204
«В надежде, что все не напрасно и тайная воля мудра, В объятьях чужого пространства, где длится чужая игра». © Дмитрий Быков
Хината готовилась ко сну. Плавно прохаживалась по комнате в шелковой рубашке, расчесывая длинные блестящие волосы. Наруто стоял в дверях и, затаив дыхание, наблюдал эту картину. В глубине души ему хотелось оттолкнуть старого себя, наглухо заколотить свою память и окунуться снова в запахи их спальни, мягкую гладкость тела Хинаты, вжимать в постель… — Хината! — воскликнул он хрипло. Она вздрогнула и обернулась. Наваждение разбилось. — Наруто-кун? Наруто с трудом подавил желание подойти к ней, потупился в пол и, глотнув воздуха, вновь посмотрел ей в глаза. — Хината… Я все вспомнил. Она почти не переменилась в лице, только слегка побледнела. Подошла к нему сама. Наруто, упираясь руками в дверной проем, подался назад, словно не желая, чтобы дистанция между ними сокращалась. — Что ты вспомнил, Наруто-кун? Жена остановилась совсем близко и посмотрела на него снизу вверх своими бледными бесцветными глазами. Мужество снова стало покидать Наруто. Не могу ей сказать. Не могу! Страшно было представить, что вот сейчас он скажет правду и от его слов мирная иллюзия счастья расколется раз и навсегда. Безвозвратно. Нельзя было говорить такие страшные вещи этому робкому нежному существу, доверившемуся ему целиком и полностью. — Хината, я… — он закрыл глаза, избавляясь от нового гипнотического наваждения бьякугана. — Я вспомнил Сараду. Хината рвано вдохнула. Скользнув по нему взглядом, отвела глаза. Наруто вдруг понял, что за эти краткие мгновения она успела оценить и его выражение лица, и то, как он прогибался в проеме, чтобы не прикасаться к ней… Дальше объяснять было незачем. Она и без того все поняла. Они продолжали стоять. Хината смотрела в пол, Наруто пялился на ее макушку, ожидая приговора. Думал, что она расплачется и убежит. Или рассердится, хоть и представить Хинату сердитой все еще мог с трудом. Но она проглотила горькую пилюлю, взглянула на него как ни в чем не бывало и вместо приговора снова прозвучал вопрос: — Что будет теперь, Наруто-кун? — Э-э… В смысле… что теперь… — Он схватился за голову, скользнул руками на затылок и сплел пальцы в замок. — Просто, все не будет как раньше, понимаешь, Хината? Я… — Ты любишь Сараду. Она так спокойно произнесла эти слова, которые не давались ему столько времени. Как будто это было в порядке вещей. Как будто не было в этом ничего странного, преступного… Хината избавила его от необходимости говорить это вслух, и теперь можно было сказать просто: — Да. Она отвернулась. Ее брови полезли вверх и жалостливо съехались у переносицы. — Ты уйдешь? Наруто растерялся. — А разве я могу остаться? Хината пожала плечами — быстро и рвано. Самообладание понемногу покидало ее. Она нервничала, все больше прислоняла пальцы к губам, кулак к груди… — Я… я не буду навязываться, Наруто-кун, — бормотала она лихорадочно. — Если тебе неприятно, я не буду. Мы с Боруто можем вернуться в клан, если ты захочешь… — Стоп. Сто-оп. Нет. Наруто перестал отклоняться и сам шагнул к ней ближе. — Это же твой дом. Почему вы должны уходить отсюда? Если надо, могу уйти я. Правда, твой папаня не поймет, и Неджи… Они уже давно как-то странно ко мне присматривались и… — он притих. — Теперь я, кажется, понял почему. — Н-наруто-кун… — В общем… Того. Вы не должны уходить. Я не хочу, чтобы Боруто рос там. Я слышал, чего говорил этот Изао. Тебе там не будет лучше. И Боруто не будет. Я не хочу, чтобы его контролировали всякие ублюдки! — Ты… даже сейчас заботишься о нас, — сквозь слезы выдавила Хината. — Конечно забочусь, ттэбайо! Вы же моя семья! Сам не заметил как выпалил. Мышцы окатило ледяной лихорадочной дрожью. Он ведь сказал правду, совершенно искренне. Даже если минуту назад признавался в том, что все вспомнил и любит Сараду — это тоже было