитушкой на груди. — Потому что влезла в одежде под ледяной душ. А до этого проткнула себе руку ножом. Нанадайме вдруг схватил ее за запястье и приподнял перебинтованную правую руку прямо к глазам, чтобы она получше увидела. Сарада оторопела. Рука под повязкой и правда все еще сильно болела. Собственные безумные поступки не укладывались в голове, а от запястья, которое чуть больно сдавливали пальцы Седьмого, по телу растекалось густое тепло. Тепло заплывало в мозги, и мысли вязли в нем, словно в горячем меду. — Я… Сарада выдохнула. Начудила она знатно, но это было явно не худшее объяснение ее удивительному пробуждению в кровати Нанадайме. — Извините. Она попробовала освободить руку, но Нанадайме и не думал отпускать ее запястье. Все так же глядел на нее в упор огромными голубыми глазами и после ее попытки вырваться заметно встревожился. — Ты уйдешь? Его голос дрогнул. Если я доставила ему столько неудобств, то почему он боится моего ухода? Память услужливо подкинула сценку в убежище Орочимару. Тогда Седьмой сказал ей, что считает семьей каждого жителя Скрытого Листа, а значит, и ее тоже. Тогда он заботился о ней. Но сейчас тревога была иной. Не хотел бы, чтобы она уходила, так бы и сказал, твердо и уверенно: «Ты никуда не пойдешь». А он не хотел и в то же время… выбор был целиком за ней. — А надо? Нанадайме торопливо замотал головой, словно мальчишка. — Останься. Не приказ. Просьба. Едва ли не мольба. — Х-хорошо. Я не уйду, — согласилась Сарада. Как будто был выбор, что ответить. Она была готова сказать все, что угодно, лишь бы Седьмой успокоился. Право же, он вел себя как-то странно.****
Какаши очутился на пологой крыше под окном. На кухне за столом сидели и мирно завтракали Наруто и Сарада. Почти как в старые добрые времена. Однако воспоминание о ментальной блокаде погасило пробившееся чувство ностальгии. Заметив его, ребята вздрогнули. Наруто встал из-за стола и поднял створку окна. Из кухни сквознячок вынес запах дешевого заварного рамена. — Чего вам, Какаши-сенсей? — удивился Наруто. — Гм. Какаши внимательно присмотрелся к Сараде. Она не выглядела сумасшедшей. Обычная Сарада. Может, оно так кажется. Давно хотел навестить ее, но Годайме услала его с миссией из Конохи. — Вот что, Наруто. Минут двадцать назад я удачно поймал за руку твоего ученика… — Моего учени… — …который атаковал расенганом Темари из Песка. — Чего-о?! — Надеюсь, ты понимаешь, что расенган — техника, которую не применяют против своих? А Темари на данный момент — наш союзник и, кто знает, быть может, будущая Шестая Казекаге. — Да я-то понимаю, ттэбайо! — взъелся Наруто. — Но… — Знание техник такого уровня подразумевает и ответственность. Если обучил Конохамару расенгану, то стоило и объяснить, в каких обстоятельствах его использовать не следует. Наруто поник. — Я понял. — Я поговорил с ним. Но он может заглянуть и к тебе. Это так, на будущее. Какаши отвлекся от Наруто. Сарада, отложив палочки, прислушивалась к разговору. — Ты как, Сарада? — спросил он буднично. — Все хорошо, Рокудайме. Какаши опешил, но виду не подал. Наруто вздрогнул и завертел головой, глядя то на него, то на Учиху. Какаши дружелюбно улыбнулся и прищурился. — Рад, что у вас все отлично. Ну бывайте. Он шуншином ушел от окна. Остановился неподалеку и наблюдал, как Наруто по пояс высовывается из окна, пытаясь вычислить, куда он переместился, втягивается обратно в кухню и прикрывает окно. Хм. Сакура все так же стояла за поворотом, прислоняясь спиной к стене дома. Какаши спрыгнул с крыши и очутился рядом. — Как они? — Кажется, лучше. Сарада разговаривает. — Уже разговаривает? — Сакура расцвела. — Неужели Наруто все-таки удалось подобрать ключи? — Похоже на то. Вот только… — Что? — Она назвала меня «Рокудайме», — выдохнул Какаши, устало глядя на небо. Сакура звонко рассмеялась. — Тоже неплохо. Так вы, оказывается, предшественник Наруто? — Сакура… Насмеявшись, девушка смахнула с ресниц слезы и добавила: — Раз так, я спокойна. Она вдруг помрачнела. — Надеюсь, Сараду больше не будут допрашивать? Ну… раз она… — Думаю, нет. У Годайме изменились планы. Пойдешь к ним? Он кивнул головой в сторону дома Наруто. Сакура задумчиво уставилась на стену дома Наруто и покачала головой. — Хотела. Но раз она в порядке, думаю, не стоит им пока мешать.****
