Дарт Белла

Частный дом в районе Парадайз Велли, 2000 г.       – Подъём, Белла, подъём!!! – заорал будильник.       Мне стоило немалых усилий разомкнуть веки и сонным взглядом окинуть циферблат: пять утра. Я лениво потянулся в кровати, нехотя вылез из мягкой постели, надел тапочки. Вставать абсолютно не хотелось, однако, дело не ждёт.       Подойдя к окну, поднял жалюзи: на улице ещё темно, нет ни малейшего признака грядущего рассвета. Город спит, даже птицы пока не проснулись и не начали щебетать.       Подавив в себе желание продолжить прерванный сон, я пошёл в ванную умываться и чистить зубы.       После собственноручно приготовленного завтрака в виде яичницы с беконом, вернулся к себе и включил компьютер. Именно ради биржевых операций я частенько вставал как можно раньше, чтобы успеть до школы разрекламировать заранее закупленную по дешёвке ценную бумагу. Когда цена акции возрастала, я продавал её с большой прибылью для себя и неплохо на этом зарабатывал. За последние несколько месяцев брокерский счёт, оформленный на имя Рене, непрерывно рос и на сегодняшний день составляет чуть более шести миллионов долларов. Сумма весьма солидная по меркам обычного американца, причём можно заработать ещё больше.       Можно, но пора с этим завязывать. С каждым месяцем становится всё труднее «толкать» акцию наверх, ибо очень быстро растёт количество сайтов на биржевую тематику, и мне просто нереально их все охватить своей рекламой. Растёт в Интернете и количество разных аналитиков, которые «тянут одеяло» на себя. К тому же трейдеры, которые хотя бы раз повелись на рекламу из Интернета и потеряли деньги, после этого, как правило, перестают слепо доверять такой информации. Ну и, наконец, мои быстро растущие доходы могут привлечь внимание органов, контролирующих фондовый рынок. Конечно, им будет сложно мне что-то инкриминировать, однако стоит поостеречься. Поэтому ещё пара-тройка операций - и я, пожалуй, сверну эту «лавочку». Нужно знать меру.       Время за компьютером летело незаметно. Солнце уже успело подняться высоко над землёй и теперь заливало мою комнату своими лучами.       - Белла, Белла, хватит спать! – послышался из коридора крик Рене. – Тебе пора в школу.       - Уже встаю мам, - крикнул я в ответ, и поднявшись со стула, выключил компьютер.       Порывшись в шкафу, надел белый топ и джинсы, а потом, закинув школьный рюкзак на плечи, быстрым шагом спустился на кухню.       Вся семья уже сидела за столом, а в воздухе витал запах настоящей мексиканской жаренной энчилады с мясом. Мама кормила с ложечки маленькую Барби похлёбкой «менудо», отчим пил кофе и читал свежую газету, а у плиты хозяйничала пожилая смуглолицая мексиканка по имени Эсмеральда.       Эсмеральду нам порекомендовали в агентстве по подбору домашнего персонала. Большую часть жизни она прожила в Мексике, работая там в детском садике, а потом сын привёз её в США.       Будучи довольно трудолюбивой и умея прекрасно готовить, Эсмеральда решила стать помощницей по хозяйству и за несколько лет приобрела опыт работы в американских семьях, а также научилась довольно сносно говорить по-английски. В будние дни она приходила к нам рано утром и готовила завтрак на всю семью. Потом Эсмеральда несколько часов занималась уборкой и уходила по своим делам, возвращалась ближе к ужину, который тоже готовила сама. В выходные и праздничные дни в её обязанности входило так же приготовление обеда. Ну и, конечно же, закупкой и доставкой к нам в дом любого продовольствия заведовала отныне тоже Эсмеральда.       - Всем доброе утро! – поздоровался я.       - Белла, ты будешь завтракать? – спросила Рене.       - Нет, перехвачу что-нибудь в школе.       - Ну, как знаешь, - разочарованно вздохнула мама. – Удачного дня.       - Удачного дня, мам, - кивнул я и, открыв входную дверь, помахал домашним рукой. – Всем пока. Час спустя. Частная школа «Phoenix Country Day Scholl»       Яркие лучи утреннего солнца пробивались сквозь оконные стёкла кабинета математики, только слегка прикрытые жалюзи. Выкрашенные в белый цвет стены были украшены различными иллюстрациями, наклейками и тематическими плакатами, а одну из стен почти полностью занимала большая пластиковая доска, на которой можно было писать маркерами. Под потолком монотонно жужжал вентилятор, а в углу был выставлен большой американский флаг.       Учительница математики, миссис Филмор, худощавая старая женщина в деловом костюме, оперлась локтями о свой учительский стол и с милой улыбкой рассматривала сидевших за партами подростков, одетых, в основном, в футболки, джинсы и шорты самых разнообразных расцветок.       Пока я ещё не старшеклассник, но из младшего школьного возраста уже успел выйти. Седьмой класс считается здесь чем-то средним, переходным периодом между начальной и старшей школой.       По сравнению с младшими классами, система обучения претерпела значительные изменения. Теперь предметы делятся на обязательные, которые ученик обязан посещать, независимо от своего желания, и на множество добровольных. К обязательным относятся математика, «наука», английский язык, история и физкультура, а добровольные - это иностранный язык, искусство и технология. В свою очередь, в качестве иностранного языка можно выбрать любой из четырёх преподаваемых в школе, искусство делится на рисование, пение, танцы, керамику, театр и множество аналогичных предметов, а технология — это уроки труда в очень широком диапазоне от столярного дела до компьютерной графики.       