Не надо, папа!

      

169

      Сознание заметалось во мраке, билось о черные границы, словно угодившее в ловушку насекомое.       Холод.        Вспышка.       Огненное лицо Наруто, желто-рыжие глаза, в которых стоят слезы. Сарада потянулась к нему всем своим существом, и в щели разомкнувшихся век показалось свинцовое небо. Некоторое время взгляд фокусировался. Тело все еще не слушалось, но по вискам уже стекали теплые слезы.       Жива.       Паралич отступил. Сарада попробовала присесть. Голова закружилась…       …сидела в рыхлой сырой земле, поросшей какими-то ползучими сорняками. Поваленные деревья. Пробивающиеся свежие ростки, никем не тронутые. И тишина.       Сарада посмотрела на свои руки. С них опадали крохи коричневой земли.       Вижу.       Внезапное прозрение пугало и радовало одновременно.       Сарада поднялась на ноги, отряхнула зад платья и вдруг поняла, что на ней другая одежда. Вишневое платье с застежкой-молнией под горло. Гольфы. Нет уютной жилетки.       Была… волна?       На дне ровно бьющегося сердца поселилась тревога. У Орочимару не получилось. Черный Зецу все-таки убил ее. Пусть умерла. Не вышло… плевать. Но где все? Сколько прошло времени? Что с Наруто и другими?       Сарада решила не делать поспешных выводов и двинулась в случайном направлении, попутно выискивая ориентиры, которые привели бы ее в обитаемую часть острова.       Воскресшее тело слушалось с трудом. Перебираться через валежник было непросто. Руки пачкались в сыром мхе и рыжей ржавчине гнилой коры. Кругом стоял какой-то неуловимый неприятный запах, от которого выворачивало наизнанку.       Мертвая пустота этого места нагоняла страх.       Тело прежнее. Мне снова двенадцать.       Сухая мысль, которая не вызвала никакого эмоционального отклика. Рано. Для начала стоило разобраться в ситуации, а уже потом…       В первый раз после волны прошло лет пять-шесть. Второй раз примерно столько же… Так, может… и сейчас? Тогда та битва была уже не минуту, а целых пять лет назад?       Тревога шевельнулась, причинив почти физическую боль где-то в груди. Сарада снова ее подавила. Нечего. Еще ничего не ясно.         Немного погодя поваленный лес перетек в обычный. Перемещаться стало проще. Сарада выбралась к центральному корпусу: бледно-розовому зданию с мордой Хачиби и галереями коридорных окон наверху. Даже заметив его издали, Сарада поняла: это место уже давно необитаемо. Его разворотило гигантским древесным побегом. То ли корень, то ли ветвь… Оно произрастало из земли, пронизывало здание, и от тех мест, где побег врезался в стены, распространились трещины.       Сарада поднялась в опустевшее здание. Изогнутая ветвь простиралась под самым потолком, а с нее свисали белые коконы.       — Это гендзюцу, — сказала она самой себе.        Ее голос поглотила тишина.       «Боюсь, что нет. Иначе я бы уже вернул тебя в чувство», — ответил в голове другой голос.       Орочимару?       Сарада остановилась и глубоко вдохнула затхлый воздух коридора. Даже тут стоял рассеянный трупный запах.       «Впервые воскресаю таким необычным способом. Занятные ощущения».       Сарада с облегчением выдохнула и прислонилась спиной к стене.       — Никогда бы не подумала, что буду рада твоему присутствию.       «Неужели я слышу эти слова?» — едко выдал Орочимару.       Что в коконах?       Сарада привычно потянулась к кунаям, но старый подсумок был в другом месте.       «Гм. Опять двенадцать лет. Как забавно».       Орочимару хищно облизнулся, но его слюнявое поведение не вызвало ни тревоги, ни раздражения.       — Ты не справился, — Сарада намеренно говорила вслух, пытаясь хоть как-то оживить жуткое место. — Я умерла.       Орочимару не стал оправдываться. Вероятно, признать свое поражение в борьбе с Черным Зецу за ее тело ему было непросто. Только бросил коротко:       «Так или иначе, ты все равно жива».       