Не надо, папа!

      

170

      Дальше по дороге уличный шум немного стих. Слышалась музыка и один-единственный голос. Сарада заинтересовалась и свернула с указанного маршрута, пошла на этот голос. Утоптанная земляная дорога влилась в другую, перпендикулярную. Вдоль новой дороги тянулся редкий заборчик с массивными перилами. Сарада подошла к нему и посмотрела вниз.        Деревня оказалась двухярусной. На дороге верхнего яруса стояла она, а ярусом ниже собралась тихая толпа. Люди стояли и завороженно пялились на сцену.       Сцена держалась на деревянных пилонах, вровень с дорогой. По обе стороны от нее в корзинах на высоких шестах пылал огонь. Сверху сцену украшала изогнутая остроконечная крыша, а со скелета стропил свисали одинаковые бубенцы. Играли невидимые музыканты. Мелодия была тягучая и зацикленная. От нее кружилась голова и хотелось куда-нибудь сбежать, но в то же время невозможно было отвязаться.       Ветер доносил сладковатый дурманящий запах благовоний.       На сцене танцевали юные жрицы в пышных одеждах. Сарада присмотрелась к деревянной панели за сценой. На ней было изображено дерево, к которому толпа плоских людей тянула руки.       — …озарились божественным лунным светом земли бесплодные, и снизошло откровение…       Девушки разбились на две шеренги и взмахнули руками. Их длинные белые рукава походили на крылья.       — Народилась сызнова Богиня Великая — Кагуя, ибо не имеет конца то, что не имело начала, а начала не может иметь то, что само волею своею сотворило мир наш конечным…         Налетел легкий ветерок. Бубенцы под крышей зазвенели. Их знакомый до боли звон отозвался мурашками под кожей, в груди стало горячо и больно. Жаркая горечь перекинулась в чакру и устремилась к глазам. Сетчатку запекло. Сарада испугалась, что снова ослепнет, и подавила это неприятное чувство размышлениями.       Кагуя. Что это за религия?       Орочимару промолчал, словно монотонная музыка приворожила и его.       Сарада заставила себя отойти от перил и вернуться назад на развилку, за которой следовало свернуть к постоялому двору Миджикая. Чем дальше она отходила от храма, тем меньше ощущался запах благовоний, а с тающим ароматом растворялись и музыка, и голос.       «…ибо не имеет конца то, что не имело начала…» — прямо про меня.       Сарада остановилась и глубоко вздохнула.       Точно гипнотизируют. Мозги промывают.       Квартирант продолжал хранить молчание.       Орочимару!       «Чего тебе?» — проворчал саннин.       Золото.       «Ах да. Надеюсь, ты не станешь возражать…»       Сарада почувствовала, как растекается по организму чужая чакра. В крови запекло. Она задохнулась от непреодолимого желания вывернуть себя наизнанку и выдавить Орочимару с его чакрой, как гной. Но все-таки сдержалась. Было в этом слиянии даже какое-то щекотное извращенное удовольствие.       Что ты делаешь? Превращаешь железо из моей крови в золото?        Орочимару легко рассмеялся на ее едкость.       «Нет. Немного адаптировал твой организм под себя».       Как это понимать?       «С твоей кровью мой призыв не сработает».       С-стоп. У нас… не разные группы крови? Ты что творишь?       «Это не имеет значения. Доверься мне. Все под контролем. Гм… Позволишь?»       Сарада нехотя отступила. Странно было вновь чувствовать, как организм сам по себе решает, чего ему делать. Зубы прокусили кожу на пальце. Пальцы сами собой сложились в печати призыва. Она присела и хлопнула ладонью по земле.       Появилась небольшая пятнистая змейка. Тут же обвилась вокруг ноги и полезла выше, к самому плечу. Сарада ощутила омерзение. Очень уж напомнило это все момент ее гибели и Черного Зецу, прилипшего к ноге.       Тело снова слушалось. Орочимару отступил.        Почему не отберешь себе тело?       Орочимару засмеялся и облизнулся своим длинным языком.       «А ты хочешь мне его подарить?»       Обойдешься.       Змейка щекотно сползла по руке и отрыгнула на ладонь немного золотых самородков, прохладных и влажных от пищевого сока. Сарада чуть поморщилась.       И много у тебя такого?       «Нам хватит. Не переживай. А если не хватит…»       Даже не думай.       Миджикай — невысокий мужчина с худыми черными усищами — рассматривал самородки через увеличительное стекло и даже пытался грызть.       Из коридоров, которыми изобиловало его двухэтажное заведение с подвалом, доносился женский смех и пьяные голоса.       — И откуда у ребенка такое богатство? — спросил хозяин, хитро стреляя глазками. — Обокрала кого?       — Комнату на ночь. И сдачу.       Они смотрели друг другу в глаза. Миджикай — не торговка. Он выдерживал ее взгляд долго, словно пытался доказать ей таким образом, кто тут главный.       — А вдруг я сдам тебе комнату, а ты и меня втихаря обворуешь?       — Слишком много лишних вопросов, — отрезала Сарада.       Миджикай перестал ехидно улыбаться. Он чуть склонил голову и наконец разорвал зрительный контакт: окинул ее взглядом с головы до ног, словно товар. Сарада почувствовал себя неуютно. В последний раз на нее так смотрел Орочимару.       — Ладно. Сочтемся, ребенок.       Он спрятал золото и отсчитал ей монеты — легкие и дырявые, похожие на металлические пуговицы. Сарада, хмурясь, взвесила в руке горсть мелочи и сунула в кошелек на поясе за спиной.       — Меня интересует деревня Скрытого Облака. Как далеко она и в какой стороне?       Этот вроде был не из пугливых. Сараде стало интересно, что ответит он.       Миджикай прищурился.       — Запретный город? Хм. А ты из каких краев, ребенок?       — Что за запретный город? — Сарада упорно игнорировала вопросы о своей личности.       — Та территория, о которой ты говоришь. Это закрытые земли. Кагуя-сама ввела запрет на их посещение.       Кагуя-сама? Богиня… ввела запрет? Меня уже раздражает эта религия.       — Но это ведь не означает, что туда никто не ходит, верно? — небрежно заметила Сарада.       Миджикай усмехнулся мелкими белыми зубами.       — За все своя плата. За информацию — отдельная.       Сарада посмотрела на него исподлобья.       — Что же, раз так, найду источник подешевле.       Мужчина надменно хмыкнул, провожая ее неприятным липким взглядом.       Ей снился Наруто. Огненный, испуганный. С застывшими слезами на глазах. Его хотелось прижать к груди и успокоить, словно ему было не шестнадцать лет, а всего лишь шесть. Странный возраст… каким-то образом Наруто в шестнадцать умудрялся совмещать в себе мужчину и ребенка. Однако всякий раз, как она пыталась потянуться к нему, он ускользал. Видение разбивалось. Сарада с кем-то сражалась, с трудом удерживая скрещенными кунаями вражеский меч. Натруженные руки дрожали, по спине градом катился пот. Взмах белого полотна… Гипнотические танцы жриц на сцене. Голос, повторяющий снова и снова одни и те же слова из какой-то легенды…        …ибо не имеет конца то, что не имело начала, а начала не имело мира, который сотворен был концом…        …которое начало, а воля ее не имеет ни конца, ни начала, ибо не имело воли то, что было началом…        Звон бубенцов.        Наруто, поскальзывающийся на влажной траве. Отнять бубенчики у пользователя шарингана — та еще задача для неумелого двенадцатилетнего мальчишки.       Импульс чакры вытолкнул ее из бреда. Сарада очнулась и тут же почувствовала чужое присутствие. Она вскочила на футоне. От вломившихся в ее комнату двоих мужчин расползались пятнистые змеи. Ее змеи. Вторжение переполошило рептилий, и их беспокойство пробудило ее ото сна. У Орочимару была очень тонкая связь со своими призывными тварями, куда лучше отлаженная, чем ее связь с воронами.       — Мерзость какая, — бросил низким голосом дальний из мужчин.       — Ну-ка, малыш, иди-ка сюда, — сказал ближний.       Сарада откинула покрывало. Она спала в одежде. Мужчина попытался ее схватить, но она едва уловимо отклонилась и дотронулась рукой, обернутой зеленым свечением, до его головы. Мужчина лишившись чувств растянулся на постели.       — Не понял, — с вызовом сказал дальний. — Эй, Нагай! Поднимайся! Ты чего там разлегся, ублюдок? Хватай мелкую и идем!       — Куда идем? — сухо спросила Сарада.       — Тебе понравится, — усмехнулся дальний.       Сарада поднялась. Он, ничуть не опасаясь ее, подошел ближе и от души пнул подельника по голой волосатой ноге.       — Поднимайся, сказал!       — Не думаю, что мне понравится, — пусто ответила Сарада.       — С-скотина, — он еще раз пнул Нагая, на этот раз в живот. — Ну ладно, дрыхни тут. Отволоку ее сам.       Они не шиноби.       Мужчина потянулся к ней рукой, и неудачно посмотрел в глаза. Шаринган активировался молниеносно. Несостоявшийся похититель оцепенел. Сарада в иллюзии уверенно плавила стены комнаты.       — Где деревня Скрытого Облака?       — Ч-чего? Что… Ты какая-то ведьма? Из горных? Как ты…       — Где. Деревня…       Из пола в иллюзии выросли змеи и стали обвивать парализованное тело мужчины.       — Не знаю, не-не знаю я! Никакой деревни…       — Где… запретные земли?       