Влажный воздух Мёбоку, приправленный запахами прелости и болота, набивался в легкие и душил. К этому было сложно привыкнуть поначалу. Ныне же, спустя годы, приходилось привыкать заново. Шумы водопадов перебивали жабьи песни. Рай для живности. Джирайю не удивляло, что разумные жабы обитали именно здесь. Продовольствия в этих местах хватало всем и с головой. На Мёбоку, несмотря на повышенную влажность и шум, его всегда охватывал невыразимый покой. Это была словно отдельная вселенная, отрезанная от мира шиноби, полного бесконечных противоречий, ненависти и войн. Здесь все были свои. Фукасаку-сама сидел на гигантском листе, покрытом ядовито-красными пятнами, и медитировал, словно бы не замечая его присутствия. Может, и правда не замечал? Джирайя обернулся кругом на каменные статуи гигантских жаб. Как правило, он не задумывался о том, что это священное место одновременно в своем роде и кладбище. Все эти статуи когда-то были живыми жабами. — Джирайя-чан? — позвал скрипучий старческий голос. Крошечная зеленая жаба, насупив кустистые брови, глядела на него желтыми глазами с горизонтальными зрачками. — Уже слыхали? — Да. Джирайя вздохнул и опустился в мокрую землю под листом. Фукасаку спрыгнул к нему и мелкими прыжками подобрался поближе. — Риннеган… Думаешь, он и есть дитя из пророчества? — Если сведения верны… Джирайя скрипнул зубами. — «Принесет или долгий мир, или страшное разрушение…» Я чувствую, что совершил ошибку. — Эту ошибку еще не поздно исправить, — попробовал успокоить его старейшина. — Однако кто бы мог подумать. Риннеган… Никогда не слышал, чтобы у тебя был такой ученик. По правде говоря, все мы ожидали свершений от Минато. — От мертвецов поздно ждать свершений, — процедил Джирайя. — Этот «Пейн» придет в Коноху за Наруто. Как бы там ни было, Наруто с ним не справится. Его нужно спрятать. — Можешь рассчитывать на нас. — Благодарю.****
«Если ты надеешься, что память окончательно вернется сама собой, то ошибаешься. Сними печать». Сарада стиснула зубы и расслабилась. Пока Нанадайме возился в уборной, можно было отпустить разум и заняться этим назойливым голосом. Интуитивно погружаясь в собственное сознание, она вдруг очутилась в измерении, полном черной субстанции. Черный холмик, в котором виднелось белое лицо Орочимару, выпускал канатики ложноножек, просачивающиеся через дыры в сетке фуиндзюцу. Ложноножки тонули в черной субстанции. Другие — извивались в воздухе, тянулись к ней и осторожно ощупывали руки и шею. Сарада отмахнулась от одной из них. — Все-таки пришла, — удовлетворенно прошипел Орочимару. — Давай же. Сделай это. Сними печать. Его золотые глаза со змеиными зрачками лукаво вспыхнули. Сарада немного подумала и стала складывать печати. На физиономии Орочимару отразилась безумная жадность. Он облизнулся длинным языком. Сарада, продолжая складывать печати, подошла к холмику и ударила в него ладонью. Поверх паутины фуиндзюцу наложилась еще одна, вспыхнула белым светом и погасла, стала черной. — Обойдешься. Я вспомнила, как ты здесь оказался. Хорошая попытка захватить мое тело. Орочимару обиделся. — Я же тебе помогаю. Тебе же лучше. Сарада фыркнула. — Твоя болтовня раздражает. Резкая трель дверного звонка выкинула ее из измерения Орочимару в спальню Нанадайме. — Иду! — крикнул Наруто. В коридоре послышалась возня и снова голос: — Конохамару? Ты? Сараде вспомнился утренний визит Шестого. Конохамару-сенсей все-таки пришел. Она сняла очки, стянула футболку с символом Узумаки и облачилась в свою подсохшую, отглаженную одежду. В памяти отозвался встревоженный голос Нанадайме: «Ты уйдешь?» Сарада обернула вокруг талии белый пояс, расчесала рукой челку и надела очки обратно. Без подсумка с оружием и с пустыми печатями на запястьях она чувствовала себя неуютно, но выбирать не приходилось. С самого утра она удерживалась за мысль, что перед ней Седьмой Хокаге. Вспышки воспоминаний о прошлом не могли