Она запрыгнула на стену, перебралась на потолок и прилепилась к нему ступнями. Волосы свесились вниз. Затылку стало прохладно. Сарада пустила на кунай чакру и рассекла канатик, на котором был подвешен кокон. Он сорвался и с глухим хлопком стукнулся об пол. Сарада отлепилась от потолка и, перевернувшись в воздухе, приземлилась рядом. Облачка пыли, выбившиеся из кокона, понемногу рассеивались. Кунай со скрипом распорол оболочку кокона. В нос ударил сочный запах мятого листа с примесью трупной вони. Внутри лежал Белый Зецу.       Ветвь… Мокутон. На ней коконы…       — Это еще что? Техника Тензо?       «Не исключено».       Сарада выпрямилась и посмотрела на остальные коконы. Снова очутилась на потолке. Еще один кокон плюхнулся на пол грузными мешком. В нем тоже был Зецу. И в следующем. И в остальных. Сморщенные, будто засохшие…       У водной границы трупный запах стал настолько тошнотворным, что Сарада натянула на нос платье и попыталась дышать ртом. За полупрозрачным полотном тумана шелестели волны.       — Пешком перебираться через океан? К таким препятствиям я не готовилась.       «Надо проверить, как далеко берег».       Сарада прикусила палец и призвала множество птиц. Они разлетелись кто куда, а трое остались с ней. Сверкающие красными глазами Дроша и Дайса и любвеобильный Аго.       Точно. Эти двое.       «Стоп. Только не надо проверять таймер», — предупредил Орочимару.       — Почему это?       «А ты можешь активировать Мангеке?»       Сарада пустила больше чакры на глаза. Сетчатка запекла, но мир не прояснился.        — Как же так… Мангеке…       «Придется пробуждать заново».       Сарада зарылась растопыренными пальцами в волосы.       «Обычный шаринган может, наверное, разбить Цукуеми Итачи, но я бы не рисковал. Еще не хватало застрять в гендзюцу, когда мы не понимаем, что происходит».       — К черту.       Дайса и Дроша исчезли. Аго остался сидеть на плече. Сарада вышла на конец скалистого выроста и посмотрела вниз на пенящуюся воду океана.       Да чем тут воняет, черт возьми?       «Предлагаю разобрать все факты».       Она нервно поправила очки и заговорила вслух:       — Мы точно видели следы битвы.       «Семь джинчурики и Учиха с риннеганом против двоих джинчурики, малыша Какаши и моего подопытного образца. Чудо, что остров уцелел».       — Исход этой битвы нам неизвестен.       «Верно».       — Еще мы видели мокутон Тензо в здании центральной базы. Сколько прошло времени, нам также неизвестно. Но мы явно прошли через Волну, а раньше Волны выбрасывали меня спустя пять-шесть лет.       «Даже если им удалось победить, они бы не оставались на этом острове все пять лет».       — Но почему остров необитаем? Тут древние реликвии. И мне казалось, для Скрытого Облака это нечто вроде нашего Сорок Четвертого полигона. Тут должен находиться хоть кто-то!       «Ответы на наши вопросы лежат на континенте».       Вода под ногами колыхалась. Сарада удерживала равновесие на перекатывающихся волнах и глядела, как в бирюзовой воде сжимаются и расправляются белые медузы. Она присела, зачерпнула ладонями воды и посмотрела на расплывшуюся желейную массу медузы. На воздухе она казалась уже не белой, а прозрачной.        «Что это с тобой?» — осведомился Орочимару.       Сарада отметила про себя, что их с саннином уже не разделяет никакая печать. Черт знает, как он перенесся вместе с ней с Волной. Сплетение сознаний… Последствия «хаоса»? Но восстанавливать печать Сарада не торопилась. Она убеждала себя, что это сейчас не первостепенно важная задача, хоть и понимала: на самом деле причина не в этом.       Было что-то в этой тьме, из которой она всякий раз восставала после очередной смерти; что-то глубокое и страшное. Откровение, ожидающее на лезвии ножа. После этого откровения уже ничего не могло быть, как прежде. Со временем ощущение могилы за спиной немного выветривалось, возвращались краски жизни, но в первые недели, дни и особенно часы было труднее всего. С пробуждением после Волны приходило осознание, насколько бесценным даром являлась жизнь, но Сарада не была готова принять его обратно. Она знала: этот дар лишь на время, а впереди лежит все та же тьма, и в конце концов в нее снова предстоит вернуться.       Орочимару мог в любой момент захватить тело, но Сараду это не сильно заботило. Ей было плевать.       «Сарада? Что с тобой?»       Она развела ладони, и медуза плюхнулась обратно в воду.       Странно снова чувствовать себя живой.       Под палящими лучами солнца влажная дымка рассеялась. Сарада оглянулась на остров. Отсюда было здорово видно, что это никакой не остров, а исполинская черепаха. Мертвая.       Вот откуда был запах.       С другой стороны голубой полосой над самым горизонтом виднелась неровная линия берега. То ли черепаху намеренно держали поблизости от континента, то ли ее прибило к берегу мертвую. А может, она приплыла сюда сама, в поисках спасения, да так и подохла. Сараде чудилось в этом мертвом ископаемом нечто мрачно-символическое.       Ладно. Пообещала же себе не делать поспешных выводов.       Пить хотелось все больше. И есть. На мертвом острове Сарада старалась не искать ни пищу, ни воду. Трупный запах отворачивал от всего.       От качки на волнах бухты кружилась голова. Солнце припекало черную макушку. Кричали чайки.       — Выберусь на берег, первым делом найду источник и что-нибудь съем, — выдавила Сарада.       «Неплохая идея. Я бы тоже перекусил».       — Не выделывайся. Ты — это я.       Орочимару сухонько рассмеялся.       Леса Страны Молний были густыми и пахучими. В отличие от гниющего черепашьего острова, пахучими приятно. Сарада грела у костра руки и подкручивала тушку лесной птички. Языки пламени уже угасли. Раскаленные докрасна поленья источали сильный жар, и обед, аппетитно шипя жиром, румянился, но все же не подгорал.        Она с наслаждением хлебнула воды из фляги. Самый потрясающий на свете вкус — чистой прохладной воды.       «Хорошо — жить», — сказал Орочимару, испустив блаженный вздох.       — Ну как когда, — ответила Сарада, поражаясь тому, как инородно звучит ее голос в лесной тишине. — Сейчас хорошо. Физически. А в душе плохо.       «Разве плохо?»       — Пусто.       «Почему ты произносишь свои слова вслух? Я способен читать их у тебя в голове».       — Мне страшно. Эта тишина... она меня пугает.       «Хм».       — Мне кажется, что сколько бы мы ни шли, а все равно будем только мы и эта тишина.       Орочимару не ответил.       Сарада сняла с костра птичью тушку и надрезала кунаем. Крови не было. Птичье мясо готовилось быстро.       — Итадакимас.       Сок пропекшейся птицы таял на языке. Мясо было все-таки жестким.       Откуда-то тихим эхом откликнулся голос Орочимару или просто воспоминание:       «Хорошо — жить…»       И тишина снова опустилась на плечи — холодная и неожиданно тяжелая.       Дорога у входа в деревню была разбита телегами. Колеса хлюпали в жидкой грязи после дождя. Пешеходы в деревянных гэта пробирались по этому месиву. Сарада аккуратно прошла ворота с высокой покосившейся аркой и очутилась на главной улице.       Шум уличного рынка заглушал мысли. Крики продавцов, ругань носильщиков, смех детей… Стало немного легче.       Мы явно в Стране Молний. До Конохи далеко. Проще выйти к Скрытому Облаку и выяснить у них, как обстоят дела.       Орочимару невнятно мурлыкнул. Похоже, это должно было означать согласие.        Сарада подошла к торговке специями. У нее было смуглое морщинистое лицо. Блестящие узкие глазки тонули где-то в складках морщин под редкими бровями.       — Добрый день. Не подскажите, в какой стороне деревня Скрытого Облака? И как долго туда добираться?       Блестящие глазки торговки потускнели.       — Какого ещ-ще Облака? — спросила она с подозрением. — Да еще и скрытного…       Женщина как-то неприятно замкнулась и насупилась.       — Скрытого, — холодно поправила Сарада.       Торговка занервничала. Она явно планировала послать девчонку, приставшую к ней с дурацкими вопросами, но властный тон заставил ее прикусить язык.       — Не знаю я никакого Облака, — проворчала торговка. — Тем более Скрытого. Никто так не называет деревни. Тоже ещ-ще…       — Подумайте лучше.       Под ее взглядом торговка нервничала все больше. Стала мять полотняный фартук.       «Видна порода, — довольно прокомментировал Орочимару. — Ты прямо как Саске-кун. Выглядишь девчонкой, но это убогое существо чувствует, что пришли господа».       