Студенту, как здесь называют школьника, непременно нужно выбрать два добровольных предмета. Так или иначе, но семь уроков в день по сорок три минуты каждый, любой ученик «middle school» должен отбыть от звонка до звонка. Таковы правила.       Ну, а поскольку ученики сами выбирают себе предметы, то и расписание уроков для каждого конкретного ученика его куратор из администрации школы составляет индивидуально.       Такого явления, как постоянный коллектив в классе, не существует. Само слово «класс» означает всего лишь год обучения. Ребята пересекаются со знакомыми и друзьями только на некоторых предметах, да и то, когда совпадают их личные расписания. На всех остальных уроках студенты расходятся по разным кабинетам. Считается, что такая система идёт ребятам только на пользу, ведь при отсутствии постоянного коллектива исчезает детское деление на сильных и слабых и все отношения между учениками каждый раз начинаются как бы с чистого листа.       - Давайте повторим пройденный материал, - скрипучим старческим голосом произнесла учительница. – Начнём со сложения отрицательных чисел. Решите задачу: — 5 + (–3) =?..       Женщина подошла к доске и записала на ней уравнение. Ученики переписали его себе в тетрадки и глубоко задумались.       - Ну же, ребята, я жду?       - Минус два! – закричал кто-то из класса.       - Неправильно! – покачала головой миссис Филмор.       - Минус восемь! – выкрикнул я с места.       - Молодец, Белла! – кивнула учительница. – Ты как всегда умница.       В ответ я обворожительно улыбнулся, но как только миссис Филмор отвернулась, презрительно скривился. Как же меня достало изображать из себя ребёнка и терять время на ерунду! Однако делать-то нечего, хочешь не хочешь, а приходится соответствовать этой роли.       - Ребята, кто может сказать, что такое проценты? – спросила между тем учительница.       - Процентом называется некоторая часть целого, - бойко ответила одна из девочек. - Ничто составляет 0%, а всё — 100%.       - Молодец, Аманда, - улыбнулась учительница. - Например, у вас 10 яблок. Если вы съедите два из них, то это будет означать, что съедено 20% яблок. Надеюсь, это всем понятно?       - Да, миссис Филмор, - послышались голоса ребят.       - Сегодня я научу вас, - лекторским тоном заявила учительница и стала рисовать маркером на доске, - как вычислять, сколько в процентах составляет одно число от другого. Для этого вам нужно нарисовать круг Circle Graph, где процентное содержание представлено в виде секторов…       Дальнейшие объяснения я не слушал и просто ухмылялся, ибо то, что предлагала училка, было примерно тем же, как при открытой двери лезть в окно.       - Решите, пожалуйста, задачу, – наконец закончила свои объяснения миссис Филмор. – Вычислите сколько процентов составляет число 15 от числа 60.       Ребята потянулись к своим тетрадкам и стали оживлённо в них что-то строчить. Спустя минут десять прозвенел звонок и ученики, оторвавшись от записей, загромыхали стульями, вставая со своих мест.       - Ну, что? - вопросительно изогнула бровь учительница. - Кто-нибудь назовёт мне правильный ответ?       - Двадцать пять, - коротко бросил я, выходя из класса.       Перемена длится всего три минуты, поэтому, если я не хочу опоздать, нужно поторопиться. Разумеется, в случае опоздания никто меня прилюдно ругать не будет, но сделают в особом журнале пометку. Если количество опозданий в неделю превысит три раза, ученику назначается наказание: придётся один час просидеть в пустом кабинете. Считается, что виновный за это время подумает о своём нехорошем поведении и раскается, но что-то я в этом сильно сомневаюсь.       Так или иначе, но нужно спешить. Быстро пройдя по широкому коридору и не обращая внимания на окружающих, открыл кодовый замок своего шкафчика-локера. Такой шкафчик есть у каждого ученика и предназначен для хранения школьных принадлежностей и просто личных вещей. Учебники в Америке делают из плотной бумаги, и они настолько тяжёлые, что на каждого ученика их выдают сразу по два экземпляра: одним ученик пользуется в школе, а другой хранится у него дома. Поэтому локер, созданный специально для того, чтобы ученик не таскал на себе тяжести, действительно облегчает жизнь студентам.       Достав из рюкзака, я переложил в шкафчик теперь уже ненужные на сегодня учебник и тетрадь по математике, заменив их на аналогичные вещи, но уже по другому предмету, который значится в моём личном расписании, – по естественным наукам.       Своим внутренним видом кабинет естественных наук довольно сильно отличался от математического класса. На стенах висели множество полок с микроскопами, колбами и разнообразным инвентарём для химических опытов, а лабораторные столы были оборудованы металлическими раковинами и водопроводными кранами. Вход сюда был разрешён только в белых халатах, поэтому на пороге мне пришлось накинуть халат себе на плечи.       