правдой. — Хината… — начал он снова. — Я сделаю так, как будет лучше для тебя и Боруто. Обо мне тут речи не идет, ясно? Хватит думать обо мне! Ты и так сделала для меня слишком много! Больше, чем я заслуживал… — Но ведь ты не виноват, — пролепетала Хината. — Ты заслуживал. Ты не виноват в том, что не помнил. — Я знаю, — согласился Наруто. — Но я все равно виноват. Виноват в том, что не могу оставить прошлое и отдать всего себя вам: тебе и Боруто. Хината улыбнулась сквозь слезы. — Ты скоро станешь Хокаге, Наруто-кун. Отдашь всего себя деревне. В конце концов, вряд ли у тебя бы осталось много времени на нас. Единственное, на что я надеюсь, чтобы понял Боруто…****
Пространство долины, разбитое на желто-зеленые лоскуты полей, прорезала змеящейся лентой река Нака. На песчаном берегу валялись обломки разбитой лодки. Саске наблюдал с высоты, как ослепительно блестит на поверхности воды солнце и как две женщины по колено в воде что-то стирают. Голосов отсюда слышно не было. Позади резко вспыхнуло чужое присутствие. Появился Минато, подошел ближе, к самому краю, и спросил прохладно: — Зачем звал? Саске посмотрел на него. Челка чуть качнулась, приоткрывая риннеган. — Он вспомнил. Минато внешне остался спокоен, только взгляд стал внимательным и цепким. Заметил обновку. — Как? — Не знаю. Это с самого начала была плохая затея. — Плохой затеей было не следить за своей дочкой, — парировал Минато. — Из-за нее мой сын обречен вечно страдать. Саске плотно сжал губы и покосился на него с прищуром. Какого черта они все осуждали его? Это ведь не он — другой он не усмотрел за Сарадой. — Вы опять о том будущем, которого нет? — О том будущем, которое должно было быть, — поправил Минато. — Много же Итачи наплел вам. — Достаточно. Альянс Пяти Стран. Мой сын — Хокаге и счастливый муж и отец. Мы свернули штурвал истории в нужном направлении, как только представился шанс. — Толку гоняться за видениями? Вы не дали ему возможности отказаться. — История накладывается, Саске. Одно на другое. Я не знаю как, но прерванная цепь событий снова восстанавливается. Мы сделали то, что должны были, — сказал он с горечью. — Вы сомневаетесь… — Я жалею, — сказал Минато, — жалею, что не могу помочь ему самостоятельно еще один раз. Ты так и не нашел Итачи? Не знаешь, жив ли он? Саске покачал головой. — Нет. Не знаю. «История накладывается…» «Сделали то, что должны были». Почему должны? Кто сказал, что вы именно «должны были» запечатать воспоминания своего сына? До сих пор ему правда казалось невероятным, что Йондайме так запросто растоптал доверие Наруто. Разумеется, в свое время он запечатал в него Девятихвостого Лиса. Коноха и мировой баланс всегда стояли для Хокаге в первых рядах. «У меня — чокнутый брат, у него — странный отец», — думал Саске. Но Минато все-таки был более искренним, чем Итачи, и менее замороченным. Саске как никто другой успел испытать его откровенную отеческую любовь: как только вспоминал, челюсть отдавалась дальней болью и вновь гудело в висках от удара — быстрого, опережающего предвидение шарингана. Пусть даже это был удар призрака. Итачи мог. Но Минато бы не пошел на это, если бы не был уверен, что делает правильно. А как он мог знать?.. Сделать правильный выбор на нужной развилке, толкнуть историю особенным путем, могло лишь существо, обладающее даром предвидения. Итачи никогда не был ясновидящим. Он исходил лишь из примерных прогнозов и слов Сарады, а с тех пор все изменилось. Саске вдруг осенило. Пророческая загадка, которую он так и не разгадал… «Дитя одной крови, если его существование раскроется, мир пойдет по пути спасения…» Минато был связан контрактом призыва с теми же жабами, что и Наруто, и мог получить свое пророчество. — Это не Итачи, — проговорил он медленно. — Это не Итачи наплел тебе, Йондайме. Это опять та ясновидящая жаба, а ты уже просветил Итачи. Минато покосился на него с легким опасением. Саске только того и надо было, чтобы утвердиться в своей теории. Странные сны… Пророческие намеки… Кто-то творил историю их реальности по своему желанию, вел свою игру. И Саске наконец понял кто.****