Он понял, немного расслабился.       — Ах, запретные. Так они на северо-востоке.       «Северо-восток. Дважды совпало», — отметил Орочимару.       — Убери их с меня, — в панике попросил пленник. — Убери!       Она приподнялась на цыпочки и коснулась рукой его головы. Мужчина рухнул на пол рядом с Нагаем.       Сарада подошла к окну и приподняла створку. В душную комнату ворвался утренний воздух. Солнце еще не поднялось, но ожидание скорого рассвета уже наполняло улицы чужой деревни.       Так и не дали нормально поспать.       Между безымянной деревней и запретными землями лежала горная местность. Кое-где леса были гуще и даже попадались равнины с заброшенными полями, поросшими сорняками и молодыми хвойными деревцами. Никто не использовал эти поля. Может, о них не знали? Или запретные земли начинались уже здесь?        На пути Сараде встретился всего один населенный пункт: такая же деревня, как и первая, только еще меньше и расположенная на разных ярусах крутой облезлой горы. К деревне вела дорога, опоясывающая гору размашистой спиралью. В этом месте было тише, чем в первой деревне. Да и приключений ждало меньше. Сараде удалось за наличные деньги плотно перекусить и переночевать на постоялом дворе, и никакие ночные гости в этот раз ее не тревожили.       Неотъемлемым элементом ночной жизни в этой деревне также была вечерняя сказка с танцами жриц, дурманящей музыкой и благовониями. Странные традиции бытовали в этой местности. Сарада никогда не бывала в Стране Молний и допускала, что подобные богослужения и деревеньки могли быть в порядке вещей, но Орочимару, повидавший на своем веку многое, такую возможность отрицал.       Что-то изменилось за то время, что их не было. Поля оказались заброшены, в деревнях появились странные культы — везде одни и те же. Сарада снова остановилась вечером послушать странную сказку от начала и до конца.       — …сыны предавшие. И разбил он исток на девять осколков…       Сарада вздрогнула.       Девять… Девять осколков. Это не биджу?       Далее девять осколков сложили обратно, и в душу Сарады закралось недоброе подозрение.       Это сказка. Сказка — не факты. Мало ли, что они наплели для своего культа. Да и эта Кагуя взялась непонятно откуда. А об «Акацуки» ничего и не слышно.       «У меня был один Кагуя, — разоткровенничался Орочимару. — Хотел стать моим сосудом. Не вышло. Жаль».       Это какой-то клан?       «Да. Вот только сомнительно, чтобы он вышел на сцену… так внезапно».        Мы все еще не знаем, сколько прошло времени.       В лысых горах было красиво. С утра их заполнял туман, и подножие гор терялось в густой молочной дымке. По аккуратным расспросам местных жителей удалось выяснить, что «запретные земли» совсем близко. И тем неприятнее было видеть на их лицах недоумение.       Черт возьми… Как можно жить возле деревни Скрытого Облака и не знать его названия? Сколько… да сколько лет прошло в самом деле?       Ее раздражение было направлено не на местных, а на собственное неведение.       Сарада покинула горную деревню. С каждым километром, приближающим ее к Скрытому Облаку, она переживала все больше. В этой местности полей уже не было. Пологие горы, укрытые плешивыми шубами лесов, сменились крутыми скалистыми выростами, похожими на зубцы или естественные колонны. Отыскать путь к Скрытому Облаку удалось только благодаря дороге. Она вилась на самом дне ущелий, потом взобралась на длинную горную гряду, обвилась кольцом вокруг выпирающего вверх края горы и устремилась далее подвесным мостом, натянутым между разными каменистыми выступами.       Сарада пошла по мосту. Впереди ползли змеи Орочимару, искали ловушки и засады. Хоть интуиция и подсказывала, что никаких сюрпризов на пути не ожидается, но проверить было не лишним.       Мост оказался крепким. Он слегка колебался на ветру, но доски под ногами не скрипели и не гнулись. На нем бы запросто разминулись две-три  телеги. Распластав огромные крылья, мимо с криками пролетали горные птицы. Сарада с тоской подумала об отце. Она по старой привычке оставила записки во всех трех воронах, еще в первый же день. Но всякий раз после призыва вороны возвращались все с теми же записками. Дядя не отвечал.       Она заставила себя переключиться мыслями на что-то другое. Неведение сводило ее с ума.       Сарада недовольно уставилась на гигантскую ветвь, выбившуюся из земли. С нее свисали сотни одинаковых коконов.       Это тоже Тензо?       Орочимару внутри беспокойно соображал.       