Учитель немного задерживался, так что я просто сел за лабораторный стол и стал глазеть по сторонам, от безделья изучая соседей. Соседние столы занимали другие ученики, так же, как и я, накинувшие поверх своей одежды белые халаты и изредка переговаривавшиеся между собой.       - А вот и я, дорогие мои! - в кабинет влетел пузатый коротышка в белом халате, с торчащими во все стороны, давно не мытыми волосами. Мужчина на ходу слизывал с пальцев своей левой руки шоколадную пасту, а в правой нёс большой старомодный портфель.       Учитель естественных наук, Сильвер, - довольно оригинальная личность. Он любит подшучивать над тем, что является однофамильцем знаменитого пирата из романа «Остров сокровищ», и ужасно ненавидит, когда его называют «мистером». Любой свой урок Сильвер начинает с того, что просит учеников называть его только по фамилии. Сегодняшний день не стал исключением.       - Напоминаю вам, что не нужно называть меня «мистером», - обратился к ученикам Сильвер, бросая свой портфель под рабочий стол. - Если кто-то меня так назовёт, то будет наказан исправительными работами.       Обведя кабинет лукавым взглядом, коротышка плюхнулся в учительское кресло.       - Шутка! – захихикал Сильвер, но тут же серьёзно добавил: – И всё же «мистером» называть меня не советую. Это чревато!       - Сильвер, кончай прикалываться! – выкрикнул кто-то из учеников. – Давай, гони науку!       - Обязательно, мои дорогие! – кивнул учитель. – Обязательно! Для этого мы здесь и собрались, не так ли? Сегодня мы будем делать большое дело… Очень большое дело! Сегодня мы будем препарировать живых лягушек. Настоящих живых лягушек!       Некоторые ребята радостно захлопали в ладоши, другие, наоборот, скривились от отвращения.       - Не стоит печалиться, друзья мои! – Сильвер отстранённо махнул рукой. – Ведь это жизнь! Всё живое когда-нибудь рождается и когда-нибудь умирает. Это естественно и необратимо! Знайте, что лягушки, которые сегодня погибнут от ваших рук, не напрасно отдали свои жизни. О, нет! Не напрасно! Они умрут во имя науки! Во имя прогресса!       - А может, не нужно? – робко подала голос какая-то девочка.       - Я никого не заставляю этого делать! – объяснил учитель. - Любой из вас вправе отказаться. Сейчас вам выдадут бумагу о вашем согласии на участие в этом опыте. Вы вправе её подписывать, либо не подписывать. Кто откажется подписывать эту бумагу, подпишет другую, о своём отказе. Вам всё понятно, дорогие мои?       - Да! – раздались нестройные выкрики среди учеников.       - Бетти! – обратился учитель к одной из девочек, сидевшей за ближайшим от него лабораторным столом. – Раздай ребятам соглашения.       Несмотря на то что некоторые ребята явно не горели желанием препарировать живых лягушек, отказываться никто не стал и бумагу подписали все ученики. Когда, наконец, с бумажной волокитой было покончено, Сильвер с довольным видом захихикал и стал отдавать распоряжения:       - Так… Лонгман, Камински, Фуентос и Бенсон, идите в лаборантскую. Там на большом столе я приготовил подносы с лягушками. Берите их и несите сюда. И смотрите, поаккуратней! Не переверните их на себя!       Четверо ребят поднялись со своих мест и покинули кабинет. Вскоре на каждом столе стоял поднос со скальпелем, анатомическими спицами и, собственно, лягушкой.       - Теперь выбирайте себе напарника, - потребовал Сильвер, - иначе мне придётся вас рассадить.       - Не надо! – послышались недовольные возгласы, и ребята, поднявшись с мест, стали бродить по кабинету в поисках пары.       - Привет, можно к тебе? – к моему столу подошёл худой нескладный подросток.       - Почему бы и нет? – пожал я плечами. – Присоединяйся.       - Меня зовут Джек Макгейн, - представился парень.       - Белла Свон, - кивнул я. – Знаешь, я, кажется, где-то слышала твою фамилию…       - Не продолжай! – остановил меня Джек. – Стоит мне только назвать кому-нибудь свою фамилию, так сразу все вокруг вспоминают моего отца. Знаешь, как это меня достало?       - Так, значит, ты сын того самого Джона Макгейна? - предположил я. – Сенатора-республиканца от нашего штата?       - Да, так и есть, - вздохнул подросток и едва слышно добавил: - К сожалению.       - Не знала, что в нашей школе учатся дети знаменитостей.       - Ну… - замялся подросток. – Это всё-таки приличная школа с хорошей репутацией. Наверное, поэтому мама нас сюда и отправила.       - А ты, значит, учишься здесь не один?       - Неа, - отрицательно покачал головой парень и улыбнулся. – Нас, Макгейнов, здесь много. Есть ещё мой брат Джеймс, он учится в шестом классе. Ну и две сестры: Меган учится в девятом и Бриджит в третьем классе.       - Что-то я о вас раньше ничего не слышала.       - Это и не удивительно, - пожал плечами Джек. – Мы, хоть и местные, из Финикса, но долго жили в Вашингтоне. Сама понимаешь, отец политик…       Наш разговор прервал голос учителя.       - Ну, что, все нашли себе пару?       - Да, - закивали ученики.       - Тогда надевайте перчатки и защитные очки!       Сильвер поднялся с кресла и, покопавшись в шкафу, повесил на доску большой плакат с изображением лягушки со вспоротым животом. В разрезе была изображена кровеносная система и весь набор внутренних органов, включая сердце и почки.       - Итак, перед вами на подносе лежит животное из отряда бесхвостых земноводных, – менторским тоном произнёс учитель. - Препарируя эту амфибию, вам нужно изучить её анатомию, а потом написать отчёт о проделанной работе. Как видите, лягушка застыла из-за раствора, в котором она хранилась. Вам нужно слегка размять ее, согнуть конечности и расслабить суставы.       - Давай назовём нашу лягушку Сильвером? – с улыбкой предложил я Джеку.       - Точно, сходство налицо, - захихикал подросток.       - Первым делом определите пол лягушки, - послышался голос учителя. - Лучше посмотреть не между лап, а на ступни. У самцов на передних лапах есть выпуклое уплотнение, а большой палец толще, чем пальцы самок.       - Зачем это нужно? – задал вопрос кто-то из ребят.       - Потому что, если перед вами самка, вам придётся удалить её яичники, чтобы рассмотреть другие органы.       - Ну, и какого пола наш Сильвер? – шёпотом спросил у меня Джек.       - Судя по его фигуре, - кивнул я на учителя, - он бесполый.       - Ха-ха-ха, - громко засмеялся парень.       - Мистер Макгейн! – строго посмотрел на него Сильвер. – Может, поделитесь со всеми, что вас так сильно рассмешило?       - Извините, - смутился подросток.       - Обязательно найдите у лягушки клоаку, - продолжил говорить учитель, повернувшись к аудитории. - Клоака - это место, где вы сделаете свой первый надрез. Она располагается между задними лапами животного.       - Как думаешь, у нашего Сильвера есть клоака? – поинтересовался у меня Джек.       - С таким-то пузом? – я опять кивнул в сторону учителя и похлопал себя по животу. – Сомневаюсь!       - Ха-ха-ха, - засмеялся парень.       - Мистер Макгейн! – повысил голос учитель. – Если вы ещё раз помешаете мне вести урок, я назначу вам исправительные работы.       - Нет, не надо! – сразу же стал серьёзным подросток. – Обещаю, что буду вести себя прилично.       - Я буду за вами следить, - погрозил пальцем Сильвер и повернулся к классу. – Так, на чём же я остановился… Ах да… Возьмите скальпель в руки и сделайте два косых разреза от передних лапок к задним, а затем один большой разрез вдоль живота.       - Может, ты будешь резать? – шёпотом попросил меня Джек.       - А ты, значит, не можешь? – вопросительно изогнул я бровь.       - Могу, но… - замешкался парень. – Сделай это сама, пожалуйста.       - Тогда ты будешь мне должен, - улыбнулся я, вспарывая живот лягушке.       - Договорились! – скривился от отвращения наблюдавший за этим процессом парень. – Как-нибудь угощу тебя в кафетерии.       - Чтобы кожа не мешала, отведите ее назад, - между тем продолжал напутствовать Сильвер. - Аккуратно потяните кожу к подносу, а затем прикрепите края анатомическими спицами.       - А почему твоя семья вернулась в Финикс? – спросил я у Джека, ловко орудуя спицами.       - Умер мой дедушка, - объяснил подросток. – Он оставил моей маме свою пивоваренную компанию, которой нужно управлять непосредственно на месте. Поэтому мы и здесь.       - Значит, отец с вами не живёт?       - Нет, почему же, живёт, - поправил меня Джек. – Просто большую часть своего времени он проводит в Вашингтоне, а сюда возвращается только на выходные и на праздники.       - И тебе не нравится такой график? – сделал я вывод.       - Ну… - замялся парень, явно не желая продолжать эту тему.       Мы замолчали и стали слушать учителя, который указкой показывал на плакате, какие внутренние органы у лягушки нам нужно найти и вырезать. Каждое такое действие следовало описывать своими словами в бланке для отчёта, который имелся у каждого ученика. При этом ребята вели себя по-разному: кто-то при виде сердца, печени и кишечника лягушки кривился от отвращения, кто-то, наоборот, с интересом орудовал скальпелем.       - Фу! – мой новый знакомый явно принадлежал к числу тех, кому этот урок был не по нраву. - Жир лягушки похож на склизкие колбаски, а на тонком верхнем слое кожи — синие прожилки. Отвратительно!       - Неужели тебе не интересно?       - Интересно, но… - задумался подросток. – Лучше уж срисовать схему из учебника, чем потрошить живое существо.       - Судя по твоей реакции, - улыбнулся я, - о профессии хирурга ты никогда не задумывался.       - Нет, что ты! – хмыкнул парень. – Это точно не моё.       - А что тогда твоё?       - Не знаю, - пожал плечами Джек.       Тут прозвенел звонок и ребята стали снимать с себя очки и перчатки, поднимаясь со своих мест.       - Выбросьте подносы с лягушками в мусорный ящик, - громким голосом потребовал Сильвер. – Помойте руки и сдайте мне свои отчёты.       - Белла, какой у тебя следующий урок? – поинтересовался Джек, когда мы вместе с ним вышли в коридор.       - Социальные науки.       - А у меня математика, - печально вздохнул парнишка и коротко бросил: – Ладно, ещё увидимся.       Проводив спину Джека проницательным взглядом, я внутренне улыбнулся. Любопытное получилось знакомство. Разумеется, ни этот парень, ни его семейка мне не интересны, но вот папа у них довольно известный конгрессмен. Конечно, пока ещё рано строить какие-либо планы, но к Макгейнам стоит присмотреться повнимательнее.       