Саске оступился и неуклюже вывалился из портала в гостиную. Сарада на диване испуганно сжалась с книгой на коленях. Буйство энергетической каймы за спиной утихало. Запас чакры сильно подсел. Риннеган жрал чакры немеренно. Стоило еще привыкнуть к этой необычной манере перемещения. Саске выпрямился, отряхнул одежду и шагнул к Сараде как ни в чем не бывало. — П-папа… Он погладил ее по голове. Волосы дочери были тонкими и шелковистыми. В гостиной пахло едой. — Мама дома? — Нет. — А Обито? — С Мико. Наверху. — Не говори, что я был. — Почему? — Тебе все равно никто не поверит. Саске рывком запахнул плащ и широким шагом прошелся к выходу. — Ты скоро вернешься, папуль? — спросила Сарада. — Да. Саске в последний раз оглянулся на дочь, выдавил теплую улыбку напоследок и толкнул входную дверь. Скоро. Только улажу одно дело. Чем старше становилась Сарада, тем больше он опасался. Итачи говорил, все сдвинулось, история изменилась и ничего не будет как прежде, новая Сарада не родится. Но Саске присматривался к дочери и понемногу понимал: это не другая, это все та же Сарада. Вспомнились недавние слова Йондайме: «История накладывается… Прерванная цепь событий снова восстанавливается…» Конохамару был в деревне, у себя дома. Повезло. Саске прошелся по аккуратному садику с каменными клумбами и выставкой свежих бонсаев, окликнул хозяев. Из дома выбежал босой Конохамару в домашней одежде. Вырос мальчишка, стал мужчиной, джонином, но при виде него оробел, словно бога увидел. — Саске-сан? Он выглядел еще более удивленным, чем Сарада, а ведь к нему Саске пришел на своих двоих, а не вывалился из портала с эпической неловкостью. — Конохамару, призови жабу, — с порога потребовал Саске. Тот оторопел. — Простите… Что? Призвать жабу? Саске молча смотрел на него. Простая просьба, что тут можно переспрашивать? Конохамару пожал плечами, спрыгнул в заготовленные шлепанцы и отошел подальше от дома. Сложил печати, эффектно хлопнул по земле ладонью. — Кучиёсе но дзюцу! Под ним появилась здоровенная голубая жаба с рукоятями мечей за спиной, а он очутился у нее на голове. Выпендривался, не иначе. Чем больше зверь, тем выше авторитет. Саске только того и надо было. В момент перехода призывного животного из Мёбоку в Коноху риннеган засек и считал конечные координаты. — Спасибо. Саске развернулся и пошел к выходу. — Рад был помочь, — растерянно выдавил Конохамару. Жаба под ним с хлопком рассеялась. Саске шуншином слинял из усадьбы Сарутоби и перебрался к окраине, где ему не стали бы мешать случайные наблюдатели. У него был риннеган и координаты Мёбоку. Чакра потекла к глазам. Воздух вокруг пришел в движение, волосы зашевелились от разогнавшихся воздушных потоков. Вспыхнуло пламя портала. Его появление на Мёбоку вызвало переполох. Мелкие жабы кидались врассыпную. Самые смелые и крупные пытались атаковать. Саске не хотел причинять им вреда. Он протянул в стороны руки, и нападавших гигантов отшвырнуло прочь. Загудела земля, захрустели обламывающиеся сочные листья под мощными тушами. До обители Оогама Сеннина было рукой подать, но тут перед ним на ступенях храма появилась Шима. Саске остановился. Эта жаба была учителем Наруто, и он как никто другой знал, насколько она сильна. Сражаться мягко с ней бы не вышло, а калечить не хотелось. — Учиха Саске, — сказала она с неприязнью. — Зачем ты пожаловал на Гору Мёбоку? У тебя… — Шима задохнулась, заметив новый глаз, и ее голосок сорвался на пару тонов выше: — У тебя риннеган! — Кто там пришел? — донеслось из дверей. — Учиха Саске! — Кто-кто? — Учиха Саске!! — О-о… Саске. Пусть войдет. Я давно его ожидаю. Шима с сомнением обернулась на