Как он успел и в Скрытое Облако, и на черепахе?       «Это не Тензо. Сотворить мокутон такой силы мог только Первый Хокаге».       Он давно в могиле.       «Это и странно».       Более чем уверена, что здесь тоже Белые Зецу.       «Поддерживаю».       Она взбежала по ветви на самый верх, свесилась вниз головой и рассекла кунаем один из коконов. На свет показалось лицо Белого Зецу. Веки дрогнули. Сарада насторожилась. Зецу разлепил глаза и слепо осматривался, словно не видел ни ее, ничего вокруг.       Живой. Как он выжил за столько лет?! Впрочем... а за сколько лет?       Она срезала кокон и тот свалился вниз. Высота была куда больше, чем на центральной базе острова-черепахи. Он скорее всего разбился, но Сарада отметила, что надо будет спуститься и убедиться. Она распорола следующий кокон. Эти отличались от прошлых на острове. Сочные, скрипящие под лезвием, как свежие огурцы. И Зецу в них были живыми.       Сарада, вывозив руки в едком пахучем соку, выпрямилась и окинула взглядом соседние ветви. Ее снедал ужас.       Это не техника Тензо, Орочимару. Это сады Белых Зецу. Так их выращивают.       Она спустилась и добила Зецу, валявшихся в своих коконах на дне ущелья. Проклятые твари были еще живыми.       С каждым километром ветвей попадалось все больше, и урожай Зецу на них был все более обильным. Встречались дома — хижины в низинах или многоярусные застекленные наросты на скалах. Окна были разбиты. Сарада продвигалась по запретным землям и начинала понимать, почему никто из местных не понимал, что такое Скрытое Облако, и какого черта ей в нем понадобилось.       Показалась Резиденция Райкаге.       Это не периферия. Это и есть деревня. Почему Сады Белых Зецу в деревне? И куда ушли люди?       Орочимару молчал, словно боялся, что за ответы на вопросы она начнет его мысленно бить. Это значило только одно: ответы у него уже были. Просто не хотел делиться.       Одна из ветвей гигантского древа протаранила Резиденцию и вросла внутрь множеством побегов. Сарада поднялась на ветвь и прошла по ней до самого конца. Спрыгнула на усеянный осколками пол. Это был кабинет самого Райкаге. На тонком отростке под самым потолком болталось несколько коконов.       Сарада глотала металлическую кровь из прикушенной губы и пыталась заставить себя не думать.       «Мы на месте, Сарада. Это — те самые факты».       Замолчи.       По щекам катились слезы.       Уже было понятно, что такое — Белые Зецу. Те люди, которые жили в Скрытом Облаке. Сарада все еще не понимала, сколько лет прошло, но… но на стене висело всего четыре портрета. Несчастье постигло деревню именно тогда. Во время войны с Камнем и «Акацуки».       «Мы не знаем, что в Листе, — слабо попробовал утешить Орочимару. — Может…»       Сарада закашлялась. Горло сводило спазмами.       Может. Но… не может. Девять осколков — воедино. Это не просто сказка, Орочимару. Это история. «Акацуки» собирали биджу. Собрали. Девять. И Наруто тоже. Он девятый.       Орочимару молчал. Он прекрасно все понимал и без нее, просто не хотел делать хуже.       Все, что она сдерживала эти дни, все эмоции и тревоги, вырвались и охватили ее разом. Горечь, внутренний жар и слезы. Сарада и сама не поняла, как очутилась на полу и почему перебирала в руках острые осколки битого окна. Чакра снова питала сетчатку раскаленным потоком и словно бы вытекала наружу слезами.        Сарада скорчилась и стукнулась лбом о пол. Кожу рассек случайный осколок, но эта капля боли утонула в океане ада, который творила с глазами чакра, пробуждая Мангеке.        Снова.       Красный солнечный диск скрылся за горами. В ущельях деревни Скрытого Облака притаились сумерки. Четыре одинаковых кокона лежали перед ней на скалистом дне. Сарада распорола их кунаем. В воздухе снова повис запах мятого растения. В коконах заворочались просыпающиеся Белые Зецу. Хлюпала слизь.       Ветвь на острове-черепахе была сухой. Зецу в ней гнили, так и не развившись окончательно. А вот в Скрытом Облаке все как на подбор были свеженькими и живыми.         Орочимару был возбужден до предела.       «Уступишь?»       Могу и без тебя.       Сарада сложила печати и ударила ладонью в пол. Рисунок фуиндзюцу расползся по земле и охватил черными кругами коконы. Круги вспыхнули ярким светом, и вокруг Белых Зецу закружились мелкие частички. Облепили их с ног до головы, стали менять цвет. Сонные Зецу ничего так не поняли.       Сарада медленно выпрямилась.        Перед ней стояли четверо Хокаге.