Звонок прозвенел как раз в тот момент, когда я переступил порог кабинета социальных наук. Внутри он практически не отличался от кабинета математики: такие же белые стены, такой же американский флаг в углу, множество ярких и красочных тематических плакатов, телевизор и аудиомагнитофон на полке.       - Здравствуйте, мистер Паттерсон, - поздоровался я с учителем и занял ближайшую свободную парту.       Учитель социальных наук, совсем ещё молодой парень в шортах и майке, с выцветшими татухами на руках, с добродушной улыбкой кивнул мне вслед.       Тут включился динамик интеркома, установленный в каждом кабинете, и мы услышали речь директора Фергюссона, которую ежедневно передавали в начале третьего урока. Директор потребовал, чтобы все ученики встали со своих мест и, положив руку на сердце, повторяли вслед за ним клятву верности американскому флагу.       Ничего не поделаешь, пришлось и мне вместе со всеми подняться и соблюсти эту формальность. Когда, наконец, с этим было покончено, мистер Паттерсон обратился к ученикам:       - Тема нашего сегодняшнего урока: как описать слепому от рождения человеку цвет. Предлагайте свои варианты, я вас внимательно слушаю.       Студенты задумались и принялись громко переговариваться между собой, на что мистер Паттерсон не обратил ни малейшего внимания. Учитель присел на край своего стола и, достав пакетик, стал жевать попкорн, ожидая, пока кто-нибудь всё-таки решит высказаться.       - Можно мне ответить? – наконец потянула руку одна из девочек.       - Конечно, Реджина.       - Нужно дать слепому потрогать определённые предметы и назвать их цвета. Например, когда слепой прикоснётся к коре дерева, объяснить ему, что она коричневая. Или дать слепому подержать листья и объяснить, что они зелёные.       - Молодец, Реджина, - кивнул мистер Паттерсон. - Может, у кого-нибудь есть ещё идеи?       - Да никак нельзя! – заявил подросток, сидевший за первой партой. - Какие бы вы сравнения ни использовали, слепой всё равно не поймёт, как выглядит зелёный или коричневый, если он не видел его раньше. Это то же самое, как попытаться объяснить звуки глухому.       - Отлично, Харви, - улыбнулся учитель и обратился к классу: – Ну, смелее, ребята, высказывайтесь.       - Харви не прав! – подняла руку девочка из второго ряда. – Если человек не может определить цвет, то он может испытывать ощущения. Можно искупать слепого в бассейне, а потом спросить его, что он чувствовал, когда плавал в воде. Прохладная влажность - именно таким по ощущениям будет синий цвет.       - Не говори ерунды! – огрызнулся Харви. – Снег тоже прохладный и влажный, но это не значит, что он синий.       - Ну, возможно, я привела неудачный пример, - пожала плечами девочка. – Слепому можно сказать, что тепло, например, огонь или пламя - это красный.       - Батарея тоже тёплая, - фыркнул Харви. – Но это не значит, что она красная.       - У меня есть ещё идея! – подала голос Реджина.       - Конечно, конечно, - кивнул мистер Паттерсон. – Мы тебя внимательно слушаем.       - Можно попробовать описать цвет с помощью вкуса, запаха и звука. Дать слепому съесть апельсин и сказать ему, что апельсины оранжевого цвета. Или дать слепому понюхать разные травы и сказать, что зелёный вот такой свежий. Ну, и журчание ручья у слепого будет ассоциироваться с синим цветом.       - Отлично, Реджина! – улыбнулся учитель и посмотрел на Харви. - Тебе есть, что возразить?       - Ерунда всё это, – хмыкнул подросток. – Как бы слепой ни пробовал, нюхал или слушал, он всё равно не представит себе, что такое цвет. Сейчас девочки предложили всего лишь набор расплывчатых сравнений, но это не поможет.       - Может, Белла желает высказаться? – поинтересовался мистер Паттерсон, заметив, что я со скучающим видом смотрю в окно.       - Скажите, мистер Паттерсон, - усмехнулся я. – А зачем слепому от рождения вообще знать, что такое цвет? Как это поможет ему в жизни? Или, быть может, слепой, узнав об этом, вдруг прозреет?       Все присутствующие громко засмеялись. Учитель ничего не стал мне отвечать и перевёл взгляд на смеющихся студентов.       - Есть ещё предложения?       Больше высказаться никто не пожелал.       - В таком случае, - потребовал мистер Паттерсон, - откройте учебник на странице 147, прочитайте тему, а затем заполните рабочий листок.       Рабочий листок содержит несколько пунктов по теме каждого урока. Каждый пункт представляет собой какие-либо утверждения, но в этих утверждениях пропущены отдельные слова или целые предложения. Студенты должны вписать пропущенные слова и фразы.       По всей видимости, по замыслу составителей этого листка, ученики должны прочитать материал по учебнику, понять его, запомнить, а потом заполнить пробелы. Самое смешное, что предложения в рабочем листке идентичны с предложениями в тексте учебника. Необходимо только найти соответствующее предложение в учебнике и отыскать в нем пропущенное слово. Понимать тему урока при этом вовсе не обязательно.       