восстановить причинно-следственную связь и объяснить ей, каким образом она здесь очутилась и чего от нее ожидает Хокаге. Орочимару, возможно, был прав. Чем дольше действовал «хаос», тем труднее было из него вынырнуть. Сердце тянулось к Наруто, однако Сарада отчаянно запрещала самой себе. Это было неправильно. Она не имела права… Орочимару фыркнул в сознании, но Сарада его проигнорировала. Надо же, пробивался даже через двойную печать. Странно как-то. Она тихонько вышла в коридор, прошла мимо кухни, на секунду задержавшись у дверей. Конохамару гневно объяснял Седьмому свою позицию, а Наруто, заметив Сараду в коридоре, на миг перестал его слушать и уставился на нее с вопросительной тревогой. Сарада поспешно отвернулась и прошла к дверям. «Останься», — с мольбой напомнил голос Нанадайме. Сердце часто забилось, но Сарада все равно обулась и выскочила из квартиры. У дверей стоял Какаши-сенсей. — Все-таки решила выбраться? Сарада кивнула. Рокудайме отклеился от стены. — Идем. Прогуляемся.****
Давно у Наруто на кухне не было так напряженно тихо. — Зачем ты это сделал? — Потому что это правильно, — ответил Конохамару Упрямо, но в то же время нетвердо. Какаши-сенсею, судя по всему, удалось поколебать опоры уверенности Конохамару, и тем с большей жадностью мальчишка вцепился в свои доводы. Никак не желал капитулировать. — Четвертый создавал расенган не для того, чтобы использовать его против друзей… — Она мне не друг! — Но она того… тян Шикамару. А Шикамару — наш друг. Конохамару сердито отвернулся. Шикамару все никак не признавался в том, что встречается с Темари, но для Наруто и его друга это было настолько очевидно, что Конохамару даже не стал апеллировать к этому доводу. Девушка и девушка. — Так не должно было быть, корэ! — снова взвился Конохамару. — Она наш враг. Они напали на нас. — Но, Конохамару, это было давно. Сейчас Скрытый Песок — наши союзники. — Ах давно? Значит, теперь то, что сделал деда, уже не важно? Он погиб просто… ни за что? — Конохамару, — Наруто стал сердиться. Они уже зашли на четвертый круг, но упрямый Конохамару все никак не хотел сдавать позиции. — Орочимару убил предыдущего Казекаге и выдавал себя за него. Орочимару заставил Скрытый Песок напасть на Лист. Орочимару! Не Темари! — И тем не менее она… — Да хватит уже! — не выдержал Наруто. — Сколько можно, даттэбайо? Ненависть рождает ненависть. Ты ненавидишь и мстишь. Потом они ненавидят и мстят. Потом снова ты. Потом снова они. Если не разорвать этот круг, это никогда не закончится. Мы так и будем жить в аду! Кто-то должен принять на себя ненависть и… остановить это все. Впервые не ответить местью на месть. Его понесло. Это были не его слова, отнюдь. Все это когда-то говорил ему отшельник-извращенец, а Наруто запомнил слово в слово, потому что очень уж возвышенно звучали эти слова. И потому что… потому что тогда ему хотелось стать тем, кто и вправду остановит бесконечную вражду и… ему даже казалось, у него получается. Получилось достучаться до Неджи. Получилось с Гаарой. С Саске… Нет, с Саске и с Сарадой, пожалуй, получилось наоборот. Сколько Наруто ни пытался втемяшить им свою точку зрения, у них находился свой аргумент: темный и тяжелый. И на этот аргумент Наруто, как правило, ответить было уже нечем. Это им порой удавалось, до него достучаться. А вот ему… — Принять на себя ненависть? — с презрительным недоверием повторил Конохамару. — А если бы убили твоих близких? У тебя их нет. Ни родителей, ни деда, корэ. Может, поэтому ты не понимаешь меня, нии-чан? Родная кухня показалась вдруг Наруто более четкой и резкой, чем обычно. «Ни родителей, ни деда. Может, поэтому ты не понимаешь меня». — Но у меня есть ты. Сакура-чан. Ирука-сенсей. Какаши-сенсей. Сарада, в конце концов! Вы — моя семья. — Да? Хорошо, а если бы убили меня или Ируку-сенсея. Или Сакуру нээ-чан. Или… Сараду. Ты бы «принял на себя ненависть» и не стал мстить, нии-чан? В голосе Конохамару прозвучала отчетливая язва. И Наруто не ответил. Потому что на самом деле он и не знал, сумел бы он перебороть себя или нет. Так и не дождавшись ответа, Конохамару лишь хмыкнул.