Накатили воспоминания. Первая Волна… Попытки найти работу в совершенно незнакомом городе. Отказы, оскорбления. Унижение. Слезы.       — Может, ты говоришь о деревне мертвяков на северо-востоке? — недовольно бросила торговка. — Так она недалёко.       «Ты говоришь о деревне мертвяков, Сарада?»       Ее пробрала нервная дрожь.       — Что за деревня мертвяков?       — А ты меня че спрашиваешь? — не выдержала торговка. — Ты не меня спрашивай. Не меня! Я о таких вещах и не знаю, и не говорю. И вообще, прочь отсюда, если ничего покупать не надумали!       Ее черные глазки злобно блеснули.       Сарада, фыркнув, отошла от торговки и слилась с толпой.       Не нравится мне все это.       «Отдаешь ли себе отчет в том, что говорила с существом с ограниченным умом и кругозором?»       Отдаю. Но мне все равно это не нравится.       «Небо гаснет».       Это какая-то пропитанная символизмом метафора?       «Это намек, что тебе придется где-то ночевать. Даже если мы выясним направление, лучше отдохнуть перед дорогой и отправиться на рассвете».       Сарада со вздохом окинула взглядом вывески вдоль главной дороги. Орочимару был прав, как и всегда.        Сарада встряхнула на ладони деньги. Неразменные монеты. Она уже платила ими много лет назад, а сейчас они снова появились в кошельке. Что стало с прежними? Исчезли с Волной у кого-то из кармана? Или она вызвала своим появлением незапланированную инфляцию?       Монеты звякнули о деревянную стойку.        Снова воспоминания… Ночлежка. Крикливые женщины. Шкаф, замаскированный под стену. Сарада крепко зажмурилась.       — Это что?       — А? — Сарада вынырнула из воспоминаний в реальность. — Чего?       — Не приму, — отрезал хозяин захудалой гостиницы. — Эта валюта уже не в ходу.       — Чего?!       Сарада нахмурилась.       «Может, черепаху прибило не к нашему континенту? — предположил Орочимару. — Мало ли… К какому-то другому. И тут в ходу другие деньги, и никто ничего не слышал про Скрытое Облако».       Тогда почему «уже не в ходу»? Было бы просто «не в ходу».       «...я пытался».       Я оценила.       — Где можно обменять?       — Нигде. Они не меняются. Можешь их выкинуть.       Орочимару оживился.       «Пойдем грабить прохожих?»       Сарада грубо сгребла звенящие монеты в ладонь и спрятала обратно в кошелек.       — Ладно, — сказала она с раздражением. — Это все равно металл. Металл можно обменять.       — Да какой металл, — мужчина издевательски ухмыльнулся. — Если бы золото, еще бы разговор был.       «Золото у меня было», — задумчиво проговорил Орочимару.       Рада за тебя. Но сейчас золото в твоих сундуках, а ты — у меня в голове.       «У меня с собой».       Сарада застыла, не донеся монеты к кошельку. Поразмыслила немного и все-таки спрятала бесполезные деньги.       Ладно. Предположим. Но если нет…       «Доверься мне», — хитро усмехнулся Орочимару.       — Хорошо. Золото так золото, — просто озвучила Сарада.       Хозяин немного испугался. Не ожидал, что у малолетней соплячки окажется золото?       — Я… я за золото не работаю. Только наличные.       — Где можно обменять?       — Приличные люди таким не занимаются, — буркнул он.       «Что у них тут происходит? — взбесился Орочимару. — Уже за золото нельзя снять себе комнату».       Помалкивай.       — Кто занимается?       — Занимаются. Хикуй за два поворота занимается. Но там харчевня. Миджикай. Там как раз гостиница, но… — он окинул Сараду оценивающим взглядом. — Впрочем, дело ваше.       — Где Миджикай? — невозмутимо уточнила Сарада.       — Налево и прямо. Потом направо и до второго поворота. На втором повороте налево.       — Спасибо за помощь, — сухо ответила Сарада и вышла на улицу.       Солнце село. На землю опустилась вечерняя прохлада. Уличное оживление немного разгоняло пустую тоску на сердце. Пусть грубое, местами вонючее и сквернословное… Но все же живое. Всяко лучше, чем тишина мертвого острова или прибрежного леса.       «С Миджикаем явно что-то нечисто. А то бы этот так не кривил свою рожу».       Согласна. И таки откуда у тебя золото? Не поделишься?       Орочимару лукаво улыбнулся.