двери, вероятно, подумала, что старый Мудрец совсем выжил из ума, но все-таки отошла с дороги. Саске поднялся по ступеням и вошел. Шаги эхом разлетались по гигантскому залу. На троне возлежала огромная морщинистая жаба бледно-розового цвета. Жаба приподняла веки, в щелках показались мутные глаза с горизонтальными зрачками. — Учиха Саске… — сказал Мудрец с удовлетворением и растянул сморщенные губы в улыбке. — У меня есть вопросы, — холодно сказал Саске. — Раз есть, так задавай эти свои вопросы. В отличие от остальных обитателей Мёбоку Великий Жабий Мудрец был совершенно спокоен и расслаблен, даже немного весел. — Это ты надоумил Минато запечатать память Наруто, — с нажимом произнес Саске. — Зачем? Какое будущее ты видишь? Что ты лепишь из нашего мира? Старый жаб ласково рассмеялся. — История могла избрать один из многих путей, после того… — он запнулся, глотая воздух щелью рта. — После того, как вы Сараду не сумели защитить. И на каждом пути мир шиноби ожидает чудовищный кризис. — Что за кризис? — Ты что-нибудь знаешь о Кагуе? — сухо проскрипел Мудрец. — Богиня-кролик… Кое-что знаю, — туманно ответил Саске, вспоминая свой бредовый сон. — Я застал ее. Тогда я был еще молод и… кхе-кхе… более скромен в размерах. Помог ее сыновьям, Хагоромо и Хамуре, подготовиться к битве, чтобы сразить Кагую и запечатать ее. Навсегда. — Хагоромо и Хамура запечатали свою мать, Йондайме запечатал память своего сына… Похоже, ты уже давно лезешь не в свои дела. Мудрец не обиделся. Вещал все с таким же веселым спокойствием: — Кагуя не просто так сотворила Белых Зецу. Ей нужна была армия. Наши земли и без того подчинились ее воле. Не исключено, что ее право на этот мир хотел кто-то оспорить. По позвоночнику пробежал холодок. Кто-то еще более могущественный, чем Кагуя? — Я действительно посоветовал Минато запечатать память Наруто, — со странной старческой игривостью признался Мудрец. — Потому что мне было видение. Я узрел пути. Саске прищурился с подозрением. — Наруто, сохранивший память, не стал бы Хокаге, — резко сказал жаб. — Он стал бы Пастухом и перечеркнул свою связь с деревней Скрытого Листа. Его своенравное видение порядка на земле окончательно уничтожило бы и без того шаткие отношения меж деревнями. А после, когда наступил бы кризис, некому было бы объединить мир шиноби… Не было бы силы, способной заставить бывших врагов восстать против угрозы с небес плечом к плечу. — И ты все это видел? — глухо спросил Саске. Мудрец серьезно кивнул. — Путей много. Главная суть — едина. Лишь один из вас смеет покинуть Коноху: или Наруто, или ты. И это не должен быть Наруто. — Я? — Ты. Тебе издавна суждено было обладать силой риннегана, даже если путь к нему был не так уж чист. Вы — сильнейшие шиноби своего поколения. Ушел бы из Конохи Наруто, тебе бы пришлось остаться. И ты бы остался. Под присмотром Листа, связанный долгом и бесконечными заданиями, ты не нашел бы ни времени, ни возможности решиться на преступление и воскресить негодника Орочимару. А без Орочимару у тебя не было шанса обрести силу риннегана. — Что же это, ты одобряешь мое решение? Мудрец кивнул. — Одобряю. Я сам ему способствовал. Твой разум чист, Учиха Саске, — величественно сказал старый жаб и негромко пробормотал: — Хоть и не могу того же сказать о твоей совести… Саске нахмурился. — Но так или иначе, сила твоих глаз еще послужит на благо мира шиноби. — Твой план провалился к чертям. Наруто вспомнил. Запечатать его память… — Это уже неважно, — с улыбкой перебил жаб. — Ключевая развилка позади. Даже с новообретенной памятью Наруто исполнит свой долг как Хокаге. — Он страдает, — сквозь зубы процедил Саске. Никогда не любил сантименты. Но еще больше он не любил, когда кто-то считал себя вправе ограничивать чужую свободу выбора. — Чего стоят страдания одного человека по сравнению с жизнями миллионов? — с тихой грустью ответил Мудрец.