Наконец прозвенел звонок и, сдав Паттерсону свою работу, я вышел в коридор. Следующим у меня по расписанию был английский, но вместо того чтобы отправиться к шкафчику и поменять учебники и тетради на другие, я не стал этого делать и прямиком отправился в соответствующий кабинет. Объяснялось это тем, что преподавательница данного предмета, толстая афроамериканка, миссис Мерфи, совершенно не желала его преподавать.       Каждый свой урок эта женщина начинала с того, что задавала ребятам прочитать какую-нибудь книгу, и сразу после этого исчезала из кабинета, возвращалась через некоторое время с пакетиком чипсов, кока-колой и конфетами из ближайшего магазина. Затем она садилась за свой стол, ела и до самого окончания урока спокойно что-нибудь читала, ни на кого не обращая внимания. Разумеется, ребята на её уроках просто стояли на ушах. Кто-то громко разговаривал и смеялся, кто-то общался по телефону, кто-то во что-нибудь играл, а находились и такие, кто танцевал на партах.       Администрация школы была прекрасно осведомлена о происходящем, и это её вполне устраивало. Так, например, я несколько раз замечал, как директор Фергюссон проходит мимо открытых дверей кабинета, старательно делая вид, что не замечает творящийся здесь бардак.       Одной из причин подобного наплевательского поведения оказался закон по борьбе с дискриминацией. Согласно этому закону, если численность персонала любой компании, включая частные школы, превышает пятьдесят человек, то она обязана ежегодно предоставлять отчётность с указанием количества мужчин и женщин, представителей разных рас среди сотрудников. Если у компании образуется значительный перевес в сторону того или иного пола или расы, это вызывает вопросы со стороны проверяющих органов. Ну, а поскольку миссис Мерфи была негритянкой, то её присутствие, так сказать, «разбавляло» педагогический коллектив в нужную сторону.       Другой причиной, по которой не увольняли миссис Мерфи, было то, что она автоматически ставила всем студентам отличные оценки и этим радовала их родителей, которые, собственно, и содержали эту школу. Ведь как рассуждают родители: я плачу зарплату учителю, значит, пусть он потрудиться и выучит моего ребёнка таким образом, чтобы у него были хорошие оценки. Оценки плохие? Значит, виноват учитель! А жалобы от родителей – это крест на карьере любого американского учителя.       Хорошим здесь считается не тот преподаватель, который даёт прочные знания по своему предмету, а тот, который не перегружает учеников и стремится обеспечить им лёгкое и интересное времяпровождение. И если ученик не хочет учиться, учителя просто оставят его в покое. Ему, конечно, объяснят, что «это в твоих интересах, учись, иначе не поступишь в колледж и не устроишься на хорошую работу», но отстанут.       Я был, пожалуй, единственным учеником, который, не желая терять впустую время, читал на уроках миссис Мерфи книги по школьной программе. Порою это вызывало недоумение у студентов, которые косо на меня смотрели, но не трогали – за драки здесь серьёзно наказывают.       Самым лёгким наказанием является обязательное посещение курса лекций о том, как правильно себя вести. Лекции очень долгие и нудные, поэтому не пользуются у ребят никакой популярностью.       Следующим по степени тяжести наказанием служат «исправительные работы» - убраться в классе, помыть полы или даже уборную, помочь работникам кафетерия убрать со столов, привести в порядок школьный двор.       Более тяжёлое наказание – виновнику запрещают на три дня ходить в школу, а потом он перед специальной комиссией сдаёт весь уже пройденный материал: все задания, всё, что он должен был пройти за это время.       Если же происходит какой-нибудь очень серьёзный инцидент, вроде драки с травмированием учеников, то директор принимает решение вызвать в школу родителей, и провести с ними беседу.       В этот раз «урок» у миссис Мерфи, прошёл как обычно. Чернокожая «учительница» с аппетитом лопала конфеты, я сидел в сторонке и читал книгу из школьной программы под названием "И грянул гром, услышь крик мой" о нелёгкой судьбе страдающей от расовой сегрегации негритянской семье, а ребята веселились, как только могли.       Наконец прозвенел звонок и для студентов наступило время ланча – двадцатиминутный обеденный перерыв после четвёртого урока. В нашей школе работало сразу два кафетерия: один для детей до шестого класса, второй – для всех остальных, включая учителей.       Путь до здания кафетерия пролегал по дорожке, проложенной через зелень газонов, цветов и деревьев. Само строение было одноэтажным, с толстыми жёлтыми стенами, черепичной крышей и множеством крытых двориков-патио.       Внутри - большой просторный зал с десятками столиков и буфет. В кафетерии реализована система самообслуживания: берёшь поднос и, передвигаясь вдоль специальной витрины, набираешь себе пищу.       Заплатив за еду, ребята рассаживались за столики, и здесь в полной мере становились заметны разнообразные группировки по интересам, существовавшие в школе. Так, например, спортсмены сидели строго со своими коллегами по виду спорта, чирлидерши – со своими подругами, «ботаники» - со своими товарищами из разнообразных кружков. Здесь присутствовали и «фрики» – подростки, помешанные на какой-нибудь субкультуре или музыкальной группе, мормоны, читающие в обеденный перерыв свою мормонскую Библию, и группы по национальному признаку, например, китайцы. Разумеется, были и такие, кто не принадлежал ни к одной группировке.       Положив себе на поднос жаренную картошку, бургер, пакет молока и большое яблоко, я стал бродить по залу, выбирая свободный столик, но тут меня привлёк громкий окрик.       - Белла, иди к нам!       Оглянувшись, я заметил Джека, сидевшего в компании щуплого подростка в круглых очках. Мой недавний знакомый дружелюбно улыбался и приветливо махал мне рукой. Улыбнувшись в ответ, я подсел к ним.       - Белла, это мой брат Джеймс, - парень похлопал по плечу своего соседа, а потом кивнул в мою сторону. - Джеймс, это Белла, она помогла мне сегодня резать лягушку.       - Ого! – оживился очкарик. – Как я вам завидую.       - Любишь потрошить лягушек? – поинтересовался я.       - Пока я их ещё не резал, - пожал плечами Джеймс. – Это будет только на следующий год, я ведь учусь в шестом классе. Но, думаю, это очень интересно.       - Джеймс у нас в семье ботаник, - засмеялся Джек.       - Сам ты ботаник! – огрызнулся подросток. – Я просто люблю узнавать что-то новое, не то что ты, тупица.       - Эй, следи за языком, щегол! – сжал кулаки Джек.       - Ребята, не ссорьтесь, пожалуйста, – миролюбиво предложил я.       Подростки смерили друг друга холодными взглядами и отвернулись в разные стороны.       - Джек, как у тебя прошла математика? – спросил я чтобы разрядить обстановку.       - Так себе, - махнул рукой парень. – Мы решали задачи, потом была контрольная.       - И ты её завалил! – злорадно ухмыльнулся Джеймс. – Неудачник.       - Закрой свою пасть, урод! – зашипел Джек.       - Ребята, я же просила вас не ругаться! - строго посмотрел я на них. – Дайте спокойно поесть.       Парням стало неудобно, и они принялись за еду. Спустя пару минут, Джек наморщил лоб, будто бы вспомнил что-то. Бросив на поднос недоеденный гамбургер, он вытащил из кармана пятидолларовую банкноту и протянул её мне.       - Вот, держи! Я обещал угостить тебя обедом, но ты сама всё купила. Это компенсация твоих расходов.       - Да ладно, не бери в голову, - махнул я рукой.       - Нет, что ты!       - Джек, ты меня обижаешь, - укоризненно посмотрел я на парня.       - Извини, - смутился мой недавний коллега и, убрав деньги в карман, стал рыться в своём рюкзаке. Вскоре он вытащил оттуда деревянную самодельную статуэтку совы. Статуэтка была дольно примитивна, но зато раскрашена соответственно оперению птицы.       - Ой, какая прелесть! – воскликнул я, стараясь сыграть наиболее убедительно.       - Ну, в общем, - немного неуверенно произнёс парень и протянул статуэтку мне. – Эту сову я сделал на уроке по столярному делу.       - Спасибо, Джек, - поблагодарил я. – Это очень мило.       - Белла, а ты какие добровольные уроки выбрала?       - Компьютерную технологию и театр.       - У меня совсем другие, - вздохнул Джек. – Столярное дело и гитара.       - А у меня корабельное моделирование, - гордо поднял подбородок Джеймс. – Ну, и тоже компьютеры.       - Тебя никто не спрашивал, засранец, - фыркнул Джек.       - Сам такой!       Братья хотели было продолжить ругаться, но, увидев мгновенно отобразившееся на моём лице недовольство, замолкли.       - Мы иногда ссоримся, не обращай внимания, - махнул рукой Джек.       - Да, я заметила, - кивнул я и решил забросить «наживку». – Когда я стану президентом, обязательно приму закон, запрещающий братьям ссориться.       Возможно, после таких слов взрослые и посмотрели бы на меня как на идиота, но я-то сейчас разговаривал практически с детьми.       - Ого! – воскликнули ребята. - Ты хочешь стать президентом?       - Да, хочу.       - Ну, прямо как Меган, - захихикал Джеймс.        - Меган - это ваша старшая сестра? – задал я риторический вопрос и демонстративно оглянулся по сторонам. - А почему её здесь нет?       - Как это нет! – хмыкнул Джек и показал на столик «чирлидерш». – Вон она.       За столиком сидели несколько девочек подросткового возраста. Они были одеты в цвета школы – голубые топы с крупными буквами «PCDS» на груди и короткие жёлтые юбочки в складку. Девочка, на которую указал Джек, была блондинкой лет 15-16, с зелёными глазами, спортивной фигурой и объёмной грудью.       - Чирлидерша мечтает стать президентом! – удивлённо произнёс я.       - Ну, не совсем так, - поправил меня Джек. – Просто она активно интересуется политикой, мечтает вступить в Республиканскую партию и даже ездила на Республиканскую национальную конвенцию.       – А как к этому относится ваш отец?       - Хорошо относится, – пожал плечами Джек и печально добавил: – А нас с братом он недолюбливает и хочет отправить в военное училище.       Судя по выражению лиц обоих парней, при мысли об армии настроение у них упало ниже плинтуса.       - Но это же почётно, - заметил я. – Родину защищать, и всё такое…       - Ага, почётно! – фыркнул Джеймс. – Жить много лет в казарме и ходить строем в туалет.       - Возможно, ваш отец передумает.       - Нет, не передумает, - вздохнул Джек. – Папа у нас бывший военный. Он повёрнут на армии и от своих планов вряд ли откажется.       - Сочувствую, - произнёс я как можно более искренним голосом.       Дальше мы обедали молча, и я украдкой поглядывал на Меган. Судя по жестам и мимике, она сейчас ругалась со своей соседкой, девочкой с тёмными волосами.       Когда чирлидерши стали подниматься из-за стола, беря подносы, чтобы отнести их в мусорный контейнер, тёмноволосая явно специально уронила свой поднос с объедками на колени всё ещё продолжавшей сидеть Меган.       Блондинка истошно завизжала, а тёмноволосая развела руками, как бы извиняясь, но при этом гадко улыбаясь. Затем она развернулась и удалилась из столовой с высоко поднятой головой, а Меган побежала в сторону туалета.       Наблюдая за этой картиной, я краем глаза заметил, что Джек и Джеймс вовсе не сочувствуют своей сестре и заливаются хохотом.       - Неужели вам совсем не жалко Меган? - спросил я.       - Так ей и надо, задаваке, - отсмеявшись, ответил Джек. – Мнит себя пупом земли, потому что папа любит её больше всех.       - Точно! – кивнул Джеймс.       - А вы знаете причину произошедшего сейчас конфликта?       - Нет, - покачал головой Джек. - Сестра нам о своих делах не рассказывает.       - А я знаю! – улыбнулся Джеймс и показал брату язык. – Всё из-за парня.       - Тебе-то откуда знать, мелюзга? - не поверил Джек.       - Я подслушал, как Меган разговаривала по телефону. Не специально, конечно, но так получилось.       - Ну, и кто этот парень?       - Футболист Бил.       - Ого! Он здоровый, как бык.       В дальнейшем из разговора двух братьев я не узнал ничего интересного, кроме того, что черноволосую недоброжелательницу их сестры зовут Трейси. Парни ещё немного потрепались о всяких пустяках, при этом изредка переругиваясь, а потом попрощались со мной и ушли.       Махнув им рукой на прощанье, я откинулся на спинку стула и задумался. Итак, на роль политика Макгейн-старший планирует свою дочь. Конечно, возможно, что после того, как его сыновья закончат военное училище, отец и их потащит в политику, но это дело слишком уже далёкого будущего. Другое дело Меган, которой, судя по всему, уготована роль именно профессионального политического деятеля с соответствующим образованием.       Не знаю, чем руководствуется Макгейн-старший, делая выбор в пользу дочери, но мне это только на руку. Я вполне могу стать близкой «подругой» для этой девочки и вместе с ней, пользуясь связями её отца, на первых порах пробиваться наверх. Ведь, как ни крути, в политической «тусовке» стать своей проще всего именно «по протекции», нежели пытаясь попасть туда «с улицы».       Будь на месте Меган кто-то из её братьев, от этого плана пришлось бы отказаться. Джек или Джеймс наверняка захотят более «тесной» дружбы, а меня совершенно не тянет на парней. Более того, одна лишь мысль о близости с мужчинами вызывает волну отвращения. Другое дело быть «подругой» девочки, в компании с которой можно не задумываться о сексуальных домогательствах.       А ещё неплохо, что Меган оказалась чирлидершей. Сейчас я вхожу в тот возраст, когда подросток делает выбор, к какой школьной группировке ему примкнуть. Можно, конечно, продолжать слоняться по школе в одиночестве, но тогда на меня навесят ярлык девочки «с приветом». И это никак не согласуется с моим планом по созданию для себя безупречной биографии. А вот быть чирлидершей в школе по-настоящему престижно. Группу поддержки все уважают, в её ряды стремятся попасть все девочки. И не только девочки… Достаточно вспомнить что Франклин Рузвельт, Дуайт Эйзенхауэр и Рональд Рейган в молодости были чирлидерами, так же как и нынешний кандидат в президенты Джордж Буш-младший. Чем же я хуже?       Проблема в том, что войти в ряды группы поддержки не так-то просто. Мало обладать прекрасными внешними данными, артистизмом и иметь отличную физическую подготовку. Все вакантные места в этом элитарном клубе почти всегда заняты, и набор в него производится довольно редко. Думаю, даже Меган, несмотря на свои хорошие внешние данные, стала чирлидершей, во многом благодаря положению своего отца, ведь любому, даже элитному школьному клубу, польстит иметь в покровителях конгрессмена. А вот у меня такого «блата» нет.       Зато есть дугой способ. Можно предложить Меган сделку – я разберусь с её соперницей, отправив ту в больничку, а Меган походатайствует, чтобы меня взяли в чирлидерши на опустевшее место. Конечно, окончательное решение о приёме к себе новичков выносит капитан команды, но мнение рядовых членов клуба тоже значит немало, особенно если Меган за меня поручится. И если, к тому же, на вступительном испытании я покажу великолепный результат, меня точно возьмут.       Таким образом, я «убью» сразу трёх «зайцев»: окажу Меган личную услугу, что может стать предлогом для нашей дружбы, в качестве коллеги по спорту смогу постоянно находиться рядом с ней, ну и, конечно же, войду в ряды членов весьма престижного клуба.       Хороший план. Впрочем, на тот случай, если что-то пойдёт не так, неплохо было бы придумать и запасные варианты…       Дзинь-дзинь-дзинь, прозвенел звонок, выведя меня из состояния задумчивости. Оглянувшись по сторонам, заметил, что все ребята уже покинули кафетерий и только я один сижу за столиком. Ну вот, отвлёкся